Список книг

« Предыдущая | Оглавление | Следующая »

Венедиктов А.В.
Избранные труды по гражданскому праву. Т. 1

§ 6. Имущество треста и ответственность треста по его обязательствам

Имущественная обособленность хозрасчетного предприятия от казны и наделение его правами юридического лица ни в какой мере не лишают его характера государственного предприятия[310]. Поэтому на него распространяются как все привилегии, предоставленные законодателем госорганам[311], так и все ограничения в распоряжении имуществом или в оперативной деятельности, установленные для госорганов.

Важнейшими из этих привилегий являются следующие: 1) госпредприятия, переведенные на хозяйственный или коммерческий расчет, отвечают по своим обязательствам не всем своим имуществом, а лишь имуществом, состоящим "в их свободном распоряжении" (ст. 19 ГК); 2) госорганы могут виндицировать свое каким бы то ни было образом незаконно отчужденное имущество от любого приобретателя, невзирая на его добросовестность (ст. 60 ГК), причем иск о возврате этого имущества не ограничен никаким сроком[312]; 3) аналогичной льготой они пользуются и в отношении заложенного им имущества (ст. 86 и 98 ГК); 4) при несостоятельности должника[313] претензии госорганов удовлетворяются преимущественно перед претензиями частных лиц и первичных кооперативов (ст. 266 ГПК)[314]; 5) к госпредприятиям с повышенной опасностью иски о возмещении вреда, причиненного источником повышенной опасности, могут быть предъявлены лишь в течение двух, а не трех лет (прим. к ст. 404 ГК); 6) Положение о господрядах и поставках от 11/V 1927 г. ставит госорганы, как заказчиков, в более благоприятное положение по сравнению с заказчиками по общегражданскому договору подряда (ср. ст. 17 Положения со ст. 141 ГК) и вместе с тем устанавливает ряд превентивных мер, гарантирующих их интересы (обязательность торгов, недопустимость процентного вознаграждения подрядчику, ограничение суммы выдаваемого ему аванса, обязательное обеспечение договора залогом и неустойкой - ст. 5, 10, 13, 14 и 16 Положения)[315]; 7) по договорам имущественного найма и аренды госорганы пользуются льготами и в качестве нанимателей и в качестве наймодателей (ст. 154, прим., 156, 159, прим., 162, 164 и прим., 166, 168, прим., 171, п. "е" и 179, прим. 1 и 2 ГК); 8) для госорганов установлен ряд процессуально-правовых привилегий (ст. 82, прим., 88, 187-б, 211, п. 1, 284-285, 287 и 310 ГПК); 9) на госорганы распространяются и те меры усиленной - материально-правовой, процессуальной и уголовной - защиты, которую закон устанавливает в охрану интересов государства в целом (ст. 5 Вводного закона к ГК, ст. 30 ГК, ст. 2 ГПК, ст. 79, 128-132 и 169, ч. 2 УК); 10) на имущество госорганов не распространяется действие общих норм о реквизиции[316].

Вместе с тем деятельность хозрасчетных предприятий наряду с подчинением ее указанным выше плановым заданиям и регулирующим мероприятиям вышестоящих органов[317] подлежит разнообразным ограничениям, установленным для всех госорганов вообще: 1) в распоряжении предоставленным им имуществом госпредприятия ограничены правилами ст. 22 и 22-а ГК (ср. прим. к ст. 58 ГК) и специальными нормами, относящимися к отдельным видам госпредприятий (ср. ст. 15 Пол. о пром. трестах, ст. 14-18 и 20 Пол. о госсельтрестах); 2) все свои свободные суммы госпредприятия обязаны хранить в Госбанке или другом государственном кредитном учреждении (ст. 30 декрета СССР от 8/I 1925 г.)[318]; 3) к частному посредничеству госпредприятия вправе обращаться только по сделкам с частными лицами, но не по сделкам с другими госпредприятиями (ст. 3 декрета от 2/I 1923 г. - прил. 3 к ГК); 4) сделки, заключаемые госпредприятиями как между собой, так и с другими предприятиями, в виде общего правила подлежат обязательному нотариальному удостоверению или регистрации в регистрационных бюро при товарных биржах и местных отделах торговли (ст. 137 и прим. 1 ГК; в той же статье и прим. 1 к ней указаны и многочисленные изъятия из этого общего правила); 5) имущественные споры между госпредприятиями подсудны арбитражным комиссиям, с применением к их разрешению начала хозяйственной целесообразности (прим. к ст. 2 ГК, ст. 5 Положения об АКСТО, ст. 10 Положения об арбитражных комиссиях РСФСР, ст. 8 Положения об арбитражных комиссиях УССР)[319].

Равным образом на хозрасчетные предприятия распространяются все нормы, устанавливающие особый режим для рабочих и служащих государственных учреждений и предприятий. В частности: 1) для госпредприятий установлено обязательное третейское разбирательство споров, возникающих на почве заключения и толкования коллективных договоров (ст. 171 КЗоТ); 2) госпредприятия обязаны предоставлять работу определенному количеству подростков в соответствии с установленными для отдельных отраслей промышленности и транспорта минимальными нормами брони подростков (ср. ст. 137 КЗоТ)[320]; 3) служащие госпредприятий не вправе заниматься частной предпринимательской деятельностью и совмещать службу в госпредприятии со службой в частном учреждении или предприятии[321], а равно с представительством иностранных фирм[322]; 4) госпредприятия могут выплачивать процентное вознаграждение торговым служащим и поощрительное вознаграждение руководящему персоналу лишь в случаях и в пределах, точно указанных законом[323]; 5) госпредприятия пользуются более широкими правами по сравнению с частными нанимателями на возмещение ущерба, причиненного им растратами и хищениями служащих[324].

Мы остановимся в дальнейшем лишь на основной привилегии: на ограниченной ответственности хозрасчетных предприятий по их обязательствам (ст. 19 ГК) и на основном ограничении - на ограничении в распоряжении определенными категориями их имущества (ст. 22 и прим. к ст. 58 ГК).

Хозрасчетные предприятия отвечают по своим обязательствам лишь имуществом, "состоящим в их свободном распоряжении, т.е. не изъятым из оборота согласно ст. 21 и 22" (ст. 19 ГК)[325]. Как показывает сама редакция ст. 19 и 22 ГК, закон отождествляет круг имуществ, изъятых от взыскания, с кругом имуществ, в распоряжении коими хозрасчетные предприятия связаны теми или иными ограничительными нормами закона. Иначе говоря, и под привилегию, и под ограничение попадает один и тот же круг объектов.

Наказ СНК от 9/VIII 1921 г., Основные положения СТО от 12/VIII 1921 г., первые по времени положения об отдельных трестах и даже Типовое положение от 12/IX 1922 г., появившееся за полтора месяца до ГК, совершенно не касались вопроса об ограничении ответственности трестов по их обязательствам определенным составом их имущества. Он получил разрешение впервые в ст. 19 и 22 ГК. По вопросу о праве правлений трестов на отчуждение находящегося в их ведении имущества Наказ СНК также не давал никаких постановлений, Основные положения СТО же возлагали установление порядка отчуждения или сдачи в аренду земель, угодий, зданий, оборудования и т.п. на ВСНХ (прим. к ст. 7). Приказами от 22/II 1922 г., N 64, и от 25/VI 1922 г., N 247, ВСНХ допустил продажу частей машин, станков и т.д. действующих и бездействующих промышленных предприятий лишь в исключительных случаях, с особого каждый раз разрешения Президиума ВСНХ или соответствующего Промбюро - с обращением вырученной суммы на цели, одобренные теми же органами, и под непременным условием продажи имущества с публичных торгов[326]. Большинство положений, изданных до типового положения 12/IX 1922 г., обходило, однако, вопрос молчанием[327]. Напротив, Типовое положение потребовало разрешения ВСНХ лишь для отчуждения действующих и бездействующих предприятий, оборудования и строений[328] и допустило отчуждение без разрешения ВСНХ "малоценных и не имеющих большого значения в производстве, особенно пришедших в полную негодность, построек, их частей и предметов оборудования" (прим. к ст. 13). Аналогичное постановление вошло в ряд положений об отдельных трестах, утвержденных непосредственно до или вслед за изданием типового положения[329], но не нашло себе места в более поздних положениях, совершенно не коснувшихся данного вопроса[330]. Вместе с тем и цитированные выше приказы ВСНХ не только не были формально отменены - несмотря на их явное противоречие прим. к § 13 Типового положения, - но и явились даже позднее в глазах работников ВСНХ теми "особыми правилами" об отчуждении негодных и устаревших частей промышленного имущества, к которым отсылало прим. к ст. 22 ГК в его первоначальной редакции[331].

