Список книг
|
Оглавление | Следующая » Пассек Е.В.
Неимущественный интерес и непреодолимая сила в гражданском праве
Евгений Вячеславович Пассек (14.12.1860 – 1.10.1912)
"Для них право имеет ценность:"
Сегодня мы восстанавливаем "выпавшие звенья" нашей истории, нашей юриспруденции
и воздаем должное ученым, имена и труды которых долгое время были скрыты
от нас. Сегодня мы находим их работы актуальными, востребованными и побуждающими
даже по прошествии стольких лет взглянуть на некоторые современные проблемы
правовой науки по-новому. Не в этом ли и заключается истинная ценность
научных творений?
I. Биография
Сведения о Е.В. Пассеке чрезвычайно скупы, но и они позволяют увидеть
жизнь ученого и гражданина. Его жизнь протекала в такую эпоху, которая
для любого интеллигента, придерживавшегося либеральных идей, была исполнена
драматизма, тем более для юриста, чья профессия априори предполагает постоянное
нахождение грани между добром и злом, справедливостью и несправедливостью,
свободой и несвободой. В этом смысле его судьбу можно было бы назвать
типичной, учитывая всю нетипичность того времени.
Биография, написанная самим Е.В. Пассеком для "Биографического словаря
профессоров и преподавателей Имп. Юрьевского, бывшего Дерптского университета
за сто лет его существования"[1], содержала лаконичные сведения о жизни автора. Вот что он писал
о себе: "Пассек, Евгений Вячеславович, родился в 1860 г. в Ахтырском уезде
Харьковской губернии, в имении отца, местного землевладельца. Первоначальное
образование получил дома, главным образом под руководством отца; среднее
- в Московском лицее цесаревича Николая, в четвертый класс которого поступил
в 1874 г. По окончании гимназического курса поступил в 1879 г. в число
студентов Московского университета, по математическому факультету, с которого,
однако, вскоре перешел на юридический, где и окончил курс в 1886 г. со
степенью кандидата"[2]. В 1886 г. Е.В. Пассек женится на Александре
Валентиновне Амфитеатровой, родной сестре его друга, русского писателя,
литературного и театрального критика А.В. Амфитеатрова. Семья Амфитеатровых,
главой которой был известный в Москве религиозный деятель, настоятель
Архангельского собора Московского Кремля В.Н. Амфи-театров, оказала большое
влияние на Е.В. Пассека, в том числе и на избрание им нелегкой научной
стези.
Необходимо отметить, что во время обучения в Москве молодой Е.В. Пассек,
не замыкаясь в рамках выбранной юридической профессии, находит удачное
применение другим своим талантам. Его общественная и литературная деятельность
начинается с сотрудничества с известным московским юмористическим журналом
"Будильник", где печатали свои работы А.П. Чехов, В.А. Гиляровский и др.[3]
Современники отмечали, что мягкий юмор Е.В. Пассека долгое время был лучшим
украшением "Будильника"[4].
Прочие увлечения Е.В. Пассека вполне отвечали духу московского студенчества
80-х гг. XIX в., известного своим здоровым баловством и некоторой сумбурностью
молодой жизни. В ту пору он был и "умеренный театрал, самоучкою изучивший
теорию музыки", и "богатый человек, получивший крупное наследство", которое,
впрочем, довольно быстро потратил на некоторые издательские цели, и хорист
и комик в оперетке в петербургской "Аркадии", и начинающий ученый - "автор
изумительного студенческого сочинения по финансовому праву, поданного
Янжулу (И.И. Янжул. - В.Е., В.В.)", и управляющий "за стол и квартиру"
меблированными комнатами[5].
В студенческие годы Е.В. Пассек участвует вместе с А.В. Амфитеатровым
в московской переписи населения 1882 г. Участком переписи, где работали
молодые люди, руководил Л.Н. Толстой. Эти события нашли свое отражение
в статьях Л.Н. Толстого - "О московской переписи" и "Так что же нам делать?"[6]. Для участия в переписи на этом участке Е.В.
Пассека рекомендовал И.И. Янжул, известный исследователь науки финансового
права, профессор юридического факультета Московского университета, впоследствии
действительный член Академии наук, хорошо знавший Л.Н. Толстого.
После окончания обучения Е.В. Пассека оставляют в университете на кафедре
гражданского права "для подготовки к профессорскому званию"[7]. В то же время он поступает на
службу помощником присяжного поверенного, как пишет, "для ознакомления
с практикой"[8]. Деятельность Е.В. Пассека на поприще
практической юриспруденции обнаруживает у него большой талант адвоката,
сопоставимый с даром ученого. По свидетельству А.В. Амфитеатрова, "в самое
короткое вре-мя по Москве проходит слава о новом присяжном поверенном-дело-вике,
который, мол, не из соловьев и златоустов, зато уж в законах силен, как
никто, и если взялся за дело, то спи, клиент, спокойно: будет честно:"[9].
Однако выбранная карьера ученого требовала серьезного изучения теоретических
источников, включая первоисточники римского права. Поэтому в 1888 г. Е.В.
Пассек командируется на два года в Берлин, где слушает курс римского права
под руководством авторитетнейших немецких ученых Дернбурга, Перниса, Экка
и Бернштейна, в то же время он посещает "лекции по гражданскому праву
и процессу, торговому праву и др. у других профессоров"[10]. Подобные стажировки не были редкостью в то
время, так как в конце 1880 - начале 1890-х гг. многие молодые ученые
из российских университетов (Московского, Петербургского, Казанского,
Киевского и др.) направлялись в семинарию при Берлинском университете,
созданную по решению Министерства народного просвещения, для углубленного
изучения римского права и других цивилистических наук.
После окончания семинарского курса, в сентябре 1890 г. Е.В. Пас-сек назначается
"приват-доцентом по римскому праву в Московский университет; в ноябре
1891 г. был переведен, тем же званием в Дерптский университет, в котором
и сдал весною 1892 г. магистерский экзамен по римскому праву"[11].
Перевод начинающего ученого из Москвы в Дерпт нельзя было назвать "почетной"
ссылкой, по крайней мере, в научном отношении, хотя этот город и считался
окраиной Российской империи. Уровень развития точных, естественных и гуманитарных
наук, сосредоточение в университете именитых ученых разных специальностей
позволяло современникам с полным правом называть Юрьев (до 1893 г. - Дерпт,
после 1918 г. - Тарту) университетским городом[12]. Юрьевский университет, бравший свое начало
от Academia Gustaviana, открытой в 1632 г.[13],
занимал особое место в научно-образовательной системе Российской империи[14]. Благодаря старым научным традициям, ориентированным
большей частью на европейскую науку, он имел огромное значение для России
дореволюционного времени, как, впрочем, и последующих лет.
Юридическая наука в Юрьевском (Дерптском) университете была представлена
крупнейшими учеными того периода. (В Дерптском университете работали известные
правоведы, представлявшие историко-правовое и цивилистическое направления,
профессора Ф.Г. Бунге и И. Энгельман[15].) Позднее особенно сильным в
университете становится романское (романтическое) направление, в котором,
без сомнения, был собран цвет российской науки римского права. Так, вместе
с Е.В. Пассеком на кафедре римского права работали такие известные представители
отечественной цивилистической науки, как И.А. Покровский, который после
возвращения из Берлина становится приват-доцентом в Юрьевском университете[16] (по другим сведениям, затем
и профессором кафедры римского права[17]);
А.С. Кривцов, также профессор кафедры римского права, создатель одной
из теорий абстрактных обязательств в отечественной науке гражданского
права; профессор В.И. Синайский, один из замечательных юристов, немало
сделавший в российской и европейской юридической науке, автор "последнего
полного учебника гражданского права дореволюционного периода"[18];
приват-доцент А.М. Гу-ляев, затем профессор Киевского университета Св.
Владимира. (В университете работали многие видные представители "историко-правовой
науки того времени - М.А. Дьяконов, В.Э. Грабарь и др."[19].) Экстраординарным профессором
кафедры местного гражданского права Юрьевского университета служил Л.А.
Кассо, впоследствии назначенный министром народного просвещения Российской
империи[20].
На кафедре римского права университета в 1893 г. Е.В. Пассек защищает
магистерскую диссертацию "Неимущественный интерес в обязательстве". Его
оппонентами выступают известные ученые: историк права, профессор М.А.
