Список книг
|
« Предыдущая | Оглавление | Следующая » Шершеневич Г.Ф.
Курс торгового права. Т. I: Введение. Торговые деятели.
§ 35. Внутренние отношенияЛитература: см. § 27 и 33.
I. Общие начала. Отношения между товарищами на внутренней стороне ввиду безразличности последней для третьих лиц, определяются прежде всего взаимным соглашением, и только за отсутствием договора или за пробелами в нем вступают в силу нормы закона, где таковые существуют. Поэтому здесь поле для норм диспозитивного характера. Свобода товарищей в определении своих взаимных отношений как в учредительном договоре, так и в последующих договорах, дополняющих или изменяющих первоначальный, стесняется единственно требованием, чтобы условия соглашения не противоречили закону и нравственности.
Наше законодательство не содержит никаких постановлений по этому вопросу, ссылаясь на то, что взаимные обязательства между товарищами зависят от действия взаимного договора[675]. Слабая сторона нашего законодательства состоит не в этой точке зрения, которая свойственна и западным законодательствам, а в отсутствии постановлений, предназначенных восполнить пробелы договора по наиболее существенным вопросам, в чем наше законодательство и уступает западным.
В своих взаимных отношениях товарищи обязаны строго придерживаться договорных условий, потому что уклонение со стороны товарища от обязательств, возложенных на него договором, может служить основанием к перенесению на него убытков, вызванных его небрежностью, и к уничтожению договора в случае столь существенного уклонения от него, что цель, поставленная себе товариществом, становится недостижимой.
Внутренние отношения между товарищами представляют собой ряд взаимных прав и обязанностей, присвоенных каждому товарищу.
II. Вклад. При неограниченной ответственности, которая лежит в основании полного товарищества, кредит товарищества опирается на сумму имуществ всех товарищей. Третьи лица, вступающие в сделки с товариществом, считают обеспечением своих требований все то, что имеют товарищи.
Однако полное товарищество образует новое самостоятельное хозяйство, которое поэтому нуждается в особых средствах, находящихся в его безусловном распоряжении. Ввиду этого из частного хозяйства каждого товарища выделяется некоторая доля, которая, в соединении с долями других членов, создает особый капитал, образующий материальную основу самостоятельного товарищеского имущества. То, что дает каждый товарищ на образование капитала товарищества, называется обыкновенно вкладом.
Вклады товарищей могут иметь различное содержание. Вклад может состоять а) из денег; b) из вещей разного рода, необходимых или полезных для поставленной себе товариществом задачи; с) из прав, имеющих ценность для предположенной эксплуатации, например право на промышленное изобретение; d) из комплекса прав и обязанностей, каким является уже организованное торговое предприятие. Товарищ может внести в товарищеское дело свои технические знания, свой коммерческий опыт, свой торговый кредит, свои административные связи. Как бы ни были ценны для товарищества все этого рода блага, тем не менее они не образуют капитала товарищества и потому признать их вкладом нет никакого основания.
Если вклад товарища состоит из движимых вещей, то вступление их в состав товарищеского имущества производится посредством передачи. Если вклад заключается в недвижимости, то он поступает в имущество товарищества тем порядком, какой установлен для укрепления прав на вещи этого рода.