Статья 22 ГК впервые формулировала с полной определенностью принцип неотчуждаемости национализированных предприятий и их оборудования, изъяв вместе с тем то же имущество и от взыскания по претензиям кредиторов. Поскольку же прим. к ст. 22 ГК допускало отчуждение устаревших и негодных частей лишь на условиях, определенных "особыми правилами", и эта категория объектов при наличии не отмененных приказов ВСНХ 1922 г., N 64 и 247, была исключена из состава имущества, находящегося "в свободном распоряжении" трестов, а следовательно, была изъята и от взыскания по претензиям кредиторов (ст. 19 ГК).

Декрет от 10/IV 1923 г. значительно расширил круг забронированного от взыскания имущества трестов - правда, допустив возможность обращения отдельных категорий объектов на удовлетворение кредиторов с особого разрешения ВСНХ[332]. Исходным пунктом явилось заимствованное из политической экономии и фиксированное в самом законе деление уставного капитала на основной и оборотный. К первому декрет отнес "все имущество, которое не уничтожается целиком в одном акте производства, как-то: фабричные и другие строения, машины, оборудование, инструменты, живой и мертвый инвентарь и т.п.", ко второму - "деньги, ценные бумаги, продукцию, а равно все предметы, которые могут быть только однажды использованы в процессе производства, как-то: топливо, сырье, разные металлы и т.п." (ст. 16)[333]. Лишь в отношении объектов, отнесенных к оборотному капиталу, тресту - в лице его правления - было предоставлено право свободного распоряжения ими; в соответствии со ст. 19 ГК на те же объекты было допущено и обращение взыскания - "таким же порядком, как на имущество частных лиц" (ст. 16 и 17, ср. ст. 28, п. "а"). Имущество, отнесенное к основному капиталу, в свою очередь было разделено на две категории: 1) на имущество, изъятое из оборота в силу ст. 22 ГК и не подлежащее ни отчуждению, ни обращению на удовлетворение кредиторов (сами предприятия и их оборудование), и 2) остальное имущество (инструменты и инвентарь), которое могло быть отчуждено и обращено на удовлетворение кредиторов, но лишь с разрешения ВСНХ (ст. 17 и 28, п. "а"). И наконец, в отличие от Типового положения от 12/IX 1922 г., включавшего в состав капитала треста также и земельные участки (см. Инструкцию к ст. 5), декрет от 10/IV 1923 г. исключил из уставного капитала землю, недра, воды и леса, предоставив таковые тресту лишь "на праве пользования" и потребовав, чтобы они показывались в уставе и балансе треста особой внебалансовой статьей (ст. 6 и прим. к ст. 15)[334]. Таким образом, получилась четырехчленная схема: 1) имущество, предоставленное тресту "на праве пользования" (земля, недра, леса и воды), 2) имущество, не подлежащее отчуждению в силу ст. 22 ГК (отдельные производственные предприятия и их оборудование), 3) имущество, которое трест - в лице его правления - может отчуждать лишь с разрешения ВСНХ (инструменты и инвентарь, а равно устаревшие и негодные строения и части оборудования), и 4) имущество, находящееся в свободном распоряжении треста (оборотный капитал).

Расширяя круг объектов, изъятых из свободного распоряжения треста, а равно и от взыскания по его долгам, авторы декрета от 10/IV 1923 г. преувеличили те опасности, которые стояли перед трестами как участниками товарного оборота. Вместе с тем они придали чрезмерное значение "вещественному" составу основного капитала - по сравнению с общей его суммой (в денежном ее выражении) - и недостаточно учли потребность в повседневной смене отдельных частей основного капитала. Они не учли также, что изъятие из оборота промышленных предприятий в их вещественном составе (фабрично-заводские корпуса и оборудование предприятий) не являлось единственной мерой охраны "командных высот" государства в промышленности и что ГК охранял те же "высоты" не только в порядке ст. 22, но и в порядке ст. 55, устанавливающей государственную монополию на крупную и среднюю промышленность путем ограничения числа рабочих на частных предприятиях (в настоящее время - ст. 20)[335].

Практика не замедлила обнаружить всю стеснительность и хозяйственную бесцельность установленных декретом ограничений при первой же попытке проведения их в жизнь в полном объеме[336]. В соответствии с прим. к п. "а" ст. 28 декрета от 10/IV 1923 г. ВСНХ передал правлениям трестов часть принадлежащих ему прав по распоряжению частями основного капитала, разрешив им самостоятельно отчуждать живой и мертвый инвентарь, "легко заменимый мелкий инструмент, имеющий широкое обращение и применение в общем обиходе", и даже "малоценные" предметы оборудования, "кои могут быть при надобности легко заменены и приобретены вновь" (приказ от 23/IV 1924 г., N 307)[337]. Вслед затем, в связи с кампанией по реализации неликвидного имущества трестов, круг возможных объектов отчуждения был по существу расширен за рамки ст. 22 ГК включением в него не только "негодных и устаревших частей имущества", о которых говорило прим. к ст. 22 ГК, но и строений, частей оборудования и инвентаря, которые являются "неликвидными" лишь для данного треста, но "вообще могут быть использованы"[338]. Еще большие изъятия были установлены практикой для "государственного оборота", т.е. для передачи частей основного капитала одного треста другому, с оплатой их деньгами или материальными ценностями[339]. Дальнейший и решительный шаг по тому же пути сделал декрет СССР от 11/VI 1926 г. об отчуждении государственного имущества[340], легший в основу ныне действующего приложения к ст. 22 ГК. Издание этого декрета, разработанного ВСНХ еще в 1923 г., становилось все более и более необходимым по мере усиления процесса реконструкции промышленности и перехода к систематической замене ее изношенного или устаревшего оборудования новым. Однако и он, значительно расширяя круг объектов, допущенных к отчуждению[341], сохранял требование специального разрешения Наркомата или местного Исполкома на отчуждение ветхих и негодных частей основного капитала (ст. 6 и 10)[342]. Лишь Положение от 29/VI 1927 г., в соответствии с общей тенденцией к расширению прав трестов, предоставило правлениям трестов - а по их уполномочию даже и директорам отдельных предприятий - право отчуждения "сооружений, строений и оборудования, пришедших в ветхость или негодность". Вместе с тем Положение исключило из закона прежнее деление уставного капитала на основной и оборотный[343] и ограничило круг объектов, не подлежащих свободному распоряжению самих трестов (в лице их правлений), - а вместе с тем и обращению на удовлетворение кредиторов (ст. 19 ГК) - кругом объектов, перечисленных в ст. 22 ГК, с изъятиями, указанными в приложении к той же статье (ст. 4, 15, п. "д", 19 и 33, п. "ж" Пол. о пром. трестах; ст. 4-6 приложения к ст. 22 ГК; ср. ст. 6 и 10 декрета СССР от 11/VI 1926 г.). Тем самым было восстановлено нарушенное декретом от 10/IV 1923 г. соответствие между ст. 22 ГК и законодательством о трестах[344].

Новый порядок распоряжения отдельными частями основного капитала, установленный Положением от 29/VI 1927 г., автоматически распространяется, в силу ст. 4 декрета СССР от 2/ХII 1927 г.[345], на все хозрасчетные предприятия, положения о коих содержали ссылку на декреты от 10/IV и 17/VII 1923 г. С теми или иными изменениями он будет применен, по всей вероятности, к хозрасчетным предприятиям остальных отраслей хозяйства, тем более что он представляет собой лишь дальнейшее развитие общих норм о порядке отчуждения госимущества, установленных общесоюзным декретом от 11/IV 1926 г. и приложением к ст. 22 ГК (в редакции декрета РСФСР от 11/Х 1926 г.)[346].

