Список книг

« Предыдущая | Оглавление

Венедиктов А.В.
Избранные труды по гражданскому праву. Т. 2

О государственных юридических лицах в СССР

I

Институт государственного юридического лица является одной из важнейших правовых форм, используемых Советским государством для организации управления государственной социалистической собственностью, для правовой организации социалистического производства и обращения.

На основе учения марксизма-ленинизма об экономических законах социализма и о базисе и надстройке советская юридическая наука должна правильно определить сущность государственного юридического лица и его служебную роль и предложить законодателю и практике такое решение практических вопросов, связанных с организацией и деятельностью государственных юридических лиц в СССР, которое отвечало бы задачам строительства коммунизма.

Теоретическая и практическая разработка института государственного юридического лица представляет собой единую, нераздельную задачу. Теория может содействовать успешному разрешению практических вопросов, связанных с организацией и деятельностью государственных юридических лиц, лишь при условии, что она правильно отразит в своих теоретических положениях экономические законы социализма и взаимоотношение базиса и надстройки в применении к сущности и служебной роли государственного юридического лица и тем самым обеспечит соответствие этих теоретических положений задачам коммунистического строительства, что она даст решения, которые будут подтверждены, а не опровергнуты практикой этого строительства.

Раскрытие сущности и служебной роли государственного юридического лица должно быть дано прежде всего в применении к основной группе государственных юридических лиц - в применении к государственным хозорганам, в особенности к государственным предприятиям, переведенным на полный хозрасчет[1394].

Нет необходимости особо излагать общепризнанные в советской экономической и правовой науке положения о хозрасчете как важнейшем, объективно-необходимом методе управления государственными предприятиями в современных условиях социалистического хозяйства, о связи хозрасчета с использованием действующего в СССР в строго ограниченных пределах закона стоимости, а также о гражданской правоспособности (юридической личности) государственных хозрасчетных предприятий как объективно-необходимой форме правового выражения и закрепления их хозяйственно-оперативной самостоятельности. Но, отправляясь от этих общепризнанных положений, советские юристы резко расходятся между собой в тех выводах, которые они делают из них в применении к юридическим лицам вообще и к государственным юридическим лицам в особенности, расходятся в определении сущности юридического лица и тем самым в определении его служебной роли.

В дискуссии о государственных юридических лицах (1954 г.) были сделаны даже единичные попытки воскресить один из вариантов распространенной до настоящего времени в буржуазной литературе теории фикции: конструкцию юридического лица как персонифицированного имущества. Так, например, С.Н. Ландкоф утверждал, что юридическое лицо - "не живое лицо, а форма юридической техники, позволяющая государству участвовать в гражданском обороте через свои предприятия", а В.А. Дозорцев - что "именно обособленное имущество и составляет форму проявления и основной признак юридического лица"[1395]. Ряд цивилистов, признавая юридическое лицо социальной реальностью, ограничился по существу этим положением, вместо того чтобы раскрыть его содержание и тем самым действительную сущность юридического лица. Одни сделали это прямо, заявив, что "нет никакого иного носителя прав юридического лица, кроме самого юридического лица" (Б.Б. Черепахин)[1396]. Другие, в развитие тезиса о юридическом лице как социальной реальности, указывали, что "сущность юридического лица как определенной социальной реальности и заключается в хозрасчетном построении деятельности социалистических предприятий" (Д.М. Генкин)[1397]. Но тезис о "социальной реальности" юридического лица обязывает исследователя сущности юридического лица прежде всего установить, какие именно реальные люди или коллективы связаны теми общественно-производственными отношениями, которые получают правовое опосредствование в институте юридического лица. Поэтому сторонники идеи юридического лица как коллектива в своих утверждениях о реальности юридического лица исходили из того, что юридическое лицо реально как определенная форма общественных отношений людей, как форма организации определенного человеческого коллектива[1398]. Только установив личный субстрат государственного юридического лица (государственного предприятия, переведенного на полный хозрасчет), можно раскрыть действительную связь между юридической личностью госпредприятия и хозрасчетом, можно во всей полноте показать воздействие хозрасчета и института юридического лица на общественно-производственные отношения всех работников госпредприятия.

Необходимость вскрыть, "какое общественное отношение... скрывается" за институтом юридического лица, "кто является носителем прав и обязанностей, выражаемых этим видом субъектов прав", признавал и С.И. Аскназий, считавший, что за каждым государственным юридическим лицом стоит только само Советское государство[1399]. Ю.К. Толстой утверждает, что за каждым государственным юридическим лицом стоят и само социалистическое государство, и ответственный руководитель госоргана (директор предприятия)[1400]. Оба названных автора отвергают идею коллектива в применении к государственным юридическим лицам, но и они считают установление личного субстрата каждого юридического лица необходимым условием раскрытия его сущности. Напротив, цивилисты, ограничивающиеся положением о юридическом лице как социальной реальности, независимо от той формы, в какой они делают, по существу снимают вопрос о людях, о коллективах как реальных участниках тех общественно-производ-ственных отношений, которые получают правовое выражение и закрепление в институте юридического лица.

Когда буржуазные юристы используют свои теории юридического лица, в том числе и теорию так называемой "правовой реальности", чтобы снять вопрос о живых людях, стоящих за юридическими лицами в капиталистическом обществе, то они пытаются этим путем замаскировать классовые противоречия капиталистического строя, скрыть под абстрактной формой юридического лица классовые интересы и классовую борьбу действительных носителей прав, закрепленных за юридическим лицом.

Но марксистская правовая наука не может отказаться и никогда не откажется от установления действительных носителей, действительных участников тех общественно-производственных отношений, которые получают правовое опосредствование в той или иной правовой форме, в том или ином правовом институте. Поэтому и сущность государственного юридического лица невозможно раскрыть без установления личного субстрата государственного юридического лица, хотя этим и не исчерпывается весь вопрос о его сущности. Однако ни один из элементов этой сущности: единство фонда государственной социалистической собственности, непосредственное оперативное управление отдельными его частями, возлагаемое государством на хозяйственно-оперативные органы, хозрасчет как метод планового управления социалистическим хозяйством, связанный с использованием действующего в СССР в строго ограниченных пределах закона стоимости, специфический характер функций государственного хозоргана по владению, пользованию и распоряжению закрепленным за ним государственным имуществом - не может быть раскрыт в своем действительном и действенном содержания без установления личного субстрата государственного юридического лица.

II

При определении сущности государственного хозоргана, за которым советское право в той или иной форме признает гражданскую правоспособность, следует исходить из того, что социалистическое государство является единым и единственным собственником всего фонда государственной собственности, что оно возлагает на свои хозяйственно-оперативные органы выполнение определенных задач не только в деле организации социалистического производства, но и по осуществлению самого процесса расширенного социалистического воспроизводства, что оно выделяет в их непосредственное оперативное управление необходимые для выполнения этих задач части единого фонда государственной собственности и наделяет эти органы соответствующими правомочиями.

Исходя из всех указанных оснований, необходимо признать, что за каждым государственным хозорганом, наделенным правами юридического лица, стоят: 1) само социалистическое государство, советский народ в лице социалистического государства как единый и единственный собственник всего фонда государственной собственности и 2) возглавляемый ответственным руководителем (директором) коллектив рабочих и служащих юридического лица как коллектив, который под руководством директора непосредственно осуществляет задачи (функции), возложенные государством на юридическое лицо, и в оперативное управление которого государство выделяет соответствующую часть единого фонда государственной собственности[1401].

Мы связываем анализ сущности и служебной роли государственного юридического лица с анализом сущности и служебной роли государственного хозоргана потому, что именно институт государственного хозоргана является тем основным институтом, раскрытие сущности и служебной роли которого позволяет правильно установить сущность и служебную роль института государственного юридического лица. Однако гражданской правоспособностью государственного хозоргана отнюдь не исчерпывается его правовое опосредствование. Государственный хозорган является участником не только гражданских, но и административных, трудовых, земельных и иных правоотношений. Для участия в них он должен обладать - и в действительности обладает - соответствующей правоспособностью, характер (содержание) которой определяется специфическими особенностями каждой отрасли советского права. Но, являясь носителем правоспособности различного вида, государственный хозорган остается единым субъектом советского права, выступающим в качестве субъекта административного права в области административно-правовых отношений, субъекта гражданского права - в области гражданско-правовых отношений и т.д.

Единство правосубъектности государственного хозоргана обусловливает и определенное единство различных видов правоспособности, признаваемой советским правом за государственным хозорганом в отдельных областях правоотношений. Еще большее значение для раскрытия сущности и служебной роли государственного хозоргана имеет то, что внутренние отношения в нем, иными словами, его внутренняя организация, регулируются трудовым и административным правом, в то время как его внешние отношения с другими участниками гражданского оборота в первую очередь регулируются гражданским правом, а отношения с планово-регулирующими органами - административным правом. Такой существенный признак юридического лица, как организационное единство[1402], создается и обеспечивается в государственных юридических лицах действием норм и актов административного и трудового права. Другой существенный признак - определенная степень имущественной обособленности - создается и обеспечивается совокупным действием административно- и гражданско-правовых норм и актов[1403].

