Список книг

« Предыдущая | Оглавление | Следующая »

Венедиктов А.В.
Избранные труды по гражданскому праву. Т. 2

Право социалистической собственности в свете учения И.В. Сталина о базисе и надстройке

Гениальный труд товарища Сталина "Марксизм и вопросы языкознания", совершая глубокий переворот в советском языкознании, имеет наряду с тем исключительное значение для дальнейшего развития всей советской науки в целом, в частности для развития марксистско-ленинской науки о государстве и праве.

На основе и в свете учения товарища Сталина о базисе и надстройке советские юристы обязаны, путем развернутой критики и самокритики, проверить свои прежние выводы и по-новому подойти к решению задач, стоящих перед советской юридической наукой, в первую очередь - задач, связанных с переходом нашего общества от социализма к коммунизму.

I

Гениальное учение товарища Сталина о базисе и надстройке, о соответствии надстройки базису с особой силой утверждает незыблемый тезис марксизма о праве как возведенной в закон воле господствующего класса, воле, содержание которой определяется материальными условиями жизни этого класса[1181]. "Всякий базис имеет свою, соответствующую ему надстройку... Если изменяется и ликвидируется базис, то вслед за ним изменяется и ликвидируется его надстройка, если рождается новый базис, то вслед за ним рождается соответствующая ему надстройка"[1182]. Это положение обязывает при анализе правовых институтов исходить из анализа тех "участков" базиса, той области общественно-производственных отношений, которая в этих правовых институтах получает свое оформление и закрепление. Поэтому основой и отправным моментом исследования юридической природы социалистической собственности является марксистско-ленинское учение о собственности, ее типах и формах, и в первую очередь - о социалистической собственности, о путях ее возникновения, развития и победы в СССР.

Маркс и Энгельс как в общетеоретическом анализе собственности, который дается ими обычно в неразрывной связи с изучением исторических путей развития собственности или с изучением конкретных типов и форм собственности той или иной формации, так и при характеристике отдельных типов и форм собственности исходят, как правило, из понятия собственности как присвоения. При этом основоположники марксизма применяют понятие собственности как в самом широком смысле, понимая под собственностью всю совокупность производственных отношений общества на определенной ступени его развития, так и в более узком смысле - собственности, как отношения индивида или коллектива к условиям и средствам производства "как к своим". О собственности, как всей совокупности общественно-производственных отношений, говорится в "Манифесте Коммунистической партии" ("отношения производства и обмена"[1183]), в предисловии к "К критике политической экономии"[1184], в "Нищете философии"[1185] и в ряде других произведений Маркса. Понятие собственности как отношения индивида или коллектива к условиям и средствам производства "как к своим" дано Марксом в известном разделе его "чернового наброска" "Основных черт критики политической экономии" 1857-1858 гг., - в разделе, посвященном формам, предшествующим капиталистическому производству[1186].

В нашей работе о государственной социалистической собственности, анализируя приведенные определения Маркса, мы допустили ошибку, отнеся Марксово понятие собственности как присвоения только к понятию собственности в узком смысле, как к отношению индивида или коллектива к условиям и средствам производства "как к своим". С.Н. Братусь при обсуждении нашей работы в 1948 г. указал, что "понятие присвоения шире понятия собственности как отношения к средствам производства как к своим", что "Маркс определяет присвоение как производство", что "присвоение и совокупность общественно-производственных отношений представляют собой одно и то же понятие в отличие от понятия собственности как предпосылки и результата присвоения"[1187].

С.Н. Братусь прав, что понятие присвоения, данное Марксом во введении к "К критике политической экономии" и в других работах, шире понятия собственности как отношения к условиям и средствам производства "как к своим". Но мы не можем согласиться с утверждением С.Н. Братуся о том, что "присвоение в том смысле, в каком Маркс оперировал этим понятием,- не что иное, как производство"[1188]. Понятие присвоения у Маркса значительно богаче и многообразнее.

В V главе I тома "Капитала" Маркс характеризует процесс труда (а процесс труда и есть производство) как присвоение человеком природы независимо от какой бы то ни было общественной формы: "Процесс труда, как мы изобразили его в простых абстрактных его моментах, есть целесообразная деятельность для созидания потребительных стоимостей, присвоение данного природой для человеческих потребностей, всеобщее условие обмена веществ между человеком и природой, вечное естественное условие человеческой жизни, и потому он не зависит от какой бы то ни было формы этой жизни, а, напротив, одинаково общ всем ее общественным формам"[1189]. Маркс рассматривает здесь присвоение независимо от его общественных форм именно потому, что он изображает процесс труда "в простых абстрактных его моментах".

Во введении к "К критике политической экономии" Маркс определяет производство как "присвоение индивидуумом предметов природы внутри и посредством определенной общественной формы"[1190], понимая здесь под "общественной формой" именно систему, совокупность общественно-производственных отношений определенной общественной формации.

В рукописи 1857-1858 гг., в этом предварительном варианте "Капитала", о котором Маркс писал 12 ноября 1858 г.: "Это продукт пят-надцатилетних исследований, т.е. лучшего периода моей жизни"[1191], Маркс понимает под присвоением уже не всю совокупность общественно-производственных отношений, а только основное общественно-производственное отношение - собственность на средства производства. Это и есть понятие собственности как отношения к условиям и средствам производства "как к своим"[1192].

Маркс отнюдь не ограничивает понятие собственности как отношения к условиям и средствам производства "как к своим" только докапиталистическими формами собственности. В разделе рукописи 1857-1858 гг. о формах, предшествующих капиталистическому производству, Маркс совершенно определенно применяет понятие собственности как отношения к условиям труда "как к своим" - или, что представляет собой противоположную сторону этого отношения: как отсутствия собственности, отношения к условиям и средствам производства как к чужой собственности - к капиталистическому обществу. Маркс имеет в виду отношение работника к объективным условиям труда "как к чужой собственности; одним словом, отношение к ним как к капиталу". Пятью строками ниже Маркс пишет: "Для того, чтобы труд снова стал относиться к своим объективным условиям как к своей собственности, необходимо, чтобы иная система пришла на смену системе частного обмена... ведущей к присвоению чужого труда без обмена"[1193]. Здесь Маркс применяет понятие собственности как отношения к условиям производства "как к своим" уже к социалистическому обществу. В разделе рукописи 1857-1858 гг., представляющем собой первоначальный вариант XXII главы I тома "Капитала", Маркс говорит об обязанности со стороны рабочего "относиться к своему собственному продукту как к чужой собственности"[1194]. Наконец, и в "Критике Готской программы" Маркс вновь использует то же понятие собственности, когда он пишет, что "человек заранее[1195] относится к природе, этому первоисточнику всех средств и предметов труда, как собственник, обращается с нею как с принадлежащей ему вещью..."[1196].

Марксово понятие собственности как отношения к средствам производства, а также к продуктам производства, к продуктам не только своего, но и чужого труда[1197] "как к своим", также подпадает под понятие присвоения[1198].

Понятием собственности как присвоения, как в более широком, так и в более узком смысле, Маркс и Энгельс пользовались в подавляющем большинстве своих произведений, в которых они исследовали отношения собственности[1199]. Им пользуются Ленин и Сталин в своих высказываниях об основном непримиримом противоречии капиталистического общества: о противоречии между общественным характером производства и частным характером (формой) присвоения, частной собственностью на средства производства[1200].