Дьяконов, цивилист, профессор А.М. Гу-ляев и один из немногих российских
ученых, защитивших степень доктора юридических наук в Германии, доцент
Л.А. Кассо. После защиты диссертации Е.В. Пассек был утвержден магистром
римского права и "в мае того же года назначен экстраординарным профессором
Дерптского университета по кафедре римского права"[21]. С этого времени, как отмечает профессор В.И. Синайский, "вся
деятельность Е.В., как профессора, была связана, таким образом, с юрьевским
университетом"[22].
Работа в университете, преподавательская деятельность, занятия со студентами
занимают основную часть времени Е.В. Пассека. Поэтому подготовка к защите
докторской диссертации, которая так и осталась до конца неопубликованной,
затягивается. Однако, несмотря на это в конце 1901 г. Е.В. Пассек назначается
ординарным профессором по кафедре римского права[23]. Попечитель Рижского учебного
округа в официальном представлении "По предмету назначения экстраординарного
профессора Пассека в должность ординарного профессора" с 29 сентября 1901
г. апеллирует к ректору университета: ":вы-нужденный обязательствами,
от него независимыми, отдавать так много времени чтению лекций и ведению
практических занятий, профессор Пассек несколько запоздал со своею докторскою
диссертацию, которая ныне, впрочем, уже им печатается в "Ученых Записках"
Юрьевского Университета под заглавием "Понятие непреодолимой силы в гражданском
праве" (в настоящее время отпечатано более 15 листов, вся работа будет
иметь от 30-35 листов)"[24].
Педагогические интересы Е.В. Пассека, впрочем, как и научные, в основном
лежат в области исследования истории и догмы римского права. Как пишет
сам Е.В. Пассек, он "в течение своей преподавательской деятельности в
Московском университете читал лекции по римскому семейному и наследственному
праву и по общей части римского права (с практическими занятиями); в Дерптском
(ныне Юрьевском) университете - курсы по истории римского права, институциям
и догме римского права (пандектам); в течение 1-го семестра 1896 г. :
по поручению юридического факультета, был, сверх того, прочитан курс местного
права остзейских губерний"[25].
Современники отмечали необыкновенный преподавательский талант Е.В. Пассека,
называли его "выдающимся преподавателем". Лекции Е.В. Пассека по римскому
праву, одному из сложнейших учебных предметов, являли собой образец подачи
учебного материала - "не одно поколение студентов, заброшенных на далекую
окраину, слушая живые и жизненные лекции своего учителя, выходило из его
аудитории не только с ясным представлением об институтах римского права,
но и с любовью к праву, с пониманием его жизненных задач"[26]. Лекции по римскому праву, которые не были
опубликованы самим автором, однако были собраны и изданы студентами, поражали
"своей удивительной простотой изложения, ясностью мысли и систематичностью"[27]. В отношениях со студентами Е.В. Пассек "не "популярничал":
лекторский талант помогал ему скрашивать скуку римского права, но читал
он предмет строго, научно, экзаменовал требовательно. Молодежь любила
в нем не потворщика и потатчика ее слабостей, но дельного ученого, искренно
к ней дружелюбного, а, главное, честного и справедливого представителя
профессорской этики"[28]. Честное отношение к преподавательской деятельности
позволяет Е.В. Пассеку отмечать наиболее одаренных студентов и способствовать
их научным достижениям. Так произошло с В.И. Синайским, которому "проф.
Е.В. Пассек предложил: продолжать университетскую карьеру"[29].
Впоследствии профессор В.И. Синайский стал ученым мирового уровня, и,
несомненно, определенная заслуга в этом принадлежит и Е.В. Пассеку. Именно
В.И. Синайским был написан проникновенный некролог, посвященный Е.В.
Пассеку, - Учителю от благодарного ученика.
Помимо обычной преподавательской деятельности: чтения лекций и ведения
занятий со студентами профессор Е.В. Пассек на протяжении ряда лет являлся
редактором основного научного издания университета, известного под названием
"Ученые записки Юрьевского университета".
В 1905 г. Совет университета избирает Е.В. Пассека ректором - первым
выборным ректором в истории университета. С этого момента начинается новый
этап в жизни Е.В. Пассека - трудный и противоречивый, принесший ему немало
обид и разочарований.
Руководство Юрьевским университетом само по себе было делом нелегким,
поскольку атмосфера в университете в этот период была сложной: немецкая
и русская профессура, не слишком ладившая между собой, многонациональный
состав студентов, среди которых были латыши, немцы, русские, эстонцы,
также доставлявшие немало забот университетскому начальству. Несмотря
на это, Е.В. Пассек, во многом благодаря исключительно личным качествам
дипломата и администратора, на всех ступенях своей университетской карьеры
проявил себя как мудрый и опытный руководитель. В разное время он "как
член университетского совета, как декан юридического факультета, как ректор:
в течение десяти лет бросал мост своего редкостного такта и опытного уменья
уживаться с людьми между крайними мнениями и партиями, раздиравшими академическую
среду, и всегда выходил победителем из острых ее конфликтов"[30].
Занятие такой довольно значительной должности, как ректор университета,
по определению предполагающей известное следование (если не сказать, подчинение)
политике официальных властей, тем не менее, не изменяет убеждений Е.В.
Пассека. Он продолжает оставаться поборником либеральных ценностей, по
крайней мере, в университетской жизни. На протяжении своего ректорства
Е.В. Пассек "стойко защищал начала академической автономии". И "хотя,
по свидетельству современников, Е.В. Пассек умело и тактично управлял
университетом в сложной ситуации 1905-1907 гг."[31], такое поведение первого лица университета
не могло остаться незамеченным со стороны государства в беспокойный послереволюционный
период, отмеченный нападками на прогрессивно настроенную интеллигенцию.
В результате Е.В. Пассек отстраняется от руководства университетом и,
что еще печальнее, от преподавательской деятельности[32]. В довершение всех обрушившихся на Е.В. Пассека
несчастий в 1908 г. он привлекается к суду "за бездействие власти"[33],
хотя все "его преступление заключалось в том, что он дал молодежи, в пределах
университетской автономии, столковаться между собой без драки, оставаться
в мирных условиях академической жизни, - что он не допустил в стены университета
политической провокации и разгрома"[34].
Свидетельством этому служит заметка в "Университетской летописи" под названием
"Предание суду проф. Пассека", согласно которой "большинство обвинений,
предъявленных проф. Пассеку, отпало или по недоказанности, или за истечением
давности"[35]. Однако
"власти сочли Пассека неспособным положить конец беспорядкам и начали
уголовное преследование за непринятие своевременных мер"[36]
- по пяти пунктам обвинения "Сенат признал проф. Пассека подлежащим преданию
суду"[37]. Между тем, Юрьевский университет
благодаря усилиям своего ректора был единственным российским университетом,
который продолжал академическую жизнь в то время, "когда все университеты
были закрыты после более или менее острых студенческих волнений"[38].
Произошедшие события не могли не наложить отпечаток на здоровье ученого.
Не справляясь с постигшим его недугом, 4 сентября 1911 г. он подает в
отставку по состоянию здоровья и переезжает в Москву. Известие о возобновлении
его уголовного дела (в первый раз дело было "прекращено с конфузом, "за
отсутствием состава преступления"") застает Е.В. Пассека за границей,
куда он поехал лечить больное сердце. На все советы и просьбы друзей остаться
за границей до окончания суда и долечиться, ученый отвечал: "Ну, вот недоставало,
чтобы я из-за таких пустяков превратился в эмигранта!"[39]. Далее, по свидетельству А.В. Амфитеатрова,
из-за границы Е.В. Пассек, тяжелобольной, возвращается в последний день
своего отпуска, и "когда поезд двинулся по русской земле, Евгений Вячеславович
с удовольствием сказал сопровождавшей его жене: "Час в час: Ничем попрекнуть
не могут". Вскоре он умер, так и "не дождавшись окончания процесса"[40].
Последним документальным свидетельством о Евгении Вячеславовиче Пассеке
стала "выписка из метрической книги, часть третья, об умерших за 1912
год, выданная причтом Московско-Архангельской, среди Университетских клиник,
церкви", согласно которой действительный статский советник Е.В. Пассек,
умерший 1 октября 1912 г. в возрасте 51 года, погребен на Ваганьковском
кладбище г. Москвы.
