Список книг

« Предыдущая | Оглавление | Следующая »

Серебровский В.И.
Избранные труды по наследственному и страховому праву

§ 2. Понятие страхового договора

Несмотря на громадную литературу, посвященную выяснению понятия страхового договора[490], среди исследователей этого вопроса единодушие далеко не достигнуто.

Спорят о том, можно ли говорить о едином понятии страхового договора или надо различать два самостоятельных страховых договора - договор страхования имущества и договор страхования лица, и можно ли вообще считать страхование лица подлинным страхованием. Спорят также о том, что является характерными признаками страхового договора (его цель, характер события, предусмотренного договором, необходимость заключения договора с планомерно организованным крупным предприятием и др.).

Как совершенно правильно отметил еще Г е к к е р[491], нет ничего ошибочней при определении понятия страхового договора, как исходить из альтернативы: или исключать из области страховых договоров все сделки хозяйственной предусмотрительности и заботы о будущем (договоры страхования жизни), или насильственно подводить их под договоры страхования убытков. Тем не менее, и та, и другая ошибки в литературе страхового права делались очень часто.

Существовало научное течение и довольно сильно представленное (Т е л ь,  Л а б а н д и др.), которое признавало подлинными договорами страхования только договор страхования имущества, в страховании же лица это научное течение вообще не видело договора страхования, а только разновидность займа, мены, товарищества, сбережения и т. п.[492]

Противоположный этому научному течению взгляд усматривал в страховании лица вид страхования имущества. Сторонники этого последнего взгляда (Л е в и с, Г о л ь д ш м и д т, ранее Э р е н б е р г и др.)[493] учили, что договор страхования лица, в сущности, также имеет целью возмещение убытков, как и договор страхования имущества. Между этими видами страхования есть, конечно, некоторая разница, но в общем оба эти вида страхования преследуют одну цель - возместить страхователю тот ущерб, который он понесет от предусмотренного в договоре события. В последнее время этот взгляд получил поддержку у В о л ь ф а[494], утверждающего, что страхование во всех своих проявлениях имеет целью возмещение вреда; отличие страхования имущества от страхования лица заключается только в том, что при страховании имущества возмещается индивидуальный, конкретный вред, при страховании же лица происходит возмещение убытков таким же порядком, как и при уплате договорной неустойки[495], т. е. размер возможных убытков фиксируется вперед из расчета средней, типичной величины возможного вреда.

Обе приведенные здесь теории служат наглядным доказательством, как научная мысль может находиться в плену старых представлений, возникших в свое время в иной обстановке, в иных экономических и политических условиях. Поистине "le mort saisit le vif" - "мертвый влечет за собой живого"!

Дать объяснение указанных теорий нетрудно. Страхование жизни возникло значительно позже страхования имущества. В известные периоды времени благодаря различного рода злоупотреблениям со стороны страхователей, заинтересованных в ускорении наступления смерти застрахованных в их пользу лиц, оно даже воспрещалось законодательствами[496].

Естественно, что сначала консервативная по природе юридическая мысль пугливо отталкивала от себя развивающееся страхование жизни, пытаясь отнести его к другим ей привычным правовым явлениям - договору займа, мены, товарищества и т. д. Когда же рост быстро развивающегося института и притом института, несомненно, обладавшего свойствами, сближавшими его с договором страхования имущества, стал резко бросаться в глаза, теория, идя по линии наименьшего сопротивления, попыталась причислить страхование жизни к уже исследованному явлению - договору страхования имущества[497]. Таким путем исторический приоритет страхования убытков, основанный на том обстоятельстве, что ранее других развившиеся виды страхований - морское страхование и страхование от огня - носили характер страхования от убытков, был возведен в логическую сущность института[498].

В дальнейшем развитие учения о страховом договоре пошло, однако, по пути логически совершенно правильному. Вместо попыток к априорному подведению нового явления под старые, сложившиеся правовые формы, последующие устремления направились к установлению понятия страхового договора по методу выяснения признаков, общих всем видам страхования, и установления на основании этих найденных признаков понятия договора страхования.

Юридический анализ страхования имущества и лица обнаружил между ними ряд существенных отличий. Прежде всего было отмечено, что страхование имущества строится всегда на наличности убытков, страхование же лица - только на возможности их[499]. Поэтому при страховании имущества ответственность страховщика наступает только тогда, когда имущество страхователя потерпело действительный ущерб. Отсюда была выведена цепь последствий, характерных для договора имущественного страхования: страховая сумма не может превышать размера убытков[500], в случае застрахования имущества выше стоимости, договор признается действительным только в пределах суммы возможных убытков страхователя - его страхового интереса[501] и т. д. Напротив, при страховании лица страховщик обязывается к уплате страхового вознаграждения совершенно независимо от того, понесли страхователь или выгодоприобретатель какой-нибудь материальный ущерб от наступления предусмотренного в договоре события или не понесли (например, сын, в пользу которого был застрахован его отец на случай своей смерти, если до своей смерти отец находился у сына на иждивении). Указанное различие, как обнаружилось, влечет за собой и различный объем ответственности страховщика. В отличие от ответственности страховщика при имущественном страховании, отвечающего, как было указано выше, только в пределах действительно понесенного ущерба, по договору страхования лица страховщик отвечает в размерах той суммы, которая была выговорена при заключении договора страхования, хотя бы страхователь и не понес никаких убытков.

Приведенные здесь различия между договором страхования имущества и лица казались некоторым исследователям столь значительными, что заставили их прийти к убеждению о существовании двух совершенно самостоятельных договоров - договора страхования имущества и договора страхования лица[502].

