Список книг

« Предыдущая | Оглавление | Следующая »

Шершеневич Г.Ф.
Учебник русского гражданского права. Т. 1

§ 21. Понятие о праве собственности

Литература: Гамбаров, Право собственности (Русская Высшая Школа, 1905, стр. 434-496); Владимирский-Буданов, Обзор истории русского права, 3-е изд., стр. 515-606; Неволин, История российских гражданских законов, т. II; Энгельман, О приобретении права собственности на землю по русскому праву, 1859, стр. 1-129; Он же, О давности по русскому гражданскому праву, 1901, стр. 225-308; Мейер, Русское гражданское право, стр. 232-332; Анненков, Система русского гражданского права, т. II, стр. 5-124; Фалеев, Лесное право, 1912; Струкгоф, Курс горного права, 1907; Кутыловский, Права на недра и отчуждение земель под железные дороги (Ж. М. Ю., 1902, N 7); Гусаковский, Право на недра земли (Ж. М. Ю., 1903, N 7); Саладилов, Вопрос о недрах в русском законодательстве (Вестн. пр., 1904, N 4); Нольде, Новейшие учения о праве собственности (Вестн. пр., 1904, N 7).

I. Определение права собственности. Определение права собственности представляет значительные затруднения, несмотря на видимую его простоту и ясность. До сих пор в науке не установлено точное понятие о нем. По наиболее распространенному определению, совпадающему с житейским представлением о праве собственности, последнее составляет неограниченное и исключительное господство лица над вещью. Так, французское законодательство определяет право собственности как право пользоваться и распоряжаться вещами самым неограниченным образом - de la manière la plus absolue (§ 544). Кромэ называет право собственности полным правом (Vollrecht). Однако признак неограниченности встречает возражение с той точки зрения, что право собственности как и всякое право, всегда ограничено, что в действительности все законодательства ставят пределы воле собственника. Чтобы избежать этого признака, устанавливают понятие о праве собственности как о праве наиболее полного господства. Так, например, Ранда определяет право собственности как обеспеченную объективным правом и им ограниченную юридическую возможность относительно полнейшего (relativ vollste Herrschaft) непосредственного господства над вещью. Эннекцерус называет право собственности самым обширным правом, какое только можно иметь в отношении вещи. Однако такие определения вызывают неменьшие сомнения. Относительная полнота не составляет признака определительного. Остается невыясненным, по сравнению с чем является собственность более полным правом и насколько она полнее, чтобы можно было провести черту между правом собственности и другими менее полными правами на вещь. [Во Франции распространяется воззрение на собственность как на объект обязанности, а на собственника как на несущего социальную функцию, которою управляют правила социальной взаимной зависимости (Дюги, Леруа). Как замечает Айэм, свободные соглашения социальных групп своей тиранией грозят собственности не менее, чем ограничения, налагаемые государством.] Германский законодатель поступает осторожнее: он не определяет, а описывает право собственности: собственник вещи властен, насколько тому не препятствует закон или право третьих лиц, распоряжаться вещью по своему усмотрению (nach Belieben) и устранять других от всякого на нее воздействия (§ 903). Также и швейцарский кодекс ограничивается указанием, что собственник вещи вправе распоряжаться ею по усмотрению (librement) в пределах закона (§ 641).

Ввиду неудачности предлагаемых в науке определений мы можем остаться при определении, которое дано в русском законодательстве. Столь же неточное, как и другие определения, оно по крайней мере имеет за себя законодательный авторитет. С этим определением приходится считаться на практике, потому что закон перечисляет правомочия, входящие в состав права собственности. Неправильность определения, даваемого нашим законодательством, усложняется тем, что в нем соединено понятие о праве собственности со способами приобретения и прекращения этого права. Если извлечь из законного определения все не относящееся к понятию и сохранить лишь содержащиеся в нем признаки, то мы получим следующее определение понятия о праве собственности: власть в порядке, гражданскими законами установленном, исключительно и независимо от лица постороннего владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом вечно и потомственно (ст. 420). Рассмотрим подробнее признаки, содержащиеся в этом определении.

1. Прежде всего право частной собственности представляет власть не в смысле фактического господства, а в юридическом значении, т.е. как право в субъективном смысле. Если возможность фактического воздействия отсутствует, вещь находится в чужом владении, власть тем не менее сохраняется, лицо остается собственником - оно может продать, подарить, заложить вещь, вытребовать ее у владельца. Под это понятие власти не подходит право верховного господства, которое принадлежит государству и чуждо пользования территорией для извлечения экономических благ (ст. 421).