Такой сложилась жизнь Е.В. Пассека. Каким же человеком был Евгений Вячеславович
Пассек? Дать товарищескую, полную любви и сострадания характеристику личности
человека может только близко знавший его друг. Таким другом Е.В. Пассека
оказался А.В. Амфитеатров, написавший: "всяко я его знавал и видал - и
на возу, и под возом, и всегда он был один и тот же: спокойный, ласковый,
веселый, вежливый, с доброжелательною улыбкою на губах, с затаенною иронией
в маленьких серых глазках"[41].
В отношениях с людьми Евгений Вячеславович Пассек являл собою пример истинного
русского интеллигента - "по первому-то знакомству каждый, кто приближался
к Евгению Пассеку, чувствовал только то, что пред ним умница, но не педант,
человек отменной любезности, совершенно благовоспитанный и очень доброжелательно
любопытный к людям"[42].
Его научная деятельность, занятие юридической практикой воспитали в нем
твердое убеждение уважительного отношения к закону, поэтому Е.В. Пассек
"был человек порядка и закона, который законодательные акты понимал не
в шутку и полагал, что они издаются для того, чтобы их исполнять"[43].
Таким был Евгений Вячеславович Пассек.
Оценивая жизненный путь Е.В. Пассека, особенно нелегкий в последние годы,
профессор В.И. Синайский отмечал: "Е.В. принадлежал к типу тех ученых,
которые не отрывают права от жизни. Для них право имеет ценность, поскольку
оно вызвано самой жизнью. Но ум Е.В. стремился вместе с тем к таким проблемам,
разрешение которых не только представляет важность практическую. Условия
русской жизни, в частности причинившей Е.В. много горя, ректура, отвлекали
его от научной работы и не дали ему возможности сделать все то, что мог
бы он сделать при своем умении разлагать сложные вопросы на простые и
восходить от простого к сложному. Тяготение над Е.В. последние годы обвинения
в бездействии власти подорвало окончательно его здоровье, и, еще далеко
не изживши свою жизнь, он ушел в могилу, являя собою пример того, как
трудно жить и работать русскому ученому и русскому профессору, как трудно
действовать администратору наших университетов при современных условиях
высшей школы в России"[44].
В дополнение к биографии Е.В. Пассека отметим, что удалось найти сведения
о его дочери - Марии Евгеньевне Грабарь-Пассек (1893-1975), известном
ученом-филологе, докторе филологических наук, профессоре. (М.Е. Грабарь-Пассек
была старшим научным сотрудником Института мировой литературы АН (ИМЛИ),
возглавляла кафедру древних языков в Институте иностранных языков (сейчас
Московский государственный лингвистический университет) и была профессором
классического отделения в Московском государственном педагогическом институте
им. Ленина.) По роду своей деятельности она в основном занималась переводами
античных греческих и римских текстов и считалась выдающимся специалистом
в своей области. Литературные переводы древних текстов, сделанные М.Е.
Грабарь-Пас-сек, признаны классическими, а ее многочисленные ученики создали
свои научные школы в отечественной филологии. По отзывам близко знавших
ее людей, благодаря воспитанию в демократичной интеллигентной семье, немалое
место отводившей религиозному воспитанию, Мария Евгеньевна Грабарь-Пассек,
отличавшаяся острым аналитическим умом, хорошими манерами, была похожа
на русских ученых дореволюционной эпохи, на тех людей, которых В.И. Синайский
называл русскими профессорами, обладавшими редким сейчас качеством бескорыстного,
чуткого и честного отношения к людям. Мария Евгеньевна Пассек-Грабарь
была замужем за блестящим юристом-международ-ником Владимиром Эммануиловичем
Грабарем, братом которого был выдающийся художник, искусствовед, общественный
деятель И.Э. Гра-барь, также закончивший юридический факультет Санкт-Петербургс-кого
университета[45].
II. Творческое наследие: очертания права будущего
Исследование римского гражданского права составило основную научную цель
Е.В. Пассека, поэтому необходимо отметить специфичность этой как научной,
так и учебной дисциплины в дореволюционной России[46]. Многие исследователи склонялись к мнению,
выраженному профессором И.А. Покровским, о том, что "римское право при
существующей постановке цивилистического преподавания заменяет для нас
общую теорию гражданского права"[47]. Этому обстоятельству немало
способствовал Университетский устав 1884 г., "который сделал изучение
немецких пандектов основой юридического образования"[48]. Однако, по мысли И.А. Покровского, ставить знак равенства между
римским и гражданским правом нельзя, поскольку все-таки "римское право
не есть еще самая теория гражданского права"[49].
Другой известный юрист В. Нечаев писал, что "в России чтение пандектных
курсов, под назв. "римского права", привилось по примеру нем. профессоров,
учителей русских, несмотря на то, что у нас изучение современного римского
права не имело никакого практического смысла. Существование их оправдывалось
только отсутствием в европейской науке отдела, посвященного изучению общей
теории современного гражданского права"[50].
При таком подходе преподавание римского права действительно решало "задачу
подготовки студента к прочному усвоению гражданского права"[51]. Необходимо отметить, что и в преподавательской
и научной деятельности Е.В. Пассека, включая его магистерскую и докторскую
диссертации, "на первом месте стояли элементы римского права, как теории
гражданского права"[52], поскольку переложение известных римскому праву
конструкций из исторической в современную, так сказать, практическую плоскость
давало большой положительный эффект для целей обучения.
Магистерская и докторская диссертации ученого были посвящены отдельным,
неисследованным подробным образом в научной литературе прошлого и настоящего
времени проблемам римского гражданского права, причем автору в обеих работах
удалось в значительной степени доказать необходимость корректировки господствующих
взглядов на некоторые научные вопросы. Например, проведя фундаментальное
исследование в докторской диссертации, посвященное понятию непреодолимой
силы (vis major) в римском праве (и в современном праве таких трудов насчитываются
единицы), Е.В. Пассек, в сравнении с исследованиями крупнейших немецких
ученых, признанных знатоков римского права, таких как Барон, Виндшейд,
Брукнер, Гольдшмидт, "дал более точное содержание понятия охраны вещи
("кустодии") и более точно установил те признаки, коими определяется охрана
вещи ("кустодия")"[53].
Предлагаемая читателям в настоящем издании магистерская диссертация Евгения
Вячеславовича Пассека "Неимущественный интерес в обязательстве" посвящена
проблеме, которая, к сожалению, до сих пор является нечастым предметом
современных цивилистических исследований. Определенно можно утверждать,
что в настоящее время существуют единичные работы по связанным с данной
тематикам в отечественной цивилистической литературе[54]. Среди них работа Е.В. Пассека по степени
глубины и проработанности практически единственная в своем роде.
Немногочисленность публикаций по данному вопросу может навести на мысль,
что понятие и сущность неимущественного интереса в обязательственном праве
является далеко не самой важной в ряду проблем, решаемых цивилистикой.
Хотелось бы предостеречь от такого поверхностного суждения, которое складывается
ввиду того, что неимущественному элементу в отношениях, регулируемых гражданским
правом, учеными традиционно уделяется немного внимания, поскольку главным
объектом исследования являются прежде всего имущественные отношения, основная
часть которых касается нас ежедневно.
Такой узкий предмет исследования, как неимущественный интерес в обязательстве
(обратим внимание на то, что именно в обязательстве, а не в гражданском
праве вообще), обусловлен, очевидно, неверным представлением о роли неимущественных
отношений в нашей жизни. Не являясь преобладающими в гражданском праве,
они все же заслуживают более глубокого изучения, что, безусловно, поможет
понять их неоднозначную сущность, самостоятельное юридическое значение
и необходимость более тщательного правового регулирования.
Большое количество первоисточников - трудов римских юристов, глоссаторов,
используемых автором, может вызвать определенные сомнения в актуальности
решений, предложенных в диссертации, для современного момента. Однако
детальное изложение основных положений европейских (немецкого, прусского,
французского, итальянского, австрийского, английского) и русского законодательств
и, соответственно, гражданско-правовой науки ХIX в. дает основание предполагать,
что главная мысль Е.В. Пассека о допущении существования и, что очень
важно, судебной защиты неимущественного интереса в обязательственном праве
(договорах и деликтах) будет актуальной всегда (по крайней мере, в отечественном
законодательстве). Поэтому, оценивая труд Е.В. Пассека, мы не можем не
подчеркнуть его глубокий научный характер, служащий, впрочем, в большей
степени для прикладных целей правового регулирования в этой области. Надо
сказать, что данной книге Е.В. Пассека была посвящена обзорная статья
в журнале "Русская мысль", в которой, помимо несомненных научных достоинств
работы ученого, отмечалась простота и доступность изложения[55].