Поэтому при анализе сущности и служебной роли государственного хозоргана и соответственно государственного юридического лица необходимо учесть тесную связь всех правовых отношений (а равно иных общественных отношений), объединяющих работников государственного хозоргана в производственный коллектив, организованный государством во главе с назначенным им ответственным руководителем. Нельзя квалифицировать государственный хозорган - орган непосредственного оперативного управления государственным имуществом - как государственную организацию в области гражданско-правовых отношений, как администрацию или должностное лицо - в области административно-правовых отношений с планово-регулирую-щими органами. Выполняя возложенные на него государством задачи по организации и по самому осуществлению процесса производства, государственный хозорган и в гражданско-правовых, и в административно-правовых имущественных отношениях выступает как возглавляемый ответственным руководителем коллектив рабочих и служащих.

Характеризуя непосредственное оперативное управление, возложенное государством на его хозорганы, мы исходили из того, что социалистическое государство как единый и единственный собственник всего фонда государственной собственности не только организует процесс расширенного социалистического воспроизводства, но и осуществляет его через свои хозяйственно-оперативные органы[1404].

А.Ф. Шебанов считает, что это положение равносильно признанию непосредственной связи надстройки с производством[1405]. Н.Г. Александров, признавая органом государственного управления администрацию госпредприятия, утверждает, что "если недопустимо смешивать надстройку с базисом, то тем более недопустимо смешивать деятельность органов государственного управления с производственной деятельностью рабочих"[1406].

Необходимо прежде всего разграничить вопросы о функциях самого социалистического государства, о функциях госпредприятия и о функциях его администрации. Когда тот или иной автор при характеристике хозяйственно-организаторской функции социалистического государства ограничивается указанием лишь на организацию государством и его органами производственного процесса и не ставит вопроса о самом осуществлении этого процесса, он учитывает лишь роль советского государства как политической организации социалистического общества, как носителя государственной власти (государственного суверенитета), и недооценивает его роль как собственника основных орудий и средств производства. Но какое бы содержание ни вкладывалось в понятие хозяйственно-организаторской функции в применении к самому социалистическому государству, на свои хозяйственно-оперативные органы, на госпредприятия социалистическое государство возлагает не только организацию, но и самое осуществление процесса производства. Необходимо учесть, что государство создает госпредприятия и регулирует их организацию и деятельность посредством правовых норм и актов. Производственная деятельность госпредприятия в сфере надстройки проявляется не непосредственно и даже не как экономическая деятельность, а как деятельность, опосредствованная правом. Институт государственного хозоргана и соответственно институт государственного юридического лица, вместе со всеми другими институтами, опосредствующими хозяйственную, т.е. экономическую, деятельность госпредприятия, в первую очередь вместе с институтами права государственной собственности и хозяйственного договора, выполняет огромной важности служебную роль в отношении базиса. Он активно воздействует на базис, воздействует на производственные отношения работников хозоргана, на отношения товарищеского сотрудничества и социалистической взаимопомощи свободных от эксплуатации работников, на их общественно-производствен-ные отношения в процессе производства, в процессе труда, приложенного к орудиям и средствам производства, принадлежащим всему народу. При этом институт государственного хозоргана и соответственно государственного юридического лица оказывает активное воздействие на общественно-производственные отношения работников социалистического производства не только внутри государственного предприятия как возглавляемого директором коллектива, но и на общественно-производственные отношения между самими государственными предприятиями как коллективами их работников во главе с директорами.

Через базис государство и право оказывают косвенное воздействие и на производство, на производительные силы. Институт государственного хозоргана и соответственно государственного юридического лица выполняет и в косвенном воздействии надстройки на производство важную роль - в его неразрывной связи с другими, названными выше институтами советского права. И в сфере производства работники социалистического госпредприятия выступают не как разрозненные индивиды, но как члены производственного коллектива, хотя отношения работников в сфере производства являются не правовыми и не экономическими, но по преимуществу организационно-техническими отношениями. Нельзя не напомнить известное положение Маркса: "Чтобы производить, люди вступают в определенные связи и отношения, и только через посредство этих общественных связей и отношений существует их отношение к природе, имеет место производство"[1407].

III

Правильно установить взаимоотношение между надстройкой и базисом и косвенную - через базис - связь надстройки с производством в применении к институту государственного хозоргана и соответственно государственного юридического лица столь же важно, как важно правильно установить косвенную - через базис - связь производства с надстройкой и непосредственную связь базиса с надстройкой в применении к тому же институту. Правовые отношения не могут быть поняты из самих себя, они коренятся в материальных жизненных отношениях[1408]. Реальность правовых отношений и правовых институтов обусловлена их неразрывной связью с материальными общественными отношениями, опосредствуемыми правом. Тот, кто признает, что коллектив рабочих и служащих входит в состав государственного предприятия лишь в сфере производственных отношений, но отказывается включить этот коллектив в состав госпредприятия, рассматриваемого в качестве юридического лица[1409], отрывает правовую форму от базиса в самом существенном моменте, характеризующем сущность госпредприятия как государственного хозоргана, как государственного юридического лица.

Правда, ряд юристов признает роль коллектива работников социалистического госпредприятия и в сфере надстройки, но лишь в качестве профессиональной организации, а не в качестве возглавляемого директором производственного коллектива. Еще дальше идут те, кто в соответствии с общепринятой в науке советского трудового права точкой зрения утверждает, что "при трудовом отношении трудящийся входит в коллектив работников социалистического предприятия", в то время как "при гражданском отношении по поводу выполнения той или иной конкретной работы трудящийся не включается в коллектив работников предприятия и поэтому не подчиняется его трудовому распорядку"[1410]. Здесь коллектив работников уже непосредственно включен в сферу правовых отношений, ибо дело идет именно о трудовом правоотношении, о его юридическом отличии от гражданского правоотношения. Мы уже указывали, что внутренняя организация госпредприятия, а тем самым и внутренняя организация государственного юридического лица, регулируется административным и трудовым правом, что именно путем административных и трудовых правовых норм и актов социалистическое государство объединяет всех работников госпредприятия во главе с его директором в единый производственный коллектив, который и образует собой личный субстрат государственного хозоргана и соответственно государственного юридического лица. Представители науки трудового права были бы последовательнее, если бы из общепринятого понятия трудового правоотношения сделали соответствующие выводы и для определения социалистического госпредприятия как организованного государством коллектива рабочих и служащих во главе с директором[1411].

Своеобразную позицию занимают некоторые административисты. В нашей работе мы настойчиво подчеркивали необходимость четкого разграничения между предложенным нами понятием "непосредственного оперативного управления", охватывающим всю сумму функций хозяйственно-оперативного госоргана не только по организации, но прежде всего по осуществлению самого процесса производства и соответственно всю сумму его административно- и гражданско-правовых обязанностей и правомочий, и между обычным в административно-правовой литературе понятием "управление" как исполнительно-распорядительной деятельности, осуществляемой исключительно путем административно-правовых актов. Понятие органа оперативного управления государственной собственностью мы применили к социально-культурным и административным госорганам лишь постольку, поскольку рассматривали их как органы, в оперативное управление которых государство передает государственное имущество, необходимое для выполнения возложенных на них социально-культурных или административных функций[1412]. Совершенно не учитывая этих указаний, равно как и указаний на особое положение ответственных руководителей госорганов, административисты упрекают нас в стремлении превратить госпредприятие и тем более коллектив его работников в орган государственного управления в смысле исполнительно-распоряди-тельного госоргана, в носителя властных правомочий. Так, например, И.Н. Ананов проводит различие между администрацией госпредприятия как органом государственного управления и госпредприятием как исполнительным хозяйственным госорганом, осуществляющим хозяйственно-производственную деятельность. При этом в числе элементов, из которых состоит госпредприятие, "как и всякий госорган", И.Н. Ананов указывает "персонал рабочих, состоящих на службе у государства и подчиненных возглавляющей предприятие администрации"[1413]. Ц.А. Ямпольская, отказываясь признать госпредприятие "в целом" госорганом, утверждает, что госпредприятие как государственная организация "представляет собой организацию рабочих и служащих, возглавляемых администрацией, должностными лицами государства"[1414]. Таким образом, возражая против предложенного нами определения госпредприятия, оба названных административиста в конечном счете определяют его как возглавляемый администрацией коллектив его работников.

Обращаясь к возражениям цивилистов, мы постараемся показать то новое, что внесли сторонники идеи коллектива в результате дальнейшей работы над нею.

Противники предложенного нами определения государственного хозоргана и соответственно государственного юридического лица категорически отрицают роль возглавляемого директором коллектива рабочих и служащих в области гражданско-правовых отношений, охватываемых институтом государственного юридического лица. Они утверждают, что коллектив работников государственного юридического лица не имеет никаких прав на его имущество, не участвует в образовании его воли и в распоряжении его имуществом, и считают, что признание подобных функций и прав за коллективом работников равносильно превращению директора из органа государственного юридического лица в орган коллектива его работников.

В основе всех этих возражений лежит игнорирование специфических особенностей внутренней организации государственного юридического лица, перенесение на эту организацию традиционных представлений о корпоративной структуре юридических лиц, о внутренней организации юридических лиц, имеющих членов. Отсюда - отрыв возглавляемого директором коллектива работников и от самого юридического лица, и от возглавляющего коллектив директора. Отсюда и утверждение, что предложенное нами определение стирает различие между государственными и колхозно-кооперативными юридическими лицами, а тем самым и различие между всенародной и групповой собственностью.

