« Предыдущая | Оглавление | Следующая » Черепахин Б.Б.
Труды по гражданскому праву
§ 1. Понятие и область применения правопреемства1. Движение правоотношения начинается его возникновением и заканчивается его прекращением. В этих пределах правоотношение существует и действует, причем его действие может ограничиваться во времени одним моментом (например, при купле-продаже за наличный расчет), а может длиться и в течение более или менее продолжительного периода времени (например, при договоре имущественного найма). За время действия правоотношение может претерпеть то или иное изменение в содержании или в субъектном составе, сохраняя прочие свои черты, продолжая существовать в измененном виде.
В обязательственном правоотношении изменение субъектного состава может заключаться в смене кредитора (субъекта права), в замене должника (субъекта гражданско-правовой обязанности), а также в перемене участника в двухстороннем обязательстве, являющегося одновременно кредитором и должником (субъектом права и обязанности). В правоотношении собственности, как и в любом другом абсолютном правоотношении, изменение субъектного состава может касаться только смены активного субъекта (субъекта права). Во всяком абсолютном правоотношении при смене активного субъекта на обязанной (пассивной) стороне остается все та же безликая фигура "всякого и каждого", на которых лежит обязанность воздерживаться от вторжения в круг правомочий, закрепленный за субъектом абсолютного права.
Но так обстоит дело только до момента нарушения. С момента нарушения права собственности (вообще всякого абсолютного субъективного права) между потерпевшим собственником и нарушителем его права создается столь же конкретная правовая связь, характеризующаяся определенностью обоих субъектов правоотношения, как и в обязательстве. Это положение отнюдь не исключает тех потенциальных правопритязаний, которые и при наличии данного конкретного нарушения и в дальнейшем остаются у собственника против всякого и каждого. Следовательно, абсолютное субъективное право не обращается в целом в относительное, хотя и выделяет из себя относительные правомочия[431], характеризующиеся определенностью также и субъекта обязанности. При этом становится возможным переход обязанности на другое лицо.
Таким образом, и в абсолютном правоотношении его движение сводится не только к возникновению и прекращению, но также и к изменению, причем в этих правоотношениях сохранение единства правоотношения до и после его изменения связано не столько с единством содержания, сколько с единством объекта права собственности, залогового права, авторского права и т.д. К сожалению, в учении о юридических фактах уделяется основное внимание возникновению и прекращению правоотношения и почти не разрабатывается учение об изменении правоотношения, в том числе - изменении его субъектного состава, с которым непосредственно связана проблема правопреемства.
Правопреемство есть переход субъективного права (в широком смысле - также правовой обязанности) от одного лица (праводателя) к другому (правопреемнику) в порядке производного правоприобретения (в соответствующих случаях - производного приобретения правовой обязанности).
При переходе субъективного права от праводателя к правопреемнику происходит замена активного субъекта в изменяемом правоотношении. При переходе гражданско-правовой обязанности от первоначального должника к его преемнику имеет место смена пассивного субъекта в правоотношении. В том и другом случаях основная юридическая характеристика переходящего права или переходящей обязанности остается без изменения.
Таким образом, правопреемство является производным приобретением субъективного права или гражданскоправовой обязанности. Характеризующим признаком такого правоприобретения в отличие от первоначального правоприобретения является связь между приобретенным правом или обязанностью и первоначальным правоотношением.
"Новое" правоотношение "возникает" потому, что существовало первоначальное правоотношение. Именно поэтому такое правопреемство называется транслятивным, т.е. переносящим права и обязанности.
Эти положения оспариваются некоторыми учеными-юристами. Отрицает само понятие перехода права (применительно к переходу права собственности) В.А. Рясенцев[432]. По его мнению могут передаваться вещи, а не права, так как права и обязанности как категории идеологические неспособны передвигаться в пространстве, а потому переходить от одного лица к другому они не могут. То, что принято называть переходом прав, по мнению В.А. Рясенцева, "...в действительности означает, что при известных юридических фактах (например, при договоре купли-продажи) правовые нормы предусматривают прекращение права собственности у одного лица и возникновения его у другого в том или ином объеме".