Определенные договором вклады должны быть переданы товариществу в условленные сроки. Денежные вклады не всегда взносятся при самом учреждении товарищества. Напротив, по ходу дела товариществу может быть невыгодно обременять свою кассу вкладами, которые не могут получить немедленно производительного назначения. Товарищ не вправе настаивать, чтобы его денежный вклад был принят раньше того времени, которое определено договором. С другой стороны, товарищ не вправе опаздывать со своим вкладом. Иностранные законодательства на случай просрочки со стороны товарища угрожают ему обязательством уплатить товариществу законный процент, обыкновенно 5%, с невнесенной вовремя суммы[676]. Можно ли и по русскому праву привлечь неисправного товарища к платежу узаконенных процентов с той суммы, которая не была им своевременно внесена, и с того момента, когда взнос должен был быть произведен? Просроченный денежный вклад не есть занятая товарищем сумма; поэтому к нему не может быть применена ст. 1575 т. Х ч. 1, назначающая 3% неустойку за просрочку в исполнении по заемным обязательствам. Просроченный денежный вклад не может быть подведен под незаконное владение; поэтому к нему не может быть применена ст. 641 т. Х ч. 1, обязывающая недобросовестного владельца капиталом к платежу 6% за все время удержания капитала. Ввиду этого остается признать, что закон наш не обеспечивает товарищество против неисправного товарища угрозой последнему заставить его заплатить узаконенный процент со времени просрочки с просроченной суммы. Но, конечно, товарищество вправе доказывать, что неисправность товарища, повлекшая за собой недостаток денежных средств, необходимых для предположенной операции, причинила товариществу убытки, которые оно может перенести на товарища[677].
Если вклад состоит не из денежных сумм, а из иных вещей, представляющих интерес для товарищества, как здание, пароход, запас дров или нефти, машины и т.п., то товарищ, передающий эти вещи в собственность товариществу, отвечает перед последним за твердость переданного права. Ответственность товарища перед товариществом за недостатки переданного права на вклад на Западе склонны обсуждать по началам ответственности продавца перед покупщиком[678]. Однако едва ли такое перенесение начал с одного отношения на другое возможно без прямого указания закона. Поэтому, с точки зрения русского законодательства, вопрос может обсуждаться только по началам ответственности за ущерб, причиненный деянием или упущением, предполагая, что товарищ знал о недостатке, и по началам неосновательного обогащения, если он не знал, потому что в последнем случае товарищ приобрел право на ценность, т.е. на записанный за ним вклад, без достаточного основания.
Вклады, производимые товарищами, могут иметь различное назначение: или передачу вещей в собственность товарищества или только в пользование последнего. Вопрос о том, какое назначение имел вклад, возбуждает двойной практический интерес: а) для определения, на ком лежит риск гибели или порчи вещей, составляющих вклад, и b) для решения, должен ли вклад при ликвидации быть возвращен товарищу индивидуально или в эквиваленте. При той важности, какую имеет этот вопрос для взаимных отношений между товарищами, можно думать, что он найдет себе всегда разрешение в самом договоре. Однако возможно упущение в договоре, и практика вполне оправдывает это предположение. Каким образом, восполняя молчание договора, следует понимать назначение произведенного вклада?
Итальянское право постановляет, что за отсутствием противоположного соглашения вещи предполагаются переданными товариществу в собственность[679]. Это слишком решительная постановка вопроса, едва ли согласная с задачей восполнительной нормы подойти возможно ближе к вероятному намерению контрагентов. Более правильным следует признать решение, предлагаемое другими законодательствами в зависимости от предмета вклада[680]. Назначение вклада определяется природой вносимых вещей, которая, в свою очередь, обусловливается экономическим назначением их. Вклад, состоящий из вещей потребляемых или заменимых, предполагается перешедшим к товариществу на праве собственности, если нет противоположного соглашения. Вклад, состоящий из вещей непотребляемых или незаменимых, предполагается перешедшим к товариществу на праве пользования, если нет противоположного соглашения. В самом деле, передавая такие вещи, как, например, дрова или нефть, не мог же товарищ рассчитывать, что товарищество возвратит ему его вклад в том же виде. Наоборот, если товарищ передал товариществу пароход в виде вклада, у нас нет основания быть уверенными, что он выразил намерение отказаться от права собственности на него, когда нет налицо выраженной им в этом направлении воли. Эти предположения как вполне логические могут быть приняты и у нас за основание для толкования договора товарищества, хотя законодательство русское и не устанавливает само подобных предположений.