Товарищ Сталин внес неоценимый вклад в учение марксизма-ленинизма о собственности. Придавая, как это делали в свое время Маркс и Энгельс, как это делал Ленин, основное значение собственности на средства производства, товарищ Сталин развил и углубил учение о собственности на средства производства, как основе производственных отношений каждого типа общества, и дал изумительную по глубине анализа и четкости формулировок характеристику известных истории типов производственных отношений, показав конкретный характер связи каждого из этих типов с господствующим при нем типом собственности на средства производства.

Товарищ Сталин дал классическое определение понятия собственности, неразрывно связанное с понятием производственных отношений: "Если состояние производительных сил отвечает на вопрос о том, какими орудиями производства производят люди необходимые для них материальные блага, то состояние производственных отношений отвечает уже на другой вопрос: в чьем владении находятся средства производства... в чьем распоряжении находятся средства производства, в распоряжении всего общества, или в распоряжении отдельных лиц, групп, классов, использующих их для эксплуатации других лиц, групп, классов..."[1201] Товарищ Сталин применяет здесь понятие (или, точнее, термин) "владение" в том же смысле собственности, в каком оно неоднократно применяется в произведениях Маркса[1202] и Энгельса[1203], Ленина[1204] и Сталина[1205]. Равным образом и понятие (или, точнее, термин) "распоряжение" товарищ Сталин применяет в том же смысле собственности на средства производства.

На основе общего понятия собственности на средства производства товарищ Сталин дал предельно четкую характеристику социалистической собственности, как общественной собственности на средства производства, определяющей весь строй производственных отношений социалистического общества, и вскрыл всю глубину принципиальной противоположности между социалистической и капиталистической собственностью на средства производства[1206].

II

Приведенные положения классиков марксизма-ленинизма о собственности характеризуют отношения собственности как общественно-производственные, т.е. экономические, отношения, как отношения, входящие в сферу базиса. В обществе, в котором существуют государство и право, эти отношения необходимо получают правовую форму, оформляются и закрепляются законом, как выражением воли господствующего класса, в СССР - как выражением воли всего народа.

В свете учения товарища Сталина о соотношении базиса и надстройки, об активной служебной роли надстройки и ее классовом характере[1207] наиболее резко выявляется принципиальная противоположность роли государства и права в регулировании отношений собственности в социалистическом и в буржуазном обществе. Эта принципиальная противоположность раскрывается на основе ленинско-сталинского учения о различии между социалистической и буржуазной революциями, о значении социалистической революции и диктатуры пролетариата для построения социалистической экономики в целом и тем самым для создания, укрепления и расширения социалистической собственности на средства производства, на основе сталинского учения о трех сторонах диктатуры пролетариата, тех многочисленных произведений и выступлений, в которых товарищ Сталин с исключительной полнотой раскрыл содержание трех сторон диктатуры пролетариата именно в применении к социалистической собственности на орудия и средства производства, на основе ленинско-сталинского учения о плановой организации управления социалистической собственностью, ленинско-сталинского кооперативного плана, ленинско-сталинского учения о ведущей роли государственной социалистической собственности в деле социалистического преобразования мелкотоварной крестьянской собственности.

Революционно-творческая роль Советского государства в создании и укреплении социалистической собственности тем значительнее и действеннее, что с первых дней своего возникновения оно соединяло в своих руках всю полноту политической власти (государственного верховенства) с правом собственности на непрерывно возраставший фонд государственной социалистической собственности. Советское государство - главное орудие построения социализма и коммунизма. Оно использовало для построения и плановой организации государственной и кооперативно-колхозной собственности, для регулирования личной собственности, а также для ограничения и вытеснения и последующей ликвидации частнокапиталистической собственности все свои политические и экономические рычаги, и в числе их самый главный экономический рычаг - всю мощь сосредоточенной в руках самого государства всенародной собственности. Исключительно велика роль Советского государства в организации и регулировании отношений собственности на современном этапе - в период перехода от социализма к коммунизму, когда Советское государство играет решающую роль в деле построения коммунистического общества.

Советское социалистическое право на всем протяжении революции являлось одной из важнейших форм осуществления политики партии и правительства - жизненной основы советского строя - в деле построения плановой организации, укрепления и охраны социалистической собственности[1208]. Многообразие задач этой политики и тех отношений собственности, которые подлежат правовому регулированию, обусловливают разнообразие правовых институтов, при помощи которых социалистическое государство оформляет, организует и планово направляет отношения социалистической собственности. Право собственности, как правовой институт, как совокупность норм, выраженных в Сталинской Конституции, Сталинском уставе сельскохозяйственной артели, в Гражданском кодексе и других кодексах, а также в иных нормативных актах, не охватывает всех отношений собственности в широком смысле, собственности, как всей системы общественно-производственных отношений социалистического общества. Оно регулирует отношения собственности в более узком смысле, которые Маркс в общей форме определял как отношение к условиям и средствам производства "как к своим" и которые товарищ Сталин в той же общей для всех типов производственных отношений форме охарактеризовал как владение и распоряжение средствами производства. Это и есть закрепленная социалистическим законом, социалистическим государством система распределения средств производства, обусловливающая определенную систему распределения средств или предметов потребления - как производственного, так и личного назначения, средств потребления, распределение которых, как неоднократно указывал Маркс, есть лишь результат распределения орудий или условий производства[1209]. Чтобы охватить в определении права собственности не только средства производства, являющиеся условиями или предпосылками производства, но и продукты производства, как его результат, - а весь продукт производства, учит нас Маркс, распадается на два больших подразделения: на средства производства, предназначенные для производительного потребления, и на средства потребления, предназначенные для индивидуального потребления[1210], - мы говорим о средствах производства и продуктах производства. Считаем при этом, что формула о "продуктах производства" в указанном смысле по существу равнозначна формулам о средствах производительного и индивидуального потребления или о предметах производственного и личного назначения.

Мы указали уже, что право собственности, как правовой институт, закрепляющий определенную систему распределения средств производства и продуктов производства в социалистическом обществе, регулирует лишь отношения собственности (присвоения) в узком смысле, лишь отношение к средствам производства и к продуктам производства "как к своим". Для регулирования же отношений собственности (присвоения) в широком смысле, собственности как совокупности социалистических общественно-производственных отношений в целом, Советское государство использует, наряду с правом собственности, как центральным институтом, призванным к регулированию самой основы производственных отношений: общественной собственности на средства производства, а также собственности на продукты производства, - ряд других правовых институтов - не только гражданского, но и административного, земельного, колхозного, трудового и других отраслей советского социалистического права. Не говоря уже о нормах, регулирующих договорные отношения между социалистическими организациями, между ними и гражданами и между самими гражданами и другие их имущественные отношения, достаточно указать на нормы, регулирующие отношения по планированию производства, капитального строительства, производственного и потребительского снабжения, транспорта и кредита, на всю сложную систему институтов, регулирующих пользование объектами исключительной государственной социалистической собственности: землей, ее недрами, водами и лесами, на институты колхозного и трудового права. Будучи тесно, в подавляющем большинстве случаев неразрывно, связаны с правом собственности, и именно с правом социалистической собственности, все эти многочисленные и разнообразные институты существуют и функционируют в системе советского социалистического права рядом с правом собственности и, будучи сами обусловлены им, в свою очередь обеспечивают и социалистическому государству, как субъекту права всенародной собственности, и кооперативно-колхозным организациям, и гражданам возможность наиболее полного осуществления права собственности на принадлежащие им объекты - в соответствии с интересами социалистического общества и всех трудящихся, в формах и пределах, установленных законом социалистического государства.

