Список книг

« Предыдущая | Оглавление | Следующая »

Кривцов А.С.
Абстрактные и материальные обязательства в римском и в современном гражданском праве

§ 51. Теория Кинделя

Одним из наиболее горячих противников "теории абстракции" можно назвать Кинделя, который на место этой теории ставит "теорию двойной causa"[288]: обещание делегации покоится, по его мнению, на двух causae, - отношении между делегатом и делегантом и отношении между делегантом и делегатарием. Если одна из этих causae недействительна, - делегация, по Кинделю, сохраняет свое действие, так как другая causa является достаточной для ее обоснования; но если обе causae отсутствуют, - то отпадает необходимый субстрат для делегации, и она становится недействительной. Киндель считает свой взгляд вполне согласным с "природой делегации" и с решениями римских юристов. Посмотрим, насколько удалось ему доказать это на деле. При этом считаем необходимым прежде всего заметить, что, приводя фрагменты из источников, которые должны подтвердить правильность его теории, - он имеет постоянно перед глазами только тот случай, когда делегация представляется развитием существующих долговых отношений между участниками в этом акте, и вовсе упускает из внимания то обстоятельство, что делегация на самом деле имеет место также во многих других случаях.

Сначала рассмотрим, удовлетворяет ли теория Кинделя тем решениям римских юристов, которые рассматривают делегацию с точки зрения каузального момента. При этом вместе с нашим автором сосредоточим сперва внимание на тех случаях, когда делегация выступает в качестве "активного" или "пассивного" преемства.

a. Если оба правовые основания страдают недостатками, делегация недействительна. В этом не может быть ни малейшего сомнения, так как свидетельства источников по этому поводу, как уже было указано, являются слишком ясными.

Однако подобная точка зрения имеет силу только тогда, когда тот долг, по отношению к которому предпринята делегация, носит вполне определенный характер. Где же, напротив, может быть возбуждено, в известной мере, сомнение по поводу настоящего характера и объема первоначального долга, - там выставленное нами общее правило, очевидно, не может иметь силу. Это потому, что делегация приобретает здесь значение "уплаты" по таким неясным и неопределенным отношениям, каковыми являются в разбираемом случае - "отношение валюты" и "отношение покрытия". Предположим, напр., что между делегатом и делегантом - с одной стороны, и между делегантом и делегатарием - с другой - заключаются, время от времени, различные договорные обязательства, которые облечены в форму "счета". Допустим теперь, что какая-либо из сделок, или даже все они, как с той, так и с другой стороны, страдают существенными дефектами. Делегация, тем не менее, остается действительной, так как судить о счете между делегатом и делегантом не может делегатарий, стоящий совершенно вне этого счета, - а о счете между делегантом и делегатарием не может судить, на том же основании, делегат. Об этом вопросе мы, впрочем, будем говорить подробнее еще впоследствии.

b. Недействительность "отношения покрытия", по теории Кинделя, не отражается на действительности самой делегации. Сам Киндель, однако, следуя приведенным выше местам источников, делает отсюда многие исключения. Эти исключения наводят на мысль, что недопущение делегата к оспариванию делегации, вследствие недостатков, коренящихся в первоначальном отношении между делегантом и делегатом, - зависит всецело от характера того отношения, которое существует между делегантом и делегатарием, и от того, в каком объеме, вследствие этого последнего отношения, должно давать защиту делегатарию в деле осуществления своего права по делегации против делегата.

c. Что касается до того материала, который дается римским правом в пользу действительности акта делегации, когда "отношение покрытия" свободно от дефектов, но таковыми страдает "отношение валюты", - то он является слишком недостаточным. В самом деле, места источников, которые имеются для разрешения этого вопроса, говорят только об exceptio donationis immodicae, о beneficium competentiae и о liberti exceptio против патрона и тому под. Во всех этих случаях возражения, основанные на недостатках отношения валюты, - слишком личного характера, чтобы их можно было осуществлять кому-либо другому, кроме первоначального должника. Каких-либо других свидетельств по этому вопросу, которые отличались бы более определенным характером, источники не содержат; а с другой стороны, существуют, как было указано, фрагменты, идущие как раз в противоположном Кинделю направлении.