Размер вклада определяется учредительным договором. Первоначальная его величина может измениться под влиянием благоприятных или неблагоприятных результатов деятельности торгового предприятия. Но уменьшение вклада вследствие понесенных товариществом убытков не обязывает товарища к восполнению сократившегося вклада до первоначального размера. Товарищество оборачивает своим собственным капиталом - независимо от частного имущества членов, которое служит ему лишь как средство кредита. Потеря товариществом своего капитала или уменьшение последнего до объема, затрудняющего дальнейший ход дел, приводит к невозможности достичь цели, предположенной при соединении, а следовательно, создает повод для прекращения товарищества, если только товарищи по новому общему соглашению не решатся дополнительными вкладами поддержать падающее дело. Но это зависит всецело от соглашения всех товарищей, и за каждым товарищем остается право возражать против такого решения и тем уничтожить его силу, основывающуюся именно на общем согласии. Само собой разумеется, что несогласие товарища на восполнение вклада нисколько не ослабляет его неограниченной ответственности по всем сделкам, заключенным после несостоявшейся попытки поддержать предприятие.
III. Личное участие. Полное товарищество, как и артельное, принадлежит к тому типу соединений, в основании которых лежит личный момент. Только здесь этот признак не так безусловен, как в артели. Последняя немыслима без личного труда ее членов, потому что этот труд составляет ее задачу; напротив, в полном товариществе личное участие вытекает из неограниченной ответственности, а следовательно, и заинтересованности каждого члена, но именно поэтому от усмотрения товарища зависит уклониться от личной деятельности, предоставив ее всецело другим. Наблюдение показывает, что подобное устранение при небольшом числе членов и огромной ответственности каждого встречается не особенно часто. Поэтому предположение должно стоять на праве участия каждого товарища, пока не установлено, что договором тот или другой из товарищей устранен от личной деятельности. На внешней стороне, по отношению к третьим лицам, это устранение должно быть выражено в выписке и циркулярах.
Раз назначенный распорядителем товарищ не может быть лишен этого права без общего, в том числе и его собственного, согласия, потому что это было бы нарушением существенных условий договора, которое дает право устраненному требовать расторжения его. В самом деле, представим себе, что в состав товарищества вошло лицо, состоятельности которого предприятие обязано своим кредитом, а через несколько дней по учреждении товарищества это лицо, продолжая нести неограниченную ответственность, будет устранено против его воли от права личного участия. Очевидно, что это не может быть допущено, пока не будет доказано, что распорядитель не выполняет принятых на себя обязательств или наносит своими действиями ущерб товариществу.
Личный характер полного товарищества дает основание предположить за каждым товарищем право действовать единолично, если договором не установлено, что товарищи обязаны действовать сообща. Но право каждого товарища действовать единолично логически приводит к праву каждого протестовать против предположенного другим действия, и тогда задуманное одним дело должно быть приостановлено, пока не будет достигнуто соглашение.
Личное участие состоит в распоряжении делами предприятия. Оно может заключаться или только во внутреннем управлении или в соединении с правом представительства на внешней стороне. Управление может быть разделено между отдельными товарищами с предоставлением каждому самостоятельной области, например один заведует магазином, другой конторой, один ведет фабрику, другой разъезжает, устанавливая сношения с другими фирмами. Возможно, что все распоряжение предоставлено нескольким или всем сообща. В первом случае товарищи, из которых каждый заведует известной отраслью по общему предприятию, должны дать взаимно друг другу отчеты в своих действиях[681]. Во втором случае, когда управление предоставлено нескольким товарищам нераздельно, для каждого из действий, необходимых в интересах дела, по мнению одних, требуется согласие всех, хотя бы упорство отказывающихся дать свое согласие и грозило товариществу убытками.
Во всяком случае распорядитель не должен выходить из пределов предоставленного ему по договору полномочия, а за молчанием договора - из пределов, требуемых обыкновенным ходом дел данного предприятия. При нарушении пределов предоставленного ему полномочия распорядитель подлежит имущественной ответственности перед остальными товарищами.