Основа этих разногласий ясна. Критики идеи коллектива считают, что если за юридическим лицом и стоит коллектив трудящихся, то участники этого коллектива всегда связаны только отношениями членства - в юридически-техническом смысле этого понятия. Иной правовой связи людей, объединяемых в юридическом лице в единый производственный коллектив, они не признают. Поэтому для них и неприемлема идея коллектива в применении к государственному лицу, работники которого принимают участие в выполнении возложенных на юридическое лицо задач в качестве рабочих и служащих, но не в качестве его членов (в юридически-техническом смысле), и находятся с ним в трудовых и административных отношениях, а не в отношениях членства.

Различие двух форм социалистической собственности обусловливает и различие между государственными юридическими лицами, представляющими собой совершенно своеобразную, созданную самим государством организацию трудящихся, и колхозами как добровольными объединениями трудящихся, связанными между собой отношениями членства[1415]. Возглавляемый директором производственный коллектив нельзя не только противопоставлять, но и вообще как-то выделять или обособлять от самого юридического лица. Возглавляемый директором коллектив работников представляет собой в своем неразрывном единстве личный субстрат государственного юридического лица. Нет двух правовых явлений и соответствующих им двух понятий: государственного юридического лица и коллектива его работников. Возглавляемый директором коллектив работников - это и есть государственное юридическое лицо, государственный хозорган как субъект гражданского права.

IV

Общепризнано, что Советское государство осуществляет право собственности на все принадлежащее ему имущество через свои органы - в первую очередь через госпредприятия и другие госорганы, на которые государство возлагает непосредственное оперативное управление отдельными частями единого фонда государственной собственности и которые оно наделяет правами юридического лица. Это положение является основным и отправным для анализа правомочий органов, на которые государство возлагает непосредственное оперативное управление государственным имуществом, но само по себе еще не раскрывает содержания права государственной социалистической собственности в его "действии", в его конкретном осуществлении. Оно может быть раскрыто во всей его полноте только через раскрытие содержания функций, обязанностей и прав всех органов, через которые социалистическое государство осуществляет свое право собственности на весь фонд государственной собственности, - органов, на которые государство возлагает как планово-регулирующие, так и хозяйственно-оперативные функции. Между тем большинство противников идеи коллектива ограничивается приведенным положением об осуществлении государством права собственности через его органы и считает, что этой формулой они раскрывают как содержание права собственности самого государства, так и содержание правомочий его органов. Это значит приостановить исследование проблемы там, где оно должно, по существу, начинаться.

Недостаточно, сказать, что государство осуществляет через свои органы свои правомочия собственника, что у госоргана нет и не может быть никаких прав, которые вместе с тем не были бы правами самого государства[1416]. Нужно показать, каким образом, с использованием каких правовых средств государство осуществляет право собственности через свои органы, ибо только этим путем можно раскрыть действительное содержание и права собственности государства и правомочий госорганов, раскрыть действительное содержание правоотношений между самими госорганами и доказать реальность этих отношений. Нужно исходить из диалектического единства государства и его органов, как целого и части, из диалектического единства прав государства и правомочий его органов, а не из тождества государства и госорганов, не из тождества их прав[1417].

Тот, кто утверждает, что у госоргана нет никаких правомочий, которые не являлись бы в то же время правомочиями государства в целом, тем самым утверждает, что правовые отношения между госорганами являются отношениями государства с самим собой[1418].

Возлагая на государственные хозорганы не только организацию, но и самое осуществление процесса производства, государство предоставляет им соответствующие правомочия по управлению закрепленным за ним имуществом. Без этих правомочий госпредприятия - при современной организации производства и обращения, т.е. в условиях использования социалистическим государством действующего в СССР в строго ограниченных пределах закона стоимости, с чем связан и хозрасчет госпредприятий, - не могли бы выполнять возложенных на них задач и функций. Важнейшей предпосылкой наделения госпредприятия этими правомочиями является то, что оно представляет собой возглавляемый директором производственный коллектив, обладающий - в соответствии с общегосударственным интересом и общегосударственной волей и для их осуществления - особым интересом и особой волей. Ибо наличие особого интереса и особой воли является необходимым условием обладания правами как для индивидуальных, так и для коллективных субъектов права.

Когда мы утверждали, что "социалистические госорганы не имеют и не могут иметь в находящемся в их управлении государственном имуществе какого-то особого имущественного интереса, отличного от интересов самого государства в целом, а тем более - противостоящего им"[1419], то мы имели в виду лишь отношения собственности как отношения присвоения. Государственный хозорган действительно не имеет и не может иметь какого-либо особого интереса в государственном имуществе, поскольку дело идет о собственности, о праве собственности на это имущество. Все находящееся в непосредственном оперативном управлении госпредприятия имущество является собственностью государства, и только государства. Произведенный госпредприятием продукт присваивается государством, и притом присваивается непосредственно, а не только в конечном результате. Равным образом и любое имущество, приобретенное государственным хозорганом у колхоза или у гражданина и поступающее в оперативное управление хозоргана, непосредственно становится объектом государственной собственности.

Все это является непосредственным следствием и конкретным выражением того, что за каждым государственным хозорганом, за каждым государственным юридическим лицом стоит само социалистическое государство как единый и единственный собственник всего фонда государственной собственности.

Но отношениями собственности как присвоения не исчерпывается все содержание отношений, связанных с управлением государственной собственностью. Выполнение хозорганом возложенных на него функций по непосредственному оперативному управлению закрепленным за ним государственным имуществом - при современной организации производства и обращения - невозможно без признания за хозорганом особого интереса в выполнении возложенного на него государством планового задания и особой воли, направленной на выполнение и перевыполнение этого задания. Закрепляя и обеспечивая правовыми средствами выполнение плана каждым государственным хозорганом, социалистический закон тем самым закрепляет и охраняет общие интересы всего социалистического общества, интересы социалистического государства[1420]. Признавая за государственным хозорганом наличие особой воли, направленной на выполнение плана, закон тем самым обеспечивает выполнение воли всего советского народа, воли самого социалистического государства. Единство интересов государства и каждого госоргана, соответствие воли каждого госоргана общегосударственной воле предопределяет невозможность отрыва и тем более какого-либо противопоставления правомочий государственных хозорганов по оперативному управлению государственным имуществом правам государства[1421]. Но подчеркнем еще раз, единство прав государства и правомочий его госорганов как необходимого средства осуществления прав государства нельзя подменять их тождеством[1422].

V

Особый интерес госпредприятия заключается прежде всего в выполнении и перевыполнении плана.

Ссылаясь на известное положение В.И. Ленина о необходимости в период перехода к коммунизму строить хозяйство на личной заинтересованности и на хозрасчете[1423], Н.С. Хрущев указывал на Пленуме ЦК КПСС 3 сентября 1953 г.: "Принцип материальной заинтересованности предприятия и каждого работника в отдельности в результатах затрат труда является одним из коренных принципов социалистического хозяйствования"[1424]. В условиях хозрасчета особый интерес госпредприятия получает конкретное выражение (хотя и не исчерпывается ею) в материальной заинтересованности госпредприятия в выполнении и перевыполнении плана по всем его количественным и качественным показателям. Госпредприятие как возглавляемый директором коллектив рабочих и служащих непосредственно заинтересовано в обеспечении наиболее благоприятных условий для выполнения плана, в строгом выполнении всеми поставщиками и кооперированными предприятиями их обязательств перед данным госпредприятием, в максимальном использовании производственных площадей и всех других материальных ресурсов предприятия, в ускорении оборачиваемости оборотных средств, в наиболее рациональной расстановке кадров, в наилучшем использовании опыта передовых предприятий и производственного опыта своих передовиков, короче говоря, в создании всех условий, обеспечивающих максимальное повышение производительности труда и тем самым повышение рентабельности предприятия. Равным образом госпредприятие непосредственно заинтересовано в устранении препятствий к успешному выполнению его плана, создаваемых неправомерным поведением других предприятий и отдельных граждан, а также его собственных работников, в предотвращении всех посягательств на сохранность и плановое использование находящегося в его оперативном управлении государственного имущества. Материальная заинтересованность госпредприятия заключается и в создании всех предусмотренных планом (а также сверхплановых) накоплений, часть которых обращается на увеличение собственных оборотных средств предприятия и на финансирование капитальных вложений, т.е. на совершенствование и расширение производства данного предприятия. И наконец, наиболее непосредственное выражение материальная заинтересованность госпредприятия получает в образовании директорского фонда и фонда ширпотреба, средства которых расходуются как на расширение производства и увеличение жилищного фонда госпредприятия (сверх плана капитальных вложений), так и на улучшение культурно-бытового обслуживания работников предприятия, на индивидуальное премирование их и на оказание единовременной помощи рабочим[1425].

Нет необходимости доказывать, что во всем этом заключается и выражается особый интерес, материальная заинтересованность госпредприятия - государственного юридического лица - именно как возглавляемого директором коллектива его работников, а не интерес или материальная заинтересованность государственного юридического лица как персонифицированного имущества, как "социальной реальности" с нераскрытым личным субстратом или с таким личным субстратом, как единственный директор.