Таким образом, нельзя допустить такого широкого применения, которое, как мы видели, стремится создать Киндель для своей теории делегации. Он идет, однако, еще дальше и хочет распространить эту теорию также на те случаи, когда делегация уже вовсе не имеет в виду существующих долговых отношений, а предпринята совершенно с другими целями. Что касается до подобного распространения теории Кинделя, то по этому поводу следует заметить, что у нашего автора не достает на этот счет ни одного доказательства в источниках, - неосновательность его соображений по поводу природы делегации будет показана нами ниже. Ограничимся здесь только тем, что отметим следующую отличительную черту решений римских юристов по поводу о делегации: все они столь отрывочного и фрагментарного характера, что надо поступать с весьма большой осторожностью, строя при помощи этих мест источников какую-либо общую теорию с обязательной силой для других, однородных случаев, прямо не предусмотренных в тех фрагментах, которые служат базисом для общих выводов. Вот почему прежде, чем извлекать из отдельных решений общие правила, следует принять во внимание не только то, чтó говорится в них, но и те ближайшие обстоятельства, при которых эти решения имели место, и не забывать, что многое другое, кроме того, что при этих решениях было сказано, может играть более или менее значительную роль.

Принимая во внимание все эти соображения, мы приходим к следующему выводу по вопросу о согласии теории Кинделя с решениями римских юристов. Места источников, на которых построена эта теория, имеют столь специальный характер и стоят так изолированно, что они по своей природе вовсе не могут послужить основанием для каких-либо общих правил о делегации, но только являются в качестве руководящих норм, применение которых следует сообразовать с индивидуальными особенностями отдельных случаев. Единственное общее правило, которое с некоторым вероятием можно извлечь из источников, это - недействительность делегации, если как "отношение валюты", так и "отношение покрытия" являются в качестве мнимого долга. Однако даже это правило допускает, как мы видели, возможность значительных исключений.

До сих пор мы подвергали критической оценке теорию Кинделя в том предположении, что основанием для делегации выступают долговые отношения между участвующими в ней лицами. Между тем, подобный случай в действительности имеет место далеко не всегда. Посмотрим теперь, насколько правильны защищаемые нашим автором взгляды, когда делегация покоится на каком-либо ином основании.

a. Предположим, что основание для делегации в указанном сейчас смысле страдает дефектами как с той, так и с другой стороны. Приведем для примера тот случай, о котором мы уже говорили выше. Жена посредством dolus побуждает постороннее лицо дать мужу за нее приданое. Затем брак расторгнут по какой-то причине. Отношения между делегатом и делегантом, а равно между делегантом и делегатарием, являются недействительными. Первое - вследствие dolus, а второе - вследствие прекращения брака. Делегация также объявляется недействительной. Это решение (см. выше § 49) приводится Кинделем в доказательство правила, что делегация, во всяком случае, недействительна, если, как он выражается, обе ее causae отпадают, хотя бы они и заключались в чем-либо другом, а не в мнимом долговом отношении. Однако еще очень и очень далеко до такого общего вывода из столь частного случая, который имеет в виду юрист в разбираемом фрагменте. Дело в том, что в разбираемом частном случае имеются налицо совершенно особенные основания, которые заставляют обсуждать этот случай вполне аналогично, как если бы недействительность делегации была обусловлена двумя мнимо существующими долговыми отношениями, вызывающими этот акт. В самом деле, если юридическая сделка заключена благодаря dolus, то явилось бы крайне несправедливым оставлять ее в силе. Тем не менее, это правило не может быть применено к делегации, при том, конечно, условии, если делегатарий действовал вполне bona fide. Подобное исключение из общего правила о влиянии обмана на юридическую сделку делегация может представлять, очевидно, только в том случае, если, по крайней мере, "отношение валюты" не страдает дефектами. Между тем, в приведенном примере мы этого-то именно и не видим, так как относительно мужа нельзя сказать, чтобы ему по прекращении брака принадлежало право требовать приданое, вследствие отпадения той цели, для которой приданое предназначалось. Таковы, в этом случае основания в пользу признания делегации недействительной. Отсюда нельзя, однако, как этого непременно хочет Киндель, сделать никакого общего вывода для тех случаев, когда обстоятельства сложатся несколько иначе.

