Список книг

« Предыдущая | Оглавление | Следующая »

Серебровский В.И.
Избранные труды по наследственному и страховому праву

§ 1. Принятие наследства

1. Первым условием, необходимым для приобретения наследства наследником, является открытие наследства, под которым понимается наступление таких юридических фактов, которые обусловливают возникновение у данного лица права на приобретение наследства - права наследования. К числу таких юридических фактов советское право относит: смерть гражданина либо признание безвестно отсутствующего гражданина умершим.

При жизни наследодателя или до объявления его как безвестно отсутствующего умершим предполагаемые (эвентуальные) наследники никаких прав на могущее открыться в будущем наследство не имеют. Поэтому они не вправе запретить наследодателю при его жизни распорядиться принадлежащим ему имуществом и, в частности, завещать его. Не вправе они и требовать при жизни наследодателя выдачи вещей из принадлежащего ему имущества (определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР от 15 ноября 1947 г. по делу N 1142)[217].

Но открытие наследства еще не означает, что данное лицо, входящее в круг наследников по закону или указанное наследодателем в завещании, уже вступило в те имущественные отношения, субъектом которых был умерший. Чтобы сделать преемником в имущественных правах наследодателя требуется еще: 1) чтобы данное лицо было призвано к наследованию и 2) чтобы оно выразило свое согласие на приобретение наследства.

Для призвания данного лица к наследованию требуется, в свою очередь, наличие ряда фактов. При этом приходится различать призвание наследника по закону и призвание наследника по завещанию.

Данное лицо может считаться призванным к наследованию по закону: 1) если оно входит в круг наследников по закону, перечисленных в ст. 418 ГК РСФСР и соответствующих статьях ГК других союзных республик, притом такой очереди, которая в данном случае призывается к наследованию ранее других очередей; 2) если умерший не оставил завещания, влекущего за собой устранение возможности наследования по закону (ст. 419 ГК).

Поэтому не считается призванным к наследованию, например, брат наследодателя (наследник по закону третьей очереди), если после умершего оставались дети, переживший супруг или "иждивенцы" (наследники первой очереди). Не могут считаться призванными к наследованию наследники по закону, например, трудоспособные дети и родители, если наследодатель завещает все свое имущество сестре, и т. д.

Однако наследник по закону последующей очереди окажется призванным к наследованию, если, например, наследник предшествующей очереди откажется от наследства (при наличии двух наследников по закону - взрослого сына и трудоспособной матери - сын сделает заявление об отказе от наследства). Будут призваны к наследованию наследники по закону, если завещание в установленном порядке будет признано недействительным, и т. д.

Для признания данного лица в качестве наследника по завещанию требуется: 1) наличие завещания; 2) вхождение этого лица на момент открытия наследства в круг лиц, в пользу которых может быть сделано завещание (ст. 422 ГК).

Однако ни открытие наследства, ни призвание данного лица к наследованию еще недостаточны для приобретения наследства. Наличие этих фактов вызывает возникновение у данного лица права наследования в смысле права на приобретение наследства, но не делает еще это лицо преемником в имущественных правах наследодателя. Для приобретения данным лицом наследства требуется еще выражение им своего согласия на приобретение наследства. Выражение наследником такого согласия называется принятием наследства.

2. Каким же путем "право на приобретение наследства" приводит к действительному приобретению наследником наследства?

Ответ на этот вопрос дается в ст. 429 и 430 ГК. Согласно ст. 429 ГК, "если присутствующий в месте открытия наследства наследник в течение трех месяцев со дня открытия наследства не заявит надлежащему нотариальному органу об отказе от наследства, он считается принявшим наследство.

Находящиеся налицо наследники могут вступить в управление наследственным имуществом, не дожидаясь явки прочих наследников, каковые, своевременно явившись, могут истребовать свою долю наследственного имущества".

Статья 430 ГК гласит: "Наследники, отсутствующие в месте нахождения наследства, могут принять наследственное имущество лично или через поверенных в течение шести месяцев со дня открытия наследства.

Лица, для которых право наследования возникает на основании третьей части ст. 418, лишь в случае отсутствия других наследников или непринятия ими наследства могут заявить в те же сроки о своем согласии принять наследственное имущество независимо от того, будут ли они призваны к наследованию"[218].

Статья 429 ГК не говорит прямо о необходимости принятия наследства присутствующим наследником, но, по существу, принятие наследства так же необходимо со стороны присутствующего наследника, как и со стороны наследника отсутствующего. Во всяком случае, в ст. 429 ГК не содержится указаний, что присутствующий в месте открытия наследник приобретает наследство в момент открытия наследства в силу закона, помимо выраженного им желания принять наследство. Закон исходит только из презумпции, что присутствующий в месте открытия наследства наследник предполагается принявшим наследство.

По истечении трех месяцев со дня открытия наследства это предположительное принятие наследником наследства превращается в принятие окончательное, если за это время со стороны наследника не последовало прямого отказа от наследства. Презумпция о принятии присутствующим наследником наследства вытекает из вполне обоснованного предположения, что если наследник проживает в месте открытия наследства и, следовательно, знает об открытии наследства и не заявляет о своем отказе от наследства, то тем самым он обнаруживает свое намерение принять наследство. Но это не значит все же, что он уже приобрел наследство в силу закона. Он вправе заявить официально нотариальному органу, что он не желает принимать наследства. Однако вопреки высказанному в нашей литературе взгляду мы думаем, что установленная ст. 429 ГК презумпция не относится к числу так называемых неопровержимых презумпций[219]. В этом отношении прав И. С. Перетерский, писавший еще в 1924 г., что "презумпция эта не является: неопровержимой", и если окажется, что "наследник фактически был лишен возможности заявить об отказе и не совершил никаких действий, свидетельствующих о его желании стать правопреемником наследодателя, то презумпция принятия им наследства отпадает"[220].

О принятии наследства ГК говорит и в ряде других статей (ст. 424, 433 и 434), причем эти статьи, несомненно, имеют применение не только к случаям приобретения наследства отсутствующими, но и присутствующими наследниками.

Во всяком случае, как нам кажется, было бы противно принципам советского права признать, что данное лицо может без своего согласия (или согласия своих законных представителей) приобрести наследство. Только в силу своего желания, выраженного в принятии наследства, наследник приобретает наследство, делается преемником в имущественных правах умершего, несет ответственность по долгам, обременяющим наследство, и т. д. Советское право не признает данное лицо преемником в имуществе только потому, что оно присутствовало в месте открытия наследства к моменту смерти наследодателя, но лишь исходит из презумпции о принятии наследства таким лицом, презумпции, которая при известных условиях может быть им и опровергнута[221].

3. Как мы видели, ГК делит наследников в отношении принятия наследства на две категории: наследников, "присутствующих" в месте наследства, и наследников "отсутст-вующих" (ст. 429 и 430 ГК). Такое деление содержат ГК большинства союзных республик[222]. Деление это имеет весьма существенное значение, так как в зависимости от принадлежности наследников к той или иной категории устанавливаются не только различные сроки, но, как мы уже знаем, даже несколько различные способы приобретения наследства. Однако в вопросе о том, кто из наследников должен считаться "присутствующим" и кто "отсутствующим", в судебной практике до последнего времени не замечалось достаточной устойчивости. Вот несколько случаев.