С этими рассуждениями нельзя согласиться. Едва ли кто сомневается в том, что переход права на вещь и переход фактического владения вещью не одно и то же, что переход права не тождествен пространственному перемещению вещи как объекта этого права. К тому же, как известно, некоторые вещи могут переходить от одного лица к другому без пространственного перемещения, например, здания, сооружения. Но это означает лишь то, что понятие перехода субъективного права и правовой обязанности является специальным юридическим понятием.
Необходимо также признать, что такие рассуждения с неизбежностью приводят к отрицанию самого понятия правопреемства и производных способов приобретения прав и обязанностей.
Наличие правопреемства и производный характер приобретения прав и обязанностей не следует ограничивать договорным приобретением прав и обязанностей[433]. Использование двух различных критериев вместе при классификации способов правоприобретения является неправильным. Оно отрицательно сказывается на четкости построения соответствующих понятий. В.А. Рясенцев[434] правильно считает, что для производного возникновения права собственности характерна зависимость возникновения права приобретателя от права предшественника и, как правило, от его воли, а для первоначальных способов приобретения права собственности - то, что право собственности возникает на имущество вообще никому не принадлежащее или независимо от права и воли предшествующего собственника. Действительно, среди случаев производного приобретения права собственности большое значение принадлежит приобретениям по договору с правопредшественником, первоначальное же приобретение всегда происходит не по воле предшествующего собственника, но сущность производного правоприобретения не в субъективной стороне (зависимости или независимости от воли предшествующего собственника), а в объективной стороне (зависимости права приобретателя от права правопредшественника).
Еще дальше идет О.С. Иоффе[435]. Он целиком строит разграничение производных и первоначальных способов приобретения права на волевом моменте. По его мнению производные способы характеризуются тем, что в таких случаях право собственности приобретается по воле предшествующего собственника и с согласия нового собственника. Он даже не упоминает о зависимости права приобретателя от права предшественника.
Сознавая, что при последовательном проведении предложенного им критерия классификации некоторые бесспорно производные способы не попадают в эту категорию, О.С. Иоффе вынужден выдвинуть презумпцию воли предшественника и даже вовсе обходиться без его воли в случаях производного приобретения имущества между госорганами на основании административных актов (предписаний компетентных государственных органов). Спорным является его утверждение, что при наследовании по закону имущество переходит всегда именно к тем лицам, которым, по разумному предположению, его передал бы и сам наследователь[436]. Однако при наличии недействительного завещания наследодателя наследство переходит к наследникам по закону, а не к лицам, которым хотел его оставить наследодатель. Таким образом, выдвинутая О.С. Иоффе презумпция воли не всегда подтверждается. Без нее можно легко обойтись, если взять за основание разграничения не волевой момент, а зависимость права приобретателя от права предшественника.
Производное правоприобретение далеко не всегда основано на договоре с правопредшественником. Даже не всегда оно имеет своим основанием волеизъявление последнего (например, при национализации, при конфискации, при наследовании по закону).
Господствующее в нашей юридической литературе мнение безоговорочно относит социалистическую национализацию к первоначальным способам приобретения права собственности. Эта точка зрения обосновывается тем, что при национализации происходит прекращение права частной собственности капиталиста и возникновение нового по своей социальной сущности права государственной социалистической собственности. Одновременно признается, что при национализации "вся совокупность имущественных прав частного предпринимателя переходит (разрядка моя. - Б.Ч.) ...полностью к Советскому государству, но при переходе права преобразуются, а потому по существу являются новыми правами". Отмечается также, что "при национализации к государству перешли (разрядка моя. - Б.Ч.) и требования, принадлежавшие частным предпринимателям к третьим лицам". Признается переход к государству актива, а также частично обязанностей национализированных предприятий[437].