Значительно сложнее вопрос о воле госпредприятия - государственного юридического лица.

Директор как уполномоченный Советского государства по использованию закрепленных за госпредприятием средств производства согласно планам, преподанным государством, является единственным органом госпредприятия - юридического лица. Как уполномоченный государства и как орган юридического лица он действительно есть единство, но не в том смысле, как понимает это единство Д.М. Генкин, указывающий на двоякое положение директора как органа юридического лица в области гражданских правоотношений и как должностного лица в области административно-правовых отношений[1426]. Директор выступает от имени госпредприятия не только в области гражданских правоотношений, но и в области трудовых правоотношений, ибо трудовое правоотношение является правоотношением между госпредприятием и его работником, и лишь через трудовое правоотношение с госпредприятием работник вступает в особые правоотношения с директором, который является для него органом данного предприятия, действующим от имени предприятия. Равным образом и участником административно-правовых отношений с вышестоящими госорганами является не только его директор, но и само госпредприятие как субъект административного права; и в этих отношениях госпредприятия с вышестоящими госорганами директор также выступает от имени госпредприятия. Ибо именно госпредприятию утверждается план, передаются основные и оборотные средства, спускаются материальные фонды, утверждаются нормативы и лимиты. Другое дело, что и директор госпредприятия лично подчинен начальнику главка или министру - так же, как ему самому, как директору госпредприятия, подчинены должностные лица предприятия (например, начальники цехов)[1427].

В совершаемых директором от имени госпредприятия правомерных действиях находят выражение воля государства, воля возглавляемого директором коллектива и воля самого директора. Воля государства, выраженная в утвержденном плане госпредприятия, во всех директивах партии и правительства, в нормативных и индивидуальных актах вышестоящих органов, доводится через директора до всего коллектива. По отношению к госпредприятиям социалистическое государство соединяет в своих руках всю полноту государственной власти с правом собственности на все государственное имущество, в чьем бы ведении и управлении оно ни находилось. Организуя госпредприятия, распределяя между ними основные и оборотные средства, устанавливая круг их задач (функций) и соответственно объем их прав и обязанностей и прав и обязанностей их руководителей, планируя и регулируя их деятельность, социалистическое государство действует прежде всего в качестве носителя государственной власти, определяющего систему своих хозяйственных органов, их функции, обязанности и права, порядок их деятельности и управления находящимся в их оперативном управлении государственным имуществом.

Это неразрывное единство государственной власти и государственной собственности необходимо учесть и при исследовании воли госпредприятия как субъекта гражданского права (юридического лица) и как субъекта административного права. Обладая правоспособностью различного вида, госпредприятие остается все же единым субъектом советского права, является носителем единой воли, в какие бы правоотношения оно ни вступало. Единство воли госпредприятия как субъекта гражданского права и как субъекта административного права обеспечивается единством интересов государства и госпредприятия, соответствием воли директора и возглавляемого им производственного коллектива воле государства. Правильно представить себе процесс образования воли госпредприятия как государственного юридического лица (равно как и субъекта административного права) можно только при том необходимом условии, которому сторонники идеи коллектива всегда придавали решающее значение: при условии правильного понимания всей специфичности внутренней организации государственных юридических лиц и четкого отграничения их от юридических лиц, построенных на начале членства.

Процесс образования воли государственного юридического лица существенно отличается от процесса образования воли юридического лица, имеющего членов. Юридически значимая воля возглавляемого директором коллектива выражается не в постановлениях участников производственного коллектива, имеющих прямую обязательную силу для исполнительного органа юридического лица, а прежде всего в самой деятельности коллектива, в общей воле к труду, к выполнению и перевыполнению преподанного государством плана. Именно в производственной деятельности возглавляемого директором коллектива по выполнению плана находит воплощение воля государственного юридического лица. Свое конечное завершение она получает как в волевых актах директора, так и в реальных результатах деятельности предприятия - в частности и в особенности в выполнении предприятием его договорных обязательств.

К процессу образования воли государственного юридического лица нельзя подходить с узкоцивилистической точки зрения, согласно которой юридически значимые волевые отношения имеются лишь там, где они получают непосредственное выражение в специальных постановлениях членов коллектива, прямо связывающих и обязывающих исполнительный орган юридического лица, например в постановлениях общего собрания членов колхоза, имеющих прямую обязательную силу для правления колхоза.

С вопросом о воле государственного юридического лица тесно связаны вопросы о коллективном договоре и о единоначалии директора.

Противники предложенного нами определения государственного юридического лица утверждают, что с точки зрения этого определения производственный коллектив рабочих и служащих госпредприятия заключает коллективный договор с самим собой. Они не учитывают, однако, различия между отдельными гражданами и социалистическими организациями, с одной стороны, между государственными и общественными организациями трудящихся - с другой. Советский гражданин Ив. Ив. Иванов всегда остается Ив. Ив. Ивановым, в каком бы качестве он ни выступал, носителем каких бы общественных отношений - правовых или неправовых - он ни был. Напротив, тысяча работников, объединенная во главе с директором в производственный коллектив в первую очередь правовыми отношениями, представляет собой особый коллектив, отличный от той же тысячи людей, объединенных в профессиональный коллектив (во главе с фабрично-заводским комитетом) в первую очередь иными общественными, а не правовыми отношениями[1428]. В заключении коллективного договора директором, по существу выступающим от имени госпредприятия (ибо действительной стороной коллективного договора является именно само госпредприятие)[1429], получает выражение воля организованного государством производственного коллектива в ее единстве с волей государства и волей самого директора. В заключении же договора фабрично-заводским комитетом получает выражение воля профессионально организованного коллектива работников и избранного им комитета. Проникнутые общим стремлением внести свой вклад в дело строительства коммунизма на одном и том же участке социалистического производства, государственная и общественная организации трудящихся представляют собой все же два различных коллектива[1430], с различными по своему характеру внутренними связями, два коллектива, в которых по-разному образуется воля каждого из них[1431].

Что касается единоначалия, то упреки в недооценке принципа единоначалия директора или в несоответствии идеи возглавляемого директором коллектива этому принципу делались сторонникам идеи коллектива уже давно, хотя они с полной определенностью подчеркивали все значение принципа единоначалия в своих работах[1432]. Известны многочисленные попытки доказать противоречие идеи коллектива указанию И.В. Сталина о директорах госпредприятий, утверждаемых "как уполномоченные Советского государства по использованию средств производства, согласно планов, преподанных государством"[1433]. В ответ на эти возражения С.Н. Братусь и автор настоящих строк неоднократно обращали внимание на недопустимость отрыва приведенного указания И.В. Сталина от непосредственно предшествующих ему положений о распределении средств производства между госпредприятиями и о передаче их госпредприятиям. Если вслед за этими положениями И.В. Сталин говорил о директорах, получивших от государства средства производства, то это свидетельствует лишь о неразрывном единстве директора и госпредприятия как возглавляемого директором производственного коллектива, в котором "люди физического труда и руководящий персонал являются не врагами, а товарищами, друзьями, членами единого производственного коллектива"[1434], - конечно, членами не в указанном выше юридически-техническом смысле этого понятия. В этом своем неразрывном единстве директор госпредприятия и коллектив его работников во главе с директором и образуют личный субстрат госпредприятия как государственного юридического лица и как субъекта административного права. Только такая трактовка госпредприятия отвечает принципу демократического управления социалистическим хозяйством и дает правовое выражение этого принципа в управлении государственной социалистической собственностью, выявляет в полной мере роль трудящихся масс в строительстве коммунизма.

Требуя неуклонного применения принципа единоначалия в управлении социалистическим хозяйством, партия всегда указывала на необходимость сочетания этого принципа с вовлечением широких масс трудящихся в дело управления хозяйством. Достаточно напомнить ленинские положения о необходимости соединения бурного демократизма трудящихся масс с беспрекословным повиновением воле советского руководителя во время труда[1435], воспроизведенные и в постановлении ЦК ВКП(б) от 5 сентября 1929 г. о мерах по упорядочению управления производством и установлению единоначалия[1436]. Объявляя предприятие "основным звеном управления промышленностью", ЦК ВКП(б) в постановлении от 5 декабря 1929 г. о реорганизации управления промышленностью в числе основных мер по улучшению системы этого управления указывал и на "полное проведение единоначалия на производстве", и на "создание наиболее благоприятных условий для максимальной активности рабочего коллектива и технического персонала предприятия"[1437]. Нет никаких оснований относить все эти указания только к деятельности профессионального коллектива предприятия и не учитывать их значения для оценки роли организованного государством во главе с директором производственного коллектива во всей системе управления государственной промышленностью.

VI

Возглавляя как уполномоченный государства производственный коллектив работников госпредприятия, директор организует производственную деятельность этого коллектива и тем самым его волю и придает этой воле - в ее единстве с волей государства и своей собственной волей - окончательное правовое выражение в заключаемых им гражданско-правовых сделках и в издаваемых им административно-правовых актах внутри предприятия. Он выражает волю возглавляемого им производственного коллектива и в административно-правовых отношениях госпредприятия с вышестоящими госорганами.

