Список книг

« Предыдущая | Оглавление | Следующая »

Венедиктов А.В.
Избранные труды по гражданскому праву. Т. 2

§ 15. Феодальная разделенная собственность в законодательстве XVIII–XIX вв.

Рецепция римского права обеспечила учению о разделенной собственности особенно широкое распространение в Германии и Австрии, где оно было без колебаний воспринято и теорией, и практикой[289], и законодательством - как имперским, так и партикулярным[290]. При этом понятие dominium utile получило особое содержание, которого в него не вкладывали ни глоссаторы, ни постглоссаторы. В связи с тем, что основным правомочием dominus utilis являлось право пользования вещью, немецкие юристы использовали для передачи латинского термина принятое в германских Зерцалах (Rechtsbücher) выражение "Nutz und Gewehr" (пользование и владение) и наряду с обозначением dominium directum как верховной собственности (Obereigentum) и dominium utile как подчиненной собственности (Untereigentum) стали именовать последнюю также Nutzeigentum (Nutzungseigentum, nutzbares Eigentum)[291]. Постепенно от этой - вначале скорее терминологической, чем конструктивной, - трактовки подчиненной собственности как Nutzeigentum пришли к построению теории о праве верховной собственности как праве на субстанцию вещи и о праве подчиненной собственности как праве пользования, соединенном с некоторыми правами по распоряжению субстанцией вещи[292]. Эта теория получила признание даже в кодексах конца XVIII - начала XIX в., появившихся на рубеже феодального и буржуазного общества и отдававших в своих постановлениях о разделенной собственности последнюю дань пережиткам феодализма (ALR I 8, § 16, 19-20; I 18, § 1-7; ABGB, § 357).

Мы говорим о постановлениях Прусского земского уложения 1794 г. (ALR) и Австрийского гражданского уложения 1811 г. (ABGB) как о последней дани пережиткам феодальной разделенной собственности потому, что общие определения того и другого уложений о праве собственности были редактированы скорее в духе чисто буржуазного, чем полицейского полуфеодального государства. "Собственником называется тот, кто по собственной власти управомочен, лично или через третьих лиц, распоряжаться субстанцией вещи или права с исключением всех других" (ALR I 8, § 1). "Все, что может обеспечить (лицу. - А.В.) исключительное пользование (einen ausschliesslichen Nutzen), является предметом собственности" (ALR I 8, § 2). Вслед за тем уложение определяет содержание полной собственности (volles Eigentum) как права владеть, пользоваться и отчуждать вещь (ALR I 8, § 9). Лишь определив право полной собственности как право исключительного и всеобъемлющего господства над вещью, уложение переходит к характеристике разделенной собственности (ALR I, 8, § 16, 19-20). Австрийское уложение 1811 г. также начинает с общего опреде-ления права собственности как права "произвольно распоряжаться субстанцией и выгодами вещи и устранять от этого других" (§ 354, ср. § 362) и лишь после этого дает разграничение "полной" и "неполной" (т.е. разделенной) собственности (§ 357).

Дальнейшая судьба института разделенной собственности была в основном определена ходом борьбы буржуазии с феодальными порядками. Идея разделенной собственности не получила признания не только в наиболее типичном кодексе буржуазного общества - в Кодексе Наполеона 1804 г. (ср. ст. 543), но и в русском Своде законов гражданских 1832 г. (т. Х ч. 1 Свода законов)[293]. Сохранившееся в т. Х вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции деление права собственности на полное, при котором правомочия собственника по владению, пользованию и распоряжению имуществом соединялись в одних руках (ст. 423), и неполное, при котором одно из этих правомочий ограничивалось правами, также неполными, других лиц на то же имущество (ст. 432), по существу лежало в иной плоскости, чем феодальное деление собственности на полную и неполную в смысле полной и разделенной собственности. "Неполнота" права собственности, с точки зрения составителей т. Х, означала либо законное ограничение права собственности (ср. ст. 433), либо предоставление собственником третьему лицу определенных правомочий по отношению к его имуществу (ср. ст. 514 и 541), либо принудительное лишение собственника тех или иных его правомочий (ср. ст. 542), но не предоставление им другому лицу права "подчиненной собственности" на то же имущество[294]. Поэтому сделанная еще в досводной литературе попытка отождествить деление собственности на полную и неполную с феодальным западноевропейским понятием полной и неразделенной собственности[295] была отвергнута цивилистами после-сводного периода[296].