Критерий "убытков", таким образом, не смог лечь в основании понятия, объединяющего все виды страхования. Но если критерий убытков оказался в качестве такого объединяющего признака непригодным, то, тем не менее, это обстоятельство не охладило попыток к разысканию какого-либо другого объединяющего начала[503].

Попытки к нахождению такого общего начала делались различными авторами.

Некоторые (В и в а н т е, последнее время Э р е н б е р г и др.)[504] видят типичный элемент страхового договора в заключении его с планомерно организованным страховым предприятием. С их точки зрения, договор страхования может приводить к желательным результатам только тогда, когда он заключен со страховым предприятием - организацией, собирающей со страхователей взносы-премии и из собранного из этих премий фонда производящей выплаты страхового вознаграждения. Отдельные страховые сделки могут быть допущены только в качестве исключения (в морском страховании).

Другие писатели (К о з а к, В о л ь ф)[505] усматривают общий элемент не в признаке заключения договора с планомерно организованным предприятием, а в соразмерности уплачиваемой страхователем премии, вероятности наступления предусмотренного договором события.

Третьи (К о л е р, К и ш)[506] видят общее начало в принятии на себя страховщиком риска (Gefahrübernahme).

Четвертые (Г у п к а)[507] пытаются найти признак, присущий всем договорам страхования, в той цели, которую преследуют все страхователи, а именно, в стремлении к достижению общего обеспечения от возможного вреда и недостатка (zum Zweck der sicheren Deckung eines künftigen Bedarfs).

Интересная попытка к разрешению рассматриваемой проблемы была в свое время сделана и проф. А. Г. Г о й х б а р г о м[508].

Подвергая детальному анализу различные теории, посвященные вопросу о понятии страхового договора, и, в особенности, теории юристов - В и в а н- т е и Г у п к и, а из экономистов - Г о б б и, проф. А. Г. Г о й х б а р г пришел к следующим выводам.

Отвергая как совершенно оторванные от современной экономической действительности теории, пытавшиеся подвести страхование лица под страхование убытков, проф. А. Г. Г о й х б а р г тем не менее не находил для се-бя возможным полностью присоединиться к учению кого-либо из трех только что названных авторов.

Соглашаясь с В и в а н т е в том, что существенным элементом страхового договора является заключение его с планомерно организованным крупным предприятием, проф. А. Г. Г о й х б а р г находил наличие этого существенного элемента все же недостаточным для конструкции единого договора страхования.

Второй существенный элемент, свойственный всем видам страхования, проф. А. Г. Г о й х б а р г усматривал в возмездном характере договора страхования, выражающемся во взимании страховой премии с страхователя, но с тем, чтобы размер этой премии не был произвольным. Премия, за вычетом необходимых расходов и обычной прибыли страхового предприятия, должна быть пропорциональна вероятности наступления события, по поводу которого заключается страхование. Возражая Г у п к е, указывавшему, что при принятии последнего взгляда пришлось бы исключить из сферы понятия страхования все юные его отрасли впредь до накопления статистического материала, достаточного для применения теории вероятностей к вычислению надлежащей премии, проф. А. Г. Г о й х б а р г утверждал, что страхование для страховщика не должно носить алеаторного, рискового характера. Для того, чтобы страхование достигало своей основной цели - обеспечения, необходимо, чтобы существовала вероятность, переходящая в уверенность, что всей группе страхователей придется выплатить меньше, чем с них получено. В противном случае страховщик рано или поздно должен будет оказаться не в состоянии уплатить причитающиеся страхователям суммы, и наименование таких договоров договорами страхования, т. е. договорами, безусловно обеспечивающими страхователей, окажется несостоятельным.

Третий существенный элемент страхового договора проф. А. Г. Г о й х- б а р г, развивая взгляд Г о б б и и Г у п к и, видел в идее общего обеспечения, присущей всем видам страхования. Эта идея, по мнению А. Г. Г о й х- б а р г а, свойственна всем разновидностям страхования и позволяет отличать его от похожих на него явлений - игры, пари и лотереи. Если в основании игры лежит азарт, при пари - разногласие во мнениях, при лотерее же - любостяжание, то в основании страхования лежит стремление страхователя к общему обеспечению себя или других от случайностей темного, неизвестного будущего.

В окончательном итоге проф. А. Г. Г о й х б а р г приходил к установлению единого понятия страхового договора как договора, по коему одна сторона (страхователь) в целях удовлетворения будущей нужды получает на случай наступления известного события или момента времени за вознаграждение, исчисляемое соразмерно вероятности их наступления (страховую премию), от другой стороны, планомерно организованного предприятия (страховщика), обещание совершить действие, исполнение и объем которого зависят от неопределившихся обстоятельств, касающихся имущества или личности самого страхователя или третьего лица.

В новейшее время попытку дать единое понятие страхового договора сделал еще Ю. Г и р к е, определяющий страховой договор в его типичной форме как "самостоятельный договор", в силу которого одна сторона, действующая по определенному плану, принимает на себя за вознаграждение перед другой стороной обязательство к выполнению действия, состоящего в известном имущественном предоставлении (Vermögensleistung), на случай наступления неизвестного хозяйственно-вредоносного события[509].

* * *

Приведенный здесь обзор разнообразных попыток к выявлению характерных для всех видов страхования признаков и к установлению родового понятия договора страхования показывает, что чем более обширный и разнообразный круг исследуемых явлений входит в поле зрения исследователя и чем более общие признаки приходится ему брать для создания родового понятия, обнимающего эти явления, тем менее ясным и отчетливым делается выведенное им понятие. Все характерное, яркое - бледнеет, стушевывается. Остается слабый, неясный контур, с трудом позволяющий распознать новое юридическое понятие от других столь же общих понятий. Затраченный труд, с рабочей точки зрения, оказывается, таким образом, вложенным даром. В результате образование понятий, имеющее целью облегчить усвоение изучаемого предмета, вопреки желанию самих исследователей превращается в образование понятий ради самих понятий. Поэтому приходится признать совершенно правильным укрепляющийся в последнее время в рядах теоретиков страхового права взгляд на нецелесообразность стремлений к установлению общего понятия страхового договора.