Следовательно, и авторы, относящие национализацию к первоначальным способам, признают преемство в правах национализированного предприятия и лишь отрицают полное преемство в обязанностях. Отнесение национализации к первоначальным способам основывается главным образом на факте преобразования права частной собственности в право социалистической государственной собственности, которое по своему субъекту, содержанию, порядку и целям осуществления представляет собой качественно новое социальное явление. Полностью признавая правильность и первостепенное общественно-экономическое и политическое значение этого положения, нельзя признать его убедительным аргументом для решения юридической стороны вопроса, особенно для объяснения характера перехода прав требования.
Такое преобразование права собственности имеет место и в некоторых других случаях, не вызывавших сомнений относительно наличия правопреемства: при приобретении Советским государством в порядке внешней торговли, а также при переходе имущества к государству на основании сделок с гражданами внутри страны[438].
Основываясь на обширном материале индивидуальных и нормативных актов о национализации 1917-1919 гг., А.В. Венедиктов приходит к выводу о том, что весь актив имущества национализированных предприятий переходит "в порядке универсального преемства от бывшего частного предприятия (как правило, акционерного общества) к национализированному предприятию"[439]. Он отмечает, что в этих актах неодинаково и не всегда достаточно четко решен вопрос о судьбе пассива (обязанностей, долгов) национализированных предприятий. Лишь в некоторых постановлениях о национализации прямо говорилось о переходе к государству (или к ВСНХ) пассива национализируемых предприятий[440]. Действительно, в некоторых постановлениях говорилось о переходе только отдельных обязательств, в других не говорилось ничего. Этот вопрос был окончательно разрешен лишь декретом СНК от 4 марта 1919 г. "О ликвидации обязательств государственных предприятий"[441], которым были для всех случаев национализации прекращены обязательства национализированных предприятий, возникшие до их перехода в собственность государства.
Таким образом, анализом исторических фактов национализации подтверждается наличие преемства в правах при переходе национализированного имущества из частной собственности капиталиста в социалистическую собственность Советского государства. Этим подтверждается производный характер правоприобретения. Даже полное отсутствие преемства в обязанностях бывшего частного предприятия не могло бы опровергнуть отнесение национализации к производным способам приобретения государственной социалистической собственности.
Несколько менее настойчиво и в большей части без обоснования отрицается многими нашими цивилистами производный характер правоприобретения при конфискации[442].
При переходе к государству права собственности на конфискованное имущество[443] производный характер правоприобретения подтверждается ясно выраженной зависимостью права приобретателя от права предшественника.
Наличие правопреемства в этом переходе имущества проявляется в допущении исков третьих лиц о праве собственности на конфискуемое имущество[444]. Государство приобретает право собственности на конфискуемое имущество лишь постольку, поскольку такое право принадлежало лицу, у которого это имущество конфискуется. Кроме того, необходимо отметить, что к государству переходят не только право собственности на конфискуемое имущество, но также долги и обязательства бывшего собственника, если они возникли до принятия соответствующими органами мер сохранения имущества или после принятия таких мер с согласия названных органов. Эта ответственность ограничивается пределами актива, причем удовлетворение кредиторов производится в определенной очередности[445].
В обоснование наличия правопреемства при конфискации можно указать также на сохранение в силе залоговых обременений в пользу кредитных учреждений, установленных на имущество до его конфискации.
Таким образом, государство приобретает при производстве конфискации определенную совокупность прав и обязанностей от бывшего собственника.
Производный характер приобретения права собственности государством не должен ставиться под сомнение. Государство приобретает от гражданина, в отношении которого применена конфискация имущества, его право собственности, которое при смене субъекта меняет, разумеется, свою социальную природу, становится всенародной социалистической собственностью. Это обстоятельство, а также односторонний характер приобретения приводили некоторых авторов к ошибочному выводу о первоначальном характере приобретения государством права социалистической собственности на конфискуемое имущество[446].