Отсутствие в т. Х постановлений о разделенной собственности не означало, конечно, такого же торжества буржуазной собственности над феодальной в России первой половины XIX в., как отсутствие тех же постановлений в кодексе Наполеона. Феодальная собственность являлась еще господствующим типом собственности России того времени, несмотря на всю глубину кризиса феодально-крепостнических отношений в ней. Но в дворянско-бюрократической империи XIX в. не было уже тех форм разделенной собственности, которые требовали бы их закрепления в т. Х ч. 1 1832 г., и общее определение права собственности, данное в ст. 262 (ст. 420 т. Х ч. 1, по изд. 1914 г.), с его атрибутами исключительности и независимости "от лица постороннего", в полной мере было применимо и к населенному имению российского помещика, и к предприятию российского фабриканта или купца[297]. С обратным примером мы встречаемся в истории английского права, в котором отдельные пережитки разделенной собственности на землю сохранились вплоть до двадцатых годов XX в.[298], несмотря на то, что в Англии буржуазная революция произошла еще в XVII в.

Таким образом, институт феодальной раздельной собственности на землю в одних странах отпадал задолго до полной победы буржуазной собственности, в других продолжал существовать - само собой разумеется, лишь в виде не игравших существенной роли пережитков феодализма[299] - долгое время и после буржуазной революции. Мы будем иметь также возможность показать ниже, что феодальная собственность на землю вообще далеко не всегда принимала форму разделенной собственности, что не только до ее появления или после ее исчезновения, но и одновременно с нею в феодальном обществе существовала в большем или меньшем объеме аллодиальная или независимая собственность.

Примечания:

[289] Даже такой решительный противник идеи разделенной собственности, как Штоббе, признает, что институт разделенной собственности обязан своим происхождением не только средневековой юридической теории, но и средневековой деловой практике (см. приведенные им извлечения из актов XIII–XIV вв. – Stоbbe, op. cit., II Bd., S. 61).

[290] См. перечень имперских и местных законов: Вesеlеr, op. cit., I Abt., S. 292; O. Gierke, op. cit., II Bd., S. 371.

[291] Eichhorn, op. cit., S. 407–403. – O. Gierke, op. cit., II Bd., S. 370–371. Некоторую роль в подобной интерпретации понятия dominium utile могло сыграть и совпадение буквального смысла латинских слов utilis и uti и немецких слов nutzbar и nutzen (ср. Landsberg, op. cit., S. 144).

[292] Ср. формулировку Ланга (Lang. Commentaria de dominii utilis natura etc., 1793), автора работы, премированной Геттингенским юридическим факультетом: "plenin ususfructus rei, cum parte proprietatis, parte altera dominoedirecto reletsa" (цит. пo: Thibaut, Vesuche, S. 74–75).

[293] Саксонское гражданское уложение 1863 г. также категорически устраняло возможность деления содержащихся в собственности правомочий между несколькими лицами путем создания верховной и подчиненной собственности (§ 226).

[294] Идея разделенной собственности нашла, правда, некоторое признание в "Главном расположении книги законов", приложенном к докладу Министерства юстиции (за подписью князя Лопухина и Н. Новосильцева), утвержденному Александром I 28 февраля 1804 г. Один из разделов третьей части этого плана будущих кодификационных работ, посвященной "Общим гражданским законам", гласил: "Раздробленная собственность", но содержал всего лишь один пункт – "О поземельном оброчном праве [census]" (отделение III, раздел II, п. 24 – Труды Комиссии составления законов. 2-е изд., 1832, т. I, стр. 58). Приложенная к тому же т. I табл. I: "Книга законов Российского государства", в части, относящейся к "Гражданскому праву", также упоминала о разделенной собственности (III. Вещи... Б. О собственности... б... п. 6. Раздробленная собственность). Но ч. II Проекта Гражданского Уложения, напечатанная в 1814 г. ("Об имуществах"), уже не содержала никаких указаний на разделенную собственность (Труды, т. II; ср. главы III–V). Имевшаяся в ней глава VI "О срочном содержании" также не дает оснований относить ее составителей к сторонникам разделенной собственности. Правда, М.М. Сперанский в одной из своих "Записок", относящейся, по свидетельству его биографа М.А. Корфа, к проекту Гражданского Уложения, составленному при Александре I, упоминал о dominium directum и dominium utile и, по-видимому, готов был признать право собственности даже за нанимателем (Мысли графа М.М. Сперанского. Архив исторических и практических сведений, относящихся до России, изд. Н.В. Калачовым, 1858, книга I, отд. I, стр. 17–19). Но в "Объяснительной записке содержания и расположения Свода законов гражданских", составленной при начале работ над Сводом Законов, М.М. Сперанский в своих пояснениях к понятию права собственности уже совершенно не касается вопроса о разделенной собственности (тот же "Архив", 1859, книга II, отд. I, стр. 10–13).

