Список книг

« Предыдущая | Оглавление | Следующая »

Кривцов А.С.
Абстрактные и материальные обязательства в римском и в современном гражданском праве

§ 28. Теория Бэра о стипуляции

c. Предыдущее изложение показало нам, что стипуляция поставлена в строгую зависимость от того, что мы, во введении к настоящему труду, условились обозначать термином causa в объективном смысле, - т.е. от действительного осуществления предложений должника насчет эквивалента. Теперь нам предстоит рассмотреть более частный случай стипуляционной causa, именно когда стипуляция предпринята по поводу уже существующего обязательственного отношения между сторонами. Весьма часто говорят в этом случае об "абстрактной" природе стипуляции в том смысле, что для стипуляционного обязательства не имеет значения causa того первоначального обязательства, которое заменила стипуляция.

В этом-то смысле абстрактный характер стипуляции имеется в виду Бэром в его известном труде: [211]. Он утверждает, что, если стипуляция заключена в расчете на уже существующее обязательство, так что можно сказать, что она предпринята или , - то вопрос о том, действительно ли то обязательство, на место которого вступила стипуляци, является обоснованным или нет, - не имеет здесь никакого значения. По отношению к этому обязательству, стипуляция приобретает действие, как выражается Бэр, "настоящего признания". Она должна быть рассматриваемой в качестве "связывающего акта воли", так как для того, кто ее предпринимает, юридические факты, обусловливающие действительность первоначального обязательства, представляются как бы существующими, хотя бы на самом деле, оказалось, что их вовсе нет налицо[212].

Возражения против такого взгляда частью покоятся на тех же самых соображениях, которые уже были приведены[213] против мнимого значения уплаты, как "настоящего признания", - а частью - на соображениях, приведенных несколько выше (III a γ) при сравнении "уплаты" и "стипуляции". Здесь следует сделать только несколько добавлений.

Отметим прежде всего, что сам Бэр делает следующее ограничение своей теории стипуляции. Если должник докажет, что он находился в "извинительном заблуждении" () относительно тех моментов признаваемого обязательства, существование которых он предполагал при заключении стипуляции, - то эта последняя является недействительной.

Однако даже с подобным ограничением его теория не выдерживает критики. Главный аргумент Бэра заключается в том, что так как подобная стипуляция предпринимается solvendi causa, - то она должна подлежать обсуждению по тем же правилам, как "уплата", - а вследствие того, что последняя имеет значение "настоящего признания", - то таковое должна приобрести и стипуляция. В пользу такого приравнения стипуляции к уплате он приводит немало доказательств из источников.

С этой аргументацией мы не можем, однако, согласиться. Прежде всего является недоказанным тот факт, что стипуляция, предпринятая в расчете на какой-либо лежащий в прошедшем момент, постоянно имеет характер уплаты по тому обязательству, которое вызвано этим моментом. Это может, на самом деле, иметь место, но возможна и другая комбинация (III α γ), а именно, просто временное обеспечение обязательства, окончательное выяснение которого находится еще in suspenso впредь до будущего времени.

Затем, даже в том случае, если бы удалось констатировать, что стипуляция выступает - solutionis causa, - никоим образом не верно, что она во всем должна иметь значение, подобное "уплате". Несколько выше мы говорили, что это как раз не имеет места. Доказательства, приводимые из источников Бэром в пользу такого взгляда, - не представляются убедительными. Но приведем такие места, которые прямо против Бэра. С этой точки зрения следует указать на 1. 3 C. 4, 5, где дается кондикция относительно документа, удостоверяющего долговое обязательство, чем относительно состоявшейся уплаты. Помимо всего этого, даже если приписывать одинаковое значение стипуляции и уплате, никоим образом нельзя отсюда сделать того вывода, к которому приходит Бэр, так как самой уплате нельзя придавать, в виде общего правила, согласно вышеприведенным[214] соображениям, значения "настоящего признания".

Характеризуя стипуляцию solutionis causa термином "настоящего признания", Бэр требует от должника, если он хочет оспаривать действительность стипуляции, - чтобы им была доказана извинительная ошибка на этот счет () т.е. ошибка, в которую впал должник относительно погашаемого стипуляцией обязательства. Однако на самом деле наши источники не содержат ни одного места, из которого было бы видно, что для оспаривания стипуляции solutionis causa требуется доказательство извинительности ошибки, - подобно тому, как это имеет место при condictio indebiti soluti.

В связи со своей основной точкой зрения на stipulatio solutionis causa, приравнивающей подобную стипуляцию к уплате, наш автор объявляет, кроме того, для оспаривания стипуляции, недостаточно error iuris, подобно тому как недостаточно error iuris для condictio indebiti soluti. По этому поводу мы заметим, что наличность в источниках нескольких мест[215], которые предоставляют должнику право оспаривать стипуляцию на основании и которые в то же время не содержат в себе упоминания насчет , - еще ничего не доказывает в пользу того, чтобы error iuris была недостаточной для оспаривания стипуляции. Между тем, мы нашли одно место, в котором, совершенно напротив, error iuris придается значение, именно с указанной точки зрения, т.е. в смысле оспаривания стипуляционного обязательства. Это - 1. 1 pr. D. 36, 4.