Таким образом, директор госпредприятия выражает - в их единстве - и волю государства, и волю возглавляемого им коллектива, и свою волю в едином волевом акте, являющемся важнейшим, хотя и не единственным, средством осуществления соответствующего правомочия госпредприятия - в первую очередь права распоряжения государственным имуществом.

При характеристике права распоряжения имуществом, закрепленным за госпредприятием - юридическим лицом, необходимо прежде всего установить, что это распоряжение осуществляется не только путем гражданско-правовых сделок, совершаемых директором от имени госпредприятия, но и путем административно-правовых актов директора внутри госпредприятия, а также путем производственного потребления сырья и материалов в процессе производства[1438].

Приведенное определение права госпредприятия по распоряжению его имуществом вызывает решительные возражения со стороны ряда цивилистов. Следуя традиционному определению права распоряжения как одного из правомочий собственника, они характеризуют и право распоряжения госпредприятия как право определить юридическую судьбу закрепленного за ним имущества путем передачи права на него другому субъекту, причем имеют обычно в виду лишь гражданско-правовые способы передачи этого права. Однако это традиционное определение неприменимо к праву распоряжения, предоставленному законом госпредприятию. Правовая судьба имущества госпредприятия определяется не только гражданско-правовыми сделками по передаче этого имущества другим социалистическим предприятиям или гражданам, но и административно-правовыми актами директора по распределению основных и в особенности оборотных средств между такими его звеньями, которые обладают организационно-хозяйственной обособленностью и самостоятельностью, достаточной для признания за ними административной правоспособности. Главное же - госпредприятие осуществляет распоряжение сырьем и материалами и в процессе производственного потребления их, ибо это потребление, приводя к уничтожению или существенному изменению вещественного состава того или иного объекта, определяет не только физически-техническую, но и правовую судьбу этого объекта, изменяет правовые отношения госпредприятия с другими организациями и с его собственными работниками по поводу данного объекта. Непосредственное участие госпредприятия именно как возглавляемого директором производственного коллектива в производственном потреблении совершенно очевидно, как очевидно и проявление в нем воли этого коллектива, направленной на выполнение плана путем производственного потребления закрепленных за госпредприятием сырья и материалов.

Сложнее вопрос об осуществлении права распоряжения при заключении и исполнении гражданско-правовых договоров. С.Н. Братусь еще в 1950 г. указывал, что совершаемая директором сделка находит свое обоснование в деятельности данного организованного коллектива трудящихся и вместе с тем в общегосударственной воле как источнике полномочий директора[1439]. Равным образом О.С. Иоффе и Г.К. Матвеев показали, как в заключении договора поставки директором получает выражение не только воля государства, плановое задание которого лежит в основе договора, не только воля самого директора, но и воля возглавляемого им коллектива[1440]. Производственная деятельность возглавляемого директором коллектива, проникнутого общей волей к выполнению плана, имеет решающее значение и для исполнения договора поставки, для исполнения лежащих на госпредприятии гражданско-правовых обязательств.

Несомненно, что воля возглавляемого директором коллектива - в ее единстве с волей государства и с волей самого директора - с разной степенью непосредственности проявляется в указанных нами различных способах осуществления права распоряжения, предоставленного госпредприятию законом. Наиболее непосредственно она проявляется в распоряжении сырьем и материалами, осуществляемом госпредприятием в процессе производственного их потребления. Она непосредственно проявляется и в исполнении хозяйственных договоров, поскольку это исполнение осуществляется прежде всего в самом процессе производства и лишь в конечном своем моменте - в сдаче изготовленной продукции заказчику - относится к сфере обращения. Менее непосредственно воля возглавляемого директором коллектива проявляется в самом заключении договора, поскольку воля государства, выраженная в плановом задании, и воля коллектива, направленная на выполнение этого задания, реализуются в волевом акте самого директора[1441]. Но и распорядительные акты директора нельзя отрывать от производственной деятельности коллектива и рассматривать их с узкоюридической точки зрения. Анализируя процесс образования воли госпредприятия - юридического лица, мы уже указывали на недопустимость традиционной, узкоцивилистической трактовки процесса образования воли государственных юридических лиц, на недопустимость отождествления этого процесса с процессом образования воли в колхозах и других юридических лицах, имеющих членов. К тому же и процесс образования воли колхоза как юридического лица нельзя представлять себе как автоматическое выполнение правлением постановлений общего собрания членов колхоза[1442]. Тем более нельзя упрощенно и узкоцивилистически изображать процесс образования воли государственного юридического лица и приписывать сторонникам идеи коллектива взгляд на директора как на подчиненный производственному коллективу и противостоящий ему исполнительный орган. Предложенная нами концепция госпредприятия ничего общего с таким взглядом не имеет.

За недостатком места мы лишены возможности остановиться на характеристике права владения и права пользования. Право владения как право на непосредственную - физическую или хозяйственную - связь с имуществом также осуществляется всем производственным коллективом во главе с директором. Еще яснее непосредственное осуществление коллективом во главе с директором права пользования закрепленными за госпредприятиями производственными зданиями, сооружениями, механизмами и станками в процессе производственной деятельности[1443].

Подчеркнем в заключение, что все правомочия, предоставленные законом госпредприятию, принадлежат ему как возглавляемому директором производственному коллективу в целом, но не отдельным рабочим и служащим. Некоторые сторонники идеи коллектива отклоняют указание С.И. Аскназия, что "рабочий данного завода на имущество этого завода имеет не больше прав, чем любой иной гражданин социалистического государства"[1444], ссылкой на то, что именно как рабочий данного госпредприятия он имеет право приложить свой труд к средствам производства, закрепленным за данным предприятием. Этот довод может быть принят лишь с учетом того, что подобное право возникает у рабочего только в результате вступления в производственный коллектив данного госпредприятия и осуществляется им лишь в составе коллектива как нераздельной его части.

VII

Каждая теоретическая концепция должна быть проверена практикой. Выдерживает ли идея госпредприятия - юридического лица как возглавляемого директором производственного коллектива его работников - эту проверку?

Сторонники идеи коллектива считают, что в важнейшем вопросе о гражданско-правовой ответственности юридических лиц именно с их точки зрения может быть наиболее правильно обоснованна признанная практикой и большинством цивилистов ответственность юридических лиц, в первую очередь государственных юридических лиц, за виновные действия их рабочих и служащих в области договорных и внедоговорных отношений - независимо от наличия или отсутствия вины органов юридического лица в выборе работника или в надзоре за его деятельностью. Если в области договорных отношений ответственность юридического лица за виновные действия его рабочих и служащих и при отсутствии вины органов в их выборе или в надзоре за их деятельностью признавалась даже и теми, кто склонен был усматривать в этом ответственность должника за чужую вину в порядке п. 2 ст. 119 ГК[1445], то в области внедоговорной (деликтной) ответственности судебная практика и цивилистическая наука вплоть до войны считали вину органов юридического лица в выборе или надзоре необходимой предпосылкой его ответственности за вину его рабочих и служащих. Но в военные годы Верховный Суд СССР, как известно, стал на иную точку зрения[1446].

С.Н. Братусь в 1950 г. впервые дал теоретическое обоснование этой позиции, дал его именно с точки зрения идеи коллектива. "Работник при выполнении своих обязанностей, - писал С.Н. Братусь, - не противостоит юридическому лицу в качестве отличного от него субъекта права: из суммирования служебных действий рабочих и служащих или действий членов, связанных с осуществлением их членских обязанностей, и возникает деятельность юридического лица как целого и его ответственность за вред, причиненный членами и работниками, действующими в этом качестве, а не в качестве частных лиц. Ответственность юридического лица в этом случае является ответственностью не за чужие, а за свои действия"[1447]. К конечному выводу С.Н. Братуся присоединился ряд цивилистов, независимо от их отношения к идее коллектива[1448]. Во время дискуссии о государственных юридических лицах противники идеи коллектива, стремясь доказать, что она не имеет никакого практического значения, утверждали, что ответственность государственного юридического лица за виновные действия его рабочих и служащих может быть обоснована общей ссылкой на п. 2 ст. 119 ГК - применительно как к договорной, так и к внедоговорной ответственности[1449]. Однако идея коллектива дает возможность не только обосновать самое начало ответственности юридического лица за виновные действия его рабочих и служащих, но и дать наиболее правильный анализ всех условий этой ответственности. Попытка же трактовать ответственность юридического лица за виновные действия его рабочих и служащих как за чужую вину (п. 2 ст. 119 ГК) превращает государственное юридическое лицо в пустую форму, ибо с этой точки зрения вся его деятельность, за исключением действий самого директора, рассматривается как деятельность посторонних лиц, выполняющих поручения юридического лица[1450].