Выводы, к которым пришел ученый, касаются в основном постановки проблемы
широкой и последовательной легализации неимущественных интересов в гражданском
праве, и направлены прежде всего на научное доказательство наличия таковых
в римском праве, европейском и русском законодательствах и судебной практике.
Отдельного внимания заслуживает введение автором в научный оборот "термина
"ценность особого пристрастия"[56].
Едва ли можно подвергнуть сомнению то обстоятельство, что на данный момент
эта практически единственная масштабная работа в отечественной цивилистике,
позволяющая определить некоторые ориентиры в проблеме неимущественного
интереса в обязательстве, будет полезна и для современного поколения юристов.
1. Имущественные и неимущественные отношения в гражданском праве
Гражданское право, как отечественное, так и зарубежное, а тем более его
одна из главных подотраслей - обязательственное право, традиционно рассматривает
в качестве своего основного предмета имущественные отношения. По общему
мнению, неимущественные отношения могут быть исследованы и урегулированы
лишь в связи с имущественными, и самостоятельно рассматриваются только
применительно к так называемым личным неотчуждаемым благам: жизнь и здоровье
человека, честь и достоинство и т.д., или продуктам творческой (духовной)
деятельности, "объем и состав которых не стоит или ни в каком отношении
к объему и составу его имущества или, если и стоит, то в отношении косвенном"
и поэтому они "должны быть названы неимущественными потому, что сами ценимые
объекты, с которыми мы встречаемся в этой области, не имеют материального
характера"[57]. Именно поэтому в литературе указывается, что
"проблема неимущественного интереса в гражданском праве считается одной
из спорных тем учения об обязательствах, - вернее, даже одним из спорных
институтов гражданского права вообще"[58].
В целом, следуя заглавию работы, автор подчеркивает, что "задача и ограничивается,
в сущности, отношением к защите неимущественных интересов правом обязательственным"[59],
в основном проистекающих из договоров как правомерных действий. Личные
же нематериальные блага защищаются правом только при их нарушении, причем,
как указывает автор, способами, ничего общего ни с имуществом, ни с деньгами
не имеющими[60]. (В свое время для гражданского
права, главным образом для германского, следовавшего в этом смысле римскому
праву, было тяжело решиться и на денежное возмещение морального вреда,
исчисление которого представляли несопоставимым ни с какими оцениваемыми
величинами, но, как считал М. Винавер, "с этою, несколько шокирующей,
компенсацию психических состояний денежными знаками можно, в конце концов,
примириться"[61]. Только после научных обоснований, выдвинутых,
в частности, известными немецкими учеными Р. Иерингом, Гирке, европейские
законодательства стали включать в себя нормы, регулирующие такие отношения.)[62]
Подвергая сомнению исключительность имущественного характера обязательства,
автор отмечает, что "возмездность договора: не имеет и не может иметь
абсолютно никакого отношения к действительности обязательства; возводя
признак, в основании которого лежит готовность к такой денежной оплате
(признак гражданского оборота), в условие действительности обязательства,
мы вносим в понятие последнего элемент, этому понятию совершенно чуждый"[63]. Следует отметить, что аналогичные мнения существовали
в научной литературе и в последующие периоды и не только по отношению
к обязательству, но и к гражданскому праву в целом. Так, И.А. Покровский
по этому поводу замечал, что утверждение о гражданском праве как праве
имущественных отношений "есть совершенно неправильное petitio principii"[64].
(Уже в советский период в научной литературе существовало мнение, что
"нет никаких оснований ограничивать содержание обязательства только действиями,
так или иначе относящимися к имуществу"[65].
М.И. Бару утверждал, что "признак возмездности, а тем более эквивалентности,
не может быть определяющим для гражданского права в целом" и, по его мнению,
неверно ограничивать гражданское право "лишь сферой эквивалентных отношений"[66]. Говоря об обязательстве, И.Б.
Новицкий подчеркивал, что "возможны также обязательства, направленные
на действия неимущественного характера", поскольку законодательство не
ограничивает содержание обязательства признаком имущественной ценности[67].)
1.1. Концепция неимущественного интереса
В этой концепции одним из главных являлось суждение Е.В. Пассека о том,
что для разграничения имущественных и неимущественных отношений право
должно использовать объективный критерий, который должен быть безусловным
для оценки гражданско-правовых отношений. Таким критерием автор считает
интерес управомоченного, что вполне последовательно укладывается в концепцию
"интересов", провозглашенную Р. Иерингом. Е.В. Пассек указывает, что "естественным
мерилом ценности должно было бы, таким образом, служить субъективное чувство
управомоченного. Ясно, однако, что положить в основание своих решений
такой шаткий и неопределенный критерий, как субъективные чувства отдельных
лиц, право, не впадая в произвол, не может. При исполнении лежащей на
нем задачи - регулировании отношений людей между собой и восстановления
нарушенных прав - оно должно, по крайней мере, для громадного большинства
случаев, искать более объективного мерила ценности, и в области имущественных
отношений находит его в деньгах"[68].
Однако определенная сложность судебной защиты при наличии такого критерия
приводит автора к осознанию того, что необходимо иметь более точные "координаты"
для решения указанной проблемы. В этом качестве в данном случае выступает
возможность денежной оценки судом сущности отношений между сторонами,
а также последствий нарушения должником обязательства. Отсюда признак
имущественности гражданских правоотношений приобретает чуть ли не всеобъемлющий
и исключительный характер. Затруднение вызывает только возможность денежной
оценки неимущественных интересов, поскольку "система возмещения ущерба
и денежной оценки интереса сама по себе была бы вполне способна дать полную
защиту кредитору при том условии, чтобы за судебной властью было признано
право оценивать неимущественные интересы в деньгах; но: такая оценка должна
быть построена на совершенно ином признаке, чем понятие рыночной цены,
так как последнее приложимо исключительно к имущественным объектам"[69].
Говоря о возможности существования неимущественных обязательств, автор
задается вопросом, "часто ли в действительной жизни могут встретиться
договоры, абсолютно лишенные имущественного характера. Ответ на это должен
быть дан: отрицательный; для того, чтобы обязательство не представляло
никакого имущественного интереса для кредитора, необходимы два условия:
во-первых, чтобы действие, имеющее быть совершено должником, не стояло
ни в каком отношении к имуществу, во-вторых, чтобы кредитором действие
это не было оплачено"[70]. Кроме того, "возможны случаи,
когда совершение должником действия, составляющего предмет обязательства,
имеет результатом доставление кредитору или другому лицу не материального,
имущественного объекта, а чисто отвлеченного блага или же ограждение последнего
от нарушения"[71].
Строго говоря, только воздействие на какие-либо предметы, по поводу которых
люди вступают в различные отношения, дает логическое основание для известного
объединения имущества и интереса в одну идеальную категорию - имущественный
интерес. Различие имущественных и неимущественных интересов строится только
на этом признаке: наличия или отсутствия имущества в отношении между субъектами.
Следовательно, определяя неимущественный интерес как "блага и выгоды,
соединяемые, с одной стороны, с жизнью, здоровьем, честью и вообще с личностью,
а не имуществом человека, а с другой - особую ценность, которую имеет
по отношению к данному лицу обладание тем или иным имуществом (так назыв.
ценность особого "пристрастия", "расположения"): данное имущество - наследство
дорогого человека, его подарок, воспоминание о событии, любимая вещь и
т.д.)"[72], мы соглашаемся с тем, что собственное
представление человека о ценности его переживаний имеет субъективное значение,
которое должно быть сужено до определенных объективных границ, устанавливаемых
законодателем. Поскольку "субъективный элемент играет огромную роль даже
в наиболее простом, первом его виде :однако весьма часто и эти оплаты,
и эта пеня не дают ничего: богатый человек ничего не приобретет от нарушения
прав его личности со стороны бедного, к какой бы сумме не был приговорен
последний; эта сумма или все-таки будет мала для богатого, или неоплатна
со стороны бедного"[73],
то задача положительного права состоит в обеспечении защиты данных интересов
правообладателя. Таким образом, Е.В. Пассеком была поднята одна из самых
серьезных и долговременных проблем гражданского права: возможно ли существование
неимущественных обязательств, и если да, то каким образом должна осуществляться
защита интересов управомоченного лица в них при нарушении обязательства
обязанным лицом без оказания принуждения на личность последнего?