Таким образом, источники дают нам право утверждать только то, что должнику принадлежит кондикция в случае error, между тем как она исключена при его scientia. При этом решения в источниках постоянно имеют в виду, что их обсуждению подлежит, собственно, только тот вопрос, был ли должник in ignorantia, или in scientia, - но они вовсе не входят в рассмотрение той весьма часто задаваемой практической жизнью задачи, - как поступать, если не может быть констатировано положительным образом ни того, ни другого. Бэр выставляет на этот счет презумпцию знания должником соответстующих фактов, так что onus probandi относительно ошибки ложится всецело на обязанную сторону. Он поступает вполне последовательно, так как этим создается им для стипуляции в качестве договора признания, несколько бóльшее практическое значение. В самом деле, какую ограниченную область применения имел бы договор признания, - если бы он приобретал значение только в случае, когда верителю удалось доказать знание признаваемого отношения должником!

Между тем, как раз по этому поводу, совершенно отсутствуют свидетельства источников. Нет ни одного места, которое говорило бы о такой презумпции против должника, так что Бэр является здесь совершенно голословным. Мало помогает ему и та аналогия condictio indebiti в случаях уплаты мнимого долга, которой он здесь пользуется. Выше было доказано нами, что также при уплате мнимого долга нельзя требовать от плательщика доказательства его ошибки на этот счет, и что, напротив, подобная ошибка всегда предполагается наличной, как скоро будет доказано несуществование погашаемого уплатою долгового обязательства. Ergo, отсюда нельзя по этому поводу сделать, как этого хочет Бэр, никаких выводов для оспаривания стипуляции.

Что же касается до той презумпции, которая делается при оспаривании уплаты, посредством condictio indebiti, в пользу действительного существования обязательства, - то даже аналогичная презумпция не может быть применена при стипуляции. Правда, эта последняя сама по себе, в состоянии возбудить некоторую догадку в пользу действительного существования того обязательства, в расчете на которое стипуляция предпринята, - но такая догадка должна быть проверена подробным рассмотрением обстоятельств каждого отдельного случая. Хотя бы это рассмотрение и привело нас к положительному результату, - отсюда все-таки еще далеко до того вывода, который делает Бэр, утверждая "юридическую связанность воли" совершившего подобную стипуляцию должника. Для последнего не отнята еще возможность опровергать действительное существование обязательства, в отношении к которому была заключена стипуляци, опровергать - приведением со своей стороны соответствующих делу доказательств.

Единственная область, где точка зрения Бэра может еще быть применена, это тот случай, когда у должника, совершившего стипуляцию, должно быть предполагаемо знание возражений против первоначального долга, и когда, несмотря на такое знание, он все-таки подтверждает этот долг стипуляцией. Источники говорят в этом случае про него, что он и тому под. Бэр думает этими выражениями оправдать свой взгляд на "юридически связывающий" должника характер стипуляции в вопросе о признании им прежнего обязательства. Но нельзя забывать, что этот случай - только частного характера, и следует остерегаться делать из него какой-либо общий вывод. Кроме того, даже и в этом частном случае требуется положительное доказательство знания должником тех возражений, от осуществления которых он отказывается, вступая в стипуляционный акт. Правда, может ввести в заблуждение то обстоятельство, что эти места[216] говорят совершенно в общей форме, что scientia исключает кондикцию, - но если вникнуть в них получше, - то мы найдем, что они имеют в виду исключительно частный случай знания должником возражений против первоначального обязательства. При этом речь все время идет о таких возражениях, юридическое значение которых не подвергается сторонами ни малейшему сомнению.

Вне этих исключительных случаев теория Бэра не может найти себе применения. Центр тяжести лежит вовсе не в предполагаемом им знании должником того обязательства, в отношении к которому заключается стипуляция, - а в новом соглашении между верителем и должником по поводу содержания старого обязательства, - соглашении, - служащем основанием для стипуляции. Правильность нашего объяснения подтверждают 1. 4, § 5, D. 2, 11 и 1. 6 C. 1, 18. В первом из этих мест сказано, что подобная стипуляция нашла себе место , а во втором - .

Таким образом "знанию" должника может быть приписана только очень узкая область действия. Все места источников, которые имеют в виду "знание" должника, придающее стипуляции характер "настоящего признания", - касаются только "знания" им возражений, могущих быть противопоставленными первоначальному обязательству. Таково, напр., возражение о незаконном возложении на вольноотпущенного, - о фидеикомиссе, который обещатель не обязан исполнять, - о праве оспаривания отказов по lex Falcidia. Все эти возражения очень легко могут быть констатированы, так что должник, - зная, что они ему принадлежат, и предпринимая в то же время стипуляцию в отношении к тому обязательству, которому они могут быть противопоставлены, - действительно, совершает "настоящее признание" в смысле Бэра, т.е. изъявляет волю считать обязательство как бы действительным, хотя он и убежден в том, что оно - недействительно, так как может с успехом парализовать его действие теми эксцепциями, от которых он отказывается. Кроме того, следует заметить, что здесь далеко нельзя иметь в виду всякие возражения, какого бы рода они ни были. Дело идет только о таких возражениях, которые, как я уже указал, легко могут быть констатированы.