2. Объектом права частной собственности закон признает имущество не в техническом смысле, а как вещь. В действительности право собственности может иметь своим объектом только материальные предметы, но не действия или права, которые по существу своему не могут подлежать совершенно тем же юридическим правилам, какие установлены для первых. Наше законодательство, признавая владение одним из существенных моментов права собственности, очевидно, имеет в виду только физические вещи. Наравне с материальными предметами объектом права собственности могут быть признаны бумаги на предъявителя, потому что вследствие неразрывной связи права с документом право собственности на клочок бумаги дает единственную возможность осуществления содержащегося в ней права.

3. Закон указывает на отрицательный признак права собственности, на исключительность и независимость от посторонних лиц. Исключительность означает, что никто без и помимо воли собственника не имеет права препятствовать ему или присвоить себе пользование тою вещью, которая составляет объект его права собственности. Независимость указывает на полную свободу осуществления своего права помимо согласия посторонних лиц.

4. Положительный признак права собственности заключается по указанию закона в соединении владения, пользования и распоряжения. Владение, как мы видели, есть фактическое господство над вещью. Пользование состоит в извлечении из вещи тех выгод, которыми определяется ее экономическое значение. Наконец, распоряжение дает возможность совершения различных, возмездных и безвозмездных, сделок, имеющих своим объектом эту именно вещь.

Такое перечисление отдельных прав, соединенных с правом собственности, не может быть признано удачным. Во-первых, невозможно перечислить все отдельные правомочия, входящие в состав права собственности, и закон, например, упустил указать на право уничтожения вещи. Во-вторых, если для понятия о праве собственности существенны все три указанные момента, то отсутствие одного из них должно бы устранить наличность права собственности. Между тем законодатель сам различает полное право собственности, когда владение, пользование и распоряжение соединяются в одном лице (ст. 423), и неполное право собственности, когда от него отделяется один из трех указанных моментов (ср. 432), и следовательно, признает право собственности и в тех случаях, когда оно не соединяется с владением, или пользованием, или распоряжением.

Естественно, возбуждается вопрос: который же из указанных в законе моментов имеет настолько решающее значение, что отсутствие его само собою устраняет наличность права собственности? Закон склонен признать владение существенною частью права собственности, но как с теоретической точки зрения, так и по взгляду нашего законодательства (ст. 514) владение вполне уживается рядом с правом собственности, вовсе не устраняя его. Пользование вещью составляет цель права собственности, но собственник, несомненно, может, не подрывая своего права, предоставить, возмездно или даром, временное пользование другому лицу (ст. 535). Право распоряжения закон понимает как власть отчуждать вещь в пределах, законом означенных, и отдавать ее в пользование другому посредством найма, ссуды и других договоров (ст. 541). Нельзя не видеть в этой власти существенного момента права собственности, отсутствие которого способно устранить право. По словам Мейера, право распоряжения вещью так тесно связано с существом права собственности, что без прекращения его самого выдел права распоряжения неудобомыслим. Так смотрит на это и наша практика (71, 25; 86, 15). В самом деле, если кто-либо, помимо собственника, может отчуждать вещь, продать, заложить, отдать в пользование, то к чему же сведутся права собственника?

С этою мыслью как будто не согласуется взгляд закона на возможность отделения права распоряжения от права собственности. Однако со стороны закона допущено, очевидно, недоразумение. Право распоряжения, говорит закон, не иначе может отделиться от права собственности как или по доверенности, данной от собственника, или по закону, когда имущество подвергается запрещению (ст. 542). Но, во-первых, распоряжение по доверенности никогда не может отделиться: все то, что содержится в понятии распоряжения, может быть выполнено собственником и после выдачи доверенности, а во-вторых, доверенный совершает сделки не в силу своего права распоряжения, а права, принадлежащего собственнику. Совершенно непонятно, как может Сенат настаивать на том, что право распоряжения способно отделиться от права собственности по акту доверенности (11, 26). Отличие распоряжения как характерного момента права собственности от владения и пользования в том и заключается, что собственник не может передать его по договору другому, лишив в то же время себя этого права. Распоряжение собственника может быть стеснено только по закону и в указанных законом случаях. Даже при ограничении собственника в распоряжении, например при учреждении опеки, нельзя сказать, чтобы собственник лишен был права распоряжения. Право это принадлежит ему, но осуществление этого права, по малолетству ли собственника, или по ненормальному состоянию умственных способностей, или по иным каким причинам, предоставляется его законному представителю, который распоряжается от имени собственника. Во всяком случае, иначе как по закону право распоряжения не может быть отделено от права собственника.

