Список книг

« Предыдущая | Оглавление | Следующая »

Кривцов А.С.
Абстрактные и материальные обязательства в римском и в современном гражданском праве

§ 17. Учение Бэра о condictio indebiti

Указанные особенности condictio indebiti подали повод Bähr'у[171] утверждать, что при уплатах вопрос идет не о доказательственном, а об юридически связывающем признании[172]. К этому мнению он пришел на основании подробного рассмотрения наших источников.

Важный аргумент в пользу такого взгляда Бэр видит в 1. 29 D. 12, 6. В этом фрагменте проводится та мысль, что несовершеннолетние должны постоянно свободно пользоваться кондикциями, так как эти лица не имеют признанной законом способности распоряжаться своими правами, а потому вполне естественно запрещать им юридически связывающее признание своего долга. С этим объяснением, даваемым Бэром разбираемому месту источников, едва ли можно согласиться. Объяснение фрагмента, на наш взгляд, следует искать в следующих соображениях. Презумпция, заключающаяся в том, что никто не станет уплачивать долга, не будучи на самом деле должным, - не может, по мысли законодателя, иметь применения к несовершеннолетним лицам, так как здесь отдается предпочтение другой презумпции, что вообще несовершеннолетние поступают в своих имущественных делах столь неразумно, сколь возможно, а потому делаются предметом особенной защиты закона. Что именно таким образом следует понимать разбираемое место источников, - ясно видно хотя бы из 1. 25 D. 22, 3 (Paulus). Если даже считать, вместе с Бэром, § 1 нашего фрагмента интерполированным, поскольку в этом параграфе, наряду с несовершеннолетними, ставятся все те лица, о которых можно сказать, что они , - следует признать, что уже principium фрагмента содержит в себе достаточное ручательство в пользу нашего понимания. Главные слова этого места источников суть следующие: .

Если эти слова должны найти себе полное приложение, между прочим, к несовершеннолетнему, - то это только потому, что выраженная в них презумпция парализуется неопытностью несовершеннолетнего лица, а о недееспособности последнего, как это старается изобразить Бэр, здесь нет ни слова.

Другие места источников, в которых он думает найти доказательства в пользу защищаемого им взгляда, что уплата заключает в себе юридически связывающее признание долга, с нашей точки зрения, ничего не говорят в его пользу. Правда, в некоторых местах относительно лица, сознательно уплатившего несуществующий долг, утверждается, что он и т.под., но ближайшее рассмотрение этих мест показывает, что они, по своему характеру, исключают возможность сделать общие выводы относительно сущности юридического акта уплаты.

Выражения в 1. 82 D. 50, 17 и 1. 29 pr. D. 39, 5 являются столь неопределенными, что вообще не допускают понимания без каких бы то ни было ограничений, а тем более трудно усмотреть, какой вывод можно сделать из них относительно condictio indebiti, так как эти места, по своему содержанию, вовсе не относятся к этой кондикции.

Более прямое отношение к вопросу имеет 1. 53 D. 50, 17: .

Однако и этот фрагмент принадлежит к числу общих выражений римских юристов, и нужно быть весьма осторожным делать отсюда какие-либо выводы. Кроме того, последнее предложение никоим образом не означает, что речь идет о каждой передаче каким-либо лицом с сознанием того, что оно, может быть, вовсе не было обязано к подобной передаче, но только о передаче или о передаче намеренной, т.е. юрист, в этом последнем случае, имеет в виду только юридическую сделку дарения, а не "юридически связывающий" акт признания, употребляя излюбленное выражение Бэра.