Так, напр., возражение бывает такого рода, что должник, хотя и знает, что оно может быть противопоставлено иску по обязательству, - но не уверен в том, что ему удается доказать относящиеся к этому возражению моменты. В этом случае его "знание" наличности exceptio, очевидно, отнюдь не дает возможности придавать стипуляции, заключенной по отношению к тому обязательству, из которого возражение вытекает, характер "настоящего признания". Очень часто бывает, что окончательное выяснение моментов, относящихся к возражениям, должно быть отложено до будущего времени. Должник именно потому и заключает стипуляцию, чтобы выиграть время, пока интересующие его факты окончательно не уяснятся.

Это - одна сторона дела. Затем, надо также принять во внимание, что для должника, даже если он считает себя в состоянии доказать возражения, - не всегда может быть известна юридическая сила этих возражений. Само собой понятно, при подобных сомнениях, едва ли можно серьезно говорить о "юридически связывающем" характере стипуляции. Для того, чтобы она имела действительно такой характер, - необходимо, чтобы возражения, от которых отказывается должник при совершении стипуляционного акта, - были для него ясными как по своему юридическому значению, так и по возможности их осуществления на деле.

В результате нашего изложения мы получили тот вывод, что мысль Бэра о "юридически связывающей" природе стипуляции, как "настоящего признания" - нельзя считать правильной. Чтобы получить такое значение, - стипуляция должна быть предпринята, как мы сейчас видели, при наличности некоторых исключительных обстоятельств, которые, однако, далеко не всегда имеют место[217]. Стипуляция, предпринятая в отношении к другому, уже существующему обязательству, - по общему правилу, имеет своим необходимым предположением действительность этого обязательства. Вот почему должник может всегда оспаривать стипуляцию, входя в рассмотрение условий, необходимых по закону для существования первоначального обязательства. То, что Бэр называет "настоящим признанием", повторяем, имеет место при подобной стипуляции только по исключению.

Остается еще одни вопрос, именно, как должно быть понимаемо отношение по стипуляции, когда такое исключение бывает на самом деле. Некоторые утверждают, что в таком случае при стипуляции, causa вовсе отсутствуют. То же самое косвенным образом можно вывести из учения Бэра о "признании", как единственной causa стипуляции. Наш автор впадает при этом в неминуемое противоречие с самим собой. Он определяет causa при договорных обязательствах совершенно правильно, как ответ на вопрос об эквиваленте. Какой же эквивалент может заключаться для должника в принятии им на себя обязанности, что неизбежно будет иметь место, если считать "признание" в качестве causa при стипуляции? Само собой понятно, что признание долга есть принятие должником на себя обязанности, - а принятие обязанности не может служить для него эквивалентом за эту обязанность. Выходит, что с Бэровской точки зрения, при стипуляции или вовсе отсутствует, или должна быть понимаема совершенно в ином смысле, чем при других договорных обязательствах.

К такому противоречащему самому себе результату приходит Бэр в своих рассуждениях о каузальном моменте при стипуляции. Дело разрешается, между тем, очень просто. В тех случаях, когда стипуляция, по исключению, исполняет функцию "настоящего признания", - признаваемого обязательства, на самом деле, перестает быть для стипуляции, - но из того, что прежняя causa отпала, вовсе еще не вытекает, что совсем не должно быть никакой causa. Совершенно напротив, "настоящее признание", подобно каждому другому договорному обязательству, - заключается или в расчете на тот или другой эквивалент, или с сознательным исключением такового. Другими словами, causa, в нашем смысле этого слова, существует также при стипуляции в качестве "настоящего признания". О том, в чем заключается в этом случае causa, т.е., иначе говоря, в чем состоит здесь эквивалент для должника, - мы поговорим подробнее в своем месте, когда будем излагать вопрос о каузальном моменте при договоре признания. Пока, для иллюстрации, ограничимся указанием на 1. 6 C. 1, 18, где говорится о стипуляции . Это выражение охватывает предположения эквивалента самого различного рода. Здесь могут иметь в виду, напр., прекращение кредитором начатого судебного преследования, 1. 65, § 1, D. 12, 6. Если же этой или какой-либо подобной выгоды для должника не существует, - то почему не предположить здесь отрицательный ответ на вопрос об эквиваленте. См., напр., 1. 12 D. 42, 2 1. 47. D. 38, 1.

Примечания:

[211] Стр. 65 (48) сл., стр. 103 (77) сл. Изложение Бэра имеет главным образом в виду те последствия, которые отсюда можно вывести для современного права. Об этом у нас будет речь ниже.

[212] Стр. 82 (61).

[213] См. выше стр. 99 сл.

[214] См. выше стр. 99 сл.

[215] Напр., 1. 20 D. 14, 6 и 1. 6 C. 1, 18.

[216] Напр., 1. 12 D. 46, 2, 1. 24 D. 12, 6.

[217] См. Schlossmann. Causa, особенно стр. 76-77.