"Попытки дать определение страхования оказались бесплодными, - говорит  М ю л л е р - Э р ц б а х, один из позднейших исследователей этого вопроса, - как только описание становится всеобъемлющим, оно делается бесцветным и ничего не говорящим"[510]. Правильный метод должен заключаться поэтому не в создании тонких, ажурных юридических понятий, а в установлении прочных характеристик страхового договора, которые позволили бы отличить его от смежных или сходных с ним юридических явлений.

В чем же заключаются характерные признаки страхового договора с точки зрения советского права?

В отличие от германского, австрийского и швейцарского законов, не дающих определения страхового договора, ГК определяет его следующим образом. Согласно ст. 367, по договору страхования, одна сторона (страхователь) обязуется уплатить условленный взнос (страховую премию), а другая сторона (страховщик) обязуется в случае наступления предусмотренного в договоре события (страхового случая) при имущественном страховании возместить страхователю или третьему лицу (выгодоприобретателю) понесенные ими убытки в пределах условленной по договору суммы (страховой суммы), при личном же страховании - уплатить страховую сумму.

На первый взгляд получается, что ГК принимает единое понятие страхового договора. Но редакция конца ст. 367 весьма недвусмысленно обнаруживает, что законодатель попросту объединил в одной статье два определения страхового договора: одно - для договора страхования имущества, а другое - для договора страхования лица. В первом случае дело идет о возмещении убытков (Schadenversicherung), во втором же - об уплате установленной в договоре суммы независимо от наличия или размера убытков (Summenversicherung). Приходится, таким образом, сделать вывод, что ГК не знает единого понятия страхового договора.

Тем не менее, отсутствие в ГК единства понятия страхового договора не означает, что советское право не наделяет страхование во всех его видах характерными, только ему присущими свойствами или признаками.

1) ГК уделяет страхованию всю XI главу в количестве 32 статей (ст. 367-398). Из всего этого количества статей только одна (398) касается обязательного страхования. Все же остальные статьи посвящены страхованию договорному. Это показывает, что уже с чисто внешней стороны ГК придает страховому договору самостоятельное значение. Но таковым он, как мы увидим дальше, не является и по существу.

В этой самостоятельности договора страхования лежит ключ к отграничению его от других, похожих на него договоров. Поэтому не будет договором страхования договор, в силу которого, например, акционерное общество, вырабатывающее стекла, принимает на себя ответственность за целость стекол в течение известного срока, так как в этом случае обязательство акционерного общества является не самостоятельным, а добавочным к основному договору о продаже стекол. Не будет договором страхования также принятие на себя комиссионером так называемого del credere, т. е. принятие на себя комиссионером ручательства за исправность своего контрагента, равно как и принятие на себя фрахтовщиком риска за целость груза и др.[511]

2) Договор страхования является договором двусторонним (прим.. к ст. 139 ГК). Одна сторона - страхователь, обязывается к уплате известного вознаграждения - страховой премии (ст. 367), а другая сторона - страховщик, принимает на себя риск (Gefahrübernahme), т. е. ответственность за те последствия, которые могут произойти для имущества или жизни данного лица от наступления предусмотренного в договоре события (страхового случая)[512].

3) Можно ли страхование считать условной сделкой[513]? Согласно ст. 41 ГК, сделка признается совершенной под отлагательным условием, когда права и обязанности, устанавливаемые сделкой, должны наступить с наступлением условия. По буквальному смыслу ст. 41 ГК получается, что поскольку ответственность страховщика обусловливается наступлением известного события (или срока), страховой договор является условной сделкой. Однако такой вывод оказался бы неправильным.

В сделке обычно различают части троякого рода: существенные, обыкновенные и случайные.

Существенными (essentialia negotii) называются те части, без которых не может быть данной сделки. Так, купля-продажа предполагает уплату покупателем условной цены и передачу продавцом имущества в собственность покупателя (ст. 180 ГК); по договору займа заимодавец передает в собственность заемщику деньги или определенные родовыми признаками вещи, а заемщик обязуется возвратить заимодавцу полученную сумму денег или равное взятому взаймы количество вещей того же рода и качества (ст. 208 ГК) и т. д.

Обыкновенными (naturalia negotii) являются те части, которые предполагаются присущими сделке, если нет противоположного соглашения между сторонами. При купле-продаже обычно деньги уплачиваются немедленно, но продажа может быть совершена и в кредит.

И, наконец, случайные части сделки устанавливаются сторонами по их усмотрению. Наличность этих частей не вытекает из существа сделки и не предполагается. К числу этих случайных частей сделок и относятся так называемые условия, т. е. присоединенные сторонами к основной сделке оговорки, в силу которых стороны ставят последствия сделки в зависимость от будущего неизвестного обстоятельства. Таким образом, понятие условия предполагает наличие двух обстоятельств: а) существование основной сделки, по отношению к которой условие является добавочным соглашением, и б) указание на будущее неизвестное событие. Поэтому не будет условной сделкой завещание, в котором наследодатель завещал свое имущество наследникам при условии, "если он умрет", так как смерть завещателя является существенной составной частью завещания. Но зато, вне сомнения, будет условной сделкой завещание, в котором завещатель завещает свое имущество сыну при условии, если он окончит высшее учебное заведение.

