Список книг

« Предыдущая | Оглавление | Следующая »

Венедиктов А.В.
Избранные труды по гражданскому праву. Т. 2

§ 20. Повинности вассала

1. Первое и главное место среди повинностей или служб (servitia, services, Dienste) вассала[403] как держателя дворянского или рыцарского лена (feodum militare, fief noble, knight-fee) занимала обязанность военной службы (servitium militare, knight-service, hervart). Эта повинность была тесно связана с держанием рыцарского лена. Получал ли вассал землю в лен от сеньора или превращал в лен свой прежний аллод, коммендируя себя вместе со своей землей более мощному феодалу, он обязан был отбывать ежегодно военную службу в объеме, установленном феодальным обычаем или законом, либо ленным договором с сеньором. Английский вассал должен был ежегодно служить 40 дней за свой счет в отряде своего лорда, если король вызывал лордов в поход или для иных военных целей. Владение феодом определенного размера[404] обязывало к службе в течение указанных 40 дней в качестве тяжеловооруженного рыцаря (servitium unius militis) либо к посылке двух легковооруженных бойцов (servientes, sergeants). Владение феодом большего размера обязывало к явке соответственно большего числа тяжеловооруженных рыцарей либо двойного количества легковооруженных воинов. Владение половинным феодом давало право на сокращение срока службы до 20 дней и т.д. Военная повинность лежала и на лорде как вассале самого короля, считавшегося верховным собственником всех английских земель. Лорд был обязан, как правило, лично явиться по зову короля со всеми своими вассалами[405].

Аналогичную обязанность военной службы в течение 6 недель за свой счет устанавливали французское[406] и германское право[407]. Libri feudorum, равно как и русское законодательство XVI-XVII вв., не указывали определенного срока военной службы феодала, но самый принцип обязательной службы формулировали с той же категоричностью и устанавливали ту же жесткую ответственность за отказ от нее, как и феодальное право других стран[408].

Обязанность вассала явиться на военную службу в полном вооружении, с одним-двумя слугами и конями, и нести эту службу за свой счет в течение более или менее продолжительного времени была не только личной обязанностью вассала, не только формой личного участия феодала в вооруженной охране классового господства феодалов над крепостными. Она была вместе с тем своеобразной формой, посредством которой часть прибавочного продукта, непосредственно присвоенного вассалом с подвластных ему крепостных, направлялась на удовлетворение общих интересов класса феодалов, притом направлялась в форме выполнения повинности самого вассала перед ближайшим сеньором. Эта своеобразная (замаскированная, если так можно выразиться) форма дележа прибавочного продукта, непосредственно присвоенного вассалом, превращалась в прямой его дележ в тех случаях, когда личное отправление военной службы вассалом заменялось взносом определенной денежной суммы или части годового дохода лена. Первоначально феодальное право допускало подобную замену лишь в ограниченных пределах - лишь при наличии уважительных причин, препятствовавших личной явке вассала на военную службу. Император Конрад II (XI в.) определил размер этого взноса для средней Ломбардии в 12 денариев и для Германии - в 1/3 доходов (fructus) лена за время военных действий[409]. Фридрих I Барбаросса (XII в.), одновременно с приведенным выше запретом отчуждения вассалами ленов без разрешения сеньоров, установил, что вассал, не явившийся по требованию сеньора в поход (expeditio) и не приславший вместо себя приемлемого для сеньора (domino ecceptabilem) заместителя либо не уплативший сеньору, по меньшей мере, половины годового дохода лена (dimidium reditus fundi unius anni), теряет лен в пользу сеньора[410]. Саксонское Зерцало предусматривало уплату вассалом 1/10 годового дохода лена в тех случаях, когда вассал не сопровождал своего сеньора при его поездке на коронацию вновь избранного императора в Рим или когда вассал, служивший двум или трем сеньорам и получавший вызов на службу от каждого из них, должен был последовать первому по времени вызову и дать материальную компенсацию остальным сеньорам[411].

Постепенный переход от рыцарских армий к наемным войскам превратил замену военной службы денежным платежом (scutagium, scutage, "щитовые деньги") из исключения в общее правило. Раньше всего это произошло в Англии, где уже в XII в. была широко допущена замена военной службы денежными платежами (commutatio). Впервые такая общая замена была проведена, по-видимому, Генрихом II в 1159 г. при организации похода в Тулузу[412]. Одним из поводов к ней могло послужить то обстоятельство, что лорды как непосредственные вассалы короля (tenentes in capite, tenants in chief, chief-lords), равно как и их вассалы, включая нижестоящих лордов (mesne lords), были обязаны отдавать 40 дней своей службы лишь в пределах королевства[413]. Для защиты королевства, однако уже за счет короля, они должны были оставаться на службе и сверх 40 дней, но взять их в поход против их желания за пределы королевства король уже был не вправе[414]. С другой стороны, и сами держатели рыцарских ленов нередко предпочитали денежные платежи военной службе. Поэтому они нередко заключали со своим лордом, обязанным военной службой перед королем за все подвластные лорду земли (tenures), соглашение о том, что они обязываются перед лордом исключительно денежными платежами. В таком случае от лорда зависело снарядить в поход соответствующее число тяжеловооруженных рыцарей или легковооруженных воинов либо уплатить королю штраф (fine) за невыполнение части лежащих на нем воинских повинностей (этот штраф мог более чем вдвое превышать размер полученного лордом scutage). Сам лорд был обязан, как правило, явиться лично и лишь в случае старости и болезни мог заменить себя другим лицом, представив объяснение (excuse) своей неявки. Лорд, выполнивший воинскую повинность или уплативший штраф за непредставление должного количества рыцарей, мог получить королевский указ (a royal write de scutagio habendo), предписывавший шерифу собрать для лорда денежные платежи, причитавшиеся лорду с его должников-вассалов. В свою очередь и вассал, на имущество которого был бы наложен арест в связи с невыполнением его лордом воинской повинности, падавшей на зависимые от лорда земли, имел право требовать, чтобы лорд освободил его от ответственности за невыполнение обязанностей, превышающих его собственные обязанности перед лордом (action of "mesne")[415].