Между тем необходимо различать первоначальные и производные способы приобретения права собственности, с одной стороны, и одностороннее (в порядке административного или юрисдикционного акта, а равно - односторонней сделки) и двухстороннее (в том числе договорное) приобретение права собственности. Не следует думать, что первоначальное приобретение всегда является односторонним, а производное - двухсторонним (договорным). Первое деление определяется характером правовых явлений, порождаемых данным способом приобретения права собственности - первоначальным или производным. Второе деление определяется характером самого способа приобретения как юридического факта - односторонним или двухсторонним (договорным).
Следует иметь в виду, что как первоначальное, так и производное приобретение права собственности может быть односторонним и двусторонним (договорным). Между тем многие ошибочно отождествляют первоначальное приобретение с односторонним, а производное - с двусторонним (договорным), с чем нельзя согласиться.
В равной мере не может быть признана удачной и плодотворной попытка разграничения первоначальных и производных способов приобретения права собственности, построенного на соединении критериев, предложенная мною в 1924 году[447] и отвергнутая при последующей разработке этого вопроса[448]. Необходимо учитывать, что эти два критерия существенно отличаются друг от друга, отражая различные стороны изучаемых явлений, относящиеся к различным этапам их развития.
С конфискацией в точном смысле слова не следует смешивать изъятие из владения граждан вещей, не могущих быть объектом частной или личной собственности. В этих случаях нет приобретения права собственности государством ни производного, ни первоначального. Имущество это изымается из незаконного владения, а не из собственности гражданина.
Таким образом, при национализации и конфискации, несмотря на наличие ряда осложняющих обстоятельств, следует признать наличие всех признаков правопреемства и производный характер правоприобретения.
Как показано выше, данный вывод не опровергается и наличием коренного изменения социальной природы переходящих прав, в частности права собственности. Между тем такому изменению многие придают значение всеобщего аргумента против наличия правопреемства и производного характера приобретения прав. Поэтому полезно остановиться на вопросе, насколько существенно для наличия правопреемства тождество содержания права правопредшественника (ауктора) и права правопреемника. Было бы неправильным отрицание всякого значения тождества содержания переходящего права при правопреемстве. По общему правилу право у правопреемника имеет такое же содержание, как и у его правопредшественника. Вместе с тем некоторое преобразование содержания этого права может иметь место в зависимости от личности правопреемника. Так, например, при покупке вещи гражданином в государственной торговле право государственной социалистической собственности преобразуется в право личной собственности (меняется вид собственности). Изменяется и состав правомочий при переходе права оперативного управления производственным оборудованием от поставщика к покупателю (у отчуждателя было право владения и распоряжения и не было права пользования, а у приобретателя имеется право владения, право пользования и весьма ограниченное право распоряжения)[449].
Поэтому следует согласиться с Д.М. Генкиным, что при производном характере приобретения права собственности правопреемство происходит в праве собственности как таковом, но не всегда в содержании тех правомочий, которыми обладал предшествующий собственник. Однако, вопреки мнению Д.М. Генкина, это обусловлено не только существованием в социалистическом государстве различных видов и форм собственности[450]. Такие изменения могут иметь место и при переходе права собственности в пределах собственности одного вида и формы.
Изменение вида права собственности при его переходе от продавца - государственного предприятия к покупателю - гражданину приводит Б.С. Антимонова к отрицанию в этих случаях наличия правопреемства, которое без должной последовательности сочетается у него с признанием производного характера правоприобретения.
При такой покупке, по мнению Б.С. Антимонова, к покупателю переходит только правовое основание, а не само право собственности, так как "сама природа, самый характер права собственности государства иной, чем права собственности гражданина"[451].
Эта точка зрения (ранее она высказывалась и В.П. Грибановым[452]) встретила обоснованное возражение Б.Л. Хаскельберга[453] и Д.М. Генкина[454]. В самом деле, трудно понять, чем отличается переход правового основания от перехода самого права собственности. Ведь именно приобретенное покупателем право собственности на купленную вещь является правовым основанием его владения, пользования и распоряжения. А это и означает переход к нему права собственности.
Не исключается тождество переходящего права и с изменением состава правомочий при переходе этого права, в частности права собственности к приобретателю, как это имеет место в указанных выше случаях отчуждения имущества между социалистическими организациями.