Обращаясь теперь к страхованию, на поставленный выше вопрос - можно ли считать страхование условной сделкой, - мы должны ответить отрицательно. Страхование не является условной сделкой.

Во-первых, основная обязанность, лежащая на страхователе, уплата страховой премии, не находится в зависимости от какого-либо условия или срока; по общему правилу страхователь должен уплатить премию при самом заключении договора страхования, если договором не установлена рассрочка или иные сроки[514].

Во-вторых, установление страховым договором ответственности страховщика в зависимости от наступления предусмотренного в договоре события (ст. 367 ГК) также мало походит на условие, как и составление завещания в указанном выше примере под условием смерти завещателя. Иначе говоря, "наступление предусмотренного в договоре события" есть не случайная, добавочная часть страхового договора, а часть договора существенная, необходимая (essentiale negotii)[515].

4) Необходимым признаком договора страхования является неопределенность ответственности страховщика, ее рисковый характер. Страховщик не знает, будет ли он платить или нет, или, по крайней мере, не знает времени или суммы платежа. В таком положении страховщик находится как при страховании имущества, доколе не наступило предусмотренное в договоре событие (пожар, градобитие, падеж скота и т. д.), так и при личном страховании до момента смерти застрахованного лица или достижения им известного возраста[516]. Поэтому, если событие, предусмотренное договором, уже наступило или стало невозможным еще до заключения договора, страховщик ответственности не несет (дом сгорел или застрахованное лицо умерло до заключения договора страхования).

Риск несет и страхователь, который, уплачивая премию, не знает твердо, получит ли он или выгодоприобретатель страховое вознаграждение, а если и получит, то при продолжительности взноса премий представится ли ему выгодным получение страхового вознаграждения[517].

5) Ответственность страховщика является ограниченной размерами страховой суммы, показанной в договоре (ст. 367). При личном страховании страховщик уплачивает ту сумму, которую обещал. При имущественном же страховании страховая сумма, установленная в договоре, играет роль того предела, выше которого страховщик не должен отвечать за понесенный страхователем убыток (ст. 368).

6) Ответственность страховщика является срочной. Согласно ст. 378 ГК, в договоре страхования должен быть установлен срок, на который договор заключается, или периоды, к которым приурочивается исчисление страховой премии (страховой период).

7) Событие, в виду которого заключается договор, должно носить случайный характер (страховой случай). Поэтому страховщик не несет ответственности за события, вызванные волей страхователя или выгодоприобретателя или их грубой небрежностью[518].

8) Договор страхования является сделкой возмездной (ст. 367 ГК).

Но можно ли считать характерным для договора страхования, чтобы вознаграждение, уплачиваемое страхователем страховщику (страховая премия), исчислялось математически точно пропорционально вероятности наступления предусмотренного договором события[519]. На этот вопрос, по нашему мнению, нельзя дать утвердительный ответ по отношению ко всем видам страхования, действующим ныне в СССР.

При страховании жизни вычисление тарифов премий происходит почти математически точно[520]. В основание расчета кладутся так называемые таблицы смертности, в которых на основании многолетних наблюдений показано, какова в среднем смертность людей того или иного возраста, принадлежащих к кругу, среди которых производятся данные операции по страхованию жизни[521]. На основании этих таблиц определяется размер нетто-премий, т. е. чистой себестоимости страхований для страховщика без учета накладных расходов и др. статей. Для получения брутто-премии, т. е. тарифной ставки, к нетто-премии делается добавка, исчисление которой производится в соответствии с принятым в данном учреждении планом организации дела[522]. Таким образом, установление величины страховых премий при страховании лица происходит, действительно, почти математически точно пропорционально возможности наступления события, предусмотренного в договоре страхования[523].

Но уже при имущественном страховании достижение математической точности вычисления размеров страховых премий представляется делом значительно более трудным. Как общее правило, тариф страховых премий определяется по степени опасности. Но само вычисление возможности этой опасности требует продолжительных, предварительных статистических вычислений, что иногда, в особенности для новых видов страхования, оказывается просто невозможным[524].

Если при страховании от огня высота тарифов премий ввиду достаточного статистического материала может быть вычислена с относительной приблизительностью к вероятности наступления страхового случая[525], то уже даже в таком старом виде страхования, как транспортное, установление высоты тарифов оказывается делом статистически далеко не вполне обоснованным[526]. Еще менее научно разработанными являются тарифы страхований скота, посевов от градобитий, а в особенности таких юных отраслей страхования, как например, гарантийное страхование, введенное постановлением СНК СССР от 16 декабря 1924 г., или авиационных рисков, разрешенное Госстраху постановлением СНК РСФСР от 24 августа 1923 г.[527]

В итоге мы полагаем, что если по отношению к страхованию жизни можно говорить о том, что страховая премия устанавливается в СССР математически точно - пропорционально вероятности наступления предусмотренного договором события, то аналогичный вывод по отношению к установлению высоты тарифов страховых премий, взимаемых при иных видах страхований, применяемых в СССР, при современном состоянии статистических данных, имеющихся в распоряжении страховых органов, безусловно не может быть сделан.

Это не значит, конечно, что эти тарифы устанавливаются Госстрахом произвольно. Тарифы премий всегда устанавливаются соразмерно со степенью опасности, но одно дело "соразмерность" и другое - "пропорциональность, основанная на математически точном расчете". Поэтому мы не можем признать, чтобы устанавливаемый некоторыми теоретиками страхового права признак - страховая премия, уплачиваемая страхователем, должна исчисляться строго пропорционально вероятности наступления предусмотренного договором события, - был свойствен страховому договору во всех его видах.