Уже эта связь права собственности со всеми другими институтами, регулирующими социалистические общественно-производствен-ные отношения в целом, ясно показывает, что право собственности отнюдь не представляет собой правового института, относящегося только к одной отрасли советского социалистического права - к советскому гражданскому праву. Отношения собственности не только в широком смысле собственности (присвоения) как совокупности социалистических общественно-производственных отношений в целом, но и в более узком смысле собственности (присвоения) как отношения к средствам производства и продуктам производства "как к своим", регулируются не только нормами гражданского права, но прежде всего постановлениями великой Сталинской Конституции, а также нормами подавляющего большинства других, кроме гражданского права, отраслей права. Цивилисты в особенности должны учесть этот многообразный характер права собственности, в первую очередь - права социалистической собственности как правового института.

Итак, право собственности как правовой институт советского социалистического права может быть определено как совокупность норм, закрепляющих систему распределения средств производства и продуктов производства (или предметов производственного и личного назначения) в социалистическом обществе путем закрепления за субъектами права общественной социалистической собственности и права личной собственности своей власти и своего интереса в деле использования принадлежащих им объектов права собственности. В праве общественной социалистической собственности и в производном от него праве личной собственности получает выражение воля всего советского народа, руководимого коммунистической партией, получает законодательное выражение жизненная основа советского строя - политика партии, направленная на построение социализма и коммунизма. В нормах, регулирующих государственную собственность и кооперативно-колхозную собственность, ярко выражается решающая роль Советского государства как главного орудия построения социализма и коммунизма. В них выражается ведущая роль государственной собственности по отношению к колхозной собственности, ее мощное воздействие на колхозную собственность, ее роль в укреплении и расширении колхозной собственности и, что особенно важно подчеркнуть с точки зрения задач перехода от социализма к коммунизму, - огромная роль в деле ее развития по пути к конечному результату: к такому ее росту, когда она поднимется до уровня всенародной собственности и сольется с ней. В праве социалистической собственности получает выражение и ведущая роль социалистической собственности в деле непрерывного повышения материального и культурного уровня трудящихся и на этой основе - укрепление и охрана личной собственности. Всем этим право собственности, как правовой институт социалистического права, выполняет основную роль социалистической надстройки в отношении своего базиса. "Надстройка для того и создается базисом, чтобы она служила ему, чтобы она активно помогала ему оформиться и укрепиться..."[1211] Институт социалистической собственности закрепляет отношения между двумя дружественными классами социалистического общества по поводу средств производства и охраняет общественную социалистическую собственность от покушений со стороны врагов народа (ст. 131 Конституции СССР). Нельзя не напомнить исторических положений Ленина о классах: "Классами называются большие группы людей, различающихся... по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства..."[1212], о том, что господство класса заключается "прежде всего в вопросе о собственности. Когда практически решили вопрос о собственности, этим было обеспечено господство класса... Конституция записала после этого на бумаге то, что жизнь решила... Когда классы сменяли друг друга, то они меняли отношение к собственности"[1213]. Характеризуя с предельной четкостью на Чрезвычайном VIII съезде Советов СССР основные особенности проекта новой Конституции СССР и его отличия от конституций буржуазных стран, товарищ Сталин на первом месте среди принципов социализма, его основных устоев, уже завоеванных и осуществленных, составляющих главную основу проекта новой Конституции СССР, назвал социалистическую собственность на землю, леса, фабрики, заводы и прочие орудия и средства производства. Указав принципы социализма, его основные устои, товарищ Сталин сказал: "Проект новой Конституции опирается на эти и подобные им устои социализма. Он их отражает, он их закрепляет в законодательном порядке"[1214]. В этом одно из коренных отличий Сталинской Конституции победившего социализма от конституций буржуазных стран, опирающихся на частную собственность на орудия и средства производства и подобные ей устои капитализма и закрепляющих эти устои в законодательном порядке[1215].

Эти исторические высказывания товарища Сталина ярко показывают, во-первых, что коренное отличие социалистического государства и права, великой Сталинской Конституции и социалистического закона от буржуазного государства и права, от буржуазных конституций и буржуазного закона обусловлено принципиальной противоположностью самой основы всего общественного строя СССР: социалистической собственности - капиталистической собственности на средства производства и, во-вторых, что принципиальная противоположность Советского государства и права - буржуазному именно в праве социалистической собственности получает одно из своих наиболее ярких выражений.

III

В свете учения товарища Сталина о базисе и надстройке должно быть проверено и разработанное советскими юристами понятие права собственности как субъективного права, в частности и предложенное нами понятие права собственности как права индивида или коллектива своей властью и в своем интересе использовать средства производства и продукты производства на основе господствующей в данном обществе системы классовых отношений и в соответствии с ней[1216].

В своей работе "Государственная социалистическая собственность" мы переводили Марксово понятие собственности как отношения индивида или коллектива к условиям и средствам производства "как к своим" на язык права именно как понятие права собственности, взятое в качестве субъективного права. Правда, мы связывали это определение неразрывно с законом, как выражением воли господствующего класса (в СССР - воли всего народа), и подчеркивали, что система отношений собственности в каждом данном обществе представляет собой установившуюся в нем систему распределения средств (а также продуктов) производства, закрепленную волей господствующего класса (законом) и охраняемую принудительной силой государства[1217]. Но все же мы начинали наш анализ с права собственности как субъективного права.

В такую постановку вопроса необходимо внести два изменения.

Во-первых, необходимо подчеркнуть, что дело идет прежде всего не о переводе на язык права экономического понятия собственности как общественно-производственного отношения, а о том переводе на юридический язык самых отношений собственности, о котором неоднократно писали основоположники марксизма, т.е. о том правовом опосредствовании, которое отношения собственности получают в законе, в государственно выраженной воле господствующего класса (в СССР - воле всего народа) и через нее - в конкретных правоотношениях, в субъективных правах. "... Производственные отношения... должны выражаться также в качестве правовых и политических отношений", - указывали Маркс и Энгельс в "Немецкой идеологии"[1218]. Энгельс неоднократно писал о переводе экономических отношений в юридические принципы или об отражении их в виде правовых принципов[1219], о переводе социальных завоеваний французской революции на юридический язык в гражданском кодексе[1220], о гражданских правоопределениях (нормах римского права, прусского земского права или французского гражданского кодекса. - А.В.) как юридическом выражении экономических условий общественной жизни[1221].

Во-вторых, и это главное, мы должны были бы начать перевод реальных отношений собственности на язык права не с определения права собственности как субъективного права, а с определения права собственности как правового института, как это сделано в настоящей статье. Тогда все сказанное нами о праве собственности как правовом институте оказалось бы на своем - первом и определяющем - месте. Тогда нам удалось бы яснее показать, как воля господствующего класса (в СССР - воля всего народа), выраженная в законе, реализуется, осуществляется в конкретных правоотношениях собственности, в праве собственности, как конкретном субъективном праве. В свете учения товарища Сталина об активной служебной роли надстройки[1222] необходимость такой перестройки исследования всей проблемы права собственности, и прежде всего права социалистической собственности, становится особенно ясной.