5. Осуществление власти должно происходить в порядке, установленном законами. Смысл этого постановления состоит не в том, что владение, пользование и распоряжение должны следовать предписаниям закона, который и не может задаваться целью указывать порядок пользования. Законодатель намечает только границы, в которых должно происходить осуществление права, устанавливает признак ограниченности права собственности. Ограничения эти устанавливаются по различным соображениям в видах общественного интереса. По-видимому, признак ограниченности не вполне согласуется с исключительностью права собственности. По существу своему, по идее, право собственности безгранично - оно распространяется на вещь во всех направлениях, во всех отношениях. Хотя в действительности право собственности всегда ограничивается, но заложенная в нем идея имеет практическое значение. Ограничения в праве собственности никогда не предполагаются: они должны быть явно установлены законом или договором. Право собственника отличается свойством упругости - под давлением законных договорных ограничений оно сжимается, но принимает снова прежнюю форму, как только устраняется препятствие. "Субъект всякого иного вещного права может делать с подчиненною его праву вещью то именно, что ему прямо разрешено, тогда как собственник может делать с принадлежащею ему вещью все, что ему прямо не запрещено" (Козак). Это свойство только и выражается в положении, что право собственности есть неограниченное господство над вещью.

6. Право собственности вечно и потомственно, т.е. связь данного объекта с данным субъектом продолжается до тех пор, пока не наступит юридический факт, разрывающий ее. Этот факт вызывается или волею субъекта, или судьбою объекта, или силою закона. Этим дается признак бессрочности права собственности, в противоположность иным вещным правам, которые, как, например, право залога или пользования, при своем возникновении уже заражены срочностью. Следовательно, срочного или временного права собственности быть не может. Если закон (ст. 1706) арендное право называет временною собственностью, то это еще не значит, чтобы в этом случае он имел в виду срочное право собственности. Конечно, рассматриваемый признак свойственен и некоторым другим вещным правам, например чиншевому праву, но это не мешает ему быть одним из характерных моментов права собственности.

Терминология нашего законодательства представляется далеко не выдержанною. Оно почти безразлично употребляет выражения "собственник" и "владелец". Собственностью называется в законе как право собственности, так нередко самое имущество, по праву собственности кому-либо принадлежащее (ст. 420, прим. 1). По замечанию самого Сперанского, "не должно смешивать право собственности с собственностью; собственность obiective есть всякое имущество, и вексель есть моя собственность" (Арх. Калач., 1859, N 2, стр. 11). Право собственности на недвижимости в законах часто обозначается под именем права вотчинного. Совершенно неправильно, по примеру Победоносцева, употреблять последний термин для обозначения вообще права собственности как на недвижимости, так и на движимости.

II. Содержание права собственности. По праву собственности на землю собственник ее "имеет право на все произведения на поверхности ее, на все, что заключается в недрах ее, на воды, в пределах ее находящиеся, и, словом, на все ее принадлежности" (ст. 424). Другими словами, право собственности на землю распространяется на поверхность и идет вверх и вглубь.

1. В пределах границ своих владений собственник земли - полный хозяин. Все, что на земле произрастает, все равно вследствие ли труда и искусства, как, например, рожь, овес (ст. 425), или вследствие естественных сил природы, как, например, трава, грибы, ягоды, составляет достояние собственника того участка земли, на поверхности которой оно появилось. Собственник - полный хозяин в отношении того озера, которое находится всецело в пределах его участка. Если через его землю протекает ручей или речка, то он вправе изменять в своих пределах как угодно направление их, лишь бы они вышли из его участка там же, где они вытекали и ранее. Собственник может, например в интересах огородничества, заставить речку сделать несколько заворотов. Но если речка находится на границе двух владений, то один из прибрежных собственников не вправе искусственно изменять направления текучих вод (81, 84). Что касается самой текучей воды, беспрерывно сменяющейся, то собственник не имеет на нее права, вытекающего из права собственности. Протекает ли речка всецело через его участок или только примыкает к нему, собственник приобретает право на захваченную воду только в силу завладения.