9) Как мы уже отмечали, ГК, давая в ст. 367 общее определение договора страхования, в действительности проводит резкое различие между договором страхования имущества и договором страхования лица[528]. В первом случае страхователь возмещает только убытки, во втором - страховщик обязуется уплатить известную сумму денег независимо от понесенных страхователем или выгодоприобретателем убытков. Отсюда с несомненностью вытекает, что элемент "убытков" во всяком случае не является характерным признаком для всех видов советского страхования.

Но, если элемент "убытков", таким образом, не имеет в советском праве значения объединяющего начала для различных форм страхования, то не может ли сыграть роль такого объединяющего начала, если не с точки зрения ГК, то по крайней мере - существа советского страхования, выдвинутая некоторыми юристами (Г у п к а, Г о й х б а р г) взамен узкого понятия "убытков" более широкая идея общего обеспечения от возможного вреда и недостатка[529].

"При лихорадочном темпе нашей жизни, - говорит проф. А. Г. Г о й х- б а р г, - при массе грозящих на каждом шагу неожиданностей, неожиданностей только для отдельного лица, но в совокупности своей содержащих элемент закономерности, - при всех этих обстоятельствах никто не уверен в завтрашнем дне, никто не ведает, что станется с ним самим, с его имуществом, с его близкими или лицами, которыми он по тем или иным многосложным причинам интересуется"[530].

Желание избегнуть этих случайностей и экономически обеспечить себя или близких от этих случайностей и вызывает применение страхования в его различных проявлениях. Желая обеспечить себя, служащий страхует от огня свою домашнюю обстановку. Но также, желая обеспечить свою жену, ремесленник страхует свою жизнь в ее пользу. Таково общее правило, допускающее, разумеется, и исключения. Нельзя, конечно, отрицать, что в некоторых отдельных случаях идея общего обеспечения и не будет лежать в основании конкретного страхового договора, как в приведенном нами ранее примере, когда сын страхует в свою пользу жизнь отца, находящегося у него на иждивении. Но такие случаи встречаются, несомненно, крайне редко. Они не типичны. Типичной же формой договора страхования является та, в которой эта идея общего обеспечения от возможного вреда и недостатка ясно и отчетливо выражена. Но ведь только типичные формы дают основание к установлению прочных характеристик данного явления.

Эти выводы, основанные на рассуждениях общего характера, становятся, по нашему мнению, еще более убедительными, если мы обратимся к рассмотрению тех социальных групп, которые являются в СССР в подавляющем числе страхователями жизни[531].

Как известно, часть населения - рабочие и служащие - подлежит действию социального страхования[532]. Но остальная, огромная многомиллионная масса, не живущая продажей своего труда, т. е. крестьяне, ремесленники, кустари-одиночки, лица так называемых "свободных профессий" (члены коллегий защитников, врачи и т. д.), остается вне действия обязательного социального страхования[533]. Вот эта многомиллионная масса и образует в СССР те кадры, из которых могут рекрутироваться страхователи жизни, уже по одному своему социальному положению проникнутые стремлением обеспечить себя или своих близких. Конечно, закон не ставит препятствий к застрахованию жизни и нетрудящегося (ст. 4, 5 ГК), например, нэпмана, но такая страховая сделка, конечно, будет представлять сравнительно редкое явление по сравнению с основной массой страховых сделок, совершаемых трудящимися. Этими же последними при заключении договоров страхования, вне сомнения, всегда руководит стремление обеспечить себя или своих близких от возможного вреда и недостатка, в случае смерти, а также потери и ослабления трудоспособности, в связи с достижением известного возраста. Таким образом, надлежит заключить, что понятие общего обеспечения от возможного вреда и недостатка является характерным признаком для всех типичных страховых договоров советского страхового права.

10) Последний признак, подлежащий здесь нашему рассмотрению, - это заключение страхового договора с планомерно организованным страховым предприятием.

Приходится отметить, что, если этот признак вызывает споры в рядах западноевропейских теоретиков страхового права[534], не находя, действительно, себе опоры в действующем западноевропейском праве (приморском страховании, страховании скота и др.), то для советского страхового права этот признак имеет самое первостепенное значение.

Как уже неоднократно отмечалось, в СССР единственным страховщиком является Главное Правление Государственного Страхования (Госстрах), как планомерно организованный и состоящий на хозяйственном расчете орган НКФ СССР, входящий в состав последнего. Кроме Госстраха, страхование в СССР в указанных в законе случаях могут производить еще: кооперативные страховые организации, смешанные общества, страхующие экспортно-импорт-ные товары, НКПС в отношении багажа, НКП и Т в отношении посылок с объявленной ценностью, иностранные страховые организации при перестраховании рисков Госстраха или с особого разрешения СНК Союза ССР[535]. Но все эти организации также являются планомерно организованными предприятиями.

11) Можно было бы указать еще один признак, по мнению некоторых авторов, характерный для договора страхования. Поскольку выработка условий страхового договора обычно принадлежит страховщику, от страхователя же только зависит изъявить свое согласие на эти условия или нет, договор страхования может быть причислен к той группе договоров, которой С а- л е й л ь дал название "договоров, заключаемых посредством присоеди-нения", (contrats d'adhésion)[536]. По мнению С а л е й л я, существуют сделки, в которых один контрагент вырабатывает все условия договора, другая же сторона никакого участия в выработке условий договора не принимает; сами же сделки заключаются путем заявления о согласии (присоединения) со стороны кого-либо из неопределенного количества лиц, которым становятся известными выработанные контрагентом условия договора. Несмотря на то, что учение С а л е й л я о договорах, заключаемых посредством присоединения, получило дальнейшее развитие во французской литературе[537], понятие этих договоров тем не менее не приобрело и до сего времени достаточной юридической определенности. Это обстоятельство, как равно и то соображение, что при заключении договора страхования многие существенные части договора (определение страховой суммы, срок, прядок уплаты страховой премии и др.) вырабатываются соглашением сторон[538], заставляет нас воздержаться от наделения страхового договора характеристикой "договора, заключаемого посредством присоединения".