Гражданин Черняцкий обратился в суд с жалобой на отказ нотариуса оформить его право наследования на находящийся в г. Кишиневе дом, завещанный ему его отцом. Нотариус мотивировал отказ тем, что Черняцкий как отсутствующий наследник пропустил шестимесячный срок для принятия наследства. Верховный суд Молдавской ССР признал действия нотариуса правильными. Из обстоятельств дела видно, что дом был завещан гр. Черняцкому в 1938 г. Гражданин Черняцкий проживал в то время с отцом. После смерти отца он остался в этом же доме и не проживал в нем только несколько месяцев (с ноября 1940 г. по июнь 1941 г.) в связи с землетрясением; спустя некоторое время он выехал из Кишинева в порядке эвакуации, а затем вернулся в сентябре 1945 г. В своем определении от 25 декабря 1946 г. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда СССР указала, что нотариус отказал Черняцкому в оформлении права наследования на основании ст. 430 ГК УССР. Между тем, эта статья касается лиц, отсутствующих в месте открытия наследства; Черняцкий же как присутствовавший в месте открытия наследства, в силу ст. 429 ГК УССР, считается лицом, принявшим наследство. Исходя из этого, Судебная коллегия отменила определение Верховного суда Молдавской ССР и возвратила дело на новое рассмотрение[223].

По другому делу Верховный суд Абхазской АССР признал, что поскольку гр. Зуев в момент смерти своей бабки - наследодательницы не находился в месте открытия наследства, он должен быть признан отсутствующим наследником и в связи с пропуском шестимесячного срока считаться отказавшимся от наследства, почему и не имеет права на долю наследственного имущества. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда СССР в своем определении от 30 апреля 1947 г. указала, что "у суда не было оснований считать А. Д. Зуева, проживавшего постоянно в доме своей бабки в г. Сухуми, отсутствующим наследником в силу того, что он временно выехал со своей матерью в Москву"[224].

По делу Мелик-Нубарова Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда СССР признала решающим фактом для отнесения Мелик-Нубарова к присутствующим наследникам проживание его в доме, принадлежавшем его отцу, ко времени открытия наследства[225]. Таким образом, вопрос о признании наследника "присутствующим" или "отсутствующим" разрешается судебными органами далеко не одинаково, и одни и те же фактические обстоятельства, которые дают основания одной судебной инстанции квалифицировать данное лицо как "присутствующего" наследника, приводят другую судебную инстанцию к заключению, что данное лицо является "отсутствующим" наследником. А ведь практические последствия от такой различной квалификации будут весьма значительны.

Значительные разногласия по вопросу, кого считать "присутствующим" и "отсутствующим" наследником, имеются и в нашей литературе. Так, по мнению В. К. Хитёва, "присутствующими" наследниками должны быть признаны только те из них, которые фактически владеют наследственным имуществом; такими наследниками в подавляющем большинстве случаев, полагает В. К. Хитёв, являются те наследники, которые проживали совместно с наследодателем. Поэтому можно предположить, что в качестве "присутствующих" наследников законодатель имел в виду именно наследников, проживавших совместно с наследодателем[226].

Г. Н. Амфитеатров считает "присутствующим" наследника, проживающего вместе с наследодателем или живущего в непосредственной к нему близости, например в том же городе[227]. К. А. Граве видит решающий момент для признания наследника "присутствующим" в совпадении его местожительства с последним местожительством наследодателя. Если такого совпадения нет, наследник должен быть признан "отсутствующим". Исходя из этих соображений, К. А. Граве делает вывод, что лишь временно отсутствующий наследник, местожительство которого совпадает с последним местожительством наследодателя, должен быть признан "присутствующим" наследником. Равным образом, по мнению К. А. Граве, фактическое присутствие наследника, местожительство которого не совпадает с последним местожительством наследодателя, в месте открытия наследства в момент смерти наследодателя не превращает такого наследника в "присутствующего"[228].

В связи с изложенными взглядами надо прежде всего указать, что если бы законодатель под "присутствующими" наследниками понимал только наследников, "совместно проживавших с наследодателем", как это полагает В. К. Хитёв, он так бы и сказал в ст. 429 ГК, чего, однако, сделано не было. А ведь признаком "совместного проживания" законодатель уже пользовался при решении вопроса о переходе предметов домашней обстановки и обихода (ст. 421 ГК). Что же касается толкования понятия "присутствующего" наследника, данного Г. Н. Амфитеатровым, то вряд ли оно может быть признано удовлетворительным ввиду крайней неопределенности признака проживания наследника "в непосредственной близости" с наследодателем. Понятие такого признака дает слишком широкий простор субъективным оценкам в понимании того, что надо считать "непосредственной близостью".

Мы полагаем, что приведенные выше взгляды не вытекают из содержания ст. 429 ГК. Статья 429 ГК не требует совпадения постоянного местожительства наследника с местожительством наследодателя. Не устанавливает ст. 429 ГК и какого-либо срока для проживания наследника в месте открытия наследства как до смерти наследодателя, так и после его смерти. Из закона, во всяком случае, не вытекает, чтобы для признания наследника "присутствующим" требовалось его непрерывное проживание в месте открытия наследства в течение всех трех месяцев, в течение которых он может заявить о своем отказе от наследства. Для признания наследника "присутствующим", по нашему мнению, достаточно, чтобы наследник фактически проживал к моменту смерти наследодателя в месте открытия наследства, хотя бы и не имея там постоянного жительства. Поэтому "присутствующим" будет и тот наследник, который, приехав незадолго до смерти наследодателя в город, где наследодатель имел место постоянного жительства, находился там к моменту смерти наследодателя. И, наоборот, "отсутствующим" наследником будет тот наследник, который, например, выехал в служебную командировку незадолго до смерти наследодателя. Такое понимание ближе к общежитейскому представлению о гражданине, "присутствующем" либо "отсутствующем" в месте открытия наследства. Аналогичного взгляда придерживаются Б. Антимонов, С. Герзон и Б.Шлифер, полагающие, что "присут-ствие в месте открытия наследства следует понимать в прямом смысле этого выражения, т. е. как физическое присутствие в момент открытия наследства в том населенном пункте, где наследство открылось"[229].

Как нам кажется, изложенное нами понимание наследников в качестве "присутствующих" и "отсутствующих" проводится и в ряде определений Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР.

В определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР по иску Понагайбо к Иерусалимской сказано: "Народный суд не выяснил, присутствовали ли Понагайбо, ее малолетние дочери и племянницы в месте открытия наследства во время смерти Иерусалимского. Если это обстоятельство имело место, то Понагайбо и ее дочери, не отказавшиеся от своих наследственных прав в течение трех месяцев со дня открытия наследства, должны, в силу ст. 429 ГК, считаться принявшими наследство:" (определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР от 14 мая 1941 г., N 472)[230].

Аналогичный взгляд проводится Судебной коллегией по гражданским делам Верховного суда СССР по делу Киселевских[231].