Порученного ему распоряжения товарищ не вправе передавать другому во всей его целости. Он может только предоставить отдельные отрасли управления или отдельные операции выбранным им приказчикам, которые являются, однако, доверенными не назначившего их распорядителя, а самого товарищества[682], и потому распорядитель отвечает за выбор их.
Степень внимания, требуемого от товарища-распорядителя, должна быть не более, но и не менее той, какую он проявляет в своих собственных делах. Не более, потому что как лично заинтересованный он сам будет прилагать свое обычное внимание, и если оно ниже того, которое требуется важностью дела и которое обнаруживается в однородной деятельности других купцов, то это не его вина, и товарищи должны сами себя упрекать за предоставление управления человеку неспособному. Не менее, однако, потому что в исходе порученного ему дела заинтересованы и другие лица, оказавшие ему доверие, которое он обязан оправдать по крайней мере в пределах своих сил.
IV. Запрещение самостоятельной торговли. Товарищ обязан воздерживаться от таких действий, которые идут вразрез с интересами товарищества, в состав которого он вошел. Такой ущерб товарищескому предприятию может произойти от участия товарища в других предприятиях, все равно, будет ли это предприятие, им самим организуемое, от своего лица, за свой счет или же это будет предприятие, организованное другими. Интересы товарищества могут пострадать как от конкуренции, которая может создаться вследствие появления однородной торговли, так и от сокращения кредитоспособности товарищества вследствие отвлечения части, и, может быть, очень значительной, в другое дело, так, наконец, и уменьшением степени внимания, уделявшегося ранее товарищем товарищескому делу и отвлекаемого ныне в иную сторону.
Однако не все эти мотивы принимаются равномерно законодательствами. Напротив, обыкновенно принимают одно из указанных оснований, а потому самое запрещение имеет различный объем и подвергается различному толкованию. Западные торговые уложения имеют в виду главным образом опасность конкуренции, поэтому их запрещение относится к производству однородной торговли, все равно, будет ли оно производиться посредством единоличного предприятия или же нового товарищества. Но, с другой стороны, запрещение ограничивается торговлей, однородной с той, какую производит само товарищество. Следовательно, товарищу ничто не мешает открыть торговое предприятие, преследующее иные цели, нежели товарищеское предприятие, ничто не препятствует войти в другое предприятие, хотя бы распорядителем, лишь бы не было места конкуренции[683].
Отрицание иных мотивов основывается на том, что опасение раздвоения внимания, которым обязался товарищ по отношению к товарищескому делу, может относиться только к распорядителю, но не к товарищу, устранившему себя по договору от личного участия в хозяйстве. Что же касается распорядителя, то остальные товарищи, усматривая с его стороны небрежность к их общему делу, вправе устранить его или требовать прекращения договора. Второй мотив, опасение за кредит товарищества, способный пострадать, когда станет известно, что товарищ, состоятельности которого более всего доверяли, обратил свои капиталы в постороннее дело, отвергается на том основании, что, вступая в товарищество, товарищ не отрекался от права совершать разного рода сделки, торгового или гражданского характера, результат которых мог бы оказаться весьма плачевным для кредиторов товарищества; что полный товарищ принял на себя неограниченную ответственность всем своим имуществом, но не обязался вложить в дело все свое имущество.
Русское законодательство придерживается другой точки зрения и имеет в виду не столько опасность конкуренции, сколько опасность ослабления кредита. Товарищ одного торгового дела, говорит закон, не может быть в одно и то же время товарищем другого дела[684]. Обращаясь к историческому источнику этого постановления, к манифесту 1 января 1807 года, мы находим в нем мотив указанного запрещения - "ибо товарищ отвечает за долг одного дома всем имуществом"[685]. Очевидно, законодатель имел в виду не раздваивать неограниченной ответственности товарища и тем не ослаблять кредитоспособности товарищества. С этой точки зрения законодатель совершенно прав, запрещая одновременное участие не только в другом однородном товарищеском предприятии, но вообще во всяком товарищеском предприятии на правах товарища. Но непоследовательно поступает закон, не запрещая товарищу открыть единоличное предприятие, которое способно отвлечь большую часть его имущества и потому может иметь гибельное влияние на кредит товарищества[686].