b. Когда "отношение покрытия" страдает недостатками, - то, хотя мы имеем свидетельство источников в пользу действительности делегации, если при таком положении дела делегатарий был мужем, осуществлявшим свое право требования приданого, - но, с другой стороны, наши источники, как мы видели, говорят в противоположном смысле, если делегатарий является одаренным по отношению к делеганту. В этом последнем случае делегату предоставляется право оспаривать делегацию, когда долг делегата делеганту носит мнимый характер. Однако само собой понятно, что этим еще не сказано ничего о том случае, когда "отношение покрытия" является не в качестве долгового отношения между делегантом и делегатом, а выступает в каком-либо ином виде.

c. Когда одно "отношение валюты" подвержено возражениям, а "отношение покрытия" - вполне действительно, - в источниках имеется, как уже было нами указано, доказательство только в пользу того, что делегат не может осуществлять против иска делегатария возражений подобного рода лишь в том случае, когда они носят строго личный характер, как, напр., beneficium competentiae или exceptio donationis immodicae. Напротив, существуют, как мы видели, фрагменты, идущие в противоположном направлении. Так, напр., если делегация совершена в обход sc. Vellejanum, запрещавшего, как известно, интерцессию женщин, и если притом в роли делеганта являлась именно mulier, то делегату давалась exceptio sc. Vellejani против иска по делегации.

Все наше предшествующее изложение показывает, что решения римских юристов, но занимающему нас вопросу, слишком относительной фрагментарной природы[289], чтобы возможно было выставить какие-либо общие правила в том роде, как это делает Киндель.

Не лучше стоит дело с тем доказательством Кинделя в пользу его теории, которое он ищет в самой "природе делегации". Если конструировать вместе с ним понятие делегации таким образом, что она покоится на двух правовых основаниях, из которых одно является достаточным для признания ее действительности, - то, хотя при такой конструкции его теория на самом деле вытекает из "природы делегации", но вопрос-то именно и состоит в том, является ли эта конструкция правильной. Против подобной конструкции следует возразить, во-первых, что многие и весьма важные интересы говорят в пользу того, чтобы поставить осуществление делегации в известной степени вне зависимости от обоих правовых оснований в Киндельском значении этого слова; а во-вторых, очень легко может случиться, что при отпадении одного из таких правовых оснований, хотя бы другое из них было свободно от недостатков, делегация все-таки должна быть объявлена недействительной.

Сводя все вышесказанное к одному результату, мы получим следующий вывод: прежде, чем извлекать из решений римских юристов по вопросу о делегации какие-либо общие заключения, - следует обратить внимание не только на то, что говорится в них, но и на те ближайшие обстоятельства, при которых эти решения имели место, - и не забывать, что существуют также многие другие соображения, кроме тех, ко-торые были приняты во внимание при этих решениях.

По занимающему нас вопросу, повторяем, нельзя подвести все разнообразие случаев действительной жизни под такую простую математическую формулу, как этого хочет наш автор. Что это - действительно так становится особенно ясным, если принять во внимание некоторые относительные интересы, которые должны иметь определяющий характер при регулировании отдельных случаев делегации.

Прежде всего интерес делегатария требует, очевидно, признания делегации действительной. Какое значение следует придать этому интересу? Ответ на этот вопрос зависит от особенностей отношения делегатария к делеганту, а также от того в какой мере делегатарий имеет возможность ознакомления с отношением делеганта к делегату, если последнее является недействительным.