Истцы Киселевские (дочь и внук наследодательницы) обратились в 1946 г. в суд с иском о признании за ними права наследования на имущество, оставшееся после смерти гр. Чуваковой, умершей в 1933 г., и об аннулировании нотариального свидетельства о наследовании, по которому право на наследство было признано за тремя сыновьями наследодательницы - Иваном, Василием и Дмитрием Чуваковыми. Затем с самостоятельным иском в дело вступила внучка наследодательницы - Н. Чувакова, которая также просила признать ее наследницей в имуществе, оставшемся после смерти ее бабки. Народный суд Мытищенского района иск Н. Чуваковой удовлетворил, а в иске Киселевским отказал за пропуском срока давности, признав наследниками в спорном имуществе трех сыновей - Ивана, Дмитрия и Василия Чуваковых и внучку наследодательницы Н. Чувакову. Московский областной суд 16 мая 1947 г. решение народного суда оставил в силе. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда РСФСР эти решения отменила, передав дело на новое рассмотрение областного суда. В мотивах своего определения Верховный суд указал, что поскольку местом открытия наследства является Мытищенский район, т. е. дачная местность Подмосковья, а истцы к моменту смерти наследодательницы проживали в Москве, то они должны считаться принявшими наследство как присутствовавшие в месте его открытия. При новом рассмотрении дела Московским областным судом иски как Киселевских, так и Н. Чуваковой были удовлетворены, в соответствии с чем наследниками к спорному имуществу были признаны шесть человек, каждый в размере 1/6 части. Решение это было оставлено в силе Верховным судом РСФСР. По протесту Председателя Верховного суда СССР Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда СССР 24 мая 1949 г. вынесла определение, которым оставила в силе решение народного суда Мытищенского района и определение Московского областного суда об отказе в иске гр. Киселевским, а все последующие судебные решения и определения отменила. В этом определении Судебная коллегия подробно остановилась на понятии места открытии наследства, а также на понятии "присутствующих" и "отсутствующих" наследников. Как нам кажется, Судебная коллегия Верховного суда СССР правильно ограничила понятие места открытия наследства "пределами данного города или населенного пункта" и в соответствии с этим признала, что Верховный суд РСФСР придал понятию места открытия наследства "расширительное и притом произвольное толкование". Имея же в виду, что истцы Киселевские в месте открытия наследства не присутствовали, так как постоянно проживали и проживают в Москве, Судебная коллегия признала, что они не могут рассматриваться как наследники, присутствовавшие в месте открытия наследства. Присутствовавшими наследниками Судебная коллегия признала только тех наследников, которые находились "в месте открытия наследства к моменту смерти наследодательницы", т. е. трех сыновей и внучку наследодательницы - Н. Чувакову. Однако Судебная коллегия не выставила в качестве требования для признания наследника присутствующим, чтобы он имел постоянное жительство там, где проживал наследодатель: наследник должен там только находиться к моменту смерти наследодателя.

Та же мысль проводится и в некоторых других определениях Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР. Так например, в определении по иску Мезеновой и Тихоновой к Морозовой Судебная коллегия обратила внимание на то, что "суд, разрешая дело, не исследовал вопроса о месте жительства истиц в момент смерти их матери и не установил, действительно ли истицы присутствовали в месте открытия наследства. Между тем выяснение этого обстоятельства имеет решающее значение для правильного разрешения спора о наследственном имуществе" (определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР от 23 января 1952 г. по делу N 03/40).

В другом определении Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда СССР указала, что "наследственное имущество находится в г. Ворошиловске Ворошиловградской области, а истицы жили до смерти своей матери и живут в настоящее время в г. Ворошиловграде, т. е. не в месте открытия наследства. В момент открытия наследства никто из перечисленных выше наследников в месте открытия наследства не находился, за исключением одной дочери наследодательницы, ответчицы по делу Шапченко, которая жила вместе со своей матерью. Поэтому ссылка суда на то, что Чеховы в момент открытия наследства находились в месте открытия наследства, является необоснованной" (определение Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР от 12 июля 1952 г. по иску Чеховых к Шапченко).

Как видно из изложенного, принятое ГК РСФСР (и в ГК ряда других союзных республик) деление наследников на "присутствующих" и "отсутствующих" приводит к довольно значительным затруднениям на практике. Было бы целесообразно при пересмотре действующего законодательства отказаться от этого деления, установив общий порядок принятия наследства как для наследников, проживавших в месте открытия наследства к моменту смерти наследодателя (постоянно или временно), так и для наследников, в месте открытия наследства не проживавших.

Срок для принятия наследства должен быть также единым, как для присутствующих, так и для отсутствующих наследников. Учитывая дальность расстояний в нашей стране, этот срок целесообразно несколько удлинить, доведя его до одного года со дня открытия наследства вместо существующего шестимесячного срока.

При этом за основу можно было бы принять приведенную выше ст. 477 ГК Белорусской ССР с заменой недостаточно ясной формулировки "принять в свое ведение все наследственное имущество" более точной формулировкой "вступить в управление или владение наследственным имуществом" (как это сказано в постановлении Пленума Верховного суда СССР от 11 января 1946 г., N 1/2/у).

4. По своей юридической природе принятие наследства является односторонней сделкой, обладающей обратной силой.

Принятие наследства - это волевой акт, в котором находит свое выражение желание наследника принять наследство. Этот акт является односторонним актом: он представляет собою выражение воли только одного лица - наследника, не требует участия или согласия других лиц и не обращен к кому-либо конкретно. Но этот акт влечет за собой ряд правовых последствий в отношении как самого наследника, так и иных лиц (других наследников, кредиторов наследодателя и др.).

Принятие наследства - акт добровольный, и никто не может, не изъявив своего согласия, считаться принявшим наследство. Не может и суд признать данное лицо наследником, если оно в той или иной форме не заявило о своем намерении принять наследство. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда СССР в своем определении от 30 сентября 1947 г. указала, что суд неправильно признал наследниками на имущество Столярова его детей Марию, Виталия и Сергея при отсутствии в деле их заявления о признании за ними права наследования[232].

Обратная сила принятия заключается в том, что наследство считается перешедшим к наследнику не с момента принятия, а с момента открытия наследства. Если наследодатель умер 1 февраля 1945 г., а наследник изъявил свое согласие на принятие наследства 15 мая 1945 г., то тем не менее наследство считается перешедшим к нему 1 февраля 1945 г. По этому моменту определяются все имущественные отношения наследника; в частности, все доходы, полученные от наследственного имущества (например, проценты по вкладам в сберегательные кассы, выигрыши по облигациям займов и т. д.), принадлежат наследнику, принявшему наследство, с момента открытия наследства.

К моменту открытия наследства приурочиваются и все расчеты между наследниками, принявшими наследство (установление размера наследственных долей, ответственность по долгам, обременяющим наследство, и т. д.).

В связи с тем, что момент принятия наследства может отделяться от момента открытия наследства известным промежутком времени, возникает вопрос о правовом положении наследственного имущества в этот промежуток времени.

По мнению О. С. Иоффе, "с наступлением смерти наследодателя всегда имеется определенное лицо, у которого наследственное право возникает немедленно, а если его нет, то наследственное имущество как выморочное поступает в доход государства. Таким образом, нельзя указать ни на один момент во времени, в течение которого наследственная масса существовала бы как совокупность никому не принадлежащих прав, т. е. как бессубъектное право. Конечно, в течение известного времени от отсутствующих наследников может не поступить заявление о принятии наследства или до истечения известного времени присутствующие наследники могут отказаться от принятия наследства, но это имеет значение для осуществления, а не для возникновения наследственных прав. Самое же наследственное право у определенных наследников возникает в момент открытия наследства, т. е. в момент смерти наследодателя. В силу их отказа от принятия наследства или в силу их отсутствия наследственная масса может перейти к наследникам другой очереди или как выморочное имущество поступить в доход государства, но тем не менее она всегда принадлежит определенному субъекту и никогда не является имуществом бессубъектным"[233].

Далее О. С. Иоффе пишет: "Лицо, приобретающее наследственное право, становится собственником наследственного имущества только после осуществления своего права. Но это не означает, что в промежуток времени между моментом смерти наследодателя и осуществлением наследственного права наследственная масса является res nullius, ибо, с одной стороны, факту принятия наследства придается обратная сила, а с другой стороны, хотя наследник и не становится собственником наследственной массы до осуществления своего права, он имеет такое право, которое может превратиться в право собственности"[234].

Но если наследник, как считает О. С. Иоффе, "не становится собственником наследственной массы до осуществления своего права", то как же наследственная масса с момента открытия наследства принадлежит всегда определенному субъекту? Наследственная масса может ведь принадлежать только собственнику, а наследник, призываемый к наследованию, еще не является собственником. И затем, как же это в силу отказа наследников или их отсутствия наследственная масса может перейти к наследникам другой очереди? Получается что-то вроде права собственности под отменительным условием. Вся "юридическая конструкция" О. С. Иоффе имеет чрезвычайно искусственный характер.