Сравнивая запрещение, установленное нашим законом, с запрещением, принятым западными законодательствами, мы видим, как различие исходных точек зрения отражается на объеме ограничения. 1) На Западе запрещение участвовать в других товарищеских предприятиях ограничивается областью однородной торговли; у нас же оно распространяется на товарищеские предприятия всякого рода. 2) На Западе запрещение относится не только к участию в других товариществах, но и к открытию и ведению единоличного предприятия по однородной торговле; у нас запрещение не касается возможности открыть и вести единолично торговлю, хотя бы и однородную.
Различие точек зрения на основании рассматриваемого запрещения не может не отразиться на допустимости отступления с согласия прочих товарищей. Если мотивом запрещения является опасение конкуренции, следовательно, охранение интересов остальных товарищей, - нет основания не предоставить заинтересованным товарищам разрешить каждому из них право самостоятельной торговли. Действительно, подобное отношение к вопросу мы видим в западных законодательствах, которые допускают не только явное, но и предполагаемое отречение товарищей от права запрещать. Следовательно закон принимает диспозитивный характер, теряет силу при противоположной воле товарищей. Совершенно иной вывод должен быть сделан по отношению к русскому законодательству. Запрещение в нашем законе имеет целью охранение интересов третьих лиц, которые могут быть нарушены непредвиденным ослаблением имущественной самостоятельности лиц, ради которой они открывали кредит товариществу. Поэтому, с точки зрения мотива, положенного в основу нашего законодательства, никакое соглашение товарищей не может снять с товарища того ограничения, которое наложено на него в интересах кредиторов. Поэтому каждый кредитор как законно заинтересованный вправе требовать, чтобы товарищ прекратил торговлю, хотя бы и разрешенную ему товарищами.
Запрещение должно оставаться в силе, пока товарищество не прекратилось. Поэтому в момент ликвидации товарищества, когда товарищество продолжает еще существовать, товарищ не вправе вступать в другой торговый дом на правах полного товарища[687].
Исходя из того же мотива, мы должны заключить, что товарищ торгового дома не лишается права быть вкладчиком в другом торговом доме или акционером, потому что при ограниченном и строго определенном размере их ответственности подобное участие не может вредно отражаться на интересах третьих лиц.
В западных законодательствах санкция запрещения двоякого рода: а) остальные товарищи могут требовать возмещения убытков, последовавших от конкуренции, или b) признать сделки, заключенные товарищем от своего имени и для своей торговли, совершенными от имени товарищества и принять их на свой счет[688]. Последнее постановление чуждо русскому законодательству, а потому товарищи могут требовать: а) возмещения убытков, причиненных товариществу сокращением кредита (а не конкуренциею), b) прекращения незаконного участия в другом торговом доме.
V. Отчетность. В связи с личной деятельностью товарищей находится обязанность представления отчета. Товарищество как коллективный купец обязывается к счетоводству так же, как и единоличный. Исполнение предписаний закона относительно купеческих книг, инвентаря, баланса возлагается на товарищей-распорядителей, а за отсутствием особых распорядителей - и на всех товарищей.