Как правильно отметил А. В. Венедиктов: "...это различие в объеме правомочий не отражается на природе той гражданско-правовой сделки, посредством которой совершился переход станка от одного госпредприятия к другому..."[455]. Вопреки мнению Б.Л. Хаскельберга, не во всех случаях и при отчуждениях между гражданами "...в силу принципа гражданского равноправия объем правомочий приобретателя не отличается от объема правомочий отчуждателя"[456]. В некоторых случаях и при переходе права собственности между гражданами может иметь место изменение состава правомочий. Покупатель жилого дома в силу ст. 182 ГК РСФСР[457] может не обладать правом распоряжения, если он в течение трех лет до этого уже продал дом. Покупатель легковой машины тоже ограничен в праве распоряжения.
Несмотря на существенные изменения социальной сущности, а в последних случаях содержания переходящего права, нет оснований сомневаться в его тождестве до и после перехода права собственности. Это тождество отнюдь не ограничивается только тождеством объекта. Несомненно тождественно и само переходящее право, причем приобретение его правопреемником обусловливается его наличием у правопредшественника на момент перехода. Таким образом, во всех указанных случаях имеет место транслятивное (правопереносящее) правопреемство.
Вместе с тем под понятие правопреемства в широком смысле подходит также производное правоприобретение при отсутствии тождества права приобретаемого и обосновывающего его права правопредшественника. Такое положение имеет место, например, при установлении собственником залогового права и при предоставлении права владения и пользования наймодателем нанимателю.
Производный характер правоприобретения здесь едва ли может быть поставлен под сомнение.
Установление залогового права собственником происходит за счет принадлежащих собственнику правомочий владения и распоряжения. Предоставление нанимателю права владения и пользования происходит за счет соответствующих правомочий наймодателя как собственника или как основного нанимателя (при поднайме - ст. 168 ГК РСФСР).
В этих случаях имеется в некотором роде "переход" правомочий от одного лица к другому, но без потери их и соответствующего права в целом правопредшественником (конститутивное правоприобретение); на основе права праводателя создается право с иным содержанием (более ограниченным). Такое правоустанавливающее правоприобретение также является производным правоприобретением, так как образуемое право возникает лишь при условии существования у праводателя более широкого права и лишь в пределах охватываемых им правомочий, в частности владения, пользования и распоряжения собственника.
Конститутивное правоприобретение не является правопреемством в точном смысле.
Его роднит с правопреемством производный характер правоприобретения. Его отличает от подлинного правопреемства отсутствие перехода права от праводателя к правопреемнику. Конститутивное правоприобретение не является изменением субъектного состава правоотношения и в этом смысле не является преемством в праве.
Однако и при транслятивном и при конститутивном правоприобретении приобретение права правопреемником обусловлено существованием права праводателя (ауктора). По общему правилу никто не может передать другому больше права, чем имеет сам[458].
Не являются исключениями и следующие случаи:
1) Иногда обладатель более ограниченного права управомочен на предоставление более широкого права. Так, например, комиссионер управомочен на продажу вещей, принадлежащих комитенту, действуя во исполнение комиссионного поручения, хотя и без полномочия (ст. 275-а ГК РСФСР). Залогодержатель (ломбард, банк) продает предмет залога и предоставляет приобретателю право собственности.
В обоих случаях противоречие правилу "никто не может передать другому больше права, чем имеет сам" является кажущимся, мнимым, так как подлинным праводателем является здесь не комиссионер и не залогодержатель, а собственник отчуждаемой вещи. Собственник (комитент) безусловно управомочивает и обязывает комиссионера совершить отчуждение вещи. Комиссионер и залогодержатель отчуждают чужую вещь на основании управомочия, полученного от собственника, хотя они и не обладают полномочием действовать от имени последнего. Купивший вещь у залогодержателя знает, что он покупает вещь, не принадлежащую последнему. Купивший вещь у комиссионера тоже, как правило, это знает. Таким образом, ограниченность правомочия отчуждателя восполняется за счет правомочий собственника вещи (см. ст. 183, 275-а, 275-г ГК РСФСР), право которого переходит к приобретателю.