Решающим критерием методологической правильности общего определения права собственности, а вместе с тем и практической пригодности его, ибо теория и практика неразрывны, должна служить его роль в раскрытии специфических классовых особенностей каждого типа и формы собственности, в первую очередь - права социалистической собственности в обеих ее формах, во всем многообразии организационно-правовых методов управления ею. Гениальное учение товарища Сталина о базисе и надстройке, об их классовом характере в классовом обществе, об исторически преходящем значении базиса и надстройки обязывает советскую юридическую науку - на основе общих определений и понятий - раскрывать специфические особенности каждого явления или отношения, охватываемого общим понятием, устанавливать в каждом особенном и единичном специфически присущие данному особенному и единичному черты, в которых находят свое конкретное, реальное выражение общие закономерности исследуемой области явлений или отношений, охватываемых общим понятием. Для таких классовых отношений, как собственность и право собственности, теми специфическими особенностями, которые должны быть раскрыты в каждом типе и форме собственности, являются существенные классовые особенности, на раскрытие которых и должно быть направлено общее понятие права собственности. Оно должно содержать поэтому те существенные признаки, которые выражают сущность, закон, закономерности развития данной области общественных отношений, отношений собственности, взятых в их юридическом выражении.

Удовлетворяет ли этим методологическим требованиям предложенное нами общее определение права собственности? Да, удовлетворяет, ибо содержащиеся в нем, в их неразрывном единстве и в их классовой обусловленности, признаки использования средств и продуктов производства "своей властью" и "в своем интересе" раскрывают сущность собственности, как присвоения, раскрывают самостоятельное содержание права собственности, обязывают при исследовании юридической природы каждого исторического типа собственности, а также форм собственности в отдельных формациях установить: за каким классом, группой или членом класса закон, как выражение воли господствующего класса (в СССР - воли всего народа), признает и закрепляет право использовать средства и продукты производства "своей", а не полученной от другого, властью и в "своем" интересе. Содержание и объем этой власти определяются выраженной в законе волей господствующего класса, в соответствии с общими интересами господствующего класса или, как это имеет место в империалистических странах в период сращивания монополистического капитала с государством, в соответствии с интересами господствующей верхушки класса капиталистов.

Говорят, что понятие "своего" интереса не подходит для раскрытия сущности права социалистической собственности, в особенности права государственной социалистической собственности. Это неверно. Для социалистического государства, как единого и единственного собственника всех государственных имуществ, в чьем бы ведении и управлении они ни находились, "своим" интересом является интерес всего советского народа, всех трудящихся, реальный общий интерес всего социалистического общества, а не тот иллюзорный "общий" интерес, на деле - интерес господствующей буржуазии, который она тщетно пыталась выдать за "всеобщий" интерес еще в период промышленного капитализма, или узкоклассовый, грабительский интерес разбойничьей верхушки современного американского монополистического капитала, который правящая плутократия США столь же тщетно пытается выдать за "всеобщий" интерес современного буржуазного общества. Для колхоза "свой" интерес есть общий интерес данного колхоза и объединяемых им колхозников - в правильном сочетании этого интереса с общегосударственным, всенародным интересом, интерес, реализация которого через признанную социалистическим государством за колхозом - собственником принадлежащих ему орудий и средств производства - власть осуществляется колхозом в точном соответствии с законом и уставом, с общегосударственным планом и утвержденным на основе общегосударственного плана планом самого колхоза, в соответствии со всеми директивами партии и правительства. Для личного собственника "свой" интерес - это личный интерес труженика социалистического общества в его правильном сочетании с общим всенародным интересом социалистического общества, интерес, реализуемый через осуществление той "власти", которую социалистическое государство предоставляет трудящемуся в использовании объектов права личной собственности.

Предложенное нами общее определение права собственности обязывает раскрыть в праве собственности классовую сущность каждого типа и формы собственности и тем самым мобилизует на раскрытие всей глубины принципиальной противоположности права социалистической собственности праву капиталистической собственности, противоположности классовых интересов, оформляемых и закрепляемых тем и другим правом. Оно обязывает показать коренное различие политики социалистического государства и политики капиталистического государства, политики как отношения между классами, политики, закрепляющей в законе "свой" - классовый - интерес собственника в использовании средств производства в виде "своей" власти, осуществляемой собственником в соответствии с интересами господствующего класса. Вместе с тем предложенное нами общее определение права собственности именно потому, что оно раскрывает сущность права собственности как присвоения, т.е. раскрывает его самостоятельное содержание, позволяет раскрыть и специфическое содержание тех правомочий по владению, пользованию и распоряжению средствами производства и продуктами производства, которые закон закрепляет за собственником в соответствии с классовой природой данного государства и данного типа, а также формы собственности.

IV

Указанным методологическим требованиям совершенно не удовлетворяет старое, традиционное определение права собственности как совокупности, как суммы трех основных правомочий, предоставляемых законом собственнику: права владения, пользования и распоряжения.

Говоря о неудовлетворительности традиционного определения права собственности как суммы трех правомочий, мы имеем в виду не ст. 58 ГК РСФСР, действительный смысл которой отнюдь не сводится к определению права собственности как суммы названных правомочий. Мы имеем в виду стремление большинства советских юристов толковать эту статью под углом зрения старого, традиционного определения права собственности. Не говоря уже о том, что право собственности отнюдь не исчерпывается указанными правомочиями, права владения, пользования и распоряжения не раскрывают сущности права собственности как присвоения, не раскрывают его самостоятельного содержания и не обязывают к раскрытию специфических классовых особенностей отдельных типов права собственности, а также отдельных форм собственности в каждой формации[1223]. Именно это является основным пороком традиционного определения права собственности.

Учитывая абстрактный характер традиционного определения права собственности, некоторые из его сторонников пытаются превратить его в классово-содержательное определение путем указания на классовый характер отдельных правомочий, предоставляемых действующим законом собственнику, считая, что этим путем устраняется абстрактный характер традиционного определения[1224]. Но общее, абстрактное понятие может быть превращено в методологически правильное классово-содержательное понятие только в том случае, если оно содержит в себе те существенные признаки, которые выражают сущность, закон, закономерности развития охватываемой этим понятием области явлений или отношений. Лишь при этом условии указание на классовую обусловленность этих существенных признаков - а мы уже подчеркивали, что для таких классовых отношений, как собственность и право собственности, существенные признаки общего понятия права собственности только и могут быть даны в их классовой обусловленности, - может превратить абстрактно формулированное общее понятие в методологически правильное понятие. Определение права собственности как совокупности (суммы) трех правомочий: права владения, пользования и распоряжения - не может быть превращено в методологически правильное определение именно потому, что оно не содержит существенных признаков, выражающих сущность права собственности как присвоения, потому что конкретное содержание отдельных правомочий, предоставленных законом собственнику, само должно быть раскрыто в применении к отдельным типам и формам собственности через раскрытие сущности права собственности именно как присвоения.