Наш образ понимания столь общих выражений римских юристов подкрепляется рассмотрением отдельных решений, когда источники пользуются точкой зрения donatio для объяснения исключения кондикций вследствие наличности у плательщика сознания относительно несуществования долга. В этих отдельных решениях вовсе не признается дарением каждый случай, относительно которого можно сказать, что передача предпринята с сознанием того, что долга не существует. Подобной передаче придается дарственной характер только в том случае, когда имеется налицо не только теоретическое убеждение в отсутствии долга, но, вместе с тем, практическая уверенность, что он, даритель, предпринимает передачу, будучи вполне в состоянии защититься против каждой попытки мнимого верителя осуществить несуществующее обязательство. Так, напр., в 1. 47 D. 38, 1 имеется в виду только такой случай, когда что-либо обещано, хотя обещатель знает, что он , так что здесь является недостаточным теоретическое сознание об отсутствии долга, но именно необходима твердая уверенность в возможности всегда отразить соответствующий иск мнимого кредитора; или, напр., в 1. 12 D. 42, 2 имеется в виду только такой случай, когда кто-либо дарит, будучи убежденным, что он , если бы предмет дара был потребован от него на основании мнимого обязательства, - или, напр., отношения, разбираемые в 1. 7, § 2, D. 41, 4 и мн. друг. Однако существует целый ряд случаев, где дело обстоит несколько иначе.

Напр., сюда принадлежит такая комбинация, когда у плательщика налицо известное сознание, что долга в действительности не существует, - но это сознание, однако, такого характера, что он только сомневается на этот счет; а также, напр., наиболее частый случай, когда кондикция исключается только потому, что кондиценту не удалось привести оправдательных оснований для своей ошибки, возвести ее в степень . Что касается до этих двух случаев, - то источники вовсе не говорят о том, чтобы здесь непременно имело место дарение или какой-либо другой распорядительный акт. В первом случае, правда, уплата может носить такой характер (распорядительного акта), - но это вовсе не необходимо должно иметь место; а во-втором - причиною неприменения кондикции служит только то обстоятельство, что ошибка была неизвинительной. Доказательством тому, что в первом случае кондикция, действительно, иногда применяется, - служит c. II C. 4, 5. Здесь прямо постановлено, что уже одно простое сомнение по поводу существования обязательства может быть признано достаточным для применения condictio indebiti. Трудно понять, каким бы образом могло получиться такое постановление, если бы уплата носила, как этого хочет Бэр, характер юридически связывающего признания, т.е. характер распорядительного акта. Как примирить затем со взглядом Бэра, напр., следующие выражения источников о тех лицах, которые совершили уплату: . Дело объясняется между тем крайне просто с нашей точки зрения, если исходным пунктом законодателя признать принцип инерции, т.е. нежелание в известных случаях ломать установившиеся экономические отношения. С этой точки зрения законодатель, если он заблагорассудит, - может делать сколько ему угодно отклонений от указанного принципа.

Практическая разница во взгляде между мною и Бэром сводится, таким образом, к следующему. Тогда как Бэр приписывает уплате значение диспозитивного акта дарения или погашения существующего обязательства - в каждом случае, - я далеко не всегда придаю ему такой характер. Впоследствии в нашем дальнейшем изложении мы увидим, к чему может привести такая разница во взгляде. Здесь ограничимся только немногими замечаниями. Если в каждой уплате видеть подобный распорядительный акт, - то уплата, - при мнимом долге, будет носить во всяком случае характер дарения, если кондиценту не удастся доказать извинительной ошибки. Между тем, это едва ли желательно. Очень может быть, что относительно наличности обязательства существовало простое сомнение, и уплата носила характер только средства доказательства на этот счет между сторонами. Такое "фактическое признание" может быть, как мы увидим, всегда обессилено обратным доказательством. Зачем же видеть здесь в каждом случае непременно менее льготный случай дарения?

Критика учения Бэра относительно condictio indebiti имеет еще то значение, что она вырывает почву у аналогии, которую он отсюда делает для своего учения о стипуляции. С этой стороны, в своем месте, мы опять будем иметь случай вернуться к рассмотрению взглядов Бэра.

Примечания:

[171] 1. с. Стр. 78 сл.

[172] О значении этих терминов см. ниже.