В соответствии с различным режимом, установленным ГК для отдельных категорий госимущества, в составе имущества хозрасчетных предприятий в настоящее время должны быть разграничены четыре категории имуществ: 1) земля, недра, леса и воды, 2) сооружения, строения и оборудование, имеющие производственное значение для треста, 3) те же объекты, но утратившие свое производственное значение, и 4) остальное имущество.

Земли, недра, леса и воды предоставляются хозрасчетным предприятиям в бессрочное или срочное "пользование"[347] в порядке отвода или на основании специальных договоров, заключаемых ВСНХ с НКЗ, либо самими трестами - с соответствующими органами, ведающими названными имуществами (с НКЗ - в отношении земель, лесов и водоемов, с ВСНХ - в отношении недр)[348]. В том и другом случае это имущество не включается в уставный капитал предприятия и не проводится по его балансу; как в уставе, так и в отчете и балансе предприятия указывается лишь площадь предоставленных предприятию участков и месторождений - без какой-либо их оценки (ст. 10 Пол. о пром. трестах)[349]. Предоставление земель, недр, лесов и вод лишь в "пользование" хозрасчетных предприятий объясняется тем, что эти имущества "могут быть исключительно собственностью государства" (ст. 53 и 21 ГК) и что они ни при каких условиях не могут перейти в частную или кооперативную собственность, равно как не могут быть заложены или обращены на удовлетворение претензий ни к государству в целом, ни к отдельным госорганам. Поэтому нет никакой необходимости в признании за хозрасчетным предприятием формальной собственности на эти имущества даже и в том случае, когда они "закрепляются" за предприятием без заключения какого-либо договора с другим госорганом.

Иначе обстоит дело по отношению к сооружениям, строениям и оборудованию хозрасчетных предприятий. Принципиально и это имущество изъято из оборота и не может быть ни отчуждено, ни заложено, ни обращено на удовлетворение кредиторов предприятия (ст. 22 ГК, ст. 1 декрета СССР от 11/VI 1926 г.). Однако закон допускает многочисленные изъятия из этого принципа, которые могут быть сведены к одной руководящей идее: любой из названных объектов может быть отчужден с того момента, когда дальнейшая эксплуатация его самим госорганом становится хозяйственно нецелесообразной. Различие между отдельными объектами этой категории заключается лишь в том, что в зависимости от удельного веса каждого из них и степени их хозяйственной годности закон устанавливает более или менее сложный порядок их отчуждения, гарантирующий государство от нерационального отчуждения важнейших объектов теми предприятиями, в непосредственном ведении коих они находятся (ст. 1, 3-6-а и 8 прил. к ст. 22 ГК, ст. 3, 6 и 8-10 декрета СССР от 11/VI 1926 г.)[350]. В частности, сооружения, строения и оборудование промышленного треста могут быть отчуждены его правлением: 1) с разрешения вышестоящего органа (ВСНХ СССР или союзной республики, ОблСНХ, ГСНХ, ОМХ), если они утратили свое производственное значение[351], и 2) без такового разрешения, если они пришли в ветхость или негодность (ст. 5 и 19 Пол. о пром. трестах, ст. 6 прил. к ст. 22 ГК, ст. 10 декрета СССР от 11/VI 1926 г.)[352]. Отдельные производственные предприятия (заведения), как таковые, пока они входят в состав треста, вообще не могут быть отчуждены правлением треста - даже с разрешения вышестоящего органа, в непосредственном ведении которого данный трест находится. Но они могут быть выделены из состава треста (ср. ст. 7 Пол. о пром. трестах) и отчуждены в собственность кооперативных организаций или частных лиц по постановлению СНК Союза или союзной республики (ст. 3 и 8 прил. к ст. 22 ГК, ст. 3 и 8 декрета СССР от 11/VI 1926 г.).

В том же порядке утратившие производственное значение или пришедшие в ветхость сооружения, строения и оборудование могут быть заложены[353] правлением треста: первые - с разрешения вышестоящего органа, вторые - по усмотрению самого правления (ст. 15, п. "д"). Кроме того, с разрешения СТО или ЭКОСО союзной республики трест может выделить "особое имущество в обеспечение заключаемых им облигационных займов" (прим. 2 к ст. 42)[354].

Поскольку пришедшие в ветхость сооружения, строения и оборудование предприятий находятся в свободном распоряжении треста (в лице его правления и директоров заводов), они относятся, строго говоря, к четвертой категории имуществ треста: к имуществу, находящемуся в его свободном распоряжении. В эту категорию, кроме названных частей основного капитала, входят также некоторые другие части основного капитала, не подпадающие под понятие оборудования: живой и мертвый[355] инвентарь и инструменты (прим. к ст. 4 прил. к ст. 22 ГК, прим. 1 к ст. 1 декрета от 11/VI 1926 г.), и все части оборотного капитала: сырье, топливо, продукция, денежные средства и т.д. В распоряжении этим имуществом трест связан лишь плановыми заданиями вышестоящих органов, но не ограничительными нормами закона, совершенно запрещающими отчуждение одних объектов и устанавливающими особый порядок и условия отчуждения других[356].

Установленные законом ограничения не распространяются на "государственный оборот", т.е. на переход изъятого из частного оборота имущества от одного госоргана к другому (ст. 22-а ГК, ст. 2 декрета СССР от 11/VI 1926 г.)[357]. Наряду с перераспределением промышленного имущества в порядке реорганизации трестов (напр., путем выделения из треста части его производственных предприятий для образования нового треста или перевода их в другой - уже существующий - трест) и безвозмездного изъятия у них отдельных имущественных объектов (напр., оборудования) по постановлению руководящих органов (ст. 7 и 61-62 Пол. о пром. трестах)[358] возможен "эквивалированный" переход изъятого из оборота имущества от одного треста к другому или к иному госоргану с оплатой денежными суммами, продукцией или иным имуществом - как по распоряжению руководящего органа, так и по взаимному соглашению заинтересованных предприятий, утвержденному тем же органом. Практика вступила на путь "эквивалированного" перераспределения промышленного имущества задолго до того, как он был регламентирован законом, ибо потребность в нем ранее - до расширения круга объектов, самостоятельно отчуждаемых самими трестами, - ощущалась еще острее, чем в настоящее время[359].

Порядок передачи изъятого из оборота имущества трестов другим госпредприятиям и госучреждениям регулируется ныне декретом СССР от 21/ХII 1927 г. (ст. 3). В порядке названного декрета может быть передано другому госоргану любое изъятое из оборота имущество из числа указанных в ст. 1 цит. декрета от 11/VI 1926 г. (или соответственно в ст. 22 ГК), а не только имущество, утратившее свое производственное значение (ср. ст. 15, п. "д" Пол. о пром. трестах). Порядок передачи различен в зависимости от условий передачи, характера и стоимости передаваемого имущества. Трест (в лице его правления) может передать имущество другому госоргану только возмездно, руководящий орган (ВСНХ) - как возмездно, так и безвозмездно. Имущество, пришедшее в ветхость или негодность, передается трестом самостоятельно, независимо от его стоимости, иначе говоря, в том же порядке, в каком оно может быть отчуждено и всякому другому контрагенту. Все остальные объекты могут быть переданы трестом другому госпредприятию или госучреждению лишь с разрешения ВСНХ. Последний может передать соответствующее имущество другому госоргану и независимо от его соглашения с трестом - с соблюдением установленного Положением о пром. трестах порядка (ср. ст. 7 и 61), причем в случае возмездной передачи имущества эквивалент поступает все же в распоряжение треста, у которого имущество было изъято (ст. 6 декрета от 21/ХII 1927 г. и ст. 17 декрета от 11/VI 1926 г.). На передачу имущества стоимостью свыше 500 000 р. предприятию или учреждению другого ведомства ВСНХ должен испросить разрешение СТО, за исключением тех случаев, когда передается имущество, утратившее свое производственное значение[360].