Несостоятельность традиционного определения права собственности как суммы трех правомочий, какими бы указаниями на классовый характер этих правомочий оно ни сопровождалось, нагляднее всего обнаруживается при анализе той проблемы, которая на протяжении более чем четверти века представляла наибольшие трудности для советских юристов и разрешение которой невозможно без предварительного построения методологически правильного общего понятия права собственности. Мы имеем в виду анализ права государственной социалистической собственности и правомочий тех госорганов, на которые социалистическое государство возлагает непосредственное оперативное управление отдельными частями единого фонда государственной собственности. Если право собственности есть сумма трех правомочий - права владения, пользования и распоряжения, а ст. 5 Положения о промышленных трестах устанавливает, что трест "владеет, пользуется и распоряжается имуществом... на основании общих законов за изъятиями, указанными в настоящем Положении и в специальных законах"[1225], то отсюда необходимо вытекает один из двух выводов: либо, что трест - собственник предоставленного ему государством имущества[1226], и тогда - это возврат к "теории" так называемой "разделенной", или "расщепленной", собственности, либо, что право собственности треста представляет собой "товарную форму собственности государства", а это означает отрицание реального содержания товарно-денежных отношений между госпредприятиями и вместе с тем отрицание подлинно правового характера договоров купли-продажи (поставки) между ними. Все эти вредительские и иные антимарксистские "теории" были разоблачены и отброшены еще до войны, и советская наука права твердо установила, что единым и единственным собственником всего фонда государственной социалистической собственности является советский народ в лице его социалистического государства и что отдельные госорганы лишь управляют находящимися в их ведении отдельными частями этого единого фонда, но не являются собственниками таковых[1227]. Тем решительнее следует предостеречь против всяких попыток "возрождения" этих и им подобных "теорий" в настоящее время - попыток, к которым неизбежно ведет применение традиционного понятия права собственности к праву государственной социалистической собственности и правомочиям госорганов, предоставленным им ст. 5 Положения о промышленных трестах и аналогичными постановлениями других нормативных актов[1228].

С той же решительностью мы должны отклонить и попытки рассматривать предложенное нами определение права собственности как своего рода перефразировку традиционного определения или возврат к нему. Одни считают, что, выводя признак "своей" власти из известного положения о "владении" и "распоряжении" средствами производства, мы тем самым вводим в наше определение права собственности "элемент владения"[1229]. Другие усматривают возврат к традиционному определению права собственности в нашем указании на право собственника "использовать средства и продукты производства своей властью", чем, по их мнению, "в определение права собственности включается и пользование и распоряжение"[1230]. В противовес этим попыткам приравнять предложенное нами определение к традиционному определению права собственности, мы должны подчеркнуть, что понятие использования "своей властью" в предложенном нами определении отнюдь не представляет собой перефразировки права владения или права распоряжения как отдельных правомочий, предоставленных собственнику законом, но охватывает всю совокупность средств осуществления собственником признанной за ним законом власти использовать принадлежащие ему средства или продукты производства путем предоставленных ему законом правомочий, включая не только право владения и право распоряжения, но и право пользования, т.е. право производительного или индивидуального использования средств и продуктов производства, не уничтожаемых целиком в одном акте производства или, соответственно, в одном акте личного потребления. Из сказанного ясно, что и понятие "использования" средств производства и продуктов производства в нашем понимании отнюдь не исчерпывается осуществлением права пользования в традиционном смысле, но охватывает все способы или средства использования собственником принадлежащего ему имущества своей властью и в своем интересе, независимо от того, посредством какого правомочия - права владения, в его обычном сочетании с правом пользования, или права распоряжения - это использование будет осуществлено. Мы применяем понятие "использования" собственником закрепленных за ним законом средств производства (а также продуктов производства) не в техническо-юридическом смысле "права пользования", как одного из правомочий собственника, а в том широком смысле "использования" условий или средств производства, а также продуктов производства, в котором это понятие применяется Марксом во введении к "К критике политической экономии"[1231] или в рукописи 1857-1858 гг.[1232] и Сталиным в классическом определении собственности на средства производства, данном в труде "О диалектическом и историческом материализме"[1233].

Именно потому, что предложенное нами определение права собственности как права использовать средства производства и продукты производства своей властью и в своем интересе выражает и раскрывает сущность права собственности как юридической формы присвоения (присвоения в узком смысле) и благодаря этому раскрывает и действительный смысл права владения, пользования и распоряжения, признаваемого законом за собственником, а тем самым и за несобственником, традиционное же понятие права собственности ни того, ни другого не делает и сделать не может, - именно поэтому формулированное нами понятие дает возможность разрешить ту проблему, которую оказались не в состоянии разрешить сторонники традиционного понятия, в том числе и мы, пока мы отправлялись от этого традиционного понятия в наших прежних попытках установить природу права государственной социалистической собственности и правомочий госорганов.

Оно дает возможность объяснить, почему ст. 5 Положения о промышленных трестах и аналогичные постановления других нормативных актов не превращают ни трест, ни другие госорганы, за которыми закон признает право владения, пользования и распоряжения предоставленным им государством имуществом, в собственников этого имущества. Если собственность есть присвоение, есть отношение к средствам производства "как к своим", если собственник есть субъект присвоения в указанном смысле, то собственником всех государственных имуществ может быть - и на деле является - только само социалистическое государство, ибо только оно, как представитель всего социалистического общества, является субъектом общественного присвоения средств производства, а также произведенных при помощи этих средств производства продуктов производства - до перехода их в собственность отдельных трудящихся или кооперативно-колхозных и иных общественных организаций. Ни один госорган не может быть признан собственником закрепленных за ним основных и оборотных средств (не говоря уже о земельных участках, месторождениях недр, лесах и водах), потому что он не относится к ним "как к своим", как к такому имуществу, которое он вправе использовать своей властью и в своем интересе. Предоставленные ему государством правомочия, в том числе право владения, пользования и распоряжения, социалистический госорган использует именно в качестве госоргана, в порядке оперативного управления государственным имуществом, а не в качестве собственника - не в порядке присвоения, не по праву собственности. Он действует при этом не своей властью, но властью, предоставленной ему государством, действует в строгом соответствии с социалистическим законом и планом, со всеми директивами партии и правительства. Все находящееся в его оперативном управлении государственное имущество госорган использует не в своем интересе, а в интересах социалистического государства, т.е. в интересах всего социалистического общества. Произведенный госпредприятием продукт присваивается самим государством - так же, как им присвоены уже наличные средства производства, - и направляется, в соответствии с характером этого продукта и государственным планом, в производительное или индивидуальное потребление.

V

Утверждая, что сущность права собственности, как присвоения, отнюдь не сводится к "сумме" трех правомочий собственника (к праву владения, пользования и распоряжения) и ею не исчерпывается, мы должны в то же время решительно предостеречь против недооценки роли названных правомочий в осуществлении права собственности, в реализации тех общественно-производственных отношений, которые получают в праве собственности свое юридическое выражение. В нашей работе о государственной социалистической собственности мы имели возможность показать огромную роль, которую право владения, пользования и распоряжения играет не только в реализации отношений капиталистической собственности, но и в осуществлении права государственной социалистической собственности[1234].

Предложенное нами определение права собственности, раскрывая сущность права собственности как права присвоения (в указанном выше смысле) и обязывая установить специфические - классовые - особенности каждого типа права собственности, обязывает и вместе с тем дает возможность показать специфический характер правомочий, предоставляемых законом собственнику в соответствии с классовым типом права собственности.

Известное положение Маркса из главы XXII т. I "Капитала" о сохранении одного и того же права собственности, несмотря на полный переворот в способе присвоения при переходе от простого товарного производства к капиталистическому, несмотря на превращение экономических законов простого товарного производства в законы капиталистического производства, должно быть в первую очередь отнесено не к самой сущности, не к содержанию права собственности как права присвоения[1235], а к тем правомочиям собственника - к праву владения, пользования и распоряжения, - которые являются необходимым средством осуществления и простым, и капиталистическим товаровладельцам их права собственности. Только эти правомочия ("вещественные" правомочия собственника) и остаются незатронутыми полным переворотом в способе присвоения, в то время как в самом праве собственности, как в праве присвоения, происходит тот переворот, действительная сущность которого была гениально раскрыта Марксом: "Первоначально право собственности выступало перед нами как право, основанное на собственном труде... Теперь же оказывается, что собственность для капиталиста есть право присваивать чужой неоплаченный труд или его продукт, для рабочего - невозможность присвоить себе свой собственный продукт"[1236].