Существовавшие мнения разделились, строго говоря, на две группы: согласных
и несогласных с существованием неимущественных обязательств в гражданском
праве (к последним можно отнести ученых, полагающих, что применение неустойки
способно обеспечить неимущественный характер обязательства и придать,
в целом, обязательству имущественный характер). Как писал И.А. Покровский,
"в настоящее время в нашем вопросе (о неимущественном интересе. - В.Е.,
В.Б.) стоят друг против друга два радикально противоположные воззрения;
спор между ними далеко не кончен, но, по-видимому, второе воззрение (о
допущении неимущественных обязательств. - В.Е., В.Б.) чем далее, тем более
одерживает верх"[74].
1.2. Римское право и неимущественный интерес
Как уже говорилось, на всем протяжении периода развития гражданского
права, начиная со времен римского права, существовали (и существуют) две
противоположные точки зрения на возможность существования неимущественного
интереса в обязательстве.
Римское право, по утверждению многих авторов, рассматривало обязательство
исключительно как имущественную ценность[75], но, по мнению Е.В. Пассека, "римское обязательственное
право могло давать защиту и давало ее, интересам неимущественным"[76]. Для объяснения позиции римских юристов по этому вопросу автор
обращается к известному высказыванию римского юриста Ульпиана о сущности
частного права[77], и обнаруживает, что последний "понимает не
гражданское право в нашем смысле, а право, регулирующее взаимные отношения
частных лиц, как таковых, независимо от их отношения к государству"[78].
Таким образом, взаимоотношения частных лиц не обязательно ведут к установлению
исключительно имущественных правоотношений, это могут быть самые разнообразные
отношения: имущественные, неимущественные, а также их различные сочетания[79]. По мнению Е.В. Пассека,
обязательственное право Древнего Рима не устанавливало каких-либо "имущественных"
требований к действительности обязательства, по крайней мере, "в источниках
римского права такого требования мы не встречаем"[80]. В целом, автором подчеркивается, что "требование
необходимости имущественной ценности действия, как существенного условия
действительности обязательства, не может быть основываемо ни на природе
гражданского права, ни на природе обязательства". Со времен римского права
для обязательства практически существовали только два условия: оно должно
быть осуществимым юридически и фактически и не должно быть безнравственным.
Е.В. Пассек отмечает типичные ошибки европейских ученых в толковании римских
текстов, в частности, высказываний римского юриста Гая относительно обязательства[81]. (Необходимо отметить, что автор часто использует для подтверждения
своего мнения ссылки на первоисточники - труды римских юристов - Юстиниана,
Павла, Папиниана, Сабина, Ульпиана, а также труды глоссаторов, которые
также занимали двойственную позицию в вопросе возможности существования
неимущественного интереса в обязательстве. например, Гомец считал, что
"обязательства, не представляющие денежного интереса для кредитора, вполне
действительны"[82], а другой известный глоссатор
Донелл утверждал, что интерес в обязательстве может быть только имущественным[83].)
По мнению Е.В. Пассека, если "в договор, носящий сам по себе имущественный
характер, включаются соглашения, имеющие целью обеспечение интересов другого
рода", то такие соглашения получали правовую защиту и "такая защита римскому
праву была хорошо известна"[84]. Автор отмечает, что подобных примеров в римском праве немного,
но они существовали, что ясно видно на примерах договоров купли-продажи,
найма, поручения[85] (для
последнего "имущественный характер действия не имеет существенного значения"[86]) и других институтов римского
обязательственного, а также наследственного права.
При рассмотрении римского права автор даже исследовал вопрос о неимущественном
интересе в вещном праве и пришел к выводу, что "в вещных: исках неимущественные
интересы могли получать и получали полную защиту в формулярном процессе"[87].
Позже учеными была подтверждена правомерность этого предположения Е.В. Пассека[88].
1.3. Иностранное право о неимущественном интересе в обязательстве
Традиционная точка зрения европейских ученых сводилась к признанию только
имущественного характера обязательства. Господствующая теория, по крайней
мере, до учения Р. Иеринга об интересе в праве, не смогла примириться
с противоположным мнением. Р. Иеринг первым сделал шаг в этом направлении
и в рамках его теории данное положение оказалось возможным.
Сравнительно-правовой анализ, проведенный Е.В. Пассеком, показывает,
что европейские законодательства не относят к числу существенных условий
обязательства его имущественную характеристику, что в значительной степени
перечеркивалось наукой. Е.В. Пассек указывает по этому поводу на то, что
"вопрос об имущественном характере интереса, как существенном условии
действительности обязательства, спорен главным образом в германской пандектной
литературе; литература других стран касается его поверхностно; в положительных
законодательствах о нем упоминается лишь в виде исключения"[89].
В немецкой теории, согласно классическому определению, данному Г. Дернбургом,
"обязательствами называются такие правоотношения, которые состоят в обязанности
должника исполнить в пользу кредитора определенное действие, обладающее
имущественной ценностью"[90]. Но, как отмечает автор, "Дернбург :не отрицает действительности
договоров, имеющих предметом неимущественные интересы, но восстает против
подведения их под понятие обязательства"[91],
поскольку твердо стоит на позиции, согласно которой "обязательства влекут
за собою известные экономические последствия" и поэтому "обязательства,
как и вещные права, относятся к имущественному праву"[92]. Профессора К. Сальковский и К.Ф. Чиларж в
своих курсах римского права также подчеркивали необходимость наличия имущественной
ценности обязательства для кредитора[93]. То, "что никак не может быть
заменено доставлением денежной суммы, - указывали они, - то с юридической
точки зрения не может стать предметом долга"[94]. В большинстве своем немецкие ученые были солидарны с данным
мнением (Барон, Зом, Пухта, Савиньи и др.).
Однако другие ученые, такие как Виндшейд, Иеринг, Козак, Унгер, не признавали
господствующее мнение правильным и, как считал Е.В. Пассек, отрицали "существование
какой бы то ни было связи между имущественным характером обязательственного
действия и юридической силой самого обязательства"[95]. Позже известный немецкий цивилист
Л. Эннекцерус подчеркивал, что "существуют многочисленные требования,
направленные на исполнение, но не представляющие имущественной ценности;
наследственное право остается правом и тогда, когда объектом его является
наследство, состоящее только из одних долгов; авторское право распространяется
также и на интеллектуальные произведения, не имеющие никакой ценности;
даже и само право собственности может распространяться на вещи, не обладающие
никакой денежной ценностью (собственность на письма или на локон любимой
женщины)"[96].
Другие законодательства, близкие к немецкому праву, австрийское и прусское,
по наблюдению Е.В. Пассека, также не придают основополагающего значения
имущественной ценности обязательства[97].
В отношении французского гражданского права автор указывает, что Кодекс
Наполеона "умалчивает о том, что такой интерес должен сверх того обладать
имущественным характером" (например французский ученый Л.Ж. Морандьер
писал, что предмет сделки должен быть только определенным, возможным и
законным[98]). По мнению Е.В. Пассека, подобное
"умолчание: должно быть отнесено насчет простой неточности редакции"[99]. Цитируемые автором французские
цивилисты Потье и Лоран также указывали на имущественный характер обязательства.
Схожую позицию занимало итальянское право, представляющее "из себя, в
общем, точную копию французского"[100].
Следует отметить, что один из новейших гражданских кодексов - Гражданский
кодекс Квебека, также построенный на традициях Французского гражданского
кодекса, прямо относит имущественный признак к числу существенных в обязательстве
(статья 1374 ГК Квебека)[101].
Английское право исключает из числа условий обязательства, делающего
его действительным, имущественность. Как указывает Е.В. Пас-сек,
"английскому праву требование необходимости имущественного интереса в
обязательстве, по-видимому, неизвестно вовсе"[102]. Более того, по свидетельству И.А. Покровского,
именно в практике судов французских и английских и зародилось первое движение
в сторону защиты неимущественных интересов - сначала в деликтных правоотношениях
- возмещение морального вреда, хотя до этого времени такой защиты судебная
практика вообще не знала[103]. Это подтверждает и В. Нечаев,
который писал, что "наиболее склонны к присуждению неимущественного интереса
законодательства тех стран, судьи которых обладают большей свободой суждения
о юридических событиях (суд присяжных в Англии и Америке, французские
судьи на континенте Европы). Эти судьи совершенно свободно присуждают
возмещение неимущественного интереса в вопросах нарушения прав личности;:
в вопросе о повреждении вещей прусское и австрийское право согласны с
английским и американским"[104].
