Список книг

« Предыдущая | Оглавление | Следующая »

Кривцов А.С.
Абстрактные и материальные обязательства в римском и в современном гражданском праве

§ 34. Теория Унгера

Самостоятельную точку зрения проводит Unger[243]. Однако по результату он приближается к Брунсу, а по обоснованию этого результата - к Бэру.

Этот писатель видит центр тяжести всего вопроса в придании, в известных случаях, договорному обязательству характера вошедшего в законную силу судебного решения. Договорным обязательством подобного рода Унгер считает Бэровский . В этом случае, по Унгеру, стороны, хотя и без помощи суда, совершают окончательное определение существующего уже между ними отношения обязательственного права, подобно тому как в других случаях та же самая цель достигается посредством судебного решения. Различие между этим последним и "договором признания" состоит только в том, что судебное решение разбирает лишь вопрос, в чем заключается спорное обязательственное право, являясь только "декларативным", а договор признания носит характер "распорядительного акта" () -касательно такого обязательства и потому называется нашим писателем "конститутивным". [244]. [245]. От подобного "договора признания" Унгер отличает акцессорное "обещание уплаты". Договором признания - не более, как акцессорное "обещание долга", а об уплате здесь непосредственно не заходит речи. "Обещание долга" (, "договор признания") составляет обещание одинакового содержания с главным обязательством, а "обещание уплаты" () - только обещание заплатить долг. Практическое различие заключается в том, что, тогда как при необходимо действительное существование подлежащего уплате правоотношения, - при "договоре признания" это - безразлично. [246]. [247]. . Договор признания защищается самостоятельным иском, причем не требуется от истца никакого доказательства мотивов к заключению договора. Это является уже делом ответчика - ссылаться на подобного рода моменты для оспаривания юридической силы договора признания. Затем, вовсе не требуется точно "индивидуализировать" признаваемый долг, ввиду того, что иск имеет свой особенный, независимый от этого долга фундамент, который составляет сам договор признания. , кроме случаев принуждения и обмана, может быть оспариваем еще на основании извинительной ошибки должника. В этих случаях применяется condictio indebiti promissi и совершенно по тем же правилам, как condictio indebiti soluti.

Отношение при договоре признания совершенно аналогично тому отношению, которое имеет место при "мировой сделке". genannt hat (Risch), so kann man den Anerkenntnissvertrag ein Urtheil in Gestalt eines unentgeltlichen Vertrags nennen"[248]. Обе сделки ("договор признания", "мировая сделка") представляют, по Унгеру, только разновидности одного и того же более общего понятия - - в широком смысле слова.

Наш автор присоединяется, таким образом, всецело к Бэру по вопросу о сущности договора признания и о его юридических последствиях. Напротив, по поводу области применения этого договора оба писателя значительно расходятся.

Унгер считает, в этом отношении, одинаково неправильными оба крайние взгляда: видеть в каждом обещании уплаты непременно договор признания (Бэр), или же, наоборот, в каждом обещании долга () усматривать (Брунс). untersucht werden, was die Parteien wollten: die Frage, ob Schuldversprechen, ob Zahlungsversprechen, ob verpflichtendes oder nur beweismachendes Anerkenntniss, ist Interpretationsfrage, quaestio voluntatis"[249].

Все дело заключается только в том, [250].

Смотря по решению этого вопроса, следует отличать два вида признания: "декларативное" (по Бэру - ) и "конститутивное" (по Бэру - ). Это различие имеет применение также к долговым документам. Также по отношению к этим последним надо постоянно ставить вопрос, - представляет ли документ или . Другими словами, является ли он или ? В этом отношении, согласно с Брунсом, Унгер утверждает, что [251]. Должник может всегда обессилить подобный долговой документ, который имеет по общему правилу, только доказательственное значение, - посредством "обратного доказательства" (). Однако ничто не мешает, при известных обстоятельствах, придать долговому документу значение "договора признания". Это может иметь место, - во-первых, в том случае, когда в самом документе содержится такая фраза, из которой видно, что должник прямо признавал долг "юридически связывающим"; а во-вторых, то же самое может вытекать из рассмотрения ближайших обстоятельств, при которых выдан долговой документ, - напр., если должник, после долгих переговоров, признал "связывающим образом" () подвергнутый сомнению заем и выставил документ в пользу этого займа. Само собой понятно, что onus probandi, относительно наличности ближайших обстоятельств, лежит не на должнике, а на верителе.

То же самое следует, с точки зрения Унгера, сказать и об институте так наз. . Здесь также представляется не более, как задачей толкования, - выяснить вопрос, придан ли счетному результату - "конститутивный" или только "декларативный" характер. В этом отношении чрезвычайно важно констатировать факт, предпринял ли должник счет имевших между ним и кредитором сделок без участия этого последнего, или по предварительному с ним соглашению. В первом случае, как полагает наш автор, может быть речь только о декларативном признании, т.е. признание будет иметь чисто доказательственный характер. Во втором же случае, наоборот, мы имеем дело с конститутивным признанием, так как счетный результат, благодаря соглашению должника с верителем, приобрел обязательный для первого характер, - так что может быть оспариваем им только ссылкой на извинительную, с его стороны, ошибку. [252].

По вопросу же о таких долговых документах, которые не содержат в себе указания каузального момента, составлены совершенно в общей форме (cautio, quae indiscrete loquitur), - Унгер вполне соглашается с Бэром, а не с Брунсом, и видит в них то, что он называет конститутивным признанием. Потребности гражданского оборота заставляют нашего автора усмотреть в подобных документах самостоятельное исковое основание. Он прямо говорит, что Брунсовский в этом случае мало чем может помочь делу, так как долговой документ содержит здесь [253].

Если же вместе с Бэром видеть в документе, содержащем "общее изъявление долга", конститутивное признание, - то, по мнению Унгера, этим мы избежим нарушения основных процессуальных принципов, к чему ведет точка зрения Брунса. Веритель, в случае такого "общего изъявления долга", начинает самостоятельный иск на основании конститутивного признания, и не может быть никакой речи о том, чтобы требовать от него "индивидуализирования" старого обязательства, служащего предметом признания, так как в данном случае в самом документе нет никакого указания на этот счет, - в документе содержится только "общее изъявление долга". Этот взгляд Бэра не вызывает у Унгера ни малейшего сомнения. [254]. [255].

Примечания:

[243]  В статье: Zur Lehre vom Anerkennungsvertrag, помещенной в Jahrb. f. Dogmatik. VIII. Стр. 179-220.

[244] Стр. 186.

[245] Ibid.

[246] Стр. 189.

[247] Ibid.

[248] Стр. 196.

[249] Стр. 200.

[250] Стр. 201.

[251] 1. c. Стр. 204-205.

[252] Стр. 218.

[253] Стр. 212.

[254] Стр. 214.

[255] Стр. 215.