Как было уже указано, кругом объектов, находящихся в свободном распоряжении хозрасчетного предприятия, ограничивается его ответственность перед кредиторами треста (ст. 19 ГК)[361]. Поэтому кредиторы промышленного треста не вправе обратить взыскание не только на предоставленные тресту земельные участки и другие имущества той же категории, в отношении коих вообще не может возникнуть вопрос об их обращении на погашение задолженности треста, но и на входящие в состав треста производственные предприятия (заведения) и их оборудование, а равно на сооружения и строения треста (ст. 21 и 22 ГК, ст. 1 декрета СССР от 11/VI 1926 г. и ст. 4 Пол. о пром. трестах), включая и те из них, которые утратили производственное значение[362]. Ибо и эти последние не находятся "в свободном распоряжении" треста (в лице его правления): не могут быть отчуждены или заложены без разрешения вышестоящего органа. Но право вышестоящего органа дать разрешение на отчуждение или залог имущества, утратившего производственное значение, заключает в себе и право распорядиться об обращении этого имущества на удовлетворение кредиторов: ст. 22 ГК устраняет возможность обращения на него взыскания самими кредиторами ("не могут быть обращаемы на удовлетворение кредиторов в порядке взыскания")[363], но не лишает соответствующий орган власти права распорядиться тем же имуществом в целях покрытия задолженности треста[364]. Потребность в этом будет ощущаться тем чаще, что подавляющую массу кредиторов трестов составляют те же госорганы и кооперативные предприятия, отказ в удовлетворении претензий коих, несмотря на наличие в составе актива треста имущества, утратившего производственное значение, повлек бы за собой нарушение планомерной работы названных органов и предприятий[365]. На сооружения, строения и оборудование, пришедшие в ветхость или негодность, кредиторы вправе обратить взыскание на тех же основаниях, как и на все остальное имущество, состоящее в свободном распоряжении треста (в лице его правления): на инвентарь и инструменты, на сырье и топливо, на продукцию и денежные средства и т.д. (ср. ст. 19 ГК с прим. к ст. 6 прил. к ст. 22 ГК, ст. 10 ч. 2 декрета СССР от 11/VI 1926 г. со ст. 4 и 19 Пол. о пром. трестах)[366].

Таким образом, с точки зрения доступности для взыскания предоставленное хозрасчетному предприятию имущество распадается на три категории: 1) имущество, безусловно изъятое от взыскания (земля и т.п., производственные предприятия и промышленное имущество, имеющее производственное значение); 2) имущество, изъятое от взыскания, но допускающее обращение его на покрытие задолженности предприятия по распоряжению вышестоящего органа власти (промышленное имущество, утратившее производственное значение), и 3) имущество, доступное для взыскания (все остальное имущество)[367].

Примечания:

[310] Ср. решение ВАК от 1/II 1924 г. (вып. IV, N 331); А.Г. Гойхбарг, Хозяйственное право РСФСР, т. I, изд. 3, 1924, стр. 69; В.И. Сливицкий в Комментарии к ГК под ред. А.Л. Малицкого, изд. 3, 1927, стр. 51.

[311] За исключением предоставленных специально органам, находящимся на государственном или местном бюджете (напр., ст. 286 ГПК), или органам, выполняющим административные, а не хозяйственные функции (ст. 407 и 407-а ГК).

[312] Разъяснение Пленума Верхсуда РСФСР от 29/VI 1925 г. – "Сб. циркуляров и важнейших разъяснений" 1925–1926 гг., стр. 144–145; опр. ГКК РСФСР от 7/V 1925 г. – ЕСЮ, N 37.

[313] См. также другие льготы, предоставленные госорганам при несостоятельности частных предприятий (прим. к ст. 336 и 349 ГПК).

[314] Статья 266 ГПК УССР предоставляет, однако, эту привилегию лишь госорганам, состоящим на бюджете; аналогично – ст. 152 Адм. код. УССР.

[315] СЗ, N 28, ст. 292.

[316] Ср. ст. 1 Сводного закона о реквизиции и конфискации имущества – прил. 8 к ГК РСФСР – и ст. 164 Адм. код. УССР. Равным образом Пленум Верхсуда РСФСР высказался против применения ст. 147 ГК – а следовательно, и ст. 402 ГК – к госорганам, иначе говоря, против допустимости конфискации в отношении госорганов (разъяснение от 16/V 1927 г. – "Суд. практика", N 12, стр. 1; аналогично – решение ВАК СТО от 21/II 1924 г, вып. IV, N 357; contra – решение ВАК РСФСР от 28/XI 1924 г., вып. V, N 51).

[317] См. выше, § 4.

[318] СЗ, N 3, ст. 36.

[319] СУ РСФСР, 1924, N 62, ст. 618; 1925, N 6, ст. 46; СУ УССР, 1927, N 9–10, ст. 60. Ср. ст. 6 Положения об АК ВСНХ СССР (СЗ, 1926, N 13, ст. 90). Об ограничениях более специального характера – cм. Вольф В.Ю. Основы учения о товариществах и акционерных обществах, 1927, стр. 92–93.

[320] Статьи 1 и 4 декрета СССР от 1/VIII 1923 г. о минимальных нормах брони подростков в промышленности и в других отраслях народного хозяйства (СЗ, 1923, N 49, ст. 173); см. также Варшавский К.М., Практический словарь по трудовому праву, 1927, стр. 15.

[321] Статьи 3 и 4 Временных правил о службе в государственных учреждениях и предприятиях от 21/ХII 1922 г.; ср. ст. 2 тех же Правил о совместной службе родственников в одном госоргане и ст. 5 о совместительстве (СУ, 1923, N 1, ст. 8). Служащие госпредприятий не вправе также выполнять обязанностей коммивояжера (прим. к ст. 2 Положения о коммивояжерах государственных торговых и промышленных предприятий от 2/I 1922 г. – СУ, 1923, N 1, ст. 19).

[322] Статья 3 декрета от 12/IV 1923 г. (прил. 1 к ГК).

[323] Декрет СССР от 17/VI 1924 г. ("Систематическое собрание действующих законов СССР", кн. 2, 1926, стр. 697); декрет СССР от 7/III 1927 г. (СЗ, N 16, ст. 167); ср. К.М. Варшавский, стр. 97–98.

[324] Декреты РСФСР от 29/VII 1927 г. (СУ, N 77, ст. 527) и от 20/IV 1928 г. (СУ, N 44, ст. 332); приложение к ст. 271 ГПК – в ред. декрета от 20/XII 1927 г.; декрет СССР от 10/VIII 1927 г. (СЗ, N 51, ст. 507).

[325] В первоначальной своей редакции ст. 22 ГК говорила о национализированных предприятиях и их оборудовании как об имуществе, "изъятом из частного оборота". В ныне действующей редакции, установленной декретом от 11/Х 1926 г., эти слова исчезли, что, однако, существа дела не меняет: ссылка ст. 19 на ст. 22 остается в силе (ст. 22 ГК УССР в ред. декрета от 15/IV 1927 г. сохраняет прежнюю формулу об имуществе, "изъятом из частного оборота"). Статья 4 Пол. о пром. трестах пользуется формулой: "имущество, на которое, согласно действующему законодательству, может быть обращено взыскание". Эта формула заимствована из ст. 287 ГПК и отсылает по существу к тем же статьям 19 и 22 ГК и к прил. к ст. 22 ГК, а равно к общесоюзному декрету от 11/VI 1926 г. (СЗ, N 42, ст. 305), установившему порядок отчуждения госимущества и в большей своей части воспроизведенному в прил. к ст. 22 ГК (прил. к ст. 22 ГК УССР воспроизводит его текстуально). Формула же ст. 271, п. "б" ГПК в редакции декрета от 11/VII 1927 г., изымающая от взыскания все имущество, входящее в основной капитал госпредприятий, противоречит прим. к ст. 4 и ст. 5–6, прил. к ст. 22 ГК и ст. 19 Пол. о пром. трестах, допускающим свободное отчуждение ряда частей основного капитала (инструментов, инвентаря и ветхого имущества) самими трестами в лице их правлений.

[326] Приказы напечатаны в сборнике Б.С. Мальцмана, Законодательство о промышленности, ч. I, 1923, стр. 115.