2. Право частной собственности в имуществах недвижимых объемлет не одну поверхность земли, но и самое ее недро (т. VII, уст. горн., изд. 1912 г., ст. 236). По сему праву дозволяется каждому в собственных его землях "искать, копать, плавить, варить и чистить всякие металлы, т.е. золото, серебро, медь, олово, свинец, железо и минералы, как-то: селитру, серу, купорос, квасцы, соль, каменный уголь, торф и всякие для краски и для других надобностей полезные, тако ж каменья, не исключая и драгоценных, и все то по собственному своему произволению обрабатывать" (уст. гор., ст. 237). Искать руду на чужой земле можно только с согласия собственника (уст. горн., ст. 238). В землях, составляющих полную (!) собственность частных лиц, собственникам предоставляются поиски и разработка золотосодержащих песков (уст. горн., ст. 586), поиски и добыча нефти (уст. горн., ст. 733), - посторонним же лицам только по добровольным условиям с собственниками тех участков. В этом отношении наше законодательство отличается от французского, в котором по закону 1810 г. проведено различие между теми ископаемыми, которых никто, кроме собственника, добывать не может (carriéres), и теми, добывание которых государство не может предоставить другим лицам (mines).

С точки зрения русского права собственник земли вправе, хозяйничая в недрах своего участка, перекопать водоносную жилу, снабжавшую колодец соседа, разрывать ключи в горе, хотя бы от того сократился уровень воды в пруде соседнего землевладельца (76, 503), перерезать корни деревьев, растущих на соседнем участке. Следует полагать, что право собственности простирается в глубь земельного участка лишь в пределах экономической досягаемости. Так, например, собственник участка, расположенного на горе, не может считать свое право нарушенным вследствие проводки железнодорожного тоннеля под горой.

3. В пределах поверхности принадлежащего ему участка собственник последнего является и хозяином того воздушного столба, который поднимается над его землею. Отсюда вытекает, что собственник вправе срезать ветки деревьев, свесившиеся с соседнего участка, карниз соседнего дома, выступивший над межою (87, 93; 12, 51). В силу того же права собственник может воспретить проведение над его двором телеграфной или телефонной проволоки. Но он не может запрещать перелетов на воздушных шарах, на аэропланах, потому что пересечение принадлежащего собственнику воздушного столба происходит вне его досягаемости и не вопреки охраняемым его интересам.

III. История права собственности в России. Профессор Буданов следующим образом характеризует развитие института права собственности в России: "История собственности развивается в соответствии с историею гражданских прав лица: право собственности растет вместе с возрастанием свободы лица и понижается вместе с понижением ее. И наоборот, возрастание или упадок права собственности влечет за собою или возвышение, или понижение личных прав. При полном стеснении лиц союзами, родовым или общинным, т.е. в древнейшие времена, почти нет следов права частной собственности, разумеется, поземельной; когда роды или общины сливаются в государстве и стесняются им, то права частных лиц (как личные, так и имущественные) высвобождаются из прежних уз; за то на них налагает руку государство: московские государи считают себя едиными верховными собственниками. Но в государстве, сфере несравненно обширнейшей, права частных лиц могут обращаться и возрастать с бóльшим простором, чем в прежних тесных союзах, родовых и общинных. Наконец, когда государство, в период империи, очищается от примесей частноправовых и личные права граждан высвобождаются, то вместе с тем условные и ограниченные вещные отношения этих последних, сложившиеся в предшествующие эпохи, дорастают до полного права собственности, сначала для некоторых классов общества, потом для всех".

Прежде всего право частной собственности установилось только для движимых вещей, носивших общее название "имения", т.е. того, что можно взять (имати). Первоначально не существовало термина для обозначения сущности права собственности, его заменяли притяжательные - мой, твой, его, или выражения купить "впрок", "в одерень". Между тем существует мнение (например, Неволина), будто частная поземельная собственность была известна у нас и в древнейшие времена, до пришествия варягов. Однако мнение это представляется малоубедительным. Главным доказательством против него служит то обстоятельство, что древнейшая Русская Правда не знает недвижимости как предмета сделок между живыми или на случай смерти. При редком населении, обширных пространствах земли, занимаемых им, громадных лесах, покрывавших почти всю Россию, существование частной собственности на землю представляется невероятным, потому что из-за земли не возникало никаких споров, которые в первобытном обществе составляют начало юридических определений. Отношение к земле было фактическое, а не юридическое. Землю занимали для земледелия и скотоводства и пользовались ею, пока она не истощалась, а тогда переходили на другой участок, первый же, по восстановлении производительных сил, становился достоянием нового лица. Дом рассматривался как движимость, потому что ценность его обусловливалась исключительно употребленным на него материалом. Существование частной поземельной собственности не согласуется также с положением отдельного лица в обществе, подобном русскому в эпоху до XII-XIII столетий. Лицо имело право не как индивидуум, а как член общественного союза. По этому вопросу мнения русских ученых не согласны; одни отстаивают родовой быт, другие - общинный. Но с точки зрения той и другой теории субъектом права первоначально было не физическое лицо, а род или община. На этом основании первоначальная собственность на земли составляла принадлежность только общественной группы.