Принципиальная противоположность права социалистической собственности праву капиталистической собственности и коренное различие в характере и объеме действия закона стоимости в СССР и в капиталистических странах обусловливают иной, чем в капиталистических странах, характер правомочий по владению, пользованию и распоряжению имуществом, предоставленным социалистическим законом собственнику в СССР. Совершенно специфический, особенный характер права владения, пользования и распоряжения получают при осуществлении социалистическим государством права собственности на весь единый фонд государственной собственности через всю систему социалистических госорганов - не только тех, на которые государство возлагает непосредственное оперативное управление отдельными частями этого фонда, но и планово-регулирующих органов, которым названные органы подчинены. Возлагая на госпредприятия не только организацию, но и самое осуществление процесса расширенного социалистического воспроизводства, социалистическое государство при современной организации производства и обращения, в условиях сознательного использования закона стоимости в его преобразованном виде, с абсолютным исключением эксплуатации и в качестве подчиненного закона, предоставляет своим предприятиям - в определенных законом, планом и другими директивами партии и правительства пределах - право владения, право пользования, а по отношению к определенным объектам (например, продукции предприятия) - и право распоряжения закрепленными за ними имуществами. Наделяя госпредприятия и другие госорганы, на которые возлагается оперативное управление государственными имуществами, правом владения, пользования и распоряжения отдельными объектами права государственной собственности, социалистическое государство ни в какой мере не "делит" принадлежащего ему, и только ему, права государственной социалистической собственности на весь единый фонд этой собственности и не умаляет этого права. Оно не "делит" своего права собственности, как права на общественное присвоение средств и продуктов производства, ни со своими органами, ни между ними. Соединяя в своих руках всю полноту государственной власти и права собственности на весь фонд государственной собственности, выступая одновременно как носитель государственного суверенитета и как носитель права собственности, Советское государство организует всю систему управления государственной собственностью и создает необъятную сеть госорганов, на которые оно возлагает осуществление самых разнообразных функций по использованию принадлежащих государству средств и продуктов производства в соответствии с законом, планом и задачами, поставленными перед каждым госорганом.

Было бы не только бесцельно, но и недопустимо пытаться уложить всю многообразную совокупность прав, предоставляемых всем этим органам для выполнения возложенных на них государством функций, и соответственно всю совокупность их обязанностей в традиционную трехчленную схему правомочий собственника. Г.А. Аксененок в своей монографии утверждает, что "право распоряжений землей не следует отождествлять с правом управления землей, имеющим в условиях Советского государства самостоятельное правовое значение", и понимает под управлением "непосредственное заведывание землями"[1237]. Несмотря на категорическую ссылку автора на осуществление права распоряжения землей "в порядке административно-правовых актов"[1238], нельзя не признать, что он отправляется в своем стремлении разграничить "право распоряжения" и "право управления" землей все от той же цивилистической трактовки права распоряжения как одного из "элементов" права собственности. А.С. Краснопольский и И.В. Павлов считают, что "управление землей представляет собой не что-то отличное от распоряжения, а форму осуществления самого распоряжения", что соотношение между ними есть соотношение между формой и содержанием: право распоряжения составляет содержание самого правомочия, а управление - форму его осуществления[1239]. Мы думаем, что это более правильный путь для решения проблемы, но предложили бы "перевернуть" намеченное авторами соотношение между распоряжением и управлением и признать, что именно право распоряжения земельным участком является формой или средством осуществления того управления отдельными категориями земли и отдельными земельными участками, которое Советское государство возлагает на соответствующие органы в точно установленных целях, пределах и формах.

Мы неоднократно подчеркивали выше, что, с нашей точки зрения, права владения, пользования и распоряжения, предоставленные собственнику законом (ст. 58 ГК РСФСР), не выражают собой сущности права собственности как присвоения, что они являются только средством осуществления этого присвоения (подчеркнем, когда дело идет о праве собственности), но могут быть и средством осуществления другого права. По отношению к госоргану, на который государство возлагает непосредственное оперативное управление государственным имуществом, предоставленное ему законом право владения, пользования и распоряжения (ст. 5 Положения о промышленных трестах) является средством осуществления именно непосредственного оперативного управления закрепленным за ним государственным имуществом, а не присвоения, не права собственности, принадлежащего самому Советскому государству. На планово-регулирующие органы государство также возлагает определенные функции по управлению государственными имуществами, причем эти функции осуществляются ими либо в порядке общего руководства соответствующей отраслью социалистического хозяйства (ст. 75 и 76 Конституции СССР), либо в порядке непосредственного управления определенной группой госпредприятий (ср. 75 Конституции СССР), в оперативном управлении которых находятся отдельные части единого фонда государственной социалистической собственности, либо в ином порядке административно-планового управления государственными имуществами. Таким образом, понятие управления разнообразными объектами права государственной социалистической собственности охватывает самые разнообразные виды этого управления - в его отличие от собственности как присвоения, и столь же разнообразны отдельные правомочия, которые государство предоставляет своим органам для осуществления возложенных на них функций по управлению соответствующими категориями государственных имуществ или отдельными государственными имуществами.

Органу, на который возложено непосредственное оперативное управление государственным имуществом, государство предоставляет право владения и пользования, а по отношению к определенному кругу государственных имуществ и право распоряжения (например, продукцией предприятия), ибо при существующей организации социалистического производства и обращения, при наличии товарно-денежных связей между госпредприятиями и гражданско-правовых форм этих связей, он не мог бы без этих правомочий выполнить своих функций по осуществлению расширенного социалистического воспроизводства. В той мере, в какой право владения, пользования и распоряжения необходимо хозяйственно-оперативному органу для участия в гражданско-правовых отношениях, эти правомочия носят гражданско-правовой характер. Но когда тот же госорган - например, государственный завод - распределяет полученный им фонд заработной платы или некоторые материальные фонды между своими цехами и осуществляет свои функции путем административно-правовых актов, право распоряжения этими фондами уже не имеет того гражданско-правового характера, которое оно имеет в сфере гражданско-правовых отношений того же завода с его контрагентами. Иначе говоря, право распоряжения, предоставленное законом госпредприятию, будучи средством (формой) осуществления возложенного на него управления государственным имуществом, даже при осуществлении его одним и тем же госорганом имеет различный правовой характер[1240].

Тем более специфическим является право распоряжения, осуществляемое соответствующими госорганами по отношению к отдельным категориям земель и отдельным земельным участкам. Мы не придаем большого значения тому, как это право должно быть названо. Важно подчеркнуть лишь, что в отличие от права распоряжения, принадлежащего собственнику в буржуазном государстве, право распоряжения землей не включает в себя права отчуждения земли, ибо земля - объект права исключительной государственной собственности, и почти не включает права сдачи земли в аренду. При таких условиях признание за госорганами, на которые возложены государством определенные функции по управлению отдельными категориями земли и отдельными земельными участками, права распоряжения ими в твердо установленных целях, пределах и формах не представляет собой ни умаления права собственности социалистического государства на землю, ни наделения этих органов не соответствующими их функциям правомочиями. Осуществляемое путем административно-правовых актов подобное право распоряжения должно быть "освобождено" от тех цивилистических пережитков в сознании некоторых советских юристов, которые находятся в противоречии с действительной природой советского социалистического законодательства о земле.