Дело обстоит иначе. Действительно, у наследников (призываемых к наследованию) с момента открытия наследства возникает право наследования, но только как "право на приобретение наследства", право принять наследство или отказаться от него[235]. Однако отсюда вовсе не следует, что до принятия наследства наследником оно уже принадлежит определенному субъекту или само является субъектом права. Для таких "юридических конструкций" в советском праве нет оснований. Субъект права на наследственное имущество устанавливается только в момент принятия наследства наследником, а при отсутствии наследников или отказе их от наследства - в момент перехода наследства как выморочного к государству. Поэтому возможны случаи, когда наследственное имущество в течение известного времени (как правило, непродолжительного), действительно, не будет иметь субъекта. Однако это не значит, что имущество остается без охраны. В случае надобности нотариальная контора назначает хранителя наследственного имущества[236], а если наследственное имущество нуждается в управлении (например, домовладение), то назначается опекун (ст. 36 Положения о государственном нотариате РСФСР). В Инструкции Министерства юстиции РСФСР от 2 февраля 1948 г. по применению Положения о государственном нотариате подробно регулируются те случаи, когда в составе имущества умершего окажутся облигации государственных займов, валютные ценности, изделия из драгоценных металлов и проч., подлежащие сдаче на хранение в учреждения Госбанка (§ 101). Если же в составе этого имущества окажутся ценные рукописи, литературные труды, письма, имеющие художественное, историческое и научное значение, то они передаются на ответственное хранение или наследникам, или соответствующим организациям (§ 102 Инструкции).

Выше мы уже приводили ст. 3 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 14 марта 1945 г. "О наследниках по закону и по завещанию", согласно которой действие Указа было распространено на наследства, открывшиеся до его издания, но не принятые наследниками и не перешедшие в собственность государства. Таким образом, Указ в не возбуждающих никаких сомнений выражениях допускает возможность, чтобы данное наследство оказалось еще не принятым наследниками, т. е. не перешло в их собственность и вместе с тем не стало и собственностью государства. Спрашивается, кто же является субъектом права на такое наследство в этот промежуточный период? Из Указа от 14 марта 1945 г. со всей определенностью следует, что в этот промежуточный период наследство еще никому не принадлежит, оно еще не имеет собственника.

Пленум Верховного суда СССР в постановлении от 11 января 1946 г. N 1/2/у "временем перехода наследственного имущества в собственность государству как выморочного" признал "день выдачи нотариальной конторой подлежащему финансовому органу свидетельства о выморочности наследственного имущества" (п. 3). Можно не соглашаться с этим выводом Верховного суда СССР и считать, что выдача свидетельства о выморочности наследственного имущества имеет обратную силу, т. е. что право собственности государства на выморочное имущество считается возникшим не с момента выдачи нотариальной конторой подлежащему финансовому органу свидетельства о выморочности, а с момента открытия наследства, - но все же представляется несомненным, что между моментом открытия наследства и выдачей свидетельства о выморочности всегда имеется известный разрыв во времени, в течение которого наследственное имущество не имеет собственника. По общему же правилу, нотариальная контора имеет право выдать такое свидетельство не ранее истечения шести месяцев со дня открытия наследства (ст. 40 Положения о государственном нотариате РСФСР и § 117 Инструкции МЮ РСФСР по его применению). Именно в силу выдачи свидетельства о выморочности наследство и переходит в собственность государства. А это, по правильному замечанию К. А. Граве, означает, что сама выдача указанного свидетельства является актом, имеющим конститутивное значение, т. е. актом, переносящим право собственности на наследственное имущество на государство[237].

Что советское законодательство признает возможным отсутствие у наследственного имущества на известный период субъекта, явствует и из ст. 29 ГПК, предоставляющей возможность предъявления исков к имуществу, оставшемуся после смерти собственника. Если бы наследственное имущество уже принадлежало с момента смерти наследодателя определенному субъекту, то не было бы необходимости и в установлении правила ст. 29 ГПК. Такого рода иски могут быть предъявлены именно потому, что наследство еще не принято наследниками, что у него нет собственника[238].

Вообще советскому праву известны случаи, когда имущество не имеет субъекта, которому бы оно принадлежало. Об этом прямо сказано в ст. 68 ГК, говорящей о бесхозяйном имуществе, собственник которого неизвестен или которое не имеет собственника. Однако это имущество переходит в собственность государства только с соблюдением особого установленного законом порядка, причем до перехода бесхозяйного имущества в собственность государства может случиться, что некоторое время это имущество не будет иметь собственника. То же самое происходит и с наследственным имуществом с момента открытия наследства до момента его принятия наследниками, а при отсутствии наследников или их отказе от принятия наследства - до момента перехода имущества к государству в качестве выморочного. Но отсюда вовсе не следует, что наследственное имущество в этот промежуточный период должно рассматриваться как совокупность "бессубъектных прав". Субъективное гражданское право всегда приналежит определенному субъекту. Но такого субъекта пока еще нет. Следовательно, данное имущество как совокупность известных реальных ценностей (предметов домашней обстановки, сбережений, жилого дома и т. д.) еще никому не принадлежит. Когда же наступит предусмотренный законом юридический факт (принятие наследства наследником), у данного лица и возникнет право на это имущество, причем этот закон придает принятию обратную силу, относя его к моменту открытия наследства. Однако правило об обратной силе принятия вовсе не является доказательством того, что наследственное имущество в период времени от открытия наследства и до его принятия уже принадлежало определенному субъекту; оно установлено в силу чисто практических соображений, так как именно на момент открытия наследства, характеризующийся наибольшей определенностью, легче и проще всего определить все наследственные правоотношения. Для обоснования обратной силы принятия советским юристам нет надобности прибегать к фикциям, как это делает, например, О. С. Иоффе, утверждающий, что наследственная масса с момента открытия наследства "всегда принадлежит определенному субъекту".

5. Принятие как односторонняя сделка является волеизъявлением. Волеизъявление это направлено на приобретение наследства в целом, а не на отдельные имущественные права, принадлежавшие наследодателю. В силу принятия наследник вступает в права наследодателя и на такое имущество, которое не находится в месте открытия наследства, а может быть и вообще еще не обнаружено. Наследник, принимающий наследство, тем самым как бы объявляет ко всеобщему сведению, что он желает стать преемником во всем имуществе наследодателя. И если в отдельных случаях наследник фактически ограничивается наличием других наследников, то все же акт принятия наследства имеет в виду все наследственное имущество, а не направлен на те или иные доли этого имущества либо на те или иные отдельные предметы, входящие в его состав. Поэтому принятие наследства недробимо. Если же наследник все же изъявит намерение принять только часть наследства, то такое принятие должно рассматриваться как принятие всего наследства.

Как и всякая сделка, принятие требует от лица, его совершающего, наличия дееспособности. Недееспособные (не достигшие 14 лет лица, объявленные в установленном порядке душевнобольными и слабоумными) не могут принимать открывшееся в их пользу наследство. Принятие наследства за них совершают их законные представители - родители, усыновители, опекуны[239]. Лица, обладающие частичной дееспособностью (от 14 до 18 лет), могут принимать наследство только с согласия своих родителей, усыновителей, попечителей.

В случае безвестного отсутствия наследника открывшееся в его пользу наследство принимается опекуном, назначенным над имуществом безвестно отсутствующего, осуществляющим в интересах безвестно отсутствующего принадлежащие ему права (ст. 79 Кодекса законов о браке, семье и опеке РСФСР). Пока безвестно отсутствующий не объявлен в установленном порядке умершим, он сохраняет свои права наследника, но юридические действия за него совершает опекун.

Статья 430 ГК предоставляет право отсутствующим наследникам принять наследство не только лично, но и через представителей. В этом случае, очевидно, представителями могут быть не только законные представители (ро-дители, опекуны), но и лица, действующие по доверенности от имени наследника.