[327] См., напр., положения, напечатанные в СУ, 1922, II отд., N 1, 2 и 11; 1923, II отд., N 5 и 11.

[328] Также прим. 3 к ст. 6 Положения о "Северолесе" от 17/VIII 1921 г. (СУ, N 78, ст. 656).

[329] Параграф 14 Положения о "Волго-Каспий лесе" от 3/VIII 1922 г. (СУ, 1923, II отд., N 7, ст. 37), § 13 Положения о "Козровском хлопчатобумажном объединении" от 25/IX 1922 г. (СУ, 1923, II отд., N 13, ст. 46), § 13 Положения о "Техноткани" от 25/IX 1922 г. (СУ, 1923, II отд., N 8, ст. 41), § 10 Положения о "Бердо-Ремизной фабрике им. Н.И. Бухарина" от 2/Х 1922 г. (СУ, 1923, II отд., N 3, ст. 17).

[330] Ср. Положение об "Электротехническом тресте заводов слабого тока" от 4/I 1923 г. (СУ, 1923, II отд., N 5, ст. 25), Положение о "Петроградском аккумуляторном тресте" от 9/III 1923 г. (СУ, 1924, II отд., N 2, ст. 3).

[331] Такова по крайней мере точка зрения б. юрисконсульта ВСНХ Б.С. Мальцмана, цит. сборник, ч. I, стр. 116; ср. также А.М. Гинзбург: "тресты могут и теперь, на основании приказов ВСНХ N 64 и 247 1922 г. и последующих, продавать старое негодное оборудование с разрешения Президиума ВСНХ" (изд. 3, 1926, стр. 33).

[332] Более широкую возможность отчуждения промышленного имущества допускал декрет от 17/VII 1923 г. о местных трестах, предусматривавший продажу не только "старого промышленного имущества", но и мелких промышленных предприятий, "поскольку таковая продажа допускается законом" (ст. 19). Порядок отчуждения промышленных заведений был, однако, определен впервые цит. декретом СССР от 11/VI 1926 г. К "особым законоположениям" отсылала и ст. 8 Положения об имуществах местных Советов от 12/XI 1923 г., предусматривавшая возможность отчуждения "предметов оборудования и инвентаря предприятий" (СУ, 1923, N 113, ст. 1046; ср. разъяснение III отдела НКЮ от 18/I 1924 г., N 87 – ГК под ред. С.В. Александровского, изд. 2, 1926, стр. 175).

[333] Таким образом, деление уставного капитала треста на основной и оборотный "есть деление вещей, а не их денежных выражений, меновых ценностей" (разъяснение III отдела НКЮ от 2/III 1926 г., N 43/11/411 – ЕСЮ, N 23, стр. 720). Эта вещественно-материальная концепция уставного капитала треста, отождествляющая его с предоставленной тресту суммой имущественных объектов, как таковых, вообще преобладала в декрете от 10/IV 1921 г. над ценностным его выражением – в отличие от Положения от 29/VI 1927 г., точно разграничивающего понятие имущества треста от понятия уставного капитала в ценностном его выражении (ср. ст. 10). Смешение различных понятий уставного капитала в декрете от 10/IV 1923 г. четко выявлено в статье Д.И. Иваницкого, Уставный капитал треста – "Вестник промышленности, торговли и транспорта", 1924, N 1–2, стр. 32–40.

[334] По-видимому, лишь редакционным недосмотром следует объяснить, что ВАК СТО в решении от 21/V 1925 г. одновременно признает земельные участки и "внебалансовым имуществом", и частью основного капитала треста (вып. VI, N 546). В решении от 13/VII 1926 г. та же ВАК СТО правильно ссылается на невключение земельных участков в состав капитала треста (САБ, N 46–47, стр. 3).

[335] В литературе действительный смысл ст. 55 ГК был вскрыт впервые В.Н. Шретером, Система промышленного права СССР, 1924, стр. 18.

[336] См. доклад А.М. Шахназарова первому Совещанию юрисконсультов госпромышленности: "Применение декрета о трестах" – сб. "Вопросы промышленного права", 1925, стр. 39–40.

[337] Приказ напечатан в сб. А.А. Шнеерова, Законодательство о промышленности, ч. III, стр. 251.

[338] Постановление СТО от 3/Х 1924 г. и приказ КомСТО Госфондов и ВСНХ СССР от 9/II 1925 г., N 409/20 (напечатаны в цит. сборнике А.А. Шнеерова, стр. 713 и 717). По мнению В.Л. Белостоцкого, постановление СТО от 3/Х 1924 г. о реализации неликвидных фондов "не делало еще возможной реализацию этого имущества на рынке", ибо "СТО не мог сам разрешить реализацию того имущества, которое запрещено к отчуждению ст. 22 ГК" (доклад первому Совещанию юрисконсультов госпромышленности: "Государственное имущество, отнесенное к основному капиталу трестов, и условия его отчуждения" – сб. "Вопросы промышленного права", 1925, стр. 172). Это сознавал, по-видимому, и сам СТО, поручивший Комиссии законодательных предположений при СНК СССР составить проект об отмене законоположений, препятствующих реализации неликвидного имущества (ст. 1 пост. от 3/Х 1924 г.).

[339] См. ниже, стр. 278–279.

[340] СЗ, N 42, ст. 304 и 305; ст. 4, 6 и прим. и ст. 10 ч. 2 – в ред. декрета от 4/I 1928 г. (СЗ, 1928, N 6, ст. 50).

[341] Декрет подтвердил, в частности, практику ВСНХ, специально оговорив, что к оборудованию не относятся ни живой и мертвый инвентарь, ни инструменты (прим. 1 к ст. 1).

[342] Яркий пример волокиты, создаваемой этим требованием, представляет протокол заседания коллегии Главметалла от 6/XII 1926 г., N 6, опубл. в "Ленингр. правде", 1926, N 294. Почти все заседание коллегии этого органа, руководящего всей металлопромышленностью Союза, было посвящено разрешению вопросов об отчуждении и сдаче в лом негодного имущества трестов стоимостью от 3 р. 96 к. (чугунный шкив одного из заводов "Гомзы") до 6787 р. 80 к.

[343] В настоящее время это деление имеет лишь финансово-счетное и экономическое, а не юридические значение. Мы пользуемся поэтому в нашем дальнейшем изложении понятиями основного и оборотного капитала лишь как экономическими, а не правовыми категориями. Авторы Положения от 29/VI 1927 г. даже и в ст. 44 об амортизации заменили прежнее указание на "основной капитал" примерным перечнем его главных частей.

[344] На расширении круга объектов, допущенных к отчуждению и залогу, и на исключении из закона понятий основного и оборотного капитала единодушно настаивали как хозяйственники, так и юристы (ср. Проект общесоюзного декрета о трестах с объяснительной к нему запиской, сост. Правовым отделом ВСНХ СССР, 1926, стр. 16–17 и 58–59; В.Н. Шретер, цит. статья в "Советском праве", 1926, N 4, стр. 114; А.М. Гинзбург, изд. 3, стр. XXII–XXIV; его же доклад второму Совещанию юрисконсультов госпромышленности: "К пересмотру декрета о трестах" – сб. "Вопросы промышленного права", 1928, стр. 11–13 и 42; Х.Э. Бахчисарайцев, Положение о государственных промышленных трестах – ЕСЮ, 1927, N 38). Против исключения понятия основного капитала из закона высказался лишь Д.С. Розенблюм – ввиду той роли, которую входящие в состав основного капитала объекты играют в производственном процессе (Пересмотр декрета о трестах – ЕСЮ, 1926, N 47 и сб. "Вопросы промышленного права", 1928, стр. 31). Названный автор упускает, однако, из виду, что в состав основного капитала входит не только изъятое из оборота имущество; между тем исходным положением автора является отождествление того и другого круга имуществ.

[345] СЗ, N 67, ст. 684.

[346] О порядке отчуждения имущества торгов и госсельтрестов см. ниже, стр. 354–355 и 356–357.