В окончательном итоге мы приходим к выводу, что общими признаками, свойственными всем видам советского страхового договора, являются: 1) самостоятельность договора, 2) его двусторонний характер, 3) рисковый характер договора, 4) ограниченность ответственности страховщика, 5) сроч-ный характер этой ответственности, 6) случайный характер события, преду-смотренного договором, 7) возмездность договора, 8) цель договора, направ-ленная к обеспечению страхователя или выгодоприобретателя от возможного вреда и недостатка, 9) заключение договора с планомерно организованным страховым предприятием.

Эти общие признаки могут быть, конечно, положены в основание единого понятия страхового договора. Но, как мы уже указывали, такое понятие, будучи хотя и всеобъемлющим, но весьма громоздким, неизбежно оказалось бы слишком сложным и в то же время бесцветным. Поэтому мы предпочитаем, указав определенные юридические признаки договора страхования, воздержаться от установления общего понятия страхового договора.

Наличие этих общих, свойственных всем видам договора страхования признаков не означает, однако, что отдельные разновидности страхования не могут быть подразделены на основании отличительных, свойственных отдельным видам страхования признаков (differentia specifica) на известные группы или категории, подлежащие самостоятельному рассмотрению и изучению, равно как и законодательному регулированию.

Установление того факта, что в одних случаях ответственность страховщика и размер ответственности определяются наличием понесенных убытков, в других же случаях наличие или отсутствие убытков и их величина не определяют ни ответственности, ни размера ответственности страховщика, позволяет подразделить все разновидности страхования на два основных вида: страхование имущественное и личное (так поступает и ГК, ст. 367). В свою очередь, тот и другой виды страхования допускают и дальнейшие подразделения[539].

* * *

Чтобы закончить вопрос о понятии страхового договора, надлежит сказать еще несколько слов о некоторых правовых явлениях, похожих, на первый взгляд, на страховой договор, но, тем не менее, совершенно от него отличных. Мы имеем в виду прежде всего известные западноевропейскому праву договоры - игры, пари и лотереи[540].

Проще всего разрешается вопрос о договорах игры и пари. Хотя Советское право и не знает замкнутого числа (numerus clausus) допустимых договоров[541], тем не менее договоры игры и пари, не вошедшие в ГК, по нашему мнению, не могут пользоваться защитой закона (ст. I ГК). Поэтому вопрос об отграничении понятия страхового договора от понятий игры и пари отпадает сам собой.

Для Советского права может возникать вопрос только об отграничении понятий страхового договора и лотереи. С внешней стороны между страхованием и лотереей замечается несомненное сходство. И в том, и в другом случае в основании сделки лежит идея распределения. При лотерее выигрыши, падающие на долю некоторых счастливцев, образуются за счет массы взносов, делаемых покупателями билетов. При страховании - страхователь получает от страховщика страховое вознаграждение из того фонда, который страховщик собирает со страхователей, уплачивающих ему страховые премии[542]. Основное отличие между этими явлениями состоит в том, что лотерея основана исключительно на желании обогатиться, получить известную и в достаточной мере неожиданную прибыль, страхование же преследует цель обеспечить страхователя или близких ему лиц от возможного вреда и недостатка. Таким образом, отличительным признаком является цель сделки.

Но договор страхования может быть смешиваем и с некоторыми другими сделками. Ввиду того, что страхование имеет целью обеспечить страхователя от возможного вреда, оно смешивается иногда с теми договорами, которые преследуют аналогичные цели - с поручительством (ст. 236 ГК), с так называемым договором гарантии и с принятием комиссионером на себя d e l c r e d e r e - ручательства из исправность контрагента.

От поручительства договор страхования отличается двумя моментами: а) страховой договор - возмездный (ст. 367 ГК), поручительство - договор безвозмездный (ст. 236 ГК)[543], б) страховой договор является самостоятельной сделкой, поручительство - сделкой дополнительной, находящейся в зависимости от существования главного обязательства[544].

От договора гарантии, состоящего в том, что одна сторона принимает на себя самостоятельное обязательство, заключающееся в ручательстве за достижение другой стороной известной выгоды (например, при ведении торгового предприятия), договор страхования отличается признаком возмездности, чуждым договору гарантии[545]. Кроме того, лицо, дающее гарантию, имеет обычно самостоятельный интерес в успешной деятельности предприятия, тогда как страховщик такого интереса не имеет.

От принятия комиссионером ручательства за исправность контрагента (del credere) договор страхования отличается тем, что первое носит характер дополнительного и притом случайного обязательства, договор же страхования является сделкой самостоятельной и основной.

Примечания:

[490] Указания литературы у H u p k a, «Zeitchr. f. HR», B. 66. S. 546. В позднейшей литературе: M. W o l f, «Holzendorff’s Enz.». B. II. S. 418; J. G i e r k e, – «Z. f. H. R», B. 86. S. 146 flg.

[491] H e c k e r, «Zum Lehre v. d. rechtlichеn Natur d. Versicherungsverträge», 1892. Цитирую по А. Г. Г о й х б а р г у, «Единое понятие страхового договора», «Право», 1914 г., № 10, стр. 761. См. также В. И д е л ь с о н, «Записки Харьк. Ун-та», 1903 г., № 1, стр. 14.

[492] Г е р г а р д, «Комментарий Manes’a», стр. 10.