2) Иной характер имеет добросовестное приобретение права собственности или другого права от неуправомоченного отчуждателя. Но здесь, собственно, нет производного приобретения права, нет и правопреемства. Приобретение не опирается на право отчуждателя, так как он его не имеет. Приобретаемое право не зависит от права действительного собственника, так как он его не отчуждает.
Следовательно, и данные случаи не являются исключением из правила "никто не может передать другому больше права, чем сам имеет", потому что они находятся за пределами производного правоприобретения, правопреемства[459].
2. Область применения правопреемства весьма обширна и многообразна. При изменении субъектного состава правоотношений всегда происходит правопреемство. Благодаря правопреемству имеет место связь между старым и новым правоотношением, а благодаря этому известное преемство в деятельности старого и нового субъектов передаваемых прав и обязанностей.
Существенное значение имеет преемство в правах, как абсолютных, так и относительных. Но не менее важное значение имеет и преемство в гражданско-правовых обязанностях, главным образом в правоотношениях обязательственных.
Преемство в праве и преемство в обязанности могут иметь место каждое в отдельности. Так, институт уступки требования (ст. 124, 125 и 128, 103 ГК) является примером преемства в праве требования, а институт перевода долга (ст. 126, 127, 128 ГК) примером преемства в долге, в обязанности. С другой стороны, правопреемство может охватывать и определенные совокупности прав и обязанностей. Так, при продаже дома, сданного в аренду, на покупателя переходит не только право собственности на дом (преемство в праве собственности), но также права и обязанности в двухстороннем обязательственном правоотношении имущественного найма (преемство в праве и в обязанности) (ст. 169 ГК). Такое же примерно положение имеется при продаже заложенной вещи. На покупателя переходят вместе с правом собственности также обязанности и права, вытекающие из залогового договора. Становясь залогодателем, он обязан содержать заложенное имущество в надлежащем виде и страховать его (ст. 97 ГК). Он обязан воздерживаться от пользования заложенным имуществом или плодами его, поскольку это не установлено законом или договором (ст. 96 ГК).
Наряду с передачей правопреемнику определенной совокупности прав и обязанностей может иметь место переход всей совокупности прав и обязанностей определенного лица, т.е. всеобщее или универсальное правопреемство. Последнее следует отличать не только от перехода отдельных прав и отдельных обязанностей, но также и от перехода отдельных совокупностей прав или обязанностей или прав и обязанностей, выделенных из всей совокупности прав и обязанностей, принадлежащих праводателю. Таким образом, универсальное правопреемство коренным образом отличается от сингулярного (частичного) правопреемства, т.е. преемства в отдельных правах или обязанностях, и от преемства отдельной совокупности прав и обязанностей.
При универсальном правопреемстве имущество лица как совокупность прав и обязанностей, ему принадлежащих, переходит к правопреемнику или к правопреемникам как единое целое, причем в этой совокупности единым актом переходят все отдельные права и обязанности, принадлежавшие на момент правопреемства праводателю, независимо от того, выявлены ли они к этому моменту или нет.
Сказанное относится как к наследственному преемству в имуществе граждан, так и к универсальному правопреемству государственных и кооперативных юридических лиц, несмотря на существенные различия между этими двумя ветвями универсального правопреемства.
* * *
Универсальное правопреемство граждан имеет место при наследовании, являясь основой этого института. Оно дает возможность собственнику распорядиться имуществом на случай смерти и одновременно обеспечивает интересы близких к наследодателю лиц, а также кредиторов умершего. Интересы кредиторов охраняются в равной мере как при переходе наследственного имущества к наследникам - гражданам или юридическим лицам, так и при переходе выморочного имущества к государству (см. ст. 434 ГК)[460].