Таким образом, сравнивая законодательства европейских стран, обладавших
развитыми системами права и "многочисленным классом вышколенных юристов"[105], автор приходит к выводу,
что ни в каком законодательстве в формальных определениях обязательства
не содержится конкретного указания на необходимость имущественного интереса[106].
1.4. Отечественное право о неимущественном интересе в обязательстве
Отечественное законодательство по вопросу возможности существования неимущественного
интереса в обязательстве "является наиболее строгим"[107], так как российское гражданское
право и судебная практика придерживались доктрины безусловного признания
за гражданско-правовым обязательством имущественного характера[108], и поэтому не признавали защиты неимущественного интереса ни
в договорных, ни в деликтных отношениях[109].
Цивилистическая наука, как уже говорилось, различала два подхода к этой
проблеме, причем как во времена Е.В. Пассека, так и сейчас. Господствующая
теория отличала от гражданско-правового договора нравственное обязательство,
поскольку юридическая направленность первого увязывалась с возможностью
принуждения к исполнению, при невозможности таковой договор служил только
источником нравственных обязательств, не обеспеченных судебной защитой[110]. Подчеркивалось, что договорным
обязательством может быть "не только покупка дома, рассрочка обязательства,
прощение долга и т.д., но также принятое приглашение на танец, данное
пациентом врачу обещание не употреблять табак", но при этом "от договора,
понимаемого в таком широком смысле, надо отличать более тесное юридическое
понятие договора, заключающее в себе не всякое, а лишь такое соглашение
между двумя или несколькими лицами, которое имеет своим предметом какое-либо
юридическое отношение"[111].
На имущественную характеристику обязательства указывали многие видные
дореволюционные ученые-цивилисты: К.Д. Кавелин, А.С. Кривцов, В. Голевинский,
И.Н. Трепицын, Г.Ф. Шершеневич. (В частности К.Д. Кавелин считал, что
гражданское право должно сводиться только к отношениям по имуществу и
обязательствам, характерной особенностью которых является принципиальная
денежная оценка[112].
В.Л. Исаченко и В.В. Исаченко писали, что "под именем обязательства подразумевается
такое юридическое отношение между двумя или более лицами физическими или
юридическими, из которого возникает - для одних из этих лиц (верителей)
право требовать от других (должников) совершения или несовершения известного
действия, имеющего имущественный характер или ценность"[113]. На обязательное наличие какого-либо эквивалента
со стороны контрагента в договоре указывал и А.С. Кривцов[114].
В. Голевинский писал, что предмет обязательства должен "вмещать в себе
следующие три условия: оно должно быть возможно физически, возможно юридически
и иметь известную ценность"[115].
И.Н. Трепицын утверждал, что "пригодны быть объектом обязательств только
те, которые имеют имущественный интерес, поддаются имущественной оценке
или сами по себе, или ввиду условленной для обеспечения обязательства
неустойки", но отмечал, что ни в Кодексе Наполеона, ни в Своде законов
гражданских это обстоятельство прямо не указано[116].
Г.Ф. Шершеневич также категорически отрицал возможность существования
нематериального интереса в обязательстве[117].)
Среди ученых, разделявших противоположную точку зрения, можно назвать,
помимо Е.В. Пассека и И.А. Покровского, известного цивилиста С.А. Муромцева[118], в определенной степени развивавшего
свои взгляды под влиянием идей Р. Иеринга, в советский период - И.Б.
Новицкого, Е. Домбровского и В. Рясенцева.
Подробный анализ законодательства и практики Правительствующего Сената
приводит Е.В. Пассека к выводу о том, что "по русскому праву имущественный
интерес объявляется существенным условием их действительности, но не в
том смысле, что отсутствие такого интереса влечет за собой ничтожность
обязательства, а в том, что в практическом результате кредитор, не потерпевший
от неисполнения обязательства имущественного ущерба, лишен возможности
предъявить к должнику какое бы то ни было требование о возмещении вреда
и убытков"[119], что согласуется с приведенным
выше делением договоров на юридические и нравственные. Позднее, как отмечал
В.И. Синайский, Правительствующий Сенат уже склонялся "к признанию нравственного
интереса, как условия действительности обязательства"[120].
(В советский период представители науки гражданского права в большинстве
своем придерживались мнения об имущественном характере обязательства[121], что в известном смысле было
обусловлено историко-идеологическими причинами. Господствующая точка зрения
в современной науке гражданского права состоит в том, что неимущественный
характер обязательства невозможен, по крайней мере, действующее законодательство
этого не допускает[122].
Необходимо отметить, что отечественное, в том числе действующее, законодательство
традиционно при характеристике регулируемых отношений использует признак
имущественности. Так, статья 2 Гражданского кодекса Российской Федерации
1994 г. называет в качестве предмета регулирования гражданским законодательством
имущественные отношения и связанные с ними личные неимущественные отношения,
основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности
их участников. В то же время Гражданский кодекс Российской Федерации демонстрирует
иной подход при регулировании договорных обязательств, и называет в этом
случае не содержательную сторону, а только формальную, что открывает возможность
для обоснования обязательств неимущественного характера (не говоря уже
о деликтных обязательствах, где прямо говорится о возмещении морального
вреда). В статьях Гражданского кодекса Российской Федерации, в которых
говорится о принципе "свободы договора", т.е. когда сторонами могут быть
определены любые, хотя и не предусмотренные, но не противоречащие законодательству
условия, а также когда гражданские права и обязанности могут возникнуть
из любых оснований, не противоречащих закону (статьи 1 и 8 ГК РФ). В определении
обязательства хотя и присутствует признак, указывающий на наличие имущественных
отношений, что является традиционным для нашего законодательства[123], это тем не менее не является непреодолимым
препятствием для включения в него исключительно или дополнительно условий
неимущественного характера.)
Определенным компромиссом в данной проблеме является точка зрения, согласно
которой неимущественное обязательство может быть обеспечено имущественной
санкцией (неустойкой) и ввиду этого приобретает имущественный характер.
И.Н. Трепицын отмечал, что "единственным средством обеспечить исполнение
обязательств с неимущественным интересом является прибавление к ним условия
о неустойке"[124]. До
выполнения этого условия такие обязательства "ввиду отсутствия имущественной
ценности, выходят из области гражданского права и являются поэтому недосягаемыми
для гражданского процесса; вследствие этого возможно только добровольное
их исполнение, но юридической санкции и юридического значения они пока
не имеют"[125]. Аналогичного мнения придерживался
и М. Винавер[126]. И.Б. Новицкий
писал, что обязательственный характер такое неимущественное обязательство
приобретает только в связи с возможностью применения к нарушителю санкций
имущественного характера[127].
Не разделяя такого мнения, Е.В. Пассек указывает, что это есть создание
имущественного интереса искусственным путем, т.е. "прибавлением к обязательству
неустойки", однако имущественная ценность, "определяемая таким способом,
не вытекает из содержания обязательства, а вносится в него произвольно"[128]. Отсюда уже видно предвестие
возникновения теории регулятивного и охранительного отношений, где первое
всецело может быть посвящено регулированию неимущественного обязательства,
тогда как второе, обеспечивая исполнение первого посредством реализации
имущественных санкций, является имущественным отношением и возникающим
только вследствие нарушения основного обязательства. Кроме того, следует
учесть, что надлежащее исполнение неимущественного обязательства при этом
не повлечет обращения кредитора к имущественным санкциям и, тем самым,
неимущественное обязательство останется безотносительным к имуществу и
сохранит себя как неимущественное (совершенно неверно представлять, что
обязательство исполняется должником только из-за страха перед имущественной
санкцией[129]). Уместно
привести высказывание И.А. Покровского, утверждавшего, что помимо угрозы
штрафа, ареста право обладает большим набором средств, воздействующих
на должника, и "в огромном большинстве случаев даже простое признание
судом (pronuntatio) того обстоятельства, что ответчик своей (неимущественной)
обязанности не выполнил, имело бы большое практическое значение в смысле
побуждения к исполнению таких обязательств"[130]. В. Рясенцев, рассматривая
данный вопрос, также пришел к выводу о том, что неустойка в неимущественном
обязательстве служит результативным средством воздействия на должника
при нарушении им договора[131],
но при этом характер правоотношения не меняется[132].