С течением времени под влиянием многих общественных фактов родовые и общинные связи ослабели и дали возможность наиболее самостоятельным личностям существовать особо, вне союза. Этому много способствовали война, увлекавшая членов союза и отрывавшая их от связи с последним, а также торговля, доставлявшая значительное богатство в движимости. Только со времени появления капиталов явился интерес к поземельной собственности, потому что казалось возможным привлечь к обработке много лиц, которые нуждались не в земле, конечно, а в орудиях производства, главным образом в скоте. Личное начало все более вытесняет родовое, и прежнее совместное распоряжение всем имуществом превращается в право выкупа отчужденной недвижимости. Развитию идеи частной собственности немало способствовала и церковь, проводя взгляды византийского права и способствуя завещательным распоряжениям.

Господствующим способом приобретения права собственности в эту эпоху является завладение, захват, заимка. Необходимая земля занимается, запахивается и притом без строго определенных границ, а "куда соха, коса и топор ходили". Границами были не межи, а естественные пределы: леса, реки, болота. Относительно недвижимости в Псковской Судной Грамоте встречаем давность владения как способ приобретения собственности. При этом главным основанием давности является труд, "если он тою землю стражет", т.е. обрабатывает (страда), в течение 4-5 лет непрерывно и бесспорно (ст. 9). Договор выступает позднее. Охота, рыбная ловля, военная добыча доставляли возможность приобретения собственности рядом с покупкою, меною. Столкновение интересов собственника и добросовестного приобретателя предусматривается в первых памятниках русского права. По Русской Правде, если у кого пропали конь, или оружие, или одежда, то необходимо было произвести в течение 3 дней от пропажи "закличь", т.е. оповестить о том на торгу. Соблюдение этого условия давало собственнику право взять свою вещь, где бы он ее ни нашел, так как едва ли после заклича можно было предполагать добросовестность у приобретателя (Карамз. сп., ст. 29). Когда же такое оповещение на торгу не было выполнено, то в случае обнаружения вещи приходилось обратиться к "своду". Если лицо, у которого оказалась вещь, ссылалось на другого, у кого оно пробрело ее, то вместе с собственником оно должно было идти отыскивать этого человека. Свод должен продолжаться, пока не дойдут до лица, впервые незаконно пустившего чужую вещь в оборот. В интересах собственника свод останавливается на третьем звене, если следы сделки шли за границы города: тогда собственник получает цену вещи, а приобретатель сам продолжает свод. Те же постановления встречаем в Псковской Судной Грамоте (ст. 46 и 56). Некоторые (Сергеевич) утверждают, что уже в этот период защита владения отличалась от защиты собственности, и подтверждение тому видят в ст. 10 Новгородской Судной Грамоты, где говорится: ":ино сидите наперед наезд и грабеж, а о земли после суд". Но едва ли здесь отличается посессорный процесс от петиторного, скорее делается отличие между уголовным и гражданским делом.

В московском государстве не было места индивидуализму. Ввиду сплочения и охранения от внешних опасностей все несли обязанности перед государством лично или имущественно. Общественные классы различались не по правам, а по обязанностям. Все одинаково были подчинены власти государя. Возникла идея о принадлежности всей земли, занимаемой русским народом, единственно государю (Лакиер) и о произвольном пользовании ею со стороны частных лиц; отношение последних к земле выражалось в форме или поместного, или вотчинного права, со значительным преобладанием первого. Эта идея в земледельческой стране соответствовала признанию во Франции права на труд королевскою регалиею (droit royal). В Англии же и в настоящее время все земли признаются принадлежащими королю как верховному сюзерену и находящимися у землевладельцев в ленном пользовании. Правда, это только исторический принцип, удерживающийся силою традиции, потому что землевладельцы пользуются всей полнотой права собственности.