Принятие бесповоротно и безусловно. Наследник не может взять назад принятие им наследства или принять наследство под каким-нибудь условием. Однако изъявление наследником своей воли на принятие наследства должно быть сознательным и свободным. Поэтому принятие наследства, совершенное наследником, хотя бы и временно находившимся в таком состоянии, когда он не мог понимать значения своих действий, может быть признано недействительным (ст. 31 ГК).

6. Принятие наследства может быть выражено как формальным, так и неформальным способом.

Формальным способом будет подача наследником заявления нотариусу о принятии наследства или о выдаче свидетельства о праве наследования.

Наследник может обратиться к нотариусу с заявлением о принятии наследства, не обращаясь, вместе с тем, с просьбой о выдаче свидетельства о праве наследования, поскольку закон не устанавливает, по общему правилу, для наследника обязанности оформления своих прав на наследство (ст. 435 ГК). Для отсутствующего наследника, не заявившего о выдаче свидетельства о праве наследования, подача указанного заявления представляет собой наиболее надежный способ принятия наследства.

Подача присутствующим наследником заявления нотариусу о принятии наследства (без просьбы о выдаче свидетельства о праве наследования) является, по существу, излишней, так как присутствующий наследник, согласно ст. 429 ГК, предполагается принявшим наследство. Однако, как нам кажется, и присутствующему наследнику не может быть возбранена подача нотариусу подобного заявления. Быть может, присутствующий наследник таким актом хочет устранить в дальнейшем какие-либо сомнения в желании его принять наследство, обеспечить себя от возможных споров. Почему же отказывать присутствующему наследнику в его естественном желании - оформить принятие им наследства путем подачи соответствующего заявления нотариусу?

Свидетельство о праве наследования выдается наследнику, принявшему наследство. Но подача наследником по закону заявления нотариусу о выдаче свидетельства о праве наследования должна быть рассматриваема как очевидное намерение наследника принять наследство. Равным образом должно быть рассматриваемо как намерение принять наследство и представление завещания нотариусу наследником по завещанию для получения свидетельства о праве наследования.

Свидетельство о праве наследования является официальным подтверждением наследственных прав данного лица. Противное может быть установлено только в судебном порядке. Пока же суд своим решением не аннулировал выданное свидетельство о праве наследования, лицо, указанное в нем в качестве наследника, вправе совершать все действия, которые может совершать наследник[240].

Для неформального принятия наследства требуется, чтобы конкретные действия наследника явно свидетельствовали о его намерении принять наследство. Если наследник фактически уже вступил во владение или управление наследственным имуществом, он должен считаться принявшим наследство. В ряде случаев наследник осуществляет управление наследственным имуществом после вступления во владение им. Но возможно управление наследником наследственным имуществом и без вступления во владение этим имуществом, если, например, наследник проживает не там, где находится наследственное имущество. Под управлением наследственным имуществом, имеющим значение принятия наследства, надо понимать все действия наследника, совершаемые им так, как мог бы их совершать собственник в своих интересах, имея в виду сохранение имущества и ведение нормального хозяйства (уплата налогов, производство необходимого ремонта, приобретение корма для скота и т. д.). Управление наследственным имуществом может быть осуществлено наследником и через представителя, например, путем выдачи доверенности другому наследнику или постороннему лицу.

Принятием наследства должно быть признано предъявление иска наследником к другим наследникам или третьим лицам, незаконно завладевшим наследственным имуществом, о выдаче наследнику наследства или соответствующей части его.

Не являются принятием наследства действия призванного к наследованию лица, направленные только к охране наследства, но не свидетельствующие о прямом желании наследника принять наследство (например, принятие на себя обязанности хранителя имущества, выдача средств на похороны наследодателя). Не будет принятием наследства и вступление в управление наследственным имуществом в интересах других наследников, а не в своих личных интересах.

В случае спора имело ли место принятие наследства или нет, вопрос должен решаться судом с учетом всех конкретных обстоятельств данного дела.

7. Существенное значение имеет время принятия наследства. Вопрос о времени принятия наследства получил подробное разъяснение в постановлении Пленума Верховного суда СССР от 11 января 1946 г. N 1/2/у.

Пленум Верховного суда СССР различает способы установления времени принятия наследства для наследников, фактически вступивших в управление или владение наследственным имуществом, для наследников, присутствующих в месте открытия наследства, и для наследников, отсутствующих в месте открытия наследства.

Для наследников, фактически вступивших в управление или владение наследственным имуществом, временем принятия наследства считается день вступления в управление или владение имуществом. В этом случае Верховный суд СССР не проводит различия между наследниками, присутствующими и отсутствующими в месте открытия наследства. Важен самый факт вступления наследника в управление или владение наследственным имуществом. Как для присутствующих, так и для отсутствующих наследников, вступивших в управление или владение наследственным имуществом, временем принятия наследства признается день их фактического вступления в управление или владение наследственным имуществом; но к отсутствующим наследникам это правило должно применяться в том случае, если они прибыли в место открытия наследства до истечения шести месяцев со дня открытия наследства.

Что касается наследников, присутствующих в месте открытия наследства, но не вступивших в управление или владение им, временем принятия наследства должен считаться день окончания трехмесячного срока со дня открытия наследства, если в течение этого срока не последовало отказа наследников от наследства. В продолжение этого срока наследник может принимать те или иные меры по выяснению состава и ценности оставшегося имущества и даже осуществлять управление этим имуществом в интересах других наследников, но принявшим наследство он будет признан только по истечении трехмесячного срока со дня открытия наследства, если к тому времени он не заявит о своем отказе от наследства.

Для наследников, отсутствующих в месте открытия наследства[241], временем принятия наследства считается день подачи ими заявления в нотариальную контору по месту открытия наследства о принятии наследства, если такое заявление подано не позднее шести месяцев со дня открытия наследства.

8. Какова правовая природа шестимесячного срока, установленного ст. 430, 433 ГК для заявления отсутствующими наследниками о принятии наследства? По этому вопросу в нашей литературе нет единого мнения.

По мнению одних авторов, установленный ст. 430 и 433 ГК шестимесячный срок для принятия наследства является так называемым специальным сроком, с истечением которого прекращается само право наследования данного лица. Другие авторы относят срок, установленный ст. 430 и 433 ГК, к числу давностных сроков, допускающих возможность его приостановления и продления (ст. 48 и 49 ГК).

Вопрос о правовой природе сроков, установленных для принятия наследства, является частью общего вопроса о правовой природе сроков исковой давности. В ГК РСФСР не содержится указаний, какие сроки допускают и какие не допускают возможность их приостановления, перерыва и продления. Но еще в 20-х годах Верховным судом РСФСР было указано, что продление и перерыв давностного срока, как правило, не применимы к сокращенным срокам давности (постановления Пленума Верховного суда РСФСР от 16 ноября 1925 г., протокол N 19, и от 4 июля 1927 г., протокол N 12)[242]. На этой основе впоследствии нашей теорией было создано довольно запутанное учение[243] об общих, сокращенных и специальных сроках исковой давности. В правовой литературе за последнее время был высказан ряд серьезных критических замечаний по этому поводу, с обоснованностью которых нельзя не согласиться[244]. Характер настоящей работы не дает возможности остановиться на этом вопросе сколько-нибудь подробно, но как бы ни трактовать срок для принятия наследства, как специальный или сокращенный, ни из закона (ГК), ни из существа отношений не вытекает, что этот срок исключает возможность его приостановления или продления.

Практика Верховного суда СССР допускает и приостановление, и продление срока, установленного ст. 430 и 433 ГК.