Разумеется, не всякое наследственное преемство является преемством во всей совокупности прав и обязанностей правопредшественника и даже не во всех случаях оно является вообще преемством в праве и обязанности. Примером чисто сингулярного наследственного преемства (в этом случае - переходят только определенные права) является переход права требования вклада в сберегательной кассе или государственном банке после смерти вкладчика к лицу, указанному в письменном заявлении кассе или банку (ст. 436 ГК).
Универсальное правопреемство возникает при реорганизации юридических лиц. Реорганизуемое юридическое лицо продолжает существовать и действовать в лице своих правопреемников. Это имеет, в частности, первостепенное значение для кредиторов реорганизуемого юридического лица.
Задача гражданско-правового регулирования при универсальном правопреемстве в случае реорганизации юридических лиц сводится к необходимости:
1) Увязать переход всей совокупности прав и обязанностей с переходом деятельности преобразованного юридического лица к его правопреемнику.
2) Распределить эти обязанности и ответственность за их нарушение между несколькими правопреемниками преобразованного юридического лица в точном соответствии с распределением между ними его деятельности.
3) Облегчить кредиторам преобразованного юридического лица отыскание обязанного или ответственного перед ними его правопреемника. При безуспешности направленных на это усилий - возложить солидарную ответственность на всех правопреемников, с предоставлением уплатившему права регрессного требования к остальным правопреемникам.
К сожалению, перечисленные положения не всегда учитываются в практике преобразования юридических лиц и теоретической разработке соответствующих вопросов.
При передаче предприятий, зданий и сооружений на основании ст. 5 постановления СНК СССР от 15 февраля 1936 г. "О порядке передачи государственных предприятий, зданий и сооружений"[461] "...дейст-вующие предприятия передаются по балансу со всем активом и пассивом...". Таким образом, вместе с правом оперативного управления к правопреемнику переходят права и обязанности переданного предприятия. Следовательно, в этих случаях переходит к правопреемнику определенная совокупность прав и обязанностей юридического лица или во всяком случае хозяйственной организации на полном хозрасчете (на самостоятельном балансе). Указанные обстоятельства дозволяют в случаях передачи предприятий между государственными органами усматривать разновидность универсального правопреемства. Иначе обстоит вопрос при передаче государственных зданий и сооружений, когда передается только определенное имущество, в некоторых случаях с привязанными к нему требованиями и задолженностью. В этих случаях имеет место сингулярное правопреемство.
3. Перемена участников правоотношения, в особенности перемена лиц в обязательстве, может привести также к процессуальному правопреемству и другим процессуальным последствиям.
Если во время судебного или арбитражного спора происходит вступление на место одной из сторон процесса (истца или ответчика) другого лица, правопреемника выбывшего, - имеет место процессуальное правопреемство[462]. Согласно закону в случае смерти тяжущегося или прекращения существования юридического лица, являющегося стороной в деле, суд обязан приостановить производство впредь до вступления в дело или привлечения противной стороной к делу правопреемника выбывшей стороны, к которому может перейти предмет спора (ст. 40 Основ гражданского судопроизводства СССР и союзных республик; ст. 113 и 115 ГПК). В связи со смертью лица, являющегося стороной в процессе, прекращение производства по делу может иметь место только в том случае, если предмет спора не может перейти по правопреемству или при отсутствии правопреемников[463].
Процессуальное правопреемство может быть следствием как универсального правопреемства граждан или юридических лиц, так и сингулярного правопреемства, например, при уступке требования и переводе долга.
Разумеется, о процессуальном правопреемстве речь идет лишь в случаях, когда юридический состав правопреемства имеет место (по крайней мере завершен) во время процесса. Если же правопреемство (на одной из сторон) произошло до начала процесса, но не было учтено или не было известно другой стороне, то должна произойти замена ненадлежащей стороны (истца или ответчика), а не процессуальное правопреемство.
Впрочем, как правильно отмечает К.С. Юдельсон[464], процессуальное правопреемство и замена ненадлежащей стороны в обоих названных случаях имеют в основе один и тот же юридический факт - реорганизацию юридического лица или смерть истца или ответчика. Только в первом случае этот юридический факт имеет место во время процесса, во втором случае - до начала процесса.