Мы указывали уже выше, что право собственности в СССР отнюдь не представляет собой правового института, относящегося только к гражданскому праву, что отношения собственности регулируются в СССР не только нормами гражданского права, но прежде всего постановлениями Сталинской Конституции, а также нормами подавляющего большинства других, кроме гражданского, отраслей права. На примере права распоряжения, предоставленного социалистическим государством его органам в деле управления отдельными категориями государственных имуществ, управления во всех его разнообразных видах, мы имели возможность показать недопустимость узкоцивилистической трактовки этого права в применении к госорганам, через которые социалистическое государство осуществляет принадлежащее ему право собственности. Необходимо отказаться от подобной трактовки и по отношению к праву распоряжения колхозов объектами права колхозной собственности. Как самое право колхозной собственности, так и отдельные правомочия, принадлежащие колхозу как собственнику, включая право распоряжения, могут быть правильно поняты только с учетом роли социалистического государства и государственной социалистической собственности в историческом деле коллективизации сельского хозяйства в СССР, во всем процессе образования и развития колхозов и колхозной собственности, в организации и планировании всей деятельности колхозов и всего режима управления колхозной собственностью, с учетом всех тех разнообразных методов политического и хозяйственного руководства колхозами, государственной и общественной помощи им, которые обеспечивают правильное сочетание интересов колхоза со всенародным интересом и активно содействуют - в период перехода от социализма к коммунизму - развитию колхозной собственности по пути возрастающего сближения ее со всенародной собственностью.

В монографии, посвященной праву колхозной собственности, Н.Д. Казанцев уже указывал, что владение колхозной собственностью "означает для колхоза не только возможность обладать всеми теми материальными ценностями, которые по закону могли быть объектами колхозной собственности, но и обязанность использовать их... с целью укрепления и развития колхоза как социалистического хозяйства". Равным образом и анализ права распоряжения колхозной собственностью дан Н.Д. Казанцевым с учетом всех многообразных взаимоотношений колхоза с государством, в первую очередь - выполнения колхозом его обязанностей перед государством, а также с учетом обеспечения общественных нужд колхозов и личных нужд колхозников[1241].

Взятое во всем своем конкретном многообразии, в своем реальном осуществлении, право распоряжения колхоза объектами колхозной собственности предстает перед нами не только как право собственника использовать принадлежащие ему средства и продукты производства, но и как обязанность их использования в соответствии с общегосударственным планом и интересами всего социалистического общества, обязанность, которую колхоз несет перед государством как коллектив тружеников социалистического общества, прилагающих свой труд к условиям и средствам производства, принадлежащим не только самому колхозу, но и государству (земля, МТС и др.). В процессе сближения со всенародной собственностью "элементы" обязанности, если так можно выразиться, будут непрерывно нарастать в осуществлении колхозом его права распоряжения колхозной собственностью и вместе с "элементами" права будут все более приобретать характер осуществления колхозом - путем использования права и выполнения обязанности в их единстве - основной функции колхоза: участия в общем процессе расширенного социалистического воспроизводства на определенном участке социалистического хозяйства.

Печатается по:

Венедиктов А.В. Право социалистической собственности

в свете учения И.В. Сталина о базисе и надстройке // Известия Академии наук СССР.

Отделение экономики и права,

1951, N 2, стр. 89-107

Примечания:

[1181] См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Манифест Коммунистической партии, Госполитиздат, 1948, стр. 73.

[1182] И. Сталин. Марксизм и вопросы языкознания, Госполитиздат, 1950, стр. 5–6.

[1183] К. Маркс и Ф. Энгельс. Манифест Коммунистической партии, стр. 53–54.

[1184] К. Маркс. К критике политической экономии, Госполитиздат, 1949, стр. 7.

[1185] К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. V, стр. 399–400.

[1186]  К. Маркс. Формы, предшествующие капиталистическому производству, Госполитиздат, 1940, стр. 16–17, 23–24, 27, 29 и 35.

[1187] "Советское государство и право", 1948, N 11, стр. 71–72. С.Н. Братусь повторил эти указания в рецензии на нашу работу ("Советское государство и право", 1949, N 4, стр. 53–54) и в своей монографии "Субъекты гражданского права", 1950, стр. 106.

[1188] С.Н. Братусь, Субъекты гражданского права, стр. 106.

[1189] К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVII, стр. 204.

[1190] К. Маркс. К критике политической экономии, стр. 198.

[1191] К. Маркс и Ф. Энгельс. Письма о "Капитале", 1948, стр. 71.

[1192] К. Маркс. Формы, предшествующие капиталистическому производству, стр. 16–17, 23–24, 27, 29 и 35.

[1193] Там же, стр. 47; см. также стр. 33.

[1194] Karl Marx. Grundrisse der Kritik der politischen Oekonomie. M.;L., 1934, стр. 361; ср.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVII, стр. 641.

[1195] "von vornherein" (изначала). Karl Marx. Kritik der Gothaer Programms. M.;L., 1933, стр. 3.

[1196] К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XV, стр. 269.

[1197] Ср.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XV, стр. 532.

[1198] К. Маркс. Формы, предшествующие капиталистическому производству, стр. 16–17 и 27; ср. стр. 13 и 25.

[1199] См. в особенности: К. Маркс. Капитал, т. I (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVII, стр. 94, 618–620, 641–645 и 834), и Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, 1948, стр. 254–257, 264–266 и 268.

[1200] В.И. Ленин. Соч., изд. 4, т. 1, стр. 160; т. 22, стр. 193. И.В. Сталин. Соч., т. 1, стр. 340; ср. "Вопросы ленинизма", изд. 11, стр. 553.

[1201] И. Сталин. Вопросы ленинизма, изд. 11, стр. 554.

[1202] См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XV, стр. 273; т. XVII, стр. 95–96; т. XIX, ч. 1, стр. 372.

[1203] См.: Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, стр. 254, 263, 265 и 293.

[1204] См.: В.И. Ленин. Соч., т. 6, стр. 341; т. 24, стр. 62; т. 25, стр. 443; т. 19, стр. 438–439 и 445–446.

[1205] См.: И. Сталин. Вопросы ленинизма, изд. 11, стр. 468, 511 и 516.

[1206] Там же, стр. 556–568; см. также стр. 393 и 510.

[1207] См.: И. Сталин. Марксизм и вопросы языкознания, стр. 5–7.

[1208] См.: И. Сталин. Вопросы ленинизма, изд. 11, стр. 393–394 и 606; ст. 131 Конституции СССР; Указ от 4 июня 1947 г. "Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества" (Ведомости Верховного Совета СССР, 1947, N 19).

[1209] См.: К. Маркс. К критике политической экономии, стр. 208. См. также: К. Маркс. Критика Готской программы (К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XV, стр. 276). Указание на определяющую роль "собственно производства" ни в какой мере не означает недооценки роли распределения – взаимодействие производства ("собственно производства") и распределения ярко выявлено Марксом в том же введении к "К критике политической экономии", в котором Маркс устанавливает определяющую роль "собственно производства" (назв. соч., стр. 212).