Возможность приостановления течения шестимесячного срока, установленного ст. 430 и 433 ГК для принятия наследства, была признана постановлением Пленума Верховного суда СССР от 15 сентября 1942 г. "О приос-тановлении в связи с обстоятельствами военного времени течения сроков, указанных для принятия наследства в статьях 430 и 433 ГК РСФСР и соответствующих статьях ГК других союзных республик". Постановление это в настоящее время признано утратившим силу как выполнившее свое назначение. Но тем не менее содержание его представляет несомненный интерес. Согласно этому постановлению, при невозможности в связи с обстоятельствами военного времени явки наследников в пределах указанного срока течение этого срока приостанавливается впредь до прекращения обстоятельств, послуживших основанием для приостановления течения срока на принятие наследства. Вопрос о признании уважительными причин для приостановления течения установленного законом срока для принятия наследства в случаях, предусмотренных в вышеуказанном постановлении Пленума Верховного суда СССР от 15 сентября 1942 г., должен был решаться судом в зависимости от конкретных обстоятельств дела (п. 2 постановления Пленума Верховного суда СССР от 20 июня 1947 г.).

Но не только обстоятельства военного времени могут служить основанием к приостановлению течения шестимесячного срока, установленного ст. 430 ГК для принятия наследства. Таким основанием, по разъяснению Верховного суда СССР, может быть и такой факт, как отсутствие у несовершеннолетнего ко времени открытия наследства законного представителя (опекуна).

Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда СССР признала[245], что если в момент открытия наследства наследник был несовершеннолетним и не имел законного опекуна для защиты его интересов, то он вправе добиваться утверждения его в правах наследства, согласно ст. 430 ГК, в течение шести месяцев со дня достижения совершеннолетия. Таким образом, отсутствие у несовершеннолетнего ко времени открытия наследства законного представителя является обстоятельством, дающим основание к приостановлению срока для принятия наследства.

Значительно чаще в судебной практике возникает вопрос о продлении срока, пропущенного для принятия наследства (ст. 49 ГК).

В нашей литературе было высказано со ссылкой на постановление Пленума Верховного суда РСФСР от 16 ноября 1925 г. (протокол N 19) мнение, что в случае пропуска опекуном срока, установленного для принятия наследства, вина опекуна может создать для него ответственность перед органом опеки или перед подопечным, но не ведет к восстановлению срока на принятие наследства[246]. Однако Верховный суд СССР в интересах детей встал на иную точку зрения. В упоминавшемся деле гр. Д. К. Зуев, принимая наследство в качестве наследника по закону после смерти своей матери гр. Зуевой, не указал, что он принимает наследственное имущество также и за своего малолетнего сына А. Д. Зуева. Когда же впоследствии мать этого малолетнего сына потребовала выдачи причитающейся ему доли в наследстве, то народный суд г. Сухуми в этом отказал, ссылаясь на пропуск им шестимесячного срока, установленного ст. 432 ГК Грузинской ССР. Решение это Верховным судом Абхазской АССР было оставлено в силе. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного суда СССР, на рассмотрение которой дело поступило по протесту Председателя Верховного суда СССР, указала в своем определении, что суд не учел того обстоятельства, что Зуев А. Д. к моменту открытия наследства был малолетним, а ошибки его опекуна "не могут быть поставлены ему в вину". Исходя из этого, Судебная коллегия признала возможным, в соответствии со ст. 49 ГК, продлить пропущенный по вине опекунов шестимесячный срок для принятия наследства наследнику, бывшему малолетним к моменту открытия наследства[247]. В определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР от 16 декабря 1950 г. по иску Жолнеркевич и др. прямо указано, что "ссылка в определении Верховного суда БССР на то, что шестимесячный срок, установленный ст. 478 ГК БССР[248], не может быть продлен, противоречит закону и указаниям, содержащимся в постановлениях Пленума Верховного суда СССР от 15 сентября 1942 г. N 15/м/16/у и от 20 июня 1947 г. N 9/4:"

В отдельных случаях судебная практика допускает возможность продления срока на предъявление иска о признании прав на наследственное имущество даже в случае истечения общего трехлетнего срока исковой давности. В определении Судебной коллегии по гражданским делам Верховного суда СССР от 29 апреля 1947 г. указывается, что Молотовский областной суд отказал гр. Ильиной в иске на том основании, что Ильина пропустила срок исковой давности на предъявление иска и что народный суд продлил давностный срок истице без достаточных к тому оснований. Однако, как указывает Судебная коллегия, эта ссылка областного суда недостаточно убедительна. Из материалов дела видно, что бабушка истицы - Нагибина - умерла в январе 1942 г., а истица предъявила иск в мае 1945 г., т. е. на пять месяцев позже установленного ст. 44 срока на предъявление иска. Пропуск срока исковой давности истица объясняет тем, что она в период с 1942 г. по 1945 г. работала в другом районе, что подтверждается документами. При новом рассмотрении дела суду следует подробно проверить все обстоятельства дела и обсудить вопрос, насколько уважительны мотивы пропуска истицей срока исковой давности. Судебная коллегия отменила все решения и определения по данному делу и передала его на новое рассмотрение по существу в Молотовский областной суд[249]. В этом определении Судебная коллегия решает утвердительно вопрос о продлении не шестимесячного срока, а общего трехлетнего срока исковой давности, что нельзя признать правильным, так как закон знает только один срок для принятия наследства отсутствующим наследником - шесть месяцев со дня открытия наследства.

Спорный вопрос о правовой природе срока, установленного ст. 430 и 433 ГК РСФСР, получил разъяснение в постановлении Пленума Верховного суда СССР от 5 сентября 1952 г. "О судебной практике по применению ст. 430 и 433 ГК РСФСР и соответствующих статей ГК других союзных республик". В этом постановлении Верховный суд СССР указал, что, "согласно ст. 430 и 433 ГК РСФСР и соответствующим статьям ГК других союзных республик, пропуск шестимесячного срока на принятие наследства наследником, отсутствовавшим в месте нахождения наследства, влечет для последнего утрату права на наследство". Но "в исключительных случаях, когда пропуск шестимесячного срока произошел по причинам, вызванным особыми обстоятельствами (длительная командировка, продолжительная болезнь и т. п.), вследствие которых наследник был лишен возможности принять наследство в установленный срок, суд на основании ст. 49 ГК РСФСР и соответствующих статей ГК других союзных республик может по заявлению заинтересованного наследника продлить этот срок и присудить причитающуюся истцу долю в наследственном имуществе с наследников, к которым перешло имущество, согласно ч. 1 ст. 433 ГК РСФСР и соответствующим статьям ГК союзных республик. При этом наследники, принявшие наследство, если не будет установлено, что они, принимая наследство, действовали недобросовестно, с целью присвоить долю отсутствующего наследника, отвечают перед последним в пределах того наследственного имущества, которое сохранилось у них в наличии на день предъявления к ним иска"[250].

Таким образом, Верховный суд СССР признал, что: 1) срок на принятие наследства, пропущенный отсутствующим наследником, в случае перехода наследственного имущества к другим наследникам в порядке ч. 1 ст. 433 ГК может быть в исключительных случаях, когда пропуск срока произошел по причинам, вызванным особыми обстоятельствами, продлен судом на основании ст. 49 ГК; 2) таким сроком является шестимесячный срок, а не трехлетний.

С этим выводом Верховного суда мы не можем не согласиться[251]. Конечно, установленный законом срок для принятия наследства отсутствующим наследником должен быть твердо соблюдаться, и суды не должны удовлетворять при отсутствии серьезных оснований ходатайств отсутствующих наследников о продлении им шестимесячного срока на принятие наследства. Но нельзя не учитывать и возможности особых обстоятельств, в силу которых отсутствующие наследники не смогли в установленный законом срок выразить свою волю на принятие наследства. Продление судом в таких исключительных случаях срока на принятие наследства может обеспечить достижение материальной истины, что является целью советского правосудия.

