Список книг
|
« Предыдущая | Оглавление | Следующая » Венедиктов А.В.
Избранные труды по гражданскому праву. Т. 2
§ 32. Право собственности в кодексах империализмаПо сравнению с приведенными постановлениями кодексов эпохи промышленного капитализма краткие определения права собственности в Германском и Швейцарском уложениях представляются подчеркнуто скупыми. Германское гражданское уложение 1896 г. ограничивается одним параграфом: "Собственник вещи может, поскольку этому не противостоят закон или права третьих лиц, распоряжаться вещью по своему усмотрению (nach Belieben) и устранять других от всякого воздействия на нее" (§ 903). Аналогичную формулу содержит и Швейцарское гражданское уложение 1907 г.: "Тот, кто является собственником вещи, может распоряжаться ею по своему усмотрению в пределах правопорядка. Он имеет право истребовать ее от всякого, кто ее удерживает, и отражать всякое неправомерное воздействие на нее" (§ 641)[844].
От более подробного перечисления отдельных правомочий собственника отказались уже авторы первого проекта Германского уложения. С одной стороны, они считали попытку дать полный перечень правомочий собственника вообще неосуществимой. С другой стороны, они не видели потребности в подобном перечислении, "так как собственность не является суммой отдельных полномочий" (этим соображением они мотивировали, в частности, и отказ от понятия разделенной собственности)[845]. Авторы первого проекта придавали большее значение "отрицательной стороне" легального определения собственности, указанию на то, что исключительное право собственника на распоряжение вещью простирается настолько, насколько не установлено какое-либо ограничение[846].
Комиссия по составлению второго проекта по существу осталась на той же точке зрения[847]. Она отвергла как предложение дать традиционный перечень правомочий собственника[848], так и обратное предложение: исключить всякое определение права собственности из уложения. Традиционный перечень правомочий собственника комиссия отклонила на том основании, что эти правомочия могут принадлежать не только собственнику. Даже и право распоряжения вещью может принадлежать лицу, имеющему лишь обязательственное или ограниченное вещное право (узуфруктуарию). Но только собственнику принадлежит право распоряжения в тех пределах, на которые ссылается формула закона об ограничениях, вытекающих из закона или прав третьих лиц. Именно в такой постановке ограничений собственника комиссия усматривала главную ценность всего определения собственности. Из него вытекает эластичность собственности. Включение в закон подобного определения собственности представлялось комиссии если не абсолютно необходимым, то все же целесообразным ввиду значения собственности для всего государственного и общественного порядка[849].
Предложенное комиссией определение собственности встретило возражения при первом обсуждении проекта уложения в рейхстаге. Представитель католического центра Ринтелен заявил, что он считает это определение, с одной стороны, излишним, с другой стороны, "ложным, не-германским". "Мы не знаем в германском праве подобного абсолютного понятия собственности; оно принесено из римского права... Юридическое понятие собственности следует формулировать уже... Тот, кому дана собственность, не может распоряжаться ею по своему произволу или усмотрению; при ее использовании границей ему должно быть общее благо (das allgemeine Beste), он в известном смысле - только управляющий ею (nur Verwalter)". Эта демагогическая попытка прикрасить капиталистическую собственность, замаскировать ее эксплуататорскую сущность ссылками на "общее благо" в 1896 г., на раннем этапе развития германского империализма, оказалась преждевременной. Против нее высказался ряд германских юристов. Планк заявил: "Это - не римское изобретение, как думает Ринтелен, но то понятие собственности, которое лежит в основе всякого права. Я утверждаю, что никакое другое понятие собственности вообще невозможно". Зом выступил с горячей апологией свободы собственности: "Свобода собственности необходима для всех нас. Этой свободой мы живем. Вся наша общественная и нравственная свобода, которой мы обладаем как личности, ценнейшее правовое благо, которое мы все имеем, - возможна для нас только благодаря частной собственности, благодаря свободной частной собственности.
В нашем частном праве заключается Magna Charta нашей публичной свободы". Но "свободная собственность - все же социальна", утверждал Зом в ответ на попытки представителя партии центра использовать против второго проекта тот же упрек в римско-правовом индивидуализме, который был с таким успехом использован против первого проекта ("маленького Виндшейда"). Социальный характер отстаиваемой им "свободной собственности" Зом усматривал в запрете шиканозного использования собственности: "Это - Дамоклов меч, который висит над собственностью"[850].
Большинство рейхстага стало на точку зрения авторов проекта, и § 887 без изменений вошел в уложение (§ 903 BGB). Четверть века спустя, в условиях резко обострившихся противоречий империализма, в условиях общего кризиса капитализма и стремления западноевропейской буржуазии противопоставить социалистической революции на Востоке свои "социальные реформы", партия центра получила возможность полностью осуществить свои демагогические цели: по предложению ее же представителя (Beyerle) формула об общем благе была включена в § 153/III Конституции 1919 г.: "Собственность обязывает. Пользование ею должно быть одновременно служением общему благу (Dienst sein für das gemeine Beste)". Финансовый капитал в этот период испытывал уже большую потребность в приукрашивании империализма, чем на раннем этапе развития германского империализма - в момент утверждения гражданского уложения.
Примечания:
|