При Генрихе II размер "щитовых денег" определялся по усмотрению и желанию короля. Злоупотребления этой прерогативой, допущенные его преемниками, привели к известной ст. 12 Великой хартии вольностей 1215 г., потребовавшей, чтобы щитовые деньги взимались не иначе, как с согласия парламента (nisi per commune consilium regni nostri). Генрих III опустил это требование в своей хартии и ограничился общим указанием на то, что "щитовые деньги" должны быть соразмерными и умеренными. Его преемнику, Эдуарду I, пришлось, однако, в 1297 г. восстановить прежнее правило о необходимости согласия парламента на взимание "щитовых денег"[416].

В Германии общая замена военной службы денежными платежами произошла значительно позднее, чем в Англии: военная служба постепенно стала уступать им место в XVI в. и совершенно вышла из практики со второй половины XVII в.[417] В России же, как было уже отмечено, подобная замена допускалась лишь для владельцев поместий и вотчин, неспособных по своему физическому состоянию лично нести военную службу. В случае невозможности заменить себя годным к службе родичем они должны были давать даточных людей в соответствии с количеством имевшихся в их поместьях и вотчинах крестьянских дворов или уплачивать за каждого причитавшегося с них даточного человека установленную правительством сумму[418].

2. Кроме обязанности военной службы, вассал нес и другие личные повинности: придворную службу (hofvart) и судебную повинность (herren lehnrechtes helpen)[419]. Выполнение обязанности проводить некоторое число дней при дворе сеньора для усиления "блеска" его двора или для участия в ленном суде также было связано с определенными затратами, иначе говоря, также являлось своеобразной формой использования части присвоенного вассалом прибавочного продукта в целях общего укрепления классового господства феодалов. Конечно, эта доля прибавочного продукта играла в общем доходе вассала значительно меньшую роль, чем издержки военной службы или "щитовые деньги", но все же и она должна быть учтена при общем анализе распределения прибавочного продукта в феодальном обществе.

3. Наряду с указанными выше личными повинностями вассал нес повинности, имевшие непосредственно-имущественный характер. Одной из таких повинностей вассала являлась его обязанность предоставлять помещение и содержание сеньору, его свите и другим слугам как при объезде сеньором сеньории, так и во время охоты сеньора и т.п. Саксонское Зерцало не упоминало об обязанности вассала держать открытым пожалованный ему замок для своего сеньора. Учредительные акты и ленные договоры, однако, сплошь и рядом возлагали на вассала эту обязанность[420]. В условиях натурального хозяйства право постоя сеньора, его свиты и других слуг являлось одной из форм изъятия сеньором доли прибавочного продукта, непосредственно присваиваемого вассалом. Феодальные обычаи и ленные договоры стремились поэтому с максимальной точностью фиксировать объем этого права - указать, в каких случаях, сколько дней, сколько людей, коней и собак вассал был обязан кормить в течение года при посещении его самим сеньором либо его слугами. О роли права постоя во взаимоотношениях сеньора и вассала можно судить и потому, с какой настойчивостью известный памятник феодальной Франции VIII-IX вв. (Capitulare de villis) запрещал посланцам и послам, направлявшимся к королю, пользоваться постоем в королевских имениях без особого разрешения короля, и напоминал графам и другим людям, которым "исстари полагалось заботиться о посланцах и послах", об их обязанности заботиться "и впредь по обычаю... и о конях и о всем необходимом" для этих посланцев и послов (ст. 27)[421]. Еще более ярким свидетельством являются жалованные льготные грамоты русских князей, освобождавшие держателей этих грамот от постоя в их владениях и у их крестьян княжеских бояр, воевод, боярских детей и всяких княжеских ездоков и гонцов, включая ловчих и псарей[422]. Не менее характерна и другая льгота, которую великие князья и княгини давали в своих жалованных грамотах монастырям: не принимать незваных гостей (княжеских тиунов, боярских людей и т.п.) "на пиры и в братщины" в монастырских селах и деревнях[423].

4. Военная служба и заменявшие ее "щитовые деньги", равно как придворная служба, участие в ленном суде или такие повинности, как постой, были своего рода "ординарными" - ежегодными - повинностями вассала. Наряду с ними вассал нес повинности "экстраординарного" характера, связанные с чрезвычайными обстоятельствами, касавшимися его сеньора или его самого. В числе этих повинностей необходимо прежде всего отметить так называемую "помощь" (auxilum, aid) или "подарки" (munus, gift), которые вассалы должны были оказывать или делать сеньору в трудные или торжественные моменты