Верховный суд СССР не установил исчерпывающего перечня особых обстоятельств, дающих суду право для продления срока для принятия наследства на основании ст. 49 ГК и, как нам кажется, поступил в этом отношении совершенно правильно; установление такого исчерпывающего перечня в данном случае вряд ли вообще возможно. В случае же какой-нибудь ошибки в этом отношении вышестоящая судебная инстанция всегда может ее исправить.

Наряду с этим мы должны с сожалением отметить, что Верховный суд СССР, говоря о пропуске шестимесячного срока на принятие наследства наследником, отсутствующим в месте нахождения имущества, отошел от правильной формулировки, данной в постановлении Пленума Верховного суда СССР от 11  января 1946 г., согласно которой "отсутствие" и "присутствие" наследника определяются по месту открытия наследства (а не по месту нахождения наследственного имущества)[252].

Поскольку в действующем законодательстве не содержится указаний, в течение какого времени следует допускать продление пропущенного отсутствующими наследниками срока для принятия наследства, следовало бы внести в разрабатываемый в настоящее время ГК СССР правило, по которому продление пропущенного срока не допускается, если со дня открытия наследства прошло более трех лет. Такая мера обеспечила бы в достаточной степени и интересы отсутствующих наследников, которые по уважительным причинам пропустили срок для принятия наследства, и гарантировала бы полностью наследников, принявших наследство, в приобретенных ими правах на наследственное имущество.

9. Согласно ч.2 ст. 430 ГК, "лица, для которых право наследования возникает на основании третьей части ст. 418, лишь в случае отсутствия других наследников или непринятия ими наследства могут заявить в те же сроки о своем согласии принять наследственное имущество независимо от того, будут ли они призваны к наследованию". Таким образом, на основании ч. 2 ст. 430 ГК, трудоспособные родители (наследники второй очереди), а также братья и сестры (наследники третьей очереди) вправе заявить в течение тех же сроков о своем согласии принять наследство, хотя бы и при наличии наследников первой очереди. Положение, установленное ч. 2 ст. 430, является изъятием из общего правила, согласно которому наследники, не призванные к наследованию, не могут изъявить свою волю на принятие наследства.

В связи с изложенным возникает ряд вопросов. Прежде всего следует установить, какие сроки имеет в виду ч. 2 ст. 430 ГК. Ч. 1 ст. 430 предусматривает только один срок - шесть месяцев со дня открытия наследства (для отсутствующего наследника). Поскольку в ч. 2 ст. 430 говорится о "сроках", следует думать, что ч. 2 ст. 430 ГК имеет в виду и срок, предусмотренный ст. 429 ГК (для присутствующего наследника). В связи с этим приходится сделать вывод, что ч. 2 ст. 430 ГК предполагает два срока, в течение которых наследники второй и третьей очереди вправе заявить о своем согласии принять наследство: три месяца (если наследник является "присутствующим) и шесть месяцев (если наследник является "отсутствующим"). Хотя ст. 429 ГК, исходя из презумпции принятия наследства присутствующими наследниками, считает присутствующего наследника принявшим наследство, если он в течение трех месяцев со дня открытия наследства не заявит нотариальному органу об отказе от наследства, но, при наличии наследников первой очереди, присутствующему наследнику второй и третьей очереди, в соответствии с ч. 2 ст. 430 ГК, следует все же в целях обеспечения своих интересов сделать заявление о своем согласии принять наследство. Такое заявление может быть сделано им нотариальному органу в течение трех месяцев со дня открытия наследства. Отсутствующий наследник второй и третьей очереди вправе сделать заявление о своем согласии принять наследство в течение шести месяцев со дня открытия наследства.

Вместе с тем надо иметь в виду, что согласие наследников второй и третьей очереди принять наследство будет реализовано фактически только в том случае, если они все же будут призваны к наследованию, что предполагает отпадение всех других наследников предшествующих очередей. При таких условиях может получиться, что принятие наследства присутствующим наследником второй или третьей очереди может произойти за пределами трехмесячного срока, установленного ст. 429 ГК (например, если единственный отсутствующий наследник первой очереди умрет через четыре месяца после открытия наследства, не успев выразить свою волю на принятие наследства). Таким образом, в отдельных случаях для присутствующего наследника фактически может получиться удлинение до шести месяцев срока для принятия наследства.

Наследник, назначенный завещателем на случай непринятия наследства другим наследником (ст. 424 ГК), может заявить в те же сроки о принятии им наследства на тот случай, если наследник не примет наследства.

Изложенное здесь показывает, что установление в законе единых сроков для принятия наследства наследниками всех очередей, как призываемых, так и непризываемых к наследованию, должно вызывать на практике затруднения и неудобства. Было бы желательно при пересмотре действующего законодательства установить для наследников второй и третьей очереди особые, дополнительные сроки для принятия ими наследства.

10. Специального внимания заслуживает примечание к ст. 430 ГК. Согласно этому примечанию, доля не родившегося к моменту открытия наследства наследника может быть в течение трех месяцев по его рождении истребована его законным представителем. Здесь устанавливается особый срок - три месяца со дня рождения, который не совпадает ни с предельным трехмесячным сроком со дня открытия наследства, установленным ст. 429 ГК для присутствующих наследников, ни с предельным шестимесячным сроком со дня открытия наследства, установленным ст. 430 ГК для отсутствующих наследников. Окончание срока, предусмотренного примечанием к ст. 430 ГК, может иметь место ранее истечения шестимесячного срока, установленного ст. 430 ГК, так как рождение ребенка может последовать через несколько дней после смерти наследодателя. Но окончание этого срока может и выйти за пределы шестимесячного срока, установленного ст. 430 ГК, если, например, наследник родится спустя семь или восемь месяцев после смерти наследодателя. Таким образом, срок на принятие наследства наследником, родившимся после смерти наследодателя, может не совпасть ни со сроком на принятие наследства присутствующими наследниками, ни со сроком на принятие наследства отсутствующими наследниками. Этот срок, очевидно, имеет самостоятельное значение. Но, надо думать, что он имеет одинаковое значение как для тех наследников, которые родились в месте открытия наследства, так и для тех, которые родились в другом месте.

Поэтому, хотя рассматриваемое примечание помещено под ст. 430 ГК, но по существу оно относится и к ст. 429 ГК. Отсюда следует, что те наследники, которые родились после смерти наследодателя в месте открытия наследства, чтобы приобрести наследство, должны принять его через своих представителей таким же порядком, как и те наследники, которые родились после смерти наследодателя не там, где открылось наследство, а где-нибудь в другом месте. Иначе говоря, в отношении не родившихся к моменту открытия наследников не применяется презумпция о принятии наследства присутствующими наследниками (что, конечно, представляется вполне понятным).

Принятие наследства есть завершающая стадия наследования. С момента принятия наследства призванный к наследованию наследник вступает в имущественные отношения наследодателя, делается субъектом перешедших к нему имущественных прав, несет ответственность по долгам, обременяющим наследство.

Примечания:

[217] Судебная практика Верховного суда СССР, 1948. Вып. I. М., 1948, стр. 26.

[218] Необходимо обратить внимание на различие в терминологии ст. 429 и 430 ГК РСФСР. Статья 429 говорит о наследнике, присутствующем в «месте открытия наследства», а ст. 430 – о наследниках, отсутствующих «в месте нахождения наследственного имущества». Если имущество умершего будет находиться в различных местах (городах, районах и т. д..), то может получиться, что наследник, оказавшийся к моменту смерти наследодателя в месте открытия наследства, в соответствии со ст. 429 ГК, будет признан присутствующим наследником и принявшим наследство (где бы оно ни находилось), если он не заявит в течение трех месяцев об отказе от наследства; по буквальному же смыслу ст. 430 ГК, тот же наследник должен быть признан отсутствующим наследником в отношении того имущества умершего, которое не находилось в месте открытия наследства, и для принятия этой части наследства должен будет в течение шести месяцев особо выразить свою волю. Верховный суд СССР разрешил это терминологическое расхождение ст. 429 и 430, приводящее иногда на практике к значительным затруднениям, признав, что и «отсутствие», и «присутствие» наследника определяются «по месту открытия наследства» (п. 2 постановления Пленума Верховного суда СССР от 11 января 1946 г.).