[493] В русской литературе – И д е л ь с о н, «Зап. Харьк. Ун-та», 1903 г., № 1.

[494] M. W o l f, там же, стр. 419. В несколько смягченном виде этот взгляд проводится Г е р- г а р д о м, в «Комментарии Manes’a», стр. 9 и S t e f i n g e r’ о м, «Versicherung u. Gesellschaft», стр. 5.

[495] Ст. 141 ГК.

[496] «Ordonnance de la marine», 1681 г. Знаменитый английский закон 1774 г. под названием «Gambling act» (закон об игре) допустил страхование жизни другого лица только при наличии имущественного интереса со стороны страхователя в продолжении жизни застрахованного лица, см.: P i t m a n’ s mercantile Law, p. 256. 1914.

[497] Старое законодательство (Прусск. Земск. Уложение) expressis verbis отожествляло оба вида страхования со страхованием убытков (§ 1934, 1968 ALR II, 8).

[498] А. Г. Г о й х б а р г, там же, стр. 761.

[499] Ш е р ш е н е в и ч, «Курс торг. права», II, стр. 443.

[500] Ст. 368 ГК.

[501] Ст. 369 ГК.

[502] P l a n i o l, «Traité», p. 673; 1912. Ш е р ш е н е в и ч, там же, стр. 444. См. также С и н а й- с к и й, «Гр. право», II, стр. 134. Указанное различие нашло свое отражение и в некоторых законодательствах, проводящих деление страхования на страхование убытков и страхование известной суммы денег (Schaden- und Summenversicherung, § 1 Герм. закона 1908 г.).

[503] Вышеотмеченная попытка В о л ь ф а заменить понятие индивидуального вреда понятием вреда среднего, типичного нисколько не разрешает, по нашему мнению, проблемы. Факт полного отсутствия убытков при безусловной ответственности страховщика – явление, несомненно, встречающееся иногда при страховании лица.

[504] V i v a n t e, «Z. f. H. R», B. 39. Versicherungslexicon, S. 1380.

[505] C o s a c k, «Lehrb. d. H. R», § 181; W o l f, там же, стр. 420.

[506] K o h l e r, in «Dernburg’s Bürg. R.», B. 6: K i s c h, «Handb. d. Privatversicherungsrechts», II, 87.

[507] H u p k a, «Z. f. H.R», B. 66.

[508] А. Г. Г о й х б а р г, «Право», 1914 г., № 10.

[509] G i e r k e, там же, стр. 161-162. Единое понятие страхового договора дает и итальянский проект торгового кодекса – «договором страхования страховщик обязуется за премию взять на себя риск»; перевод под ред. проф. В. М. Г о р д о н а.

[510] М ю л л е р-Э р ц б а х, «Deutsches Handelsrecht», стр. 658. В том же духе высказывается и Г а- г е н, там же, VIII, I, .стр. 10. Германский, австрийский и швейцарский законы 1908 г. не дают определения страхового договора, следуя правилу римского юриста Я в о л е н а, что «omnis definitio in jure civili periculosa est» (I. 202 D 50, 17).

[511] См. также стр. 344.

[512] Фр. ГК (§ 1964) включает страховой договор в группу «алеаторных», или рисковых, договоров, см. также: W a h l, «Précis de droit commercial», р. 483. Статья 367 ГК не указывает прямо, что основная обязанность страховщика заключается в принятии на себя риска, но это вытекает непосредственно из существа самого страхования. Возражения Ю. Г и р к е, что о «принятии на себя риска можно говорить лишь в переносном смысле» (bildlich), так как «несение риска не есть выполнение известного действия, а только состояние известной правовой связанности», неубедительны, так как состояние правовой связанности есть нормальное свойство, присущее всякому договору. В данном случае эта связанность находит свое проявление в принятии на себя страховщиком несения риска, что выражается в обязанности его возместить убытки (при имущественном страховании) или уплатить определенную сумму (при личном страховании) в случае наступления предусмотренного договором события.

[513] Так думают, например, P l a n i o l, «Traité», II, p. 675 и Ш е р ш е н е в и ч, «Курс торг. права», II, стр. 367; в настоящее время такого же мнения придерживается  Е. М е н, «Вестн. Госстраха», 1923 г., № 7–8, стр. 12.

[514] Ст. 389 ГК; правила добровольного страхования от огня § 9; правила добровольного страхования животных § 8; правила добровольного страхования растительных культур § 5; правила страхования грузов по морским (§ 14), речным (§ 7) и сухим (§ 14) путям; правила страхования судов по морским (§ 9) и речным (§ 8) путям; правила страхования на случай смерти (§ 5).

[515] Условный характер страхования решительно отрицает G o l d s c h m i d t, «System d. H. R», 235. Во французской литературе, относящей вместе с ГК (§ 1964) договор страхования к числу так называемых «алеаторных», или рисковых, договоров, отличие договора страхования от договоров условных проводится весьма отчетливо. В условном договоре от наступления неизвестного события зависит существование самого договора. При «алеаторном» же договоре существование самого договора несомненно; от наступления неизвестного события зависит только, какая из сторон выиграет и какая проиграет. C o l i n e t C a p i t a n t, «Cours de droit ci­vil», II, 1924, p. 659. См. также R o s t a i n g, «Manuel des assurances», 1924, p. 18; W a h l, «Pré­cis de droit commercial», 1922., p. 483.

[516] Отклонения от этого начала «неопределенности» при страховании лица в германском праве см. у Г а г е н а, там же, стр. 17.

[517] C o l i n e t  C a p i t a n t, «Cours de droit civil», 1924, II, p. 268.