Наиболее распространенными являются случаи процессуального правопреемства, связанные с универсальным правопреемством. Именно этот вид правопреемства с неизбежностью влечет выбытие одной из сторон процесса, в связи с прекращением ее существования, и вступление на место выбывшей стороны правопреемника.
Наряду с универсальным правопреемством правопреемство сингулярное в абсолютных и относительных правоотношениях тоже может влечь процессуальное правопреемство. Так, например, отчуждение спорной вещи истцом или ответчиком во время виндикационного спора влечет процессуальное правопреемство по заявлению сторон (или стороны)[465] с согласия первоначального истца на выбытие из дела и по требованию вновь вступающего истца о вступлении его в это дело. При необходимости замены судом одного ответчика другим с выбытием из процесса первоначального ответчика такая замена возможна только с согласия истца[466].
Правопреемство имеет также значение при определении субъективных пределов законной силы судебного решения. Законная сила решения распространяется, в частности, на правопреемников сторон и третьих лиц. При этом на стороны и их правопреемников законная сила судебного решения распространяется всеми своими правовыми последствиями (неизменностью, неопровержимостью, исключительностью, преюдициальностью и исполнимостью). На третьих лиц без самостоятельных требований и их правопреемников законная сила распространяет свою преюдициальную силу и безусловно не распространяет своей исполнимости[467].
Распространение законной силы судебного решения на правопреемников сторон и третьих лиц происходит в тех случаях, когда правопреемство имеет место после вынесения решения по делу. Таким образом, факты правопреемства имеют значение и тогда, когда оно происходит до возбуждения гражданского судебного дела и во время его рассмотрения и после вступления в законную силу решения, вынесенного по делу. В первом случае оно может повлечь замену ненадлежащей стороны, во втором случае - вступление правопреемника выбывшей стороны, в третьем - правопреемство определяет распространение на правопреемника законной силы судебного решения.
4. Наконец, правопреемство имеет значение при исчислении сроков исковой давности по виндикационным искам.
На основании ст. 16 Основ гражданского законодательства СССР и союзных республик течение исковой давности начинается по общему правилу со дня, когда лицо узнало или должно было узнать о нарушении своего права. Таким образом, исковая давность по виндикационному иску начинается со дня, когда собственник узнал или должен был узнать о поступлении вещи к данному незаконному владельцу. Именно с этого момента у собственника возникает право на иск и обеспеченное им требование о возврате вещи. Исковая давность продолжает течь, пока вещь находится в незаконном владении этого владельца, а также у его правопреемников, к которым вещь перешла в порядке универсального правопреемства (например, при наследовании) или же на основании договора.
Присоединение времени владения предшествующего владельца не происходит с переходом вещи к новому незаконному владельцу в порядке одностороннего первоначального приобретения. В таких случаях право на иск возникает вновь, а следовательно, вновь начинает течь исковая давность. Это происходит, например, при находке потерянной вещи или похищении ее[468]. Против нашедшего вещь, против вора или грабителя право на иск возникает заново, а потому и исковая давность начинает течь со времени, когда собственник узнал или должен был узнать о завладении ими данной вещью.
Начавшееся течение срока исковой давности продолжается также в случаях перемены лиц в обязательстве как на активной стороне, так и на пассивной стороне. Это относится прежде всего к случаям перехода обязательственных требований и обязанностей в порядке универсального правопреемства. В полном объеме преемство в течение сроков исковой давности по обязательствам имеет место при реорганизации юридических лиц[469]. То же самое происходит при наследовании прав требования и при переходе к наследнику долгов наследодателя независимо от того, что требования кредиторов должны быть заявлены под страхом утраты права требования в течение шести месяцев со дня открытия наследства (примечание к ст. 434 ГК РСФСР).
В равной мере продолжает течь исковая давность в случаях сингулярного правопреемства в обязательстве, в частности, при уступке требования и переводе долга.
Примечания:
|