[295] В.Ф. Вельяминов-Зернов. Опыт начертания Российского частного гражданского права, ч. II, 1815, стр. 32–34. По признанию самого В.Ф. Вельяминова-Зернова, "сие разделение собственности на полную и неполную в Российском законодательстве неизвестно, но мы заимствуем его из теории правоведения для удобнейшего объяснения различия вещей, сими словами обозначаемых" (стр. 34). Равным образом и В.Б. Ельяшевич утверждал, что в узаконениях, приведенных под ст. 423 т. Х ч. 1, было бы напрасно искать "каких-либо намеков на деление собственности на полную и неполную" (Комментарий, вып. II, стр. 290). Напротив, К.А. Неволин считал, что "разделение права собственности на полное и неполное по существу своему восходит к древнейшим временам", хотя и "было ясно выражено со стороны законодательства в первый раз только в Своде Законов" (указ. соч., ч. II [т. IV], стр. 124). Исключительно острые разногласия понятие неполной собственности вызвало в период подготовки крестьянской реформы 1861 г., когда редакционные комиссии предложили признать за крестьянами право неполной собственности на предоставленные им в пользование усадебные земли и наделы впредь до выкупа их крестьянами. Это предложение вызвало бурю негодования со стороны крепостников (Крестьянское дело в царствование императора Александра II. Материалы для истории освобождения крестьян, по официальным источникам сост. А.И. Скребицкий. Т. I, 1862, стр. 130–174).

[296] Д.И. Мейер. Русское гражданское право. Т. II, 1862, стр. 51. – Ср.: В.Б. Ельяшевич. Комментарий, вып. II, стр. 290–291.

[297] Напротив, Свод местных узаконений губерний Остзейских (Прибалтийских. – А.В.) 1864 г. отдал не меньшую дань идее разделенной собственности, чем Прусское земское уложение 1794 г.; см. ст. 942–952, 1324–1334, 1431, 1433 и 1541 книги III (Законы гражданские).

[298] В частности, лишь законом 1922 г. была предусмотрена (с 1 I 1926) окончательная ликвидация такой формы разделенной собственности, как copyhold (крестьянское наследственное землевладение типа чиншевого землевладения), и лишь законом 1925 г. было отменено право лорда на выморочный участок фригольдера (G. С. Cheshire. The Modern Law of Real Property. 5-th ed., 1944. pp. 23, 27. – А. Сurti. Englands Privat- und Handelsrecht. I Bd., 1927, S. 88–89). Сохранение этих пережитков феодализма до второй четверти XX в. тем более характерно для общего строя английских политических и экономических отношений, что еще за два с половиной столетия до того известный закон 1660 г. об отмене феодальных держаний (Abolition of Feudal Tenures Act, 1660) превратил все рыцарские феоды в свободное землевладение (free socage), заменив тем самым все прежние феодальные повинности вассалов денежными или натуральными платежами. Изъятие было сделано лишь для держаний, связанных с выполнением религиозных (Francalmoin) или почетных служб (Grand Sergeanty). Отмена не коснулась также держаний копигольдеров (см. текст закона 1660 г. в сборнике Института права Академии Наук СССР: "Законодательство Английской революции 1640–1660 гг.". Сост. Н.П. Дмитревский, 1946, стр. 310–313).

[299] О пережитках феодальной разделенной собственности в одном из итальянских кантонов Швейцарии см. ст. 225 и 324–830 гражд. кодекса кантона Тессин, приведенные у Губера (Huber, op. cit., III Bd., S. 140, 739–740). Германское гражданское уложение 1896 г. совершенно не упоминало о разделенной собственности (ср. Motive zu dem Entwurfe eines BGB für das Deutsche Reich. III Bd., 1883, S. 262–263), но вводный закон к нему сохранял в силе партикулярное законодательство о таких пережитках феодальной собственности, как фидеикомиссы и ленные участки (Art. 59). Лишь конституция 1919 г. потребовала от партикулярных законодательств отмены фидеикомиссов (§ 155/II; ср. Anschütz. Die Verfassung des Deutschen Reiсhs vom 14 August 1919. 8 Aufl., 1928, S. 406. – L. Enneccerus – Th. Кipp – M. Wоlff. Lehrbuch des bürgerlichen Rechts, 20/21 Aufl., Bd. II 1, 1926, S. 306–307). Фактически ликвидация фидеикомиссов затянулась в Германии вплоть до второй мировой войны (ср. закон от 6/VI 1938 г. о прекращении семейных фидеикомиссов – RGBI. I, S. 825) и была завершена лишь после разгрома фашизма (см. п. 2 ст. III закона Контрольного Совета в Германии от 20/II 1947 г., N 45). О попытках применить понятие разделенной собственности к так называемым Heimstätten – земельным участкам, переданным государством и местными общинами в порядке закона от 10/V 1920 г. участникам первой мировой войны и другим лицам, см. нашу "Правовую природу государственных предприятий" (изд. 1, 1928, стр. 121–123); там же законодательные и литературные указания.