Безусловно, что любые научные предположения должны находить подтверждение
на практике, в тех примерах, которые не будут являться "притянутыми" для
лучшего объяснения теоретических воззрений. Для подобных целей Е.В. Пассек
использует самые, что ни на есть, жизненные ситуации, которые мы и по
сей день встречаем в своей жизни буквально на каждом шагу. при этом нельзя
не отметить, что примеры неимущественных отношений в обязательственном
праве, приводимые автором, условно можно разделить на три группы (кроме
случаев причинения морального вреда и возникновения деликтных отношений):
- услуги (врачей, учителей, адвокатов и т.п.);
- выступающие в качестве дополнения к основному имущественному обязательству
(найм жилого помещения с обязательством возвращения не позже какого-либо
часа и не шуметь) или к вещному праву;
- непоименованные обязательства (не играть в карты, не посещать увеселительных
заведений).
Основная часть приводимых автором примеров относится к оказанию услуг:
договоры с домашним врачом, преподавателями, адвокатами, в которых "неимущественный
интерес составляет их главную сущность и главное содержание"[133] (причем остроумно замечается,
что даже неисполнение ими своих обязанностей ни только не влечет имущественного
ущерба для кредитора, но и приносит ему определенную выгоду в виде сэкономленных
денег)[134]. Следует
отметить, что автор разделяет имущественный интерес в обязательстве и
имущественную ценность предмета обязательства, подчеркивая, что это различные
понятия. М. Винавер отмечал по этому поводу, что "неимущественный
предмет обязательства и неимущественный интерес от неисполнения обязательства
- две разные, хотя и часто смешиваемые вещи"[135].
Услуги в большинстве своем представляют собой действия, которые сами
по себе "не стоят ни в каком отношении к имуществу, не способны ни увеличить
его при надлежащем исполнении, ни уменьшить при неисполнении обязательства"[136]. Конечно, "возможно, наконец,
и в эти обязательства внести имущественный интерес искусственно, путем
соглашения о неустойке: Но имущественный ущерб, как следствие неисполнения
должником лежащего на нем обязательства, везде является результатом чисто
случайного стечения обстоятельств"[137].
Коренным отличием услуг, оказываемых обязанным по договору лицом, по
возможности стоимостной оценки от меновых договоров, где в качестве предмета
выступает какое-либо имущество, включая имущественные права, является
личный характер исполнения, что объективно мешает денежной оценке, хотя,
разумеется, не делает ее невозможной. Рассматривая объект любого обязательства
как "совершение того действия, которое необходимо для удовлетворения права
требования кредитора"[138]
(или воздержание от действий), следует отметить, что в меновых договорах
возможность денежной оценки действия обязанного лица предопределена тем
имуществом, которое подлежит передаче, поскольку если действия в обязательстве
связаны с передачей имущества, то "общим понятием предмета исполнения
охватывается и это имущество"[139]. Таким образом, действие
обязанного лица в меновом договоре охватывается не только собственно действием
как психофизическим актом или различными более сложными заменителями собственного
исполнения, но и тем предметом, который в силу обязательства подлежит
воздействию в том или ином виде, например, передаче, переработке, уничтожению
и т.д. Отсюда особых затруднений с денежной оценкой имущества и действия
обязанного лица в меновом договоре может не существовать, так как для
каждого имущества существует своя стоимость, определяемая экономическим
или потребительским путем, чего нельзя сказать о договорах, предметом
которых является оказание услуг.
Позже учеными рассматривались многочисленные примеры с услугами библиотек,
зрелищные мероприятия, в которых "сочетание личных и имущественных отношений
при примате личных отношений в этом договоре несомненно"[140]. Аналогичного мнения придерживался
и И.Б. Новицкий, который прямо указывал на возможность существования
неимущественных обязательств в сфере услуг, приводя в качестве примера
бесплатную защиту адвокатом своего клиента[141], а также В. Ря-сенцев[142]
и В.А. Ойгензихт[143].
Однако не только совершение положительных действий в услугах составляет
их отличительную особенность, но также и воздержание от действий[144], хотя в большинстве своем
они выступают в этом качестве как непоименованные договоры[145]. Наиболее часто встречающиеся случаи, на
которые указывает Е.В. Пассек, относятся к принятию на себя обязательства
неимущественного характера: не играть в определенные часы на музыкальных
инструментах, не посещать увеселительных заведений и т.д. Однако вряд
ли можно признать эти случаи достаточно убедительными и поэтому находящимися
в правовой сфере, поскольку они "по самой природе своей противятся юридической
регламентации"[146]. Единственным примером, приводимым Е.В. Пассеком
со ссылкой на французского ученого Потье, является дело, рассмотренное
судом, о соглашении, заключенном между двумя гражданами о том, чтобы один
из них бросил игру в карты. Соглашение было обеспечено неустойкой и суд
признал его действительным[147]. И.А. Покровский также считал, что некоторые
из подобных случаев должны находить полную защиту со стороны объективного
права[148].
Таким образом, неимущественное содержание основной массы услуг не вызывает
особых сложностей для признания их неимущественными обязательствами. Неустойка,
избранная сторонами в качестве средства обеспечения исполнения таких услуг,
не меняет, по мнению Е.В. Пассека, их неимущественного характера, что
в целом можно признать оправданным.
Наиболее распространенными и в этом смысле согласными с господствующей
точкой зрения являются примеры сочетания имущественного обязательства
с неимущественными элементами. Примеров этому мы найдем достаточное количество.
Е.В. Пассек отмечает, что "даже в тех случаях, когда ближайшим содержанием
обязательства является передача должником кредитору известного, точно
определенного материального предмета, с таким обязательством могут быть
связаны для кредитора весьма разнообразные неимущественные интересы"[149]. Так, договор найма жилого помещения может
сопровождаться такими условиями: возвращаться не позднее какого-нибудь
часа, не держать животных, не шуметь и т.д. В этих случаях, не касаясь
имущественной стороны, "неисполнение обязательства должником, не представляя
для кредитора имущественного ущерба, может доставить ему неприятности
другого рода, быть неудобным в другом отношении"[150]. Однако и здесь неимущественный
элемент может иметь решающее значение в вопросе расторжения договора в
связи с несоблюдением неимущественных обязанностей. Таким образом, кредитор
может не обращать внимания на своевременную оплату - надлежащее исполнение
имущественных обязанностей, и расторгнуть договор, исходя только из факта
нарушения неимущественных обязанностей. В. Нечаев по этому поводу писал,
что "справедливость защиты неимущественных договоров и наказания за самый
факт нарушения такого договора, независимо от причинения им имущественного
ущерба, сама по себе не подлежит сомнению. Обещания явиться в такое-то
место для необходимых другому контрагенту действий, не производить шума
во время занятий, обеспечить покой в квартире и т.д. имеют часто не меньшую
важность, чем имущественные обязательства"[151]. Таким образом, перед нами пример того, "когда
в договор, носящий сам по себе имущественный характер, включаются соглашения,
имеющие целью обеспечение интересов другого рода: в этих соглашениях можно
часто видеть причины и мотивы, побудившие контрагентов вступить друг с
другом в обязательственные отношения, так что нарушение их одной стороной
лишает дальнейшее существование обязательства всякого смысла и всякой
цели для другой"[152].
Некоторые институты современного гражданского законодательства предусматривают
в ряде конкретных ситуаций наличие превалирующего значения неимущественного
интереса над имущественным. Такой цели служит институт просрочки исполнения
должником, предусмотренный статьей 405 Гражданского кодекса Российской
Федерации, и, соответственно, утраты интереса кредитора к дальнейшему,
запоздалому исполнению обязательства (частный случай - пункт 2 статьи
457 ГК РФ). Хрестоматийный пример - поставка праздничных елок после Нового
года. Неимущественный интерес покупателя (празднование Нового года с украшенной
елкой в кругу друзей, семьи и т.д.) оказывается утраченным, что дает право
кредитору отказаться от принятия исполнения. Общее правило гражданского
права - восстановление имущественной сферы пострадавшего лица - оказывается
в данном случае недействующим. Ничто не препятствует кредитору принять
исполнение, однако неимущественный интерес играет основную роль в отказе
принятия исполнения, предложенного должником. Практическая ценность возможности
взыскания некоторых имущественных убытков, предусмотренная указанной статьей
кодекса, в конкретном случае сведена к нулю.