[1210] См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVII, стр. 88 и 203–204; т. XVIII, стр. 424; Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, стр. 264.

[1211] И. Сталин. Марксизм и вопросы языкознания, стр. 7.

[1212] В.И. Ленин. Соч., т. 29, стр. 388.

[1213] В.И. Ленин. Соч., т. 30, стр. 426–427.

[1214] И. Сталин. Вопросы ленинизма, изд. 11, стр. 516.

[1215] И. Сталин. Вопросы ленинизма, изд. 11, стр. 515.

[1216] Государственная социалистическая собственность, стр. 32–34.

[1217] Там же, стр. 32–33 и 35.

[1218] К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. IV, стр. 348.

[1219] См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XXVIII, стр. 259.

[1220] См.: Ф. Энгельс. Анти-Дюринг, Госполитиздат, 1938, стр. 113 ("...ins Juristische übersetzende Gesetzbuch" – F. Engels. Herrn Eugen Dührings Umwälzung der Wissenschaft. M.; L., 1934, стр. 97).

[1221] См.: К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XIV, стр. 672.

[1222] См.: И. Сталин. Марксизм и вопросы языкознания, стр. 5–7.

[1223] Подробнее см.: Государственная социалистическая собственность, стр. 15–22.

[1224] См. обсуждение нашей работы о государственной социалистической собственности в Институте права АН СССР (Советское государство и право, 1948, N 11, стр. 69).

[1225] СЗ, 1927, N 39, стр. 392.

[1226] Кроме земельных участков, месторождений ископаемых, лесов и вод, не включаемых в уставный капитал (фонд. – А.В.) треста и не проводимых по его балансу (ст. 10 Положения о промышленных трестах от 29 июня 1927 г.).

[1227] Со времени доклада акад. А.Я. Вышинского на первом совещании работников права 16–19 июля 1938 г. (см.: А.Я. Вышинский. Основные задачи науки советского социалистического права. – Сб. Института права Академии Наук СССР, 1938, стр. 56–57 и 188) эти положения являются общепризнанными в советской юридической науке.

[1228] Подобную попытку делает М.В. Колганов, являющийся сторонником традиционного понятия права собственности как права владения, пользования и распоряжения и тщетно пытающийся совместить эту концепцию с понятием собственности как присвоения. В своем докладе "К теории собственности" М.В. Колганов утверждает: "В гражданско-правовых отношениях госпредприятие выступает как особое юридическое лицо, как отдельный субъект присвоения, за которым стоит не коллектив рабочих и служащих, как думает проф. Венедиктов, а социалистическое государство – единственный фактический и полновластный его собственник" (Изв. АН СССР, отд. экономики и права, 1949, N 4, стр. 290). Тремя страницами выше М.В. Колганов, оспаривая предложенное нами понятие органа оперативного управления государственной социалистической промышленностью как организованного государством коллектива рабочих и служащих во главе с ответственным руководителем, на который государство возложило выполнение определенных государственных задач и которому оно предоставило для осуществления этих задач соответствующую часть единого фонда государственной собственности (см. нашу работу "Государственная социалистическая собственность", стр. 338), пишет: "Итак, госорган, или, что то же, коллектив рабочих и служащих, пользуется, владеет и распоряжается закрепленным за ним государственным имуществом. Но чем в таком случае этот коллектив отличается от собственника имущества?" (цит. "Известия", стр. 287). С точки зрения М.В. Колганова, приравнивающего право владения, пользования и распоряжения к праву собственности, – конечно, ничем. Поэтому он и утверждает, что "в гражданско-правовых отношениях госпредприятие выступает... как отдельный субъект присвоения" (там же, стр. 290), т.е. как собственник. Это и есть та "теория" "разделенной", или "расщепленной", собственности, к которой неизбежно ведет традиционное понятие права собственности как права владения, пользования и распоряжения в ее применении к анализу правомочий, предоставленных государственному тресту или предприятию ст. 5 Положения о промышленных трестах. М.В. Колганов пытается найти выход в утверждении, что за госпредприятием, как "отдельным субъектом присвоения", стоит "социалистическое государство – единственный фактический и полновластный его собственник" (там же, стр. 290). Но тогда непонятно, каким образом рядом с "единственным" собственником – социалистическим государством – могли оказаться "отдельные субъекты присвоения" (в лице госпредприятий), т.е. тоже собственники, ибо субъект присвоения и есть собственник. М.В. Колганов пытается спастись от неизбежного обвинения в "теории" "разделенной собственности" путем указания на то, что "пользование, владение и распоряжение имуществом хозорганов – это одновременно пользование, владение и распоряжение имуществом социалистическим государством. Последнее как собственник пользуется, владеет и распоряжается имуществом, находящимся во всенародной собственности, именно через свои хозорганы" (там же, стр. 290). Подобная формулировка, пытающаяся возродить давно отброшенную советской наукой "теорию" собственности госоргана как "товарной формы собственности государства", подменяет единство социалистического государства и его органов их тождеством и означает отрицание реального содержания товарно-денежных отношений между советскими госпредприятиями, отрицание подлинного правового характера договоров купли-продажи между ними и выхолащивание сущности социалистического хозрасчета.

[1229] См. обсуждение нашей работы о государственной социалистической собственности в Институте права Академии Наук СССР (Советское государство и право, 1948, N 11, стр. 74).

[1230] С.Н. Братусь в рецензии на нашу работу в Советском государстве и праве (1949, N 4, стр. 54; см. его же. Субъекты гражданского права, стр. 106). Необходимо отметить, однако, что, в отличие от сторонников традиционного понятия права собственности, С.Н. Братусь возражает против предложенного нами определения не с традиционных позиций, а под углом зрения права собственности как "отношения лица к вещи как к своей, как к результату присвоения и как к начальной предпосылке производства".

[1231] К. Маркс. К критике политической экономии, стр. 199.

[1232] К. Маркс. Формы, предшествующие капиталистическому производству, стр. 27.

[1233] И. Сталин. Вопросы ленинизма, изд. 11, стр. 554.

[1234] Государственная социалистическая собственность, стр. 16–21, 302–306 и 337–362.

[1235]  Характерно, что в заголовке именно данного раздела рукописи 1857–1858 гг. Маркс говорит о "перевороте в праве присвоения" ("Umschlag des Aneignungsrechts") (Karl Marx. Grundrisse der Kritik der politischen Oekonomie, стр. 360).

[1236] К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVII, стр. 641, 643 и 645.

[1237]  Г.А. Аксененок. Право государственной собственности на землю в СССР, 1950, стр. 216.

[1238] Там же, стр. 199.

[1239] А.С. Краснопольский и И.В. Павлов, рецензия на "Труды Военно-юридической академии", вып. IX, 1949 (Советское государство и право, 1950, N 6, стр. 91).

[1240] Мы не останавливаемся в настоящей статье на возражениях, сделанных нам С.Н. Братусем по вопросу о праве распоряжения госорганов. Эти возражения связаны с критической проверкой предложенного нами понятия социалистических госорганов, на которые возложено непосредственное оперативное управление государственными имуществами (Советское государство и право, 1948, N 11, стр. 72; 1949, N 4, стр. 55–56; Субъекты гражданского права, стр. 107–109). Указанные критические замечания представляют большой интерес и ценность, и мы предполагаем откликнуться на них в ближайшем будущем.

[1241] Н.Д. Казанцев. Право колхозной собственности, 1948, стр. 65–66 и 70–94.