Поместьем назывался участок земли, даваемой от государя лицу, отправляющему личную службу, для того, чтобы оно добывало из него средства содержания. По существу своему это было жалованье, только не деньгами, а натурою. С юридической точки зрения оно было правом пользования под условием отправления службы. Период наибольшего развития поместного права относится к XVI и XVII векам, хотя подобные отношения встречаются и раньше. Иметь поместья согласно сущности их могли только те, которые состояли на государевой службе, все равно - военной или гражданской. Хотя главным образом поместьями назначались участки земли в уезде, но этой цели могли служить и дворы в городах. Содержание поместного права заключалось в эксплуатации природных богатств отведенного участка, с подчинением власти помещика крестьян, живших на той земле.

Несмотря на преобладание поместных отношений, в московском государстве существовало также право собственности на землю. Объект такого права называется вотчина, вернее отчина, дедина, т.е. перешедшее по наследованию. По различию возникновения связи между лицом и вотчиною вотчины представляли несколько видов. Различались вотчины родовые, приобретенные последовательным наследованием от предков, выслуженные, т.е. пожалованные за службу (а не под условием службы) государем в полную собственность, купленные от казны или от чужеродцев. Права вотчинника были весьма обширны. Кроме неограниченности частного права вотчинник имел полицейскую и судебную власть над населением, мог собирать на своей земле разные налоги и пошлины, мыто, мостовщину, перевоз.

Во второй половине XVII века происходит в жизни и в сознании правительства сближение вотчин и поместий. Помещики постепенно расширяли свои права и пользование соединяли с распоряжением. Развивается идея наследственности поместий - отцовские участки переходили к сыновьям, если только последние были пригодны к службе, а позднее и к боковым родственникам. Допущена была мена поместий, одного на другое, а потом даже поместья на вотчину и обратно. Вдовы и дети мужского и женского пола удерживали за собою отцовские поместья, женщины справляли свои участки за женихами. Сдача за деньги постороннему лицу была в действительности продажею имения, хотя правительство и воздерживалось от признания открытой продажи поместий. В 1714 г. Петр I в законе о единонаследии слил вотчины и поместья под одним общим именем недвижимых имуществ. Хотя в 1731 г. закон и был отменен, но вместе с отменою повелевалось "впредь с сего нашего указа как поместья, так и вотчины именовать равно одно - недвижимое имение".

Петр I, положив конец поместной системе, в то же время установил целый ряд новых ограничений в праве частной собственности. Эти ограничения объясняются отчасти фискальными целями, отчасти соображениями, вытекающими из идеи полицейского государства. В 1705 г. все частные мельницы, пчельники и бортные ухожья объявлены были казенными оброчными статьями, а рыбные ловли признаны были принадлежностью казны. В 1719 г. выражено было положение, в силу которого право собственности на землю не распространяется на недра ее. Добывание металлов и минералов стало регалиею казны, а вместе с тем разрешено было каждому отыскивать руду и строить заводы на чужой земле. Не только недра, но и произрастания земли не были признаны принадлежащими собственнику земли. С 1703 г. начинаются ограничения права собственности на леса. Рубить лес, особенно вблизи сплавных рек, строго воспрещалось, а за порубку некоторых пород (дуба) назначалась смертная казнь. Пользование частными лесами составляло достояние казны. Частные заводы, фабрики и мануфактуры также подвергались ограничениям, и запущение их влекло за собою отнятие у собственников в казну. К этому следует присоединить, что в силу указа 1714 г. о единонаследии прекращена была обращаемость имений, ограничено право распоряжения ими.

В период времени от Петра I до Екатерины II замечается колебание в отношении правительства к частной собственности, политика склоняется то в сторону ограничений, то в сторону свободы собственности. Только при Екатерине II под влиянием западных воззрений на "священную собственность" торжествует вполне идея частной собственности в той форме, в какой она существует и в настоящее время. Вслед за освобождением лиц от обязательной государственной службы начинается освобождение собственности от ограничений. В манифесте 1782 г. признано было право собственности не только на поверхность земли, но и на сокрытые в недрах ее минералы и металлы, устранены были запрещения в распоряжении лесами, в пользовании угодьями, рыбною ловлей, пчельниками, мельницами. Екатерина II ввела в своих указах и самый термин "собственник".