Товарищи, которым по товарищескому договору предоставлено право распоряжения, обязываются представить остальным товарищам отчет в своей деятельности. Наш закон обходит полным молчанием эту обязанность в противоположность западным кодексам[689], но практика не сомневается в этой обязанности[690]. Нельзя, однако, полагать, будто товарищи имеют право в любой момент требовать отчета от распорядителя. Необходимо отличать тот случай, когда распорядитель действует в пределах обычного положения, - тогда отчетность его должна быть периодической и, применительно к заведенному в торговле порядку, этот период должен быть годовым. В том же случае, когда распорядитель совершает сделку за пределами обычного полномочия, хотя и с согласия прочих товарищей, его отчетность должна быть применительной к данной операции. Отчет товарища-распорядителя должен соответствовать требованиям отчетности приказчика, т.е. должен быть изображением всех действий распорядителя, дающим возможность произвести оценку его деятельности, определить состояние дел предприятия[691]. Отчет должен быть снабжен надлежащими оправдательными документами[692]. Отсюда, однако, вовсе не следует, чтобы на товарища-распорядителя можно было распространить по аналогии правила о сроке отчета, установленные законом для приказчиков. Такая тенденция в практике существует, но для такой аналогии слишком мало данных[693].
До сих пор предполагалось, что обязанность отчета лежит на товарище-распорядителе. Но от отчетности не может освободиться и тот товарищ, который, не имея права распоряжения, выполнит, по поручению товарищей, какую-либо отдельную операцию. С другой стороны, если в товариществе все товарищи совместно вели дела, то предполагается, что каждый из них не может не знать положения вещей и потому не нуждается в какой-либо отчетности. По мнению практики, если по договору управление делом, кассой и ведение книг лежало на (обоих) товарищах безраздельно, то один из них не имеет права требовать отчета от другого[694].Обязанность отчета так тесно связана с существом задачи, выполняемой распорядителем, и с существом интересов остальных товарищей, что нельзя признать действительным соглашение, по которому товарищи, вручая дело распорядителю, лишили бы себя права контроля, а его освободили бы от обязанности представить отчет. Это было бы соглашение, противное добрым нравам.
VI. Участие в прибылях и убытках. Цель договорного вступления в товарищество - получение прибыли, а возможный законный результат вступления - убытки, падающие на все имущество товарищества. Поэтому не может быть признано в силе соглашение, по которому некоторые из товарищей не получают вовсе прибыли или по которому некоторые из товарищей участвуют только в понесенных товариществом убытках[695]. Но основания распределения прибыли между товарищами предоставлены взаимному их между собой соглашению.
Под именем прибыли следует понимать только чистый доход, т.е. тот, который открывается путем баланса, сравнением ценности предприятия в два периодически разделенных момента. По установившемуся порядку эти моменты разделяются годовым сроком. Если к 1 января 1904 года инвентарь товарищеского предприятия определялся в 50.000 рублей, а к 1 января 1905 года он составил ценность в 58.000 рублей, то 8.000 рублей составляют чистый доход. Так как товарищеский капитал не составляет единственной основы кредита и кредиторы вправе обращать свое взыскание на все имущество товарищей, то доход предприятия должен быть определяем независимо от первоначальной величины капитала, вложенного в дело. Например, инвентарь 1 мая 1902 года показывал 40.000 рублей, инвентарь 1 мая 1903 года - 38.000 рублей и инвентарь 1 мая 1904 года - 45.000 рублей. Это значит, что первый оборотный год дал убыток, сокративший капитал на две тысячи рублей. Следующий год дал положительный баланс в семь тысяч рублей. Прибылью предприятия за второй оборотный год следует считать все семь тысяч, а не пять, потому что пополнение капитала до первоначального размера в полном товариществе необязательно. Конечно, товарищеский договор может постановить, что не весь чистый доход подлежит распределению, а только та его часть, которая остается за отчислением в запасный капитал, в погашение инвентаря и т.п. Но все подобного рода вычеты стоят в зависимости от договора и не предполагаются.
