Список книг

« Предыдущая | Оглавление | Следующая »

Венедиктов А.В.
Избранные труды по гражданскому праву. Т. 2

§ 16. Разделенная собственность в литературе XVIII в. и начала XIX в.

Несмотря на то что в некоторых странах (в первую очередь в Англии) отдельные пережитки разделенной собственности сохранились и после буржуазной революции, именно смена феодальных порядков буржуазными лишила институт разделенной собственности его прежнего практического значения и повела к полной (если и не всеобщей) теоретической его переоценке. Не случайно общий пересмотр традиционных учений о разделенной собственности связан не с именем Будея, выступившего с настойчивым протестом против идеи разделенной собственности еще в половине XVIII в.[300], а с именем Тибо, решительно осудившего ту же идею на рубеже XVIII и XIX вв.[301] Дело было не только в авторитете и известности Тибо и в отсутствии этих данных у его предшественника и даже не в силе аргументации одного и слабости доводов другого. Тщетно Будей ссылался на то, что созданное глоссаторами деление собственности нельзя ни вывести из закона, ни защищать логически, что слов "dominium directum" нельзя найти ни в Пандектах, ни в Кодексе, ни в Usus feudorum. Позиция Будея тем более интересна, что, в отличие от подавляющего большинства позднейших противников идеи разделенной собственности, он настаивал на признании права собственности за подчиненным собственником: за вассалом и чиншевиком. Будей доказывал, что любое из полномочий верховного собственника может быть обосновано той или иной нормой или принципом действующего права, независимо от признания за ним права собственности, и что феодальная связь (Nexus feodalis) между сеньором и вассалом останется непоколебленной, если даже деление собственности на верховную и подчиненную будет отброшено "как несостоятельное и необоснованное"[302].

Казалось бы, защита интересов подчиненных собственников - вассалов и чиншевиков, подавляющая масса которых позднее самим законодателем была признана полными собственниками, должна была обеспечить Будею больший отклик в юридической литературе, чем тот, который имела его статья. Но его выступление оказалось преждевременным - с точки зрения германского законодателя - на целое столетие, с точки зрения германских теоретиков - на полстолетия. В середине XVIII в. буржуазная собственность еще не так властвовала над умами германских юристов, как это имело место в XIX в.

Как и Будей, Тибо прежде всего стремился доказать несоответствие учения глоссаторов о разделенной собственности римским источникам. Утверждая, что термины dominium directum и dominium utile обязаны своим происхождением исключительно римскому делению исков на directae и utiles, Тибо подчеркивает, что actiones utiles в первую очередь предоставлялись в Риме тем, кто в силу формализма цивильного права становился лишь бонитарным собственником и поэтому получал лишь actio utilis. В применении к этим случаям "полной собственности", отличающейся от такой же "полной собственности в виде dominium directum только формально (in der Form)", Тибо готов даже, вслед за глоссаторами, допустить термин dominium utile, хотя он и не был известен римлянам. Произведенное Юстинианом слияние квиритской и бонитарной собственности[303] лишило, однако, практического значения данную форму dominium utile, и созданное глоссаторами понятие стало применяться почти исключительно к случаям "неполной собственности" вассала, эмфитевта и суперфициария. Но именно этот вид dominium utile представляется Тибо "небылицей" (Unding), покоящейся на ошибке глоссаторов. В действительности и вассал, и эмфитевт, и суперфициарий имеют только право на чужую вещь (jus in re aliena)[304]. Тибо признает, правда, что римляне применяли термин dominium то в более общем и широком смысле, распространяя его на все вещные права, в том числе и на сервитуты, в частности на узуфрукт[305], то в более узком и собственном смысле подлинной собственности, которой и сервитуты (в том числе узуфрукт), и эмфитевзис, и суперфиций противопоставляются как jus in re aliena, как jus utendi fruendi[306]. Он идет еще далее и готов выделить из общей массы ограниченных вещных прав особую группу "смешанных" прав, в которых права пользования соединены с известными собственническими правомочиями (Nutzungs- und Proprietätsrechte). В эту группу Тибо включает права вассала, эмфитевта, суперфициария и кредитора по залогу, которому залогодатель предоставил право пользования заложенной вещью (antichresis)[307]. Таким образом, общий признак этих прав Тибо усматривает в том же самом критерии, который был выдвинут сторонниками идеи разделенной собственности и получил законодательное признание в Прусском уложении 1794 г. (ALR I 8, § 20) и в Австрийском уложении 1811 г. (§ 357). Но Тибо против наименования прав вассала, эмфитевта и суперфициария dominium utile, ибо глоссаторы, применяя этот термин, "приписывали названным лицам что-то от собственности (Etwas von Eigentum)". Вместе с этой ошибкой в "понятии" из науки права должно быть изгнано и самое "слово", которое, по мнению Тибо, и глоссаторы не ввели бы в оборот, если бы им разъяснили смысл их понятия[308]. И наконец, объединяя права вассала, эмфитевта и суперфициария в одну группу прав пользования (Nutzungsrechte), соединенных с уступленными им собственником частичными правомочиями по распоряжению вещью (Proprietätsrechte), Тибо решительно настаивал на том, чтобы природа этих прав устанавливалась не путем дедукции из какого-то общего понятия, а на основании отдельных позитивных норм[309].

Примечания:

[300] Вudäus. Gedanken von dem gemachten Unterschied unter den obern und nutzbaren Eigentum (Aus den Dresdenschen gelehrten Anzeigen v. Jahr. 1761, Nr. 36). Sammlung auserlesener Abhandlungen aus dem Lehnrechte, hrsg v. Zepernick, IV Teil, 1783, S. 61–68.

[301] Thibaut, Versuche, S. 63 ff. (первое издание его Versuche появилось в 1798–1801 гг.). Мы не говорим уже о юристах-гуманистах, выступавших против идеи разделенной собственности еще в XVI в. Сам Тибо, ссылаясь на них, вынужден был признать, что как их возражения, так и возражения отдельных позднейших писателей не оказали влияния ни на теорию, ни на практику. Та и другая единодушно проводили идею разделенной собственности (ibid., S. 63–64). Ср. один из ходячих комментариев к Институциям Юстиниана, выдержавший за 25 лет шесть изданий (Ioachimi Hoppii Examen Institutionum Imperialium. Ed. VI, Francofurti, MDCCIX, p. 103–104, 363–365).

[302] Budäus, ор.сit., S. 61–62, 65–68.

[303] Cod. 7.26. с. unica.

[304] Thibaut, Versuche, S. 83–85.

[305] Именно этим широким применением термина dominium Тибо объяснял и квалификацию эмфитевта как dominus в Cod. 11. 62, 12, I (Versuche, S. 86–87). Иное толкование той же конституции Феодосия и Валентиниана Тибо дал в цитируемой выше статье об эмфитевзисе (см. прим. 1 на с. 75 § 9 главы II).

[306] Thibaut. Versuche, S. 86–87; см. также: Landsberg, ор. cit., S. 87, 92.

[307] Thibaut. Versuche, S. 92–93.

[308] Thibaut. Versuche, S. 93–94. В первом издании своей работы Тибо предложил все же взамен термина dominium utile другой, объединяющий права вассала, эмфитевта и суперфициария, термин: dominium possessionis – со ссылкой на Кодексы Грегориана, Феодосия и Юстиниана. Тибо повторил это предложение и во втором издании, но присоединился к утверждению Савиньи о том, что dominium possessionis представляет собой не особый вид вещных прав, a jus possessionis (Versuche, S. 94–99).

[309] Thibaut, Versuche, S. 92.