[219] См.: Л е в е н т а л ь Я. Б. К вопросу о презумпциях в советском гражданском праве. Советское государство и право, 1949, № 6, стр. 62.

[220] П е р е т е р с к и й И. С. ГК РСФСР. Комментарий, вып. VI. Наследственное право. М.–Пг., 1924, стр. 21.

[221] Проф. К. С. Юдельсон полагает, что никакой презумпции в ст. 429 ГК нет, а установлена норма, в силу которой не заявивший в трехмесячный срок о своем отказе от принятия наследства, если он входит в круг законных наследников или наследников по завещанию, является именно наследником со всеми вытекающими отсюда по праву наследственного правопреемства последствиями. По мнению проф. К. С. Юдельсона, «здесь мы сталкиваемся с тем редким случаем, когда закон придает молчанию юридическое значение: ГК считает, что молчание является актом волеизъявления» (Ю д е л ь с о н  К. С. Проблема доказывания в советском гражданском процессе. М., Госюриздат, 1951, стр. 267). Однако такой вывод не подтверждается текстом ст. 429 ГК, в которой вовсе не говорится, что «не заявивший в трехмесячный срок о своем отказе от принятия наследства… является… наследником», а сказано, что «наследник… с ч и т а е т с я принявшим наследство», т. е. именно устанавливается презумпция принятия присутствующим наследником наследства.

[222] ГК Грузинской ССР не признает понятия «присутствующего» наследника. Согласно прим. 2 к ст. 428 ГК Грузинской ССР, находящиеся налицо в месте открытия наследства наследники могут вступить в управление наследственным имуществом, не дожидаясь явки прочих наследников: последние в течение общей трехлетней давности лично или через представителей могут потребовать свою долю наследственного имущества. Однако находящиеся налицо наследники не имеют права распорядиться им до истечения трехлетнего срока. Согласно ст. 429 Грузинской ССР, если все наследники отсутствуют в месте открытия наследства, то они могут принять наследственное имущество лично или через поверенных в течение шести месяцев со дня принятия охранительных мер. ГК Белорусской ССР не известно ни понятие «присутствующего», ни понятие «отсутствующего» наследника. Согласно ст. 477 ГК Белорусской ССР, каждый наследник имеет право, не дожидаясь явки прочих наследников, принять в свое ведение все наследственное имущество. Прочим наследникам предоставляется право истребовать свои доли в течение шести месяцев после смерти наследодателя или признания его пропавшим.

[223] Судебная практика Верховного суда СССР, 1947. Вып. II (XXXVI). М., 1947, стр. 18–19.

[224] Г р а в е К. А. Вопросы наследственного права в практике Верховного суда СССР. М., 1949, стр. 19.

[225] Судебная практика Верховного суда СССР, 1947. Вы. III (XXXVII). М., 1947, стр. 29–30.

[226] См.: Х и т ё в В. К. Вопросы наследственного права в судебной практике.

[227] См.: А м ф и т е а т р о в Г. Н. Право наследования в СССР. М., 1946, стр. 31.

[228] Г р а в е К. А. Вопросы наследственного права в практике Верховного суда СССР, стр. 20–21.

[229] Антимонов Б., Герзон С., Шлифер Б. Наследование и нотариат. М., 1946, стр. 56. Р. О. Хал­фина также считает, что нет оснований не рассматривать как «присутствующего» наследника лицо, присутствующее в месте открытия наследства, как бы кратковременно его пребывание в этом месте ни было («Право наследования в СССР». М., 1952. стр. 60–61). Но вместе с тем Р. О. Халфина полагает, что случайное отсутствие в месте открытия наследства лица, постоянно там проживающего, не лишает его качества «присутствующего» наследника и не делает его наследником «отсутствующим», по мнению Р. О. Халфиной, особенно это относится к тем наследникам, которые постоянно проживали с наследодателем и случайно или временно отсутствовали в месте открытия наследства (там же, стр. 62). С последним выводом нельзя согласиться, как приводящим к полной неопределенности понятия «присутствующего» наследника и к несомненным практическим затруднениям, так как в каждом отдельном случае надо будет устанавливать «случайное» или «временное» отсутствие наследника в месте открытия наследства, причем и понятия «случайного» и «временного» отсутствия сами не отличаются необходимой определенностью. Статья 429 ГК исходит из презумпции принятия наследства присутствующим наследником. К этой презумпции Р. О. Халфина добавляет вторую презумпцию: наследник, «случайно» или «временно» отсутствующий, считается присутствующим. Приходится сомневаться в целесообразности таких сложных юридических построений.

[230] Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного суда Союза ССР, 1941.  М., 1947, стр. 5.

[231] См. мою статью «Принятие наследства» в журнале «Советское государство и право», 1950, № 6, стр. 41–42.

[232] Судебная практика Верховного суда СССР, 1948. Вып. I. М., 1948, стр. 29.

[233] И о ф ф е О. С. Правоотношение по советскому гражданскому праву. Л., 1949, стр. 137–138.

[234] Там же, стр. 138.

[235] См. гл. II, § 6.

[236] Статья 432 ГК говорит о назначении ответственного попечителя. Но обычно назначается опекун и не самим нотариусом, а соответствующими органами опеки и попечительства.

[237] Г р а в е К. А.  Вопросы наследственного права в практике Верховного суда СССР, стр. 35.

[238] См. гл. IV, § 12 наст.  работы.

[239] Порядок принятия наследства опекуном подробно регулируется Инструкцией Наркомпроса РСФСР № 59-И от 11 августа 1945 г. Справочник по вопросам охраны детства. Учпедгиз, 1947.

[240] См.: А н т и м о н о в Б., Г е р з о н С., Ш л и ф е р Б. Наследование и нотариат, стр. 53.

[241] В данном случае имеются в виду отсутствующие наследники, не вступившие фактически в управление или владение наследственным имуществом.

[242] ГК РСФСР. М., Юриздат, 1950. См. Постатейные материалы.

[243] См.: Учебник гражданского права для юридических вузов: изд. 1938 г., т. I, гл. 8; изд. 1944 г. – т. I, гл. 7; изд. 1950 г. – т. I, гл. XII.

[244] Рецензия кафедры гражданского права Харьковского юридического ин-та на учебник «Советское гражданское право», т. I, 1950 («Советское государство и право», 1951, № 10).

[245] Определение Судебной коллегии по гражданским делам от 25 февраля 1942 г. по делу № 173. См. проф. О р л о в с к и й П. Е. Практика Верховного суда СССР по гражданским наследственным делам, стр. 13.

[246] А н т и м о н о в Б., Г е р з о н С., Ш л и ф е р Б. Наследование и нотариат, стр. 60–61.

[247] См.: Г р а в е К. А. Вопросы наследственного права в практике Верховного суда СССР, стр. 26.

[248] Ст. 478 ГК БССР соответствует ст. 433 ГК РСФСР.

[249] Судебная практика Верховного суда СССР, 1947. Вып. V (XXXIX). М., 1948, стр. 23–24.

[250] О последствиях пропуска срока на принятие наследства всеми наследниками см. гл. Х.

[251] В основном из тех же принципиальных положений исходили и мы в своей статье «Правовая природа сроков, установленных ст. 430 и 433 ГК РСФСР», опубликованной до принятия Пленумом Верховного суда СССР постановления от 5 сентября 1952 г.

[252] См. стр. 172–173.