[347] В отличие от ст. 6 декрета от 10/IV 1923 г. ст. 10 Положения от 29/VI 1927 г. не оговаривает особо, что земли, недра, леса и воды передаются тресту лишь "на праве пользования", и говорит также о "предоставлении" их тресту, как и о "предоставлении" тресту всего остального имущества. Поскольку, однако, ст. 10 не включает земель, недр, лесов и вод в уставный капитал треста, она противопоставляет их тем самым уставному имуществу треста в той же мере, как это делали ст. 6 и прим. к ст. 15 декрета от 10/IV 1923 г. Показательно все же, что Положение от 29/VI 1927 г. отказалось от прямой квалификации прав треста на земли, недра, леса и воды, несмотря на то, что проект ВСНХ (ст. 11) повторял старую формулу о "пользовании" (см. цит. выше "Проект", стр. 18–20). В отношении земель, "закрепляемых" за трестом на "праве непосредственного пользования" (ср. ст. 4 и 149 ЗК), формула о "пользовании" вообще представляется малопригодной, поскольку с ней связывается представление о правовых отношениях между "собственником" и "пользователем". Между тем отношения между государством и трестом по этой категории имуществ так же мало являются отношениями двух субъектов права, как и их отношения по уставному имуществу. Поэтому формула о "пользовании" правильно выражает лишь внешнюю позицию треста (его позицию в товарном, т.е. гражданском, обороте) в отношении предоставленных ему земельных участков, которые как объект исключительной собственности государства (ст. 52 ГК) ни при каких условиях не могут перейти в частную или кооперативную собственность (в этом лишь смысле пользуемся ею и мы в нашем дальнейшем изложении). В своих отношениях с третьими лицами трест не может выйти за рамки полномочий, которые входят в состав его права "пользования" земельными участками и ближайший круг которых определяется законодательством Союза и соответствующей союзной республики. Так, напр., в РСФСР трест не вправе предоставить закрепленный за ним земельный участок под застройку, в УССР – вправе (ст. 71¹ ГК УССР).

[348] Усадебные призаводские участки, т.е. участки, занятые заводскими корпусами, и участки подсобного характера (под складами сырья, топлива или фабрикатов и т.п.) предоставляются промышленным предприятиям в порядке отвода (в соответствии со ст. 155 ЗК), все прочие участки – на договорных началах (в соответствии со ст. 157 и 161 ЗК и ст. 5 и 12 Правил о порядке, условиях и сроках использования государственных земельных имуществ – СУ, 1923, N 74, ст. 716; см. циркуляр НКЗ от 20/V 1926 г., N 199/36 – ЗГ и разъяснения НКЗ от 25/VI 1923 г., N 191257, и от 4/IX 1923 г., N 194400 – ЗК под ред. П.В. Гендзехадзе и И.Б. Новицкого, 1927, стр. 186–188). Так, напр., постановлением от 25/III 1925 г. СТО обязал ВСНХ СССР в пятидневный срок заключить соглашение с НКЗ РСФСР, НКЗ УССР и НКФ СССР о землях с.-х. назначения, входящих в состав государственных земельных имуществ и предоставленных в пользование Сахаротреста (ст. 8 – СЗ, N 30, ст. 200; ст. 8 ныне отменена в связи с заменой арендной платы особым сбором с перерабатываемой Сахаротрестом свеклы – СЗ, 1928, N 23, ст. 201; N 31, ст. 281). Наряду с тем тресты могут получать земельные участки из состава государственных земельных имуществ, заключая соответствующие договоры непосредственно с НКЗ в порядке той же ст. 157 ЗК. Таким образом, одни из участков "закрепляются" за трестом в порядке отвода – без заключения какого-либо договора, другие предоставляются ему по договору ВСНХ с НКЗ, третьи – по его собственному договору с НКЗ. Лесные дачи, выделяемые из общего лесного фонда горнозаводским, транспортным и промышленным предприятиям в целях создания комбинированных хозяйств, должны эксплуатироваться трестами, согласно ст. 48 ЛК, на основании особых договоров, заключаемых ВСНХ или НКПС с НКЗ (ст. 1 декрета РСФСР от 5/XII 1924 г. – СУ, 1925, N 5, ст. 30). Напротив, предприятия по механической и химической обработке древесины заключают договоры непосредственно с НКЗ (ст. 58 ЛК и разъяснение ЭКОСО РСФСР от 31/XII 1924 г. к ст. 58 ЛК – СУ, 1925, N 5, ст. 36; ср. ст. 36 ЛК, предусматривающую возможность эксплуатации лесных участков промышленными предприятиями "на праве аренды"; подробнее см.: Д.С. Розенблюм, Земельное право, изд. 2, 1928, стр. 137–139 и 426–429; К. Жудро, Внебалансовые статьи госпредприятий – ЕСЮ, 1926, N 52). Рыбопромысловые угодья (водоемы) передаются государственным рыбопромышленным предприятиям в "возмездное пользование" – в отличие от рыбопромысловых сооружений, оборудования и судов, которые, в виде общего правила, включаются в их уставные капиталы (ст. 8 и 10 Положения о рыбном хозяйстве СССР и ст. 7 и 8 Положения о рыбном хозяйстве РСФСР – СЗ, 1925, N 58, ст. 440 и СУ, 1927, N 102, ст. 684). Равным образом трест должен заключить особый договор на разработку "уже открытых месторождений" с ВСНХ, "в ведении" которого сосредоточено "распоряжение" недрами, в то время как все сооружения и оборудование рудников включаются в его уставный капитал на общих основаниях (ст. 10, 87, 89–90 и 95–96 Горного положения СССР). Внесение договорных начал в эксплуатацию трестами этих имуществ было продиктовано фискальными соображениями: необходимостью обеспечить государству периодическое поступление определенной "платы" за эксплуатацию их трестами независимо от конечных результатов хозяйственной деятельности треста за тот или иной год. На юридическую искусственность подобного построения отношений между горнопромышленными трестами и ВСНХ юристы-хозяйственники обращали внимание еще до издания Горного положения 1927 г. (см. доклад А.А. Абрамова в Совете съездов промышленности УССР – ЕСЮ, 1926, N 6, стр. 254).

[349] Декрет от 10/IV 1923 г. требовал, напротив, указания справочной довоенной цены и связанной с пользованием землей ренты (прим. к ст. 15).

[350] Ближайший порядок продажи изъятого из оборота имущества определен ст. 12–13 декрета СССР от 11/VI 1926 г.; ст. 9–10, прил. к ст. 22 ГК и Правилами о производстве публичных торгов по продаже имущества, находящегося в ведении: 1) учреждений СССР и предприятий общесоюзного характера (Правила от 14/ХII 1926 г. – СЗ, 1927, N 1, ст. 9) и 2) учреждений и предприятий РСФСР и местного значения (Правила от 4/III 1927 г. – СУ, N 23, ст. 155).