Интерес делеганта, напротив, в некоторых случаях требует уничтожения данного им обещания делегации. Этот интерес получает, само собой понятно, только относительную защиту. Что касается до возражений против иска делегатария, вытекающих из "отношения валюты", - то делегат может пользоваться ими смотря по характеру своих отношений к делеганту. Если, напр., делегат был должником делеганта, то его интерес редко когда будет заключаться в том, чтобы оспаривать действительность делегации, так как этот акт освобождает его от долга делеганту. Совершенно другое бывает в том случае, если такой долг был "мнимым". Хотя для него всегда имеется возможность, посредством condictio indebiti вытребовать от делеганта то, что он при таком положении дела заплатил делегатарию на основании данного последнему обещания, - но не ясно ли, что с его интересами согласовалось бы в гораздо бóльшей степени - быть постоянно в состоянии не допустить самой возможности подобной уплаты путем exceptio против иска делегатария, - которая основывалась на дефектах "отношения валюты"?[290] Между указанными нами двумя крайними случаями, т.е. тем случаем, когда долг ("отношение покрытия") являлся мнимым, и когда он был действительным, - стоит целый ряд случаев самого различного характера, при которых мы наблюдаем незаметный, постепенный переход от интересов делегата, почти столь же значительных, как при мнимом долге, к интересам, столь же минимальным, как при вполне действительном "отношении покрытия".

Интерес делеганта состоит, наоборот, в том, чтобы недостатки "отношения покрытия" не отражались на действительности делегации. По вопросу о недостатках "отношения валюты" интерес делеганта требует, чтобы те возражения, которые он сам мог осуществить против делегатария, - были осуществлены также делегатом против иска по делегации, так как в противном случае, если делегат будет осужден по такому иску, - он обязан сделать "покрытие" уменьшения имущества делегата, происшедшего вследствие подобного осуждения. Но с другой стороны, интерес делеганта требует иногда как раз противоположного. Это - в тех случаях, когда, отдавая делегату "приказ" платежа в пользу делегатария, делегант eo ipso совершает "юридическое признание" в отношении к этому последнему. Чтó следует считать имеющим место в каждом конкретном случае, - должно в большой степени зависеть как от характера самих возражений, так и от выяснения ближайших обстоятельств дела.

Принимая во внимание все эти относительные, часто противоречащие друг другу интересы, легко понять, что попытка Кинделя подвести делегацию под столь простую и безусловную форму, - какую дает его теория, - не может быть признана особенно удачной. С правильной точки зрения, следует придавать каждому из обозначенных нами интересов - то бóльшее, то мéньшее значение, и, вследствие этого, получаются самые различные комбинации. Только имея в виду индивидуальные особенности отдельных случаев и пользуясь всеми средствами толкования самого акта делегации, можно прийти к действительно справедливым результатам. Что же касается до тех мыслей, которые высказываются по интересующему нас вопросу в фрагментах римских юристов, дошедших до нас в Юстиниановой компиляции, то следует признать, что их решения, основанные именно на подобном внимательном изучении особенностей конкретных случаев, приобретают для нас, конечно, очень и очень большую ценность. Но эта ценность в значительной мере понизилась бы, если бы мы вместо того, чтобы сообщать этим решениям только руководящее значение, рассматривали бы их как правило, подлежащее в каждом случае применению, - о чем сами римские юристы вовсе и не думали. Этим мы сделали бы эти решения, вместо путеводной звезды, ложным светом, который завел бы нас из обетованной земли в бесплодную пустыню сухой догматики[291].

Примечания:

[288] 1. c. Стр. 55 сл.

[289] См. Regelsberger в Krit. Vierteljahrschrift. Том 28. Стр. 387.

[290] 1. 7, § 1, D. 44, 4.

[291] См. Kohler в Jahrb. f. Dogm. Том 18. Стр. 142-143.