Необходимо, чтобы новая позиция Верховного Суда СССР, обеспечивающая всемерное повышение ответственности всех социалистических организаций, и в первую очередь ответственности государственных предприятий, была закреплена в будущем ГК СССР, а впредь до издания ГК СССР была более определенно сформулирована в руководящих указаниях Пленума Верховного Суда СССР и в инструктивных указаниях Госарбитража при Совете Министров СССР. Мы высказываем это пожелание потому, что, формулируя свою новую позицию по вопросу об ответственности юридических лиц за виновные действия их работников, ГСК Верховного Суда СССР не вполне четко разграничила договорную и внедоговорную ответственность юридических лиц[1451], а в определении от 9 августа 1952 г. по делу N 03/754, по иску Окрошевского к Верхне-Исетскому заводу, отклонила претензию работника к госпредприятию за вред, причиненный ему по неосторожности рабочего завода, ввиду отсутствия преступных действий или бездействия со стороны страхователя. Мы предполагаем, что это определение, вынесенное по специальному вопросу о применении ст. 413 ГК, не означает изменения позиции ГСК в общем вопросе об ответственности юридических лиц[1452], но думаем, что Пленуму Верховного Суда СССР надлежит путем руководящих указаний установить совершенно четкую позицию судебной практики именно по общему вопросу об ответственности юридических лиц.

VIII

Лишь в самой сжатой форме мы можем осветить два специальных вопроса - о юридической личности трестированных предприятий и бюджетных учреждений.

Несмотря на почти единодушное признание в цивилистической литературе гражданской правоспособности (юридической личности), за трестированными предприятиями, переведенными на полный хозрасчет, т.е. наделенными в установленном законом порядке собственными оборотными средствами, административно-хозяйственная практика до настоящего времени не сделала всех надлежащих выводов из постановления СТО от 23 июля 1931 г. об оборотных средствах государственных хозорганов[1453] и других нормативных актов, в силу которых должна быть признана утратившей действие ст. 33 Положения о государственных промышленных трестах от 29 июля 1927 г.[1454] Нам приходилось уже неоднократно указывать, что ст. 33 названного положения не только фактически, но и формально перестала действовать в силу общего правила, согласно которому закон позднейший (мы имеем в виду постановление ЦИК и СНК СССР от 18 февраля 1931 г.[1455], постановление СНК СССР от 20 марта 1931 г.[1456] и завершающее их постановление СТО от 23 июля 1931 г.) отменяет действие закона предшествующего, если последний этому позднейшему закону противоречит. Поэтому мы считаем, что цивилисты более единодушно и определенно должны заявить об утрате ст. 33 Положения 1927 г. ее формальной силы и указать практике, что трестированное предприятие не только "фактически", но и формально было признано юридическим лицом еще в 1931 г. Это дало бы нотариату и Госбанку лишнее основание для отказа от требования об обязательном получении директором трестированного предприятия, переведенного на полный хозрасчет, доверенности от управляющего трестом на совершение сделок (тем более что сделки заключаются от имени трестированного предприятия), на передоверие полномочий коммерческому директору, на открытие расчетного счета в банке и т.д. Вместе с тем это могло бы побудить к изменению соответствующей части ст. 5 Положения о государственной регистрации от 16 апреля 1940 г., предусматривающей регистрацию переведенных на полный хозрасчет трестированных предприятий лишь по общему списку треста и в месте нахождения управления треста[1457]. Равным образом необходимо урегулировать в будущем законодательстве возбуждающий разногласия в литературе вопрос о субсидиарной ответственности треста за долги его предприятий, переведенных на полный хозрасчет, и отменить ответственность последних за платежи треста в бюджет, предусмотренную ст. 14 Положения о взыскании налогов и неналоговых платежей от 17 сентября 1932 г.[1458]

Можно не возражать - ввиду общего принципа преимущественного удовлетворения претензий государства по бюджету - против применяемой ныне субсидиарной ответственности треста за платежи предприятий в бюджет, ибо трест обязан руководить всей деятельностью предприятий и в соответствии с этим отвечает за хозяйственно правильную постановку этой деятельности. Но принципу полного хозрасчета и строго индивидуализированной ответственности каждого хозрасчетного предприятия за результаты его собственной работы противоречит возложение на него ответственности за платежи в бюджет треста, деятельностью которого оно не руководит, а следовательно, и не должно отвечать за ее недостатки, вызвавшие непогашенную задолженность треста бюджету. Поскольку же одним из главных оснований этой задолженности может явиться неудовлетворительная работа других трестированных предприятий, субсидиарная ответственность трестированных предприятий на деле служит формой скрытой ответственности одних, и притом хорошо работающих, предприятий за другие, плохо работающие, предприятия того же треста.

Нет необходимости особо доказывать, насколько подобная ответственность одного хозрасчетного предприятия за долги другого противоречит основным началам хозрасчета, нарушает самый принцип материальной заинтересованности предприятия в результатах его работы[1459].

IX

Значительно более дискуссионным является вопрос о юридической личности бюджетных учреждений.

Поскольку бюджетные учреждения вступают в имущественные отношения с хозрасчетными предприятиями для удовлетворения своих хозяйственных нужд, они должны обладать гражданской правоспособностью как необходимой предпосылкой их участия в советском гражданском обороте. Материальной основой этой правоспособности является самостоятельная смета бюджетных учреждений, руководители которых пользуются правами распорядителей кредитов той или иной степени. Самостоятельная смета является специфической формой имущественной обособленности, отличной от полного хозрасчета как формы имущественной обособленности госпредприятий, но имеющей с полным хозрасчетом то общее, что и в этой форме проявляется использование социалистическим государством действующего в СССР в ограниченных пределах закона стоимости, проявляется в той мере, в какой расходы бюджетных учреждений производятся в денежной форме и в какой закон стоимости получает специфическое отражение во всей системе гражданско-правовых имущественных отношений в СССР.

Постановление ВЦИК и СНК РСФСР от 27 сентября 1926 г. о хозяйственных операциях учреждений, состоящих на государственном бюджете, предоставило право заключения сделок тем из бюджетных учреждений, руководители которых пользуются правами распорядителей кредитов той или иной степени, и установило самостоятельную ответственность этих учреждений по заключенным ими сделкам[1460]. Тем самым закон признал за бюджетными учреждениями, имеющими самостоятельную смету, гражданскую правоспособность, т.е. права юридического лица, хотя и воспользовался для этого описательной формулой, вместо прямого применения термина "юридическое лицо".

Вопреки распространенному в цивилистической литературе мнению мы не перестаем с 1928 г. утверждать, что именно в этом, а также в четкой формулировке принципа специальной правоспособности бюджетных юридических лиц заключается действительный смысл закона 1926 г. Выраженные в нем начала должны быть применены, в порядке ст. 4 ГПК РСФСР и соответствующих статей ГПК других союзных республик, также к учреждениям, состоящим на союзном бюджете и на государственных бюджетах других союзных республик.

Подобное решение полностью отражает действительное положение бюджетных учреждений, имеющих самостоятельную смету, в советском гражданском обороте и раскрывает содержание гражданско-правовых отношений между бюджетными учреждениями, как реальных правовых отношений, между особыми субъектами права, а не как отношений государства с самим собой. Ибо и к административным госорганам, взятым в качестве органов непосредственного управления предоставленным им государством имуществом, приложимо предлагаемое нами определение - в применении именно к их имущественно-оперативной деятельности, направленной на удовлетворение их хозяйственных нужд.

Подобное решение способствует повышению материальной ответственности бюджетных учреждений как участников гражданско-правового оборота, укреплению государственной дисциплины и правильному разрешению отдельных практических вопросов.

Если бюджетное учреждение, имеющее самостоятельную смету, - юридическое лицо, его руководитель не нуждается в получении доверенности от вышестоящего госоргана, за исключением случаев, особо предусмотренных законом или иным нормативным актом.

Согласно ст. 27 ГПК РСФСР, иски к коллективам предъявляются по месту нахождения ответственного органа или по месту нахождения местного органа, если иск вытекает из сделки, заключенной с этим местным органом. В отношении бюджетного органа, пользующегося правами юридического лица, истец вправе предъявить иск только к нему непосредственно, но не к вышестоящему органу и тем более не к органу Министерства финансов как к представителю государства по отношениям, непосредственно связанным с бюджетом.

Надлежит включить в общесоюзное законодательство прямое указание на юридическую личность всех бюджетных учреждений, имеющих самостоятельную смету, и одновременно более четко регламентировать порядок покрытия не погашенной за счет кредитов текущего года задолженности бюджетных учреждений за счет средств по смете следующего года (в случае необходимости - путем ассигнования им для этой цели дополнительных средств из бюджета).

Печатается по:

А.В. Венедиктов.

О государственных юридических лицах в СССР // Вестник Ленинградского университета.

 Серия "Право", 1955, N 3, стр. 83-107.

Примечания:

[1394] Только государственные предприятия, переведенные на полный хозрасчет, т.е. наделенные в установленном порядке собственными оборотными средствами (ср. постановление СТО от 23 июля 1931 г. об оборотных средствах государственных объединений, трестов и других хозяйственных организаций; ст. 1 Положения о бухгалтерских отчетах в балансах), являются юридическими лицами. Предприятия и другие хозяйственные единицы, переведенные лишь на так называемый внутренний хозрасчет (предприятия городских промкомбинатов, магазины торгов и др.), не имеют прав юридического лица и участвуют в гражданском обороте лишь по доверенности и от имени того объединения, в состав которого они входят (см. нашу работу "Государственная социалистическая собственность". М.;Л., Изд. АН СССР, 1948, стр. 799–800). Данная в учебнике "Политическая экономия" (М., Госполитиздат, 1954, стр. 467–469) характеристика хозрасчетного предприятия относится именно к предприятиям, переведенным на полный хозрасчет (ср. там же, стр. 469, характеристику хозрасчета цеха и участка).