[351] Под общее понятие имущества, утратившего производственное значение, ст. 6 и прим. декрета от 11/VI 1926 г. (в ред. декрета от 4/I 1928 г. – С3, N 6, ст. 50) подводят как имущество, которое "не может быть использовано по назначению в достаточной степени" или "вследствие устарелости конструкции заменяется более усовершенствованным", так и ветхое или негодное имущество. Поскольку ст. 10 ч. 2 того же декрета устанавливает для отчуждения ветхого и негодного имущества специальное изъятие, мы применяем в дальнейшем термин: "имущество, утратившее производственное значение" – лишь к первым двум категориям имущества. Вопрос об их производственном значении решается с точки зрения возможности целесообразного использования промышленного имущества для данного треста (см. доклад С.Г. Крупнова в Бюро юрисконсультов госпромышленности при ВСНХ СССР: "Об отчуждении государственного имущества" – "Право и жизнь", 1927, N 4, стр. 39). Напротив, до издания декрета от 11/VI 1926 г. Правовой отдел ВСНХ рассматривал вопрос о пригодности имущества с точки зрения возможности его использования по своему назначению в госпромышленности вообще (см. доклад Я.В. Ливенсона первому Совещанию юрисконсультов госпромышленности: "Государственное имущество, отнесенное к основному капиталу трестов, и условия его отчуждения" – сб. "Вопросы промышленного права", 1925, стр. 169; ср. цит. доклад А.М. Шахназарова – ib., стр. 40). Норма о строениях, утративших производственное значение, может быть применена и к строениям, оставленным за собой трестом в порядке ст. 315 ГПК, – при несостоявшихся торгах на строения их должников. Если эти строения лишены производственного значения для треста, они могут быть отчуждены с разрешения вышестоящего органа в порядке ст. 15, п. "д" Положения о пром. трестах. При действии декрета от 10/IV 1923 г., не предусматривавшего возможности отчуждения строений, за исключением ветхих и негодных, практика приходила к тому же выводу путем ограничительного толкования ст. 22 ГК (ср. разъяснение III Отдела НКЮ от 25/V 1926 г. N 43/11/231 – ГК под ред. С.В. Александровского, изд. 3, стр. 96; аналогично – ГКК РСФСР от 7/IХ 1927 г. – "Суд. практика", N 21, стр. 9). Еще дальше шел В. Киснемский, признававший за правлением треста право на отчуждение указанных строений даже без разрешения ВСНХ (ст. 315 ГПК и государственные тресты – ЕСЮ, 1926, N 24). Это право могло быть им предоставлено, однако, лишь в порядке п. "а" ст. 28 и прим. декрета от 10/IV 1923 г., что и было сделано циркуляром ВСНХ СССР от 6/VII 1926 г., N 55 (ГК под ред. С.В. Александровского, изд. 3, стр. 7).

[352] Учреждение, в ведении которого находится трест, вправе в отдельных случаях разрешать правлению самостоятельно отчуждать утратившие производственное назначение сооружения, строения и оборудование. В свою очередь правление обязано предоставить директору завода право – в пределах, установленных выданной ему правлением доверенностью, – самостоятельно отчуждать сооружения, строения и оборудование, пришедшие в ветхость или негодность (ст. 15, п. "а" и ст. 33, п. "ж").

[353] Положение от 29/VI 1927 г. упоминает лишь о залоге имущества, утратившего производственное значение (ст. 15, п. "д"), и оставляет открытым вопрос о залоге имущества, пришедшего в ветхость (ср. ст. 19 и 33, п. "ж"). Поскольку, однако, п. "д" ст. 15 делает общее изъятие из нормы о порядке отчуждения и залога имущества, потерявшего производственное значение, отсутствие упоминания о залоге в ст. 19 и 33, п. "ж", не лишает ни правление, ни директора завода (в пределах, установленных доверенностью правления) права на самостоятельный залог того имущества, которое они вправе самостоятельно отчуждать. Лишение трестов права закладывать пришедшее в ветхость или негодность имущество было бы нецелесообразно и с хозяйственной точки зрения: если по условиям данного момента трест не может реализовать без серьезных потерь то или иное имущество, нет оснований отказывать ему в возможности получить оборотные средства путем залога этого имущества (предполагая, что ликвидность такового в дальнейшем может возрасти). Допущенный законом пробел восполнен пунктом "к" § 17 Типового устава треста, специально оговорившим право правления также и на залог пришедшего в ветхость имущества (приказ ВСНХ СССР от 1/IX 1927 г., N 1106 – ТПГ, N 203). В отношении директора завода типовое положение о производственном предприятии, входящем в состав треста, и типовая доверенность, объявленные приказом ВСНХ СССР от 4/Х 1927 г., N 13, обходят тот же вопрос молчанием (ТПГ, N 235). Приложение к ст. 22 ГК вообще не касается вопроса о залоге изъятого из оборота имущества, цит. декрет от 11/VI 1926 г. особо оговаривает возможность залога для устаревших и т.п. морских судов и для мелких речных судов (п. 4 Вв. зак. и прим. 1 к ст. 1). Специальное изъятие сделано для государственного акционерного общества "Совторгфлот", которому разрешено закладывать за границей принадлежащие ему морские суда – с разрешения в каждом отдельном случае НКПС, НКТорга СССР и НКФ СССР (декрет СССР от 28/IV 1928 г. – СЗ, N 27, ст. 243). Лишь прим. 2 к ст. 87 ГК УССР в общей форме оговаривает возможность залога перечисленного в ст. 22 ГК госимущества "в случаях, указанных в законе", но ссылается в дальнейшем на тот же декрет СССР от 11/VI 1926 г. (ср. прим. 2 к ст. 87 ГК АзССР).

[354] Статья 4 декрета СССР от 11/VI 1926 г. (в ред. декрета от 4/I 1928 г. – СЗ, 1928, N 6, ст. 50) предусматривает ту же возможность в отношении всех госпредприятий вообще. Ближайший круг имуществ, которые могут быть выделены в обеспечение облигационного займа, не определен ни в том, ни в другом законе. Поскольку оба закона предусматривают, однако, выделение "особого имущества" в обеспечение облигационного займа, дело идет именно о залоговом праве облигационеров, а не о праве на преимущественное удовлетворение, о котором говорила б. ст. 362 ГК. Все эти нормы, впрочем, в условиях современного денежного рынка почти лишены практического значения. Ни один из промышленных трестов до настоящего времени не выпустил облигационного займа (предстоящий выпуск облигаций Марганцевого треста, организуемого на смену концессии Гарримана, явится первым примером – Изв. ЦИК, 1928, N 206). В известных нам трех случаях дачи разрешений на выпуск облигационных займов два займа гарантировались Правительством СССР без какой-либо оговорки о специальном обеспечении их имуществом выпускающего облигации учреждения или предприятия (облигационные займы ЦСХБ и НКПС – СЗ, 1927, N 17, ст. 187; N 59, ст. 588) и один обеспечивался доходами предприятия и всем его имуществом, не изъятым из гражданского оборота (ст. 2 декрета СССР от 19/VI 1928 г. о выпуске Уссурийской ж.д. облигационного займа – СЗ, 1928, N 46, ст. 405).

[355] "Предметы обзаведения", по терминологии прим. 1 к ст. 1 цит. декрета от 11/VI 1926 г. и прим. к ст. 4 прил. к ст. 22 ГК.

[356] В составе этой части имущества треста также могут находиться объекты, изъятые из оборота, напр. взрывчатые вещества, платина и т.д. (ст. 23 ГК и ст. 1 декрета от 27/III 1923 г. о государственной монополии на платину – СУ, N 88, ст. 854). По отношению к ним трест пользуется свободой распоряжения в тех узких пределах, в которых ею пользуются и остальные держатели тех же объектов (ср. ст. 19 ГК, которая исключает из состава имущества, находящегося в свободном распоряжении хозрасчетных предприятий, лишь объекты, указанные в ст. 21 и 22 ГК). Ограничения распоряжения этими объектами не носят специфического характера ограничений, установленных для государственных органов. Поэтому: 1) правление треста может отчуждать их, и притом без разрешения вышестоящего органа, но с соблюдением норм, регулирующих порядок распоряжения и обращения этих объектов вообще; 2) на них может быть обращено взыскание кредиторами треста, ибо ст. 19 ГК делает изъятие лишь для объектов, изъятых из оборота в силу ст. 21 и 22, но не в силу ст. 23; реализация этих объектов должна быть произведена, однако, с соблюдением установленных для каждого из них специальных правил (иначе – Д.И. Иваницкий, цит. статья, стр. 39, и А.М. Гинзбург, изд. 3, стр. 34, не допускающие возможности обращения взыскания и на данного рода объекты).

[357] А равно на передачу его государственным и смешанным акционерным обществам в уплату за акции последних (ст. 22-а ГК, ст. 2 декрета СССР от 11/VI 1926 г. и ст. 133 Пол. об акц. обществах).

[358] Ср. постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 9/I 1928 г. об изъятии из ведения Московского ГИКа трех кирпичных заводов и безвозмездной передаче их НКВД РСФСР (СУ N 8, ст. 77). Уменьшение актива треста производится иногда и в другой форме, о которой не упоминают ни декрет от 10/IV 1923 г., ни Положение от 29/VI 1927 г., но которая имеет место на практике: в порядке списания претензий треста к другим предприятиям по постановлению руководящих органов (ср. пост. СТО от 6/IX 1924 г. о списании отдельными трестами части их претензий по векселям Центросоюза – см. решение Мосгубсуда от 23/V 1927 г. – САБ, N 65–66, стр. 7).