1.5. Проблемы неимущественного интереса в современном обязательственном
праве
Более сложные решения, основываясь на научном материале Евгения Вячеславовича
Пассека, относительно роли неимущественных элементов в возникновении или
динамике имущественного правоотношения могут быть предложены в ряде случаев,
непосредственно касающихся насущных проблем современного гражданского
права. Например, попытки объяснения природы акционерного общества, прав
и обязанностей акционеров, обусловленных наличием корпоративных отношений
как особой разновидности относительных правоотношений[153], или обоснования организационных отношений
в гражданском праве имеют объективные сложности, поскольку действующим
законодательством все перечисленные правоотношения квалифицируются как
обязательственные.
Нельзя сказать, что гражданскому законодательству совершенно незнакомы
правоотношения, в которых присутствует неимущественный интерес. Одним
из первых подотраслей гражданского права - жилищное право воспользовалось
защитой неимущественных прав граждан, проживающих в жилых помещениях.
Семейное право наиболее полно использует возможности юридической регламентации
некоторой части неимущественных отношений граждан. Использование и охрана
неимущественных прав широко представлены в отношениях, связанных с так
называемой интеллектуальной собственностью.
В настоящее время некоторыми положениями неимущественного интереса пользуется
и современная наука гражданского права. Так, выделение корпоративных правоотношений
в цивилистике основано на том, что "элемент власти присоединяется здесь
к обязательственному требованию"[154], а, по существу, реализация неимущественных
прав акционеров приводит к тому, что акционеры влияют на формирование
воли другого субъекта - акционерного общества, что, безусловно, является
нетипичным для гражданского права[155]. Учитывая природу корпоративного отношения,
а именно сочетание имущественных и неимущественных прав и обязанностей,
а также то, что природа неимущественных прав является отличной от имущественных,
представляется обоснованным предложение о внесении соответствующих дополнений
в предмет гражданского права. Жесткая увязка неимущественных прав с имущественными
в акционерных правоотношениях не должна порождать сомнения относительно
самостоятельного существования неимущественных прав, при этом их значение
настолько обособленно, что несоблюдение или нарушение неимущественных
прав может порой ставить в ряде случаев под вопрос существование самих
имущественных прав и акционерного общества в целом.
Обсуждение другой проблемы существования неимущественных правоотношений
велось в советский период и в настоящее время в связи с теорией организационных
отношений, имевшей во многом дискуссионную природу. Построение теории
организационных отношений основывалось на том, что, являясь видом неимущественных
отношений, они связаны с отношениями имущественными, и, как правило, подчинены
им[156]. Таким образом,
обязательственные правоотношения фактически поглощают организационные,
обеспечивая, между тем, последним в известном смысле обособленное существование.
Конститутивное значение неимущественного элемента в данных правоотношениях
не подвергается сомнению сторонниками этой теории[157] и, более того, "необходимость
их выделения как особого вида социальных связей" обусловливалась "соображениями
об их хотя и относительной, но все же самостоятельности"[158]. Особенно актуальным учение об организационных
отношениях представляется в связи с отношениями, складывающимися в акционерном
обществе, где неимущественные права акционера связаны с его имущественными
правами и помогают формировать их, что является отличительной чертой организационных
отношений.
Даже в этих научных построениях, не имеющих, на первый взгляд, никакого
отношения к теоретическим исследованиям Е.В. Пассека, между тем, существует
прямая связь. Ведь в науке ничто не рождается, не опираясь на опыт и знания
предыдущего поколения. Использование достижений научной мысли для построения
новых конструкций является в праве, как, впрочем, и в любой другой науке,
выражением преемственности поколений.
***
Работы таких ученых, как Е.В. Пассек, являются своеобразным "перекидным
мостиком" для будущих поколений, базой для новых научных поисков. Основная
мысль о существовании нематериальных интересов в обязательственных отношениях
и в гражданском праве, как видно, получает свое развитие в работах следующих
поколений юристов. Частный случай гражданского права - неимущественный
интерес в обязательстве - ставит отнюдь не частные проблемы в жизни общества.
Способность законодателя и судей в полной мере защищать любые законные
интересы людей ставится в зависимость от степени признания личной свободы
человека в обществе. Пожелание Е.В. Пассека, чтобы судебная практика
"не отказывала, из заранее предвзятых мнений, в своей защите там, где
она могла бы и должна была бы ее давать"[159],
находит живой отклик и сейчас, поскольку его практическое воплощение в
отечественной юриспруденции еще только предстоит.
Вообще вопрос о признании неимущественного интереса в обязательстве приобретает
более объективную основу лишь в том случае, когда мы "движемся не только
по пути признания прав личности вообще, но и по пути признания прав конкретной
(выделено авторами. - В.Е., В.Б.) человеческой личности"[160]. Очевидно, что современная европейская и
американская судебная практика пошла именно по этому пути и в ряде вопросов
защиты прав и интересов "конкретной человеческой личности", безусловно,
достигла значительных успехов. Даже не беря во внимание во многом пока
непонятные отечественному юристу иски о взыскании компенсации за моральный
вред, причиненный пролитым на себя горячим кофе в заведениях общественного
питания, или (что особенно распространено в странах общего права) вред,
причиненный установленным местными властями на улице предметом (например,
дорожный знак или водная колонка), или возмещение вреда ввиду угрозы потенциальной
опасности (именно опасности, а не самого вреда) причинения вреда владельцу
из-за не вполне удачно сконструированного агрегата в автомобиле, или особенно
известные иски, закончившиеся решениями, вынесенными в пользу истцов судами
США, о выплате многомиллиардных компенсаций табачными компаниями из-за
вреда, причиненного курильщикам. имеются примеры более серьезной защиты
нематериального интереса, причем не только судебной. Так, во многом благодаря
позиции, занятой судами Европы и США по защите нематериальных интересов
людей, крупный бизнес идет на значительные расходы, связанные с предложением
потребителям качественной и безопасной продукции, с соблюдением интересов
человека (существует практика отзыва автомобильными корпорациями автомобилей
конкретного времени выпуска из-за обнаружившихся неполадок определенной
серии), конечно же, не стоит идеализировать такое положение, но все же
оно реально существует и работает. На этом фундаменте построены отношения
в цивилизованном мире, источником чего, кроме всего прочего, служили опять
же теоретические воззрения, сторонником которых в числе других выступал
наш соотечественник Е.В. Пассек.
Высшее назначение права выражено в формуле немецкого философа И. Канта:
обеспечение известного эгоизма человеческой личности с тем, чтобы не нарушалась
свобода другой личности. В этом своем предназначении право должно предстать
как чрезвычайно тонкий инструмент регулирования человеческих отношений,
но оно в силу известных обстоятельств не приобрело еще такого свойства.
Научные идеи во многом способствовали и способствуют культурному воспитанию
общества, отсюда и проистекают позитивные изменения в его жизни. Труды
наших предшественников помогают в осмыслении опыта правового регулирования
и поиске новых путей для решения задач, выдвигаемых потребностями общества
и основанных на истинном предназначении права.
(Другой русский ученый, по воле судьбы также ученый Юрьевского университета,
Ф.В. Тарановский по этому поводу писал:
"Жизнь неустанно идет вперед, изменяются общественные условия, и вместе
с ними изменяются нравственные воззрения общества. Правовое творчество
не всегда поспевает за этим поступательным движением жизни, нередко отстает
от него, и таким образом возникают коллизии между повышенным нравственным
уровнем общества и его отсталым правом. Эти коллизии дают толчок изменениям
в области права и содействуют возведению его на уровень нравственных воззрений
общества: Опираясь таким образом на нравственность, право в то же время
содействует нравственному воспитанию общества"[161].)
Авторы выражают особую благодарность за предоставленные материалы и неоценимую
помощь в подготовке настоящей статьи и библиографии профессора Е.В. Пассека
кандидату юридических наук, доценту МГЮА Л.Н. Викторовой, доктору права
(doctor iuris), и.о. заведующей кафедры истории права юридического факультета
Тартуского университета Марью Лутс (Marju Luts), всем, кто оказал помощь
словом и делом в издании настоящей книги.
В.С. Ем,
кандидат юридических наук,
доцент кафедры гражданского права
юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова
В.В. Бердников,
аспирант кафедры гражданского права
юридического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова
Примечания:
|