[1395] Советское государство и право, 1954, N 8, стр. 116–117.

[1396] Там же, стр. 114.

[1397] Там же, стр. 111.

[1398] См.: А.В. Венедиктов. Государственные юридические лица в СССР. – Советское государство и право, 1940, N 10, стр. 70; его же. Государственная социалистическая собственность, стр. 682; С.Н. Братусь. Юридическое лицо в советском гражданском праве. М., Юриздат, 1947, стр. 68.

[1399] См.: С.И. Аскназий. Об основаниях правовых отношений между государственными социалистическими организациями. – Ученые записки Ленинградского юридического института, вып. IV. Л., Юриздат, 1947, стр. 18, 20–21.

[1400]  См.: Ю.К. Толстой. Содержание права социалистической и личной собственности и некоторые вопросы его гражданско-правовой защиты: Автореферат канд. дис. Л., Изд. ЛГУ, 1953, стр. 14.

[1401] См. нашу работу "Государственная социалистическая собственность", стр. 665–667 и 670–673. Приведенное определение, предложенное нами еще в 1940 г. (см. наши статьи в журнале "Советское государство и право", 1940, N 5–6, стр. 28, и N 10, стр. 63), встретило возражения со стороны большинства советских юристов. Наряду с этим оно вызвало ряд критических замечаний и со стороны тех, кто разделял основную идею коллектива, но считал недоработанными или несогласованными отдельные наши положения. Мы имеем в виду указанные ниже работы С.Н. Братуся, О.С. Иоффе и Г.К. Матвеева, а также проф. В. Кнаппа, которые подвергли идею коллектива дальнейшему исследованию и внесли в нее ряд дополнений и коррективов. В настоящей статье мы учитываем критические замечания как противников, так и сторонников идеи коллектива.

[1402] По правильному замечанию одного из участников дискуссии, единодушное признание наличия внутренней организации у каждого юридического лица обязывает указать, какие люди объединяются этой внутренней организацией в государственных юридических лицах.

[1403] Наряду с наличием определенной цели, внутренней организации и обособленного имущества, мы указывали в нашем определении и такой существенный признак юридического лица, как способность коллектива к самостоятельному участию в гражданском обороте. Одновременно мы подчеркивали, что лишь коллектив, за которым советский закон в той или иной форме признает право на самостоятельное участие в гражданском обороте, является юридическим лицом – в отличие от таких хозяйственных единиц, как переведенное лишь на внутренний хозрасчет предприятие городского промкомбината или производственная бригада рыболовецкой артели (А.В. Венедиктов. Государственная социалистическая собственность, стр. 656–657 и 704–706). Критики теории коллектива, с одной стороны, стремятся приписать нам утверждение, что всякий коллектив является юридическим лицом, а с другой, повторяя наше же положение о том, что не всякий организованный коллектив – юридическое лицо, заключают отсюда: "Поэтому сущность юридического лица еще не раскрывается понятием коллектива" (см. Д.М. Генкин. Советское государство и право, 1954, N 8, стр. 112). Сущность юридического лица раскрывается всей совокупностью его существенных признаков, и из того, что тот или иной из этих признаков свойствен и другим организациям, не являющимся юридическими лицами, отнюдь не следует, что он перестает быть существенным признаком юридического лица, характеризующим и раскрывающим – именно в определенном сочетании с другими существенными признаками – сущность юридического лица.

[1404] См.: А.В. Венедиктов. Государственная социалистическая собственность, стр. 325–326.

[1405] См.: А.Ф. Шебанов. О роли советского права в осуществлении перехода от социализма к коммунизму. – Советское государство и право, 1953, N 5, стр. 42–43.

[1406] Н.Г. Александров в учебнике: Н.Г. Александров, А.Е. Пашерстник. Советское трудовое право. М., Юриздат, 1952, стр. 181–182.

[1407] К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. V, стр. 429.

[1408] См.: К. Маркс. К критике политической экономии. Госполитиздат, 1949, стр. 7.

[1409] Ср.: А.В. Карасс. Право государственной социалистической собственности. М., Изд. АН СССР, 1954, стр. 68: "Коллектив рабочих и служащих входит в состав государственного предприятия, если мы рассматриваем последнее как часть производительных сил общества или как отношение производства".

[1410] Н.Г. Александров, А.Е. Пашерстник, ук. соч., стр. 21.

[1411] Ср.: Ф.М. Левиант. Роль коллективного договора в борьбе за выполнение народнохозяйственного плана. – Ученые записки Ленинградского юридического института, вып. V. Л., Изд. ЛГУ, 1951, стр. 119.

[1412] См.: А.В. Венедиктов. Государственная социалистическая собственность, стр. 327–328 и 608–612.

[1413] И.Н. Ананов. К вопросу о роли органов социалистического государства в управлении промышленностью. Сборник "Вопросы советского административного права". М., Изд. АН СССР, 1949, стр. 203 и 207.

[1414] Ц.А. Ямпольская. Органы советского государственного управления в современный период. М., Изд. АН СССР, 1954, стр. 34; ср. стр. 40.

[1415] Подробнее см. нашу работу "Государственная социалистическая собственность", стр. 603–604; В. Кнапп. Собственность в странах народной демократии. Правовой режим собственности в Чехословацкой Республике. М., Изд. иностр. лит., 1954, стр. 294–300; О.С. Иоффе. Ответственность по советскому гражданскому праву. Л., Изд. ЛГУ,. 1955, стр. 45–47.

[1416] Ср.: Я.Ф. Миколенко. Государственные юридические лица в советском гражданском праве. – Советское государство и право, 1951, N 7, стр. 45; А.В. Карасс, ук. соч., стр. 261. Равным образом и Д.М. Генкин утверждает, что "никакими особыми правомочиями, не принадлежащими самому государству, органы государства обладать не могут". Но тремя строками ниже автор пишет: "При этом само собой разумеется, что содержание правомочий государственного органа по владению, пользованию и распоряжению государственным имуществом иное, чем содержание этих правомочий самого государства" (Роль советского гражданского права в использовании экономических законов социализма. Сборник "О роли права в использовании объективных экономических законов". Всесоюзный институт юридических наук Министерства юстиции СССР. М., 1954, стр. 53). Но если содержание правомочий госорганов иное, чем содержание тех же правомочий государства, то как можно утверждать, что госорганы не могут обладать никакими особыми правомочиями, не принадлежащими самому государству? Диалектическое единство прав государства и правомочий госорганов предполагает их различие, и это единство нельзя подменять тождеством, о котором говорится в первом положении Д.М. Генкина.

[1417] См. нашу работу "Государственная социалистическая собственность", стр. 354.

[1418] Против отождествления правомочий госорганов с правами государства возражает и Ю.К. Толстой с точки зрения защищаемой им концепции государственного юридического лица. Вместе с тем Ю.К. Толстой правильно указывает, что "тезис о возможности правовых отношений субъекта с самим собой ведет к отрицанию реальности правовых отношений между госорганами, что связано с недооценкой активно-творческой преобразующей роли надстройки" (ук. соч., стр. 13–14).

[1419] А.В. Венедиктов. Государственная социалистическая собственность, стр. 341.

[1420] См. там же, стр. 350.

[1421] Правомочия госорганов по непосредственному оперативному управлению закрепленным за ними государственным имуществом ни в какой мере не умаляют всей полноты права собственности социалистического государства, ибо именно через осуществление госорганами их правомочий осуществляется во всей полноте право собственности государства как право общественного присвоения средств и продуктов производства (см.: А.В. Венедиктов. Государственная социалистическая собственность, стр. 351).

[1422] В работе 1948 г. нам не удалось с необходимой четкостью сформулировать положение об особом интересе и особой воле государственного хозоргана как возглавляемого директором коллектива его работников (ср.: А.В. Венедиктов. Государственная социалистическая собственность, стр. 350–351, 354 и 598). Этот пробел восполнен в работах С.Н. Братуся (Субъекты гражданского права. Юриздат, 1950, стр. 106–110), О.С. Иоффе (ук. соч., стр. 50–53), Г.К. Матвеева (Основания ответственности советских юридических лиц. Юридический сборник Киевского университета, N 6. Киев, Изд. Киевск. унив., 1953, стр. 20–26 и 29–30) и В. Кнаппа (ук. соч., стр. 295, 306–307 и 325–330). В настоящее время мы имеем возможность не только опереться на выводы названных авторов, но и дополнить их новыми соображениями.

[1423] См.: В.И. Ленин. Соч., т. 33, стр. 36.

[1424] Н.С. Хрущев. О мерах дальнейшего развития сельского хозяйства СССР. Госполитиздат, 1953, стр. 7–8.

[1425] Постановление Совета Министров СССР о фонде директора промышленных предприятий от 5 декабря 1946 г. (Справочник по законодательству для работников государственной промышленности СССР. М., Юриздат, 1951, стр. 309). О фонде ширпотреба см.: В.И. Переслегин. Организация хозяйственного расчета в социалистической промышленности и повышение рентабельности предприятий. М., 1954, стр. 14–15.

