Список книг

« Предыдущая | Оглавление | Следующая »

Кривцов А.С.
Абстрактные и материальные обязательства в римском и в современном гражданском праве

§ 47. Долговой документ

В заключение скажем несколько слов насчет того спора, который идет между писателями относительно значения письменного долгового документа. На наш взгляд, обе крайние точки зрения по этому поводу являются неправильными. По одному мнению, в долговом документе следует видеть постоянно абстрактный договор, а по другому, наоборот, здесь имеется только средство доказательства. В первую крайность впадает Бэр, а относительно "общего изъявления долга" - также и Унгер. Киндель, отчасти Брунс и Шлоссман могут служить представителями противоположной крайности. С правильной точки зрения, здесь нельзя выставить никакого общего правила, а все зависит от рассмотрения индивидуальных особенностей отдельных случаев. При таком положении дела, когда из ближайших обстоятельств вытекает, что документ удовлетворяет выставленным нами требованиям относительно абстрактных обяза-тельств, - следует, конечно, признать, что взгляд Кинделя является неправильным. Ведь сам Киндель утверждает (тезис 2), что при формальном обязательстве (стипуляция, вексель) тяжесть доказательства относительно каузального момента - переносится с плеч верителя на должника. Правда, он делает тотчас оговорку, что в этом не заключается никакой "абстракции" от causa obligationis, но, само собой ясно, что он впадает здесь в contradictio in adiecto. С другой стороны, нет никакого основания ограничивать область абстрактных договорных обязательств только векселем в современном - и стипуляцией - в римском гражданском праве. В известных случаях, и при других долговых документах, если их содержание удовлетворяет изложенным нами условиям, - с не меньшим основанием, чем при стипуляции и при векселе, можно говорить об абстрактном обязательстве.

Между тем, там, где подобных условий для существования этого последнего нет, - нельзя не согласиться с Кинделем, что долговой документ является выражением обыкновенного материального договора, т.е. вызывает юридические последствия только под условием изъяснения верителем наличности каузального момента при обязательстве.

Остается еще рассматривать тот случай, когда долговой документ выставлен в подтверждение уже существующего договорного обязательства. Видеть ли здесь "юридическое" или только "фактическое" признание? По моему мнению, господствующие в литературе предмета теории впадают при ответе на этот вопрос в следующую постоянно делаемую ошибку: они совершенно упускают из виду, что очень часто бывает, что документ - по отношению к одному моменту признаваемого правоотношения - может носить характер только средства доказательства ("фактическое" признание), а по отношению к другому моменту - приобрести значение "связывающего" должника акта ("юридическое" признание). Правильный результат, очевидно, можно получить только принимая во внимание это обстоятельство и подвергая всякий раз точной оценке все разнообразие индивидуальных особенностей каждого конкретного случая. Вот почему, между прочим, нельзя согласиться с утверждением Бэра, делаемым им на стр. 258 своего труда, что .