Вопрос об основаниях раздела прибыли в случае молчания товарищеского договора представляется спорным. Должна ли прибыль распределяться поровну между участниками или же пропорционально внесенному каждым вкладу? В пользу первого воззрения говорит личный характер полного товарищества, предполагаемое личное участие каждого товарища. Такова была точка зрения римского права, признававшего раздел прибыли per capita. Напротив, исходя из того положения, что полное товарищество есть капиталистическая организация, что капитал в торговом обороте всегда приносит проценты, что личное участие хотя и предполагается, но не составляет необходимого условия, что личная деятельность сопровождается обыкновенно и особым вознаграждением, - следует признать, что раздел прибыли должен производиться пропорционально вкладу каждого товарища. Такого взгляда держатся французское и испанское право[696]. Германское право пошло примирительным путем, и решение его признается наиболее удачным выходом из спорного вопроса. Из годовой прибыли прежде всего отчисляются 4% на вклад каждого товарища, а при недостаточности ее производится соответственное уменьшение; та часть годовой прибыли, которая превышает процент на капитал, распределяется между товарищами поровну[697]. Точка зрения германского права, при всей ее правильности, основывается на законодательном авторитете, а потому она неприменима к русскому праву. Нам приходится делать выбор между поголовным и пропорциональным разделом, и второе решение должно быть признано более соответствующим капиталистическому складу полного товарищества. Конечно, весь этот вопрос имеет значение лишь до тех пор, пока в договоре не встречается никаких определений, в постановлении которых стороны вполне свободны.
Установленный балансом доход определяет прибыль, падающую на долю каждого товарища. Полученная прибыль не подлежит возврату, хотя бы следующий год и дал убытки. Но прибыль, полученная сознательно в размере, превышающем действительную доходность предприятия, может быть потребована обратно как остальными товарищами, введенными в заблуждение, так и кредиторами, в случае несостоятельности товарищества.
Товарищ получает право на получение падающей на его долю прибыли с момента составления баланса и в случае уклонения распорядителя от выдачи следуемой суммы может предъявить иск к лицу товарищества. От товарища зависит, конечно, воспользоваться своим правом и взять свою прибыль из кассы товарищества или временно оставить ее там, но в последнем случае он не имеет права на проценты, если таковые не установлены договором[698]. На том же самом основании право на получение прибыли, причитающейся товарищу за известный операционный год, не подлежит давности, потому что в данном случае товарищество и товарищи не два отдельных контрагента и между ними нет обязательства, которое могло бы быть погашено давностью.
Так как личное участие в управлении предполагается относительно каждого товарища и все они одинаково заинтересованы в успехе предприятия, то особое вознаграждение за распорядительную деятельность не предполагается. Оно должно быть точно определено договором. Вопрос усложняется, когда вклад товарища-распорядителя ограничивается его трудом и когда при пропорциональном распределении дохода на его долю не пришлось бы ничего. Но вклад, хотя бы состоящий исключительно из труда, должен быть оценен в договоре. Если же этого не сделано, то это упущение, последствия которого должен нести на себе распорядитель. Так как, однако, в торговом обороте безвозмездность услуг не имеет места, то и за распорядителем следует признать, при молчании договора, право на такое вознаграждение, которое обычно причитается в подобных случаях.
Распределение убытков, понесенных товариществом, между товарищами должно производиться на тех же основаниях, как и распределение доходов. По крайней мере, нет никаких оснований предполагать, что товарищи могли рассчитывать на иной способ размещения убытков.
VII. Право контроля. Устранение от личного участия в управлении не лишает интереса ознакомления с ходом дел ввиду опасности, грозящей всему имуществу товарища. Отсюда необходимость признать за каждым товарищем право контроля над деятельностью товарищей-распорядителей. Этот контроль может состоять как в наблюдении за предпринимаемыми операциями, так и в поверке уже совершенных. Юридическое значение имеет преимущественно второй род контроля. Он заключается в праве осмотра во всякое время торговых книг, составления из них выписок и счетов, требования личных словесных объяснений от распорядителей. Но это право чисто личного свойства, а потому не может быть передано другому лицу даже по доверенности[699].
Примечания:
|