[359] Первые попытки эквивалированного распределения промышленного имущества были сделаны еще в 1924 г. Ввиду протеста против некоторых из них со стороны прокуратуры, усмотревшей в подобных актах нарушение ст. 22 ГК, Правовой отдел ВСНХ приложил все усилия, чтобы найти легальную почву для них, тем более что разработанный им еще в 1923 г. проект о порядке отчуждения государственного имущества три года не мог получить окончательную санкцию. Поскольку в получении промышленного имущества с отдельных заводов (главным образом с консервированных) были крайне заинтересованы местные Советы. Правовому отделу ВСНХ удалось добиться частичной легализации гособорота в форме аутентического разъяснения ст. 6 Положения об имуществах местных Советов от 12/XI 1923 г. Этим разъяснением, данным 17/II 1925 г., CHK СССР допустил возможность передачи госучреждениями и госпредприятиями их имущества местным Советам по их "взаимному соглашению" и "на основах" такового, с утверждением ее в общем порядке (СЗ, N 15, ст. 113). История вопроса подробно освещена в цит. докладе Я.В. Ливенсона, стр. 166–168; см. также Б.С. Мар­тынов, Из текущей юридической практики – "Промышленность и торговля", 1924, N 18–19, и Отчуждение основного капитала госпредприятия – ЕСЮ, 1924, N 37. Окончательную и полную легализацию практика эквивалированного перехода промышленного имущества от одного госоргана к другому получила лишь в ст. 2 декрета СССР от 11/VI 1926 г. о порядке отчуждения госимущества и вслед за нею в ст. 22-а ГК (в ред. декрета от 11/Х 1926 г.).

[360] Постановление ЦИК и СНК СССР о порядке возмездной и безвозмездной передачи имущества государственных учреждений и предприятий другим государственным учреждениям и предприятиям от 21/XII 1927 г. (СЗ, 1928, N 2, ст. 13) регулирует лишь порядок передачи имущества общесоюзных учреждений и предприятий. Порядок передачи имущества республиканских и местных органов должен быть установлен республиканским законодательством (ст. 5). Соответствующий проект уже принят СНК РСФСР (ЕСЮ, 1928, N 18, стр. 556). В отношении порядка передачи имущества госорганов государственным акционерным обществам ст. 7 декрета отсылает к Положению об акционерных обществах (см. ст. 133 Положения).

[361] Положение от 29/VI 1927 г. в отличие от декрета от 10/IV 1923 г. (ст. 17, п. "б") ограничивается простой отсылкой к действующему законодательству (ст. 4).

[362] Кроме того, в силу специальной нормы закона не допускается обращение взысканий за долги предприятия на средства фонда улучшения быта рабочих и служащих (§ 11 Положения о фондах улучшения быта рабочих и служащих от 27/VI 1928 г. – СЗ, N 43, ст. 387).

[363] Эта формула целиком взята из ст. 1 общесоюзного декрета от 11/VI 1926 г. (ср. ст. 287 ГПК).

[364] Таким образом, Положение от 29/VI 1927 г. лишь разбронировало значительную часть промышленного имущества для взыскания кредиторов, но не уничтожило разницы между частями основного капитала, обращаемыми на удовлетворение кредиторов лишь распоряжением вышестоящего органа, и частями, доступными для взыскания на общих основаниях (ср. ст. 17, п. "б", и ст. 28, п. "а", декрета от 10/IV 1923 г.).

[365] Еще дальше идет С.В. Минц, требующий обязательного обращения взыскания на все имущество госпредприятия по претензиям госорганов, если высшие органы не найдут возможным погасить задолженность треста путем бюджетных ассигнований (Отчуждение госимущества – ЕСЮ, 1927, N 37, или Veräusserung von Staatsvermögen –"Zeitschrift für Ostrecht", 1927, H. 5–6.

[366] Вопрос о возможности обращения взыскания на сооружения, строения и оборудование, пришедшие в ветхость или негодность, с трудом поддается решению в ту или иную сторону на основании "действующего законодательства", к которому отсылает ст. 4 Пол. о пром. трестах. Оставаясь в плоскости догматического анализа этого законодательства, необходимо признать, как нам кажется, главное значение за ст. 19 ГК, которая ограничивает ответственность хозрасчетных предприятий имуществом, "состоящим в их свободном распоряжении, т.е. не изъятым из оборота согласно ст. 21 и 22". Статья 22 ГК, равно как и приложение к ней (или цит. декрет СССР от 11/VI 1926 г.), не делают, правда, той же оговорки о допустимости обращения взыскания на ветхое или негодное промышленное имущество, которую они делают для отчуждения такового (прим. к ст. 6 прил. к ст. 22 ГК, ст. 10, ч. 2, декрета от 11/VI 1926 г. в ред. декрета от 4/I 1928 г. – СЗ, N 6, ст. 50). Мы видели, однако, что приложение к ст. 22 ГК и декрет от 11/VI 1926 г., а вслед за ними и Положение о пром. трестах не оговаривают особо и залога ветхого или негодного промышленного имущества. Тем не менее возможность такового не возбуждает сомнений, что нашло признание и в § 17, п. "к", Типового устава треста (см. прим. 1 на стр. 276). Можно предположить поэтому, что, разрешив промышленным трестам самостоятельно отчуждать ветхое и негодное промышленное имущество, законодатель подвел тем самым данное имущество под общую категорию имущества, находящегося "в свободном распоряжении" трестов и в силу этого доступного для кредиторов последних (ср. ст. 19 ГК; мы не привлекаем к нашему анализу ст. 271 ГПК, ныне действующая редакция которой не согласована с Положением о пром. трестах, – см. стр. 266–267 наст. сборника). Подобное решение представляется нам правильным и с хозяйственной точки зрения. Негодное оборудование (дело идет именно о негодном оборудовании, а не об оборудовании, утратившем лишь свое производственное значение) либо вообще не нужно тресту, либо играет для него роль материала наряду с другими его материалами, напр. негодное оборудование металлургического завода, которое может быть использовано для его мартеновских печей наряду со всем остальным железным ломом. К тому же подавляющую массу кредиторов треста, как мы уже отмечали, составляют государственные предприятия и кооперативные организации, на удовлетворение претензий коих в случае несостоятельности треста придется, вероятнее всего, обращать не только ветхое или негодное имущество, но – с разрешения ВСНХ – и имущество, утратившее производственное значение. Поэтому центр тяжести вопроса не в том, может ли ветхое или негодное имущество вообще быть обращено на удовлетворение кредиторов в порядке взыскания, а в том, с какого момента это может быть сделано. Этим моментом можно было бы считать его исключение из описи действующего оборудования (ср. ст. 9 Инструкции от 14/VI 1928 г. об общем порядке составления инвентарной описи и оценки имущества треста при его учреждении, требующую, чтобы разрушенное и непригодное имущество описывалось и оценивалось в инвентарной описи особо – СЗ, N 42, ст. 383). Возможные разногласия кредиторов с трестом по вопросу о признании или непризнании имущества негодным (равно как и по вопросу об отнесении тех или иных предметов к "оборудованию" или к "инструментам") могут быть разрешены судом, хотя Положение от 29/VI 1927 г. и не воспроизводит имевшейся в декрете от 10/IV 1923 г. отсылки к суду в случае спора о принадлежности имущества к той или иной категории (прим. к п. "а" ст. 17).

[367] Деление предоставленных тресту имуществ по степени их доступности для взыскания совпадает с делением имуществ треста по объему принадлежащих тресту прав по управлению и распоряжению ими (см. выше, стр. 269–271), с тем лишь отличием от него, что первое его звено охватывает оба первых звена названного деления. От четырехчленной схемы, установленной декретом от 10/IV 1923 г. (см. выше, стр. 272), приведенная схема отличается тем, что расширение круга допущенных к отчуждению объектов повлекло за собой передвижку ряда их из второго звена в третье и из третьего – в четвертое.