[1426] См.: Д.М. Генкин, ук. соч., стр. 55–56; см. также: Советское государство и право, 1954, N 8, стр. 112.

[1427] Как правило, административисты признают участником административно-правовых отношений лишь директора или администрацию госпредприятия и считают их действующими от имени государства (С.С. Студеникин, В.А. Власов, И.И. Евтихиев. Советское административное право. М., Юриздат, 1950, стр. 102–105 и 128; ср., однако, стр. 131). Значительно реже административисты признают носителями административной правоспособности и само госпредприятие, и отдельных представителей его администрации, начиная с директора (Г.И. Петров. Советские административно-правовые отношения. – Ученые записки Ленинградского юридического института, вып. VI. Л., Изд. ЛГУ, 1954, стр. 47–48), а также наличие административно-правовых отношений в области планирования между вышестоящими органами государственного управления и подчиненными госпредприятиями, а не только между начальником главка и директором предприятия (ср.: И.Ф. Рябко. Роль советского права в использовании экономического закона планомерного (пропорционального) развития народного хозяйства СССР. – Советское государство и право, 1953, N 2–3, стр. 59).

[1428] Напротив, как организованный государством во главе с директором производственный коллектив, государственный хозорган (госпредприятие) является единым субъектом советского права, хотя и выступает в качестве носителя правоспособности различного вида в разных областях правовых отношений (см. выше).

[1429] Вопрос о сторонах коллективного договора вызывает разногласия среди представителей науки трудового, а также гражданского права. В.М. Догадов (К вопросу о субъектах советского коллективного договора и его правовой силе. Изв. АН СССР. Отделение экономики и права, I950, N 3, стр. 203–205) и Н.Г. Александров (ук. соч., стр. 189) считают стороной коллективного договора администрацию предприятия, А.Е. Пашерстник (Коллективный договор. М., Изд. АН СССР, 1951, стр. 55–57 и 65–66) и Ф.М. Левиант (ук. соч., стр. 118–120) – само госпредприятие. В постановлении Совета Министров СССР от 4 февраля 1947 г. (Изв. Советов от 19 февраля 1947 г., N 42) предусматривается заключение коллективного договора между администрацией и фабзавкомом, но наряду с тем говорится о повышении ответственности хозяйственных (а также профсоюзных) организаций. Учитывая сочетание в коллективном договоре морально-политических обязательств с правовыми, в том числе с имущественными обязательствами, необходимо признать, что стороной коллективного договора является само госпредприятие, ибо именно оно несет материальную ответственность за невыполнение обязательств по коллективному договору. Эту ответственность признает и Н.Г. Александров: "За нарушение предусмотренных коллективным договором обязательств по денежным выплатам работникам предприятия или по предоставлению им помощи в натуре материальную ответственность несет предприятие как юридическое лицо" (ук. соч., стр. 198).

[1430] Это различие получило выражение и в ст. 126 Конституции СССР, особо упоминающей об общественных и о государственных организациях трудящихся. Нет никаких оснований утверждать, что под государственными организациями ст. 126 понимает само социалистическое государство как всенародный коллектив трудящихся.

[1431] Приведенные соображения относятся и к деятельности РКК, в работе которой принимают участие представители тех же двух организаций: государственной и общественной.

[1432]  См.: А.В. Венедиктов. Государственная социалистическая собственность, стр. 596; С.Н. Братусь. Субъекты гражданского права, стр. 108.

[1433]  И. Сталин. Экономические проблемы социализма в СССР. Госполитиздат, 1952, стр. 52.

[1434] Там же, стр. 27.

[1435] См.: В.И. Ленин. Соч., т. 27, стр. 241.

[1436] Цит. по сб. "Директивы ВКП (б) по хозяйственным вопросам". М.;Л., Соцэкгиз, 1931, стр. 573–578.

[1437] Там же, стр. 641.

[1438] См.: А.В. Венедиктов. Государственная социалистическая собственность, стр. 341–347.

[1439] См.: С.Н. Братусь. Субъекты гражданского права, стр. 108–109.

[1440] См.: О.С. Иоффе, ук. соч., стр. 48–52; Г.К. Матвеев, ук. соч., стр. 29–30.

[1441] Снимая вопрос о личном субстрате государственного юридического лица, цивилист лишает себя возможности раскрыть действительное содержание воли юридического лица. "Директор предприятия, – пишет Д.М. Генкин, – выявляя в области гражданско-правовых отношений волю юридического лица, тем самым выражает как должностное лицо преподанную ему в административно-правовом порядке волю государства. Осуществляя как орган юридического лица правомочия предприятия... директор тем самым как уполномоченный Советского государства осуществляет правомочия... самого Советского государства..." (ук. соч., стр. 56). При такой постановке проблемы воля государственного юридического лица, по существу, так же отождествляется с волей государства, как и его правомочия отождествляются с правомочиями государства. Тем самым правовые отношения между государственными юридическими лицами превращаются в отношения государства с самим собой. Чтобы избежать этого вывода, Р.О. Халфина, отвергая идею коллектива в применении к государственному юридическому лицу, готова даже признать "известное влияние (коллектива рабочих и служащих. – А.В.) и на формирование воли юридического лица, когда оно выступает как субъект гражданского права. Однако, – пишет Р.О. Халфина, – такое влияние при всем своем значении является косвенным, воля юридического лица выражается только через посредство его органов". В конечном итоге автор приходит все же к заключению, что воля всех государственных организаций, выступающих в социалистическом гражданском обороте, "в основе своей, в своей сущности едина, она выражает волю социалистического государства" (Р.О. Халфина. Значение и сущность договора в советском социалистическом гражданском праве. М., Изд. АН СССР, 1954, стр. 61–64). Таким образом, несмотря на все оговорки о том, что "в процессе деятельности данной организации формируется ее воля", что воля государства "конкретизируется и детализируется в воле сотен тысяч государственных организаций и миллионов трудящихся" (там же, стр. 63–64), Р.О. Халфина, оставив открытым вопрос о личном субстрате государственного юридического лица, пришла, по существу, к тем же выводам, что и Д.М. Генкин.

[1442] В дискуссии о государственных юридических лицах правильно отмечалось, что и в юридических лицах, имеющих членов, не требуется согласия членов на каждую сделку.

[1443] Подробнее см.: А.В. Венедиктов. Государственная социалистическая собственность, стр. 340–341 и 345–347.

[1444] С.И. Аскназий, ук. статья, стр. 32.

[1445] См.: М.М. Агарков в учебнике "Гражданское право", т. I. М., Юриздат, 1944, стр. 380.

[1446] См. определения ГСК Верховного Суда СССР от 13 мая, 9 и 30 декабря 1943 г. по делам N 317, 1051 и 1112 (Сборник постановлений Пленума и определений коллегий Верховного Суда СССР 1943 г. М., Юриздат, 1948, стр. 180–182) и от 17 апреля 1945 г. (Судебная практика Верховного Суда СССР, 1945, вып. I, стр. 28).

[1447] С.Н. Братусь. Субъекты гражданского права, стр. 211–212.

[1448] См. литературу вопроса в нашей работе "Гражданско-правовая охрана социалистической собственности в СССР". М.;Л., Изд. АН СССР, 1954, стр. 190–191.

[1449] См.: Советское государство и право, 1954, N 8, стр. 113 и 115.

[1450] Развернутый анализ проблемы ответственности юридических лиц см.: О.С. Иоффе, ук. соч., стр. 63–70; Г.К. Матвеев, ук. соч., стр. 25–37. См. также: Советское государство и право, 1954, N 8, стр. 114.

[1451] См.: Е.А. Флейшиц. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М., Юриздат, 1951, стр. 111.

[1452] К тому же приведенное определение неправильно по существу и уже подверглось критике в цивилистической литературе (см.: Е.А. Флейшиц. О гражданской ответственности за повреждение здоровья. – Советское государство и право, 1954, N 8, стр. 30).

[1453] СЗ СССР, 1931, N 46, ст. 316.

[1454] СЗ СССР, 1927, N 39, ст. 392.

[1455] СЗ СССР, 1931, N 10, ст. 109.

[1456] СЗ СССР, 1931, N 18, ст. 165.

[1457] Справочник по законодательству для работников государственной промышленности СССР, стр. 105.

[1458] СЗ СССР, 1932, N 69, ст. 410б.

[1459] Болгарский закон о государственных предприятиях от 8 октября 1951 г. исключает ответственность объединения за долги включенных в него предприятий и ответственность последних – за долги объединения, а также ответственность одного предприятия за долги другого. Объединение отвечает за долги предприятий лишь в том случае, если оно в нарушение плана изъяло средства у них или не отпустило им средств, притом лишь в пределах этих средств (ст. 7). Подробнее см.: Ал. Кожухаров. Облигационно право. Общо учение за облигационното отношение. Второ издание. София, 1954, стр. 410–411. О субсидиарной ответственности сбытовых главков в Чехословакии по заключенным ими генеральным договорам см.: Jăn Spišiak. Hospodárske smluvy. Bratislawa, 1953, стр. 309, 315.

[1460] СУ РСФСР, 1926, N 64, ст. 499.