[518] Ст. 393 ГК; ст. 7 пост. ЦИК и СНК СССР от 16 января 1925 г.; С.З. СССР 1925 г., № 4, ст. 43.

[519] К о з а к, В о л ь ф, Г о й х б а р г, см. стр. 334, 335…

[520] Проект итальянского торгового кодекса прямо в этом случае употребляет понятие «математического резерва» премий, ст. 602, перев. под ред. проф. В. М. Г о р д о н а, 1925.

[521] Такие таблицы составлялись в различных странах. Данные этих таблиц различались между собой, но очень незначительно. В дореволюционной России за отсутствием собственных таблиц страховые общества пользовались с 1898 г. германскими таблицами смертности. В 1916 г. были опубликованы таблицы смертности, составленные на основании наблюдений над застрахованными в русских страховых обществах с 1835 г. по 1910 г., с подразделением на 3 эпохи, из которых последняя охватывала период с 1886 г. по 1910 г. В СССР в основание расчетов положены таблицы смертности застрахованных на случай смерти в русских обществах с тем от них отличием, что период времени взят с 1861 г. по 1910 г. В. С. Г о х м а н, там же, стр. 10–12, 48 сл.

[522] Технику установления тарифов по страхованию жизни см. В. С. Г о х м а н, там же, стр. 48 сл.

[523] См., однако, колебания тарифов в дореволюционных русских страховых обществах, приведенные В. М. П о т о ц к и м в «Кратк. курсе», стр. 193.

[524] В западно-европейских государствах (как равно и в дореволюционной России) выработка высоты тарифов поставлена в зависимость от учета всех особенностей страховых рисков. Но, как указывает М. И. С е м е н о в, распространять практику буржуазного страхования в отношении дифференциации тарифов премий в условиях положения страхового дела в СССР было бы неправильно. Имея в виду монопольный характер советского страхования и пролетарско-классовую экономическую политику Советской власти, необходимо положить в основу тарификации наряду с размером объективной страховой опасности также следующие принципы: 1) учет классового признака (кому принадлежит страхуемое имущество); 2) учет хозяйственной мощи страхователя (для имуществ государственных, общественных и т. п.) и 3) меру связи данного вида страхования или застрахованного имущества с заграницей. Дифференциацию же тарифов по размерам страховой опасности допускать только для обширных относительно территорий и для крупных группировок объектов страхования. Примечания М. И. С е м е н о в а в книге П о т о ц к о г о, стр. 44. О классовом принципе тарификации в страховании от огня см. еще Н. П л а т о н о в, «Вестн. Госстраха», 1923 г., № 13–15.

[525] См. интересные данные об американском проекте построения дифференцированного тарифа для страхований от огня, основанного на статистике, «Вестн. Госстраха», 1924 г., № 23, стр. 40.

[526] В. М. П о т о ц к и й, там же, стр. 163. В частности, надлежит заметить, что тарифы премий морского страхования, устанавливаемые в результате конкуренции страховых обществ, а не путем научной разработки, строятся в международном масштабе. Эти тарифы морского страхования пока применяются и в советском государственном страховании; В. М. П о т о ц к и й, там же, стр. 166.

[527] Столь же мало можно говорить о точно научном расчете при установлении тарифов премий по отношению к проектируемому к введению в СССР страхованию от краж со взломом или по отношению к известным на Западе страхованиям – от разбития стекол в витринах магазинов, от ураганов, убытков от народных волнений, от землетрясений, от дурной погоды и т. д.

[528] Это различие весьма определенно проводится ГК в ряде статей, из коих одни посвящены исключительно имущественному страхованию (ст. 368, ч. I, 369, 370, 371 и т. д.), другие же – страхованию лица (ст. 368, ч. 2, 374 и др.).

[529] Понятие общего обеспечения от возможного вреда и недостатка включает в себя и понятие «убытков»; Г а г е н, там же, VIII, I, стр. 15.

[530] А. Г. Г о й х б а р г, там же, стр. 772. Хотя слова эти написаны были еще в 1914 г., но они не устарели, конечно, и для настоящего времени.

[531] Страхование имущества мы намереннo оставляем в стороне, потому что, как нами указывалось, понятие общего обеспечения включает в себя и понятие убытков, являющееся характерным признаком имущественного страхования.

[532] Ст. 175–192 Код. Закон. о Труде.

[533] В. Г о х м а н, «Очерки по страхованию жизни», стр. 40.

[534] В и в а н т е, Э р е н б е р г и др.; также Итальян. проект торг. кодекса против – М ю л л е р-

[535] Пол. о Госстрахе, ст. 1, 2, прил. к ст. 7.

[536] «Déclaration de volonté», p. 229.

[537] Д о л л а, П и ш о н, Г а з е н и др., см. П. Т а л ь, «Вестн. Гражд. Права», 1914 г., № 14; по отношению к страх. договору, W a h l, «Précis de droit commercial», 1922, p. 485.

[538] Ст. 367, 378, 389 и др. ГК.

[539] См. стр. 43 сл.

[540] Фр. ГК, § 1964 сл.; Герм. Гр. Ул. § 762–764; Шв. Об. пр. § 513–514.

[541] Ст. 7 Пост. III сесс. ВЦИК IX соз.; также проф. В. М. Г о р д о н, Коммент. к ст. 106 ГК, под ред. А. М а л и ц к о г о.

[542] Ш е р ш е н е в и ч, «Курс торг. права», III, стр. 373.

[543] См., однако, в отношении Германского права: М ю л л е р-Э р ц б а х, стр. 652.

[544] W a h l, «Précis», 1922, p. 483. S. Staub’s Kommentar z. H.E.B., B. II, 1, S. 143; 1921.

[545] М ю л л е р-Э р ц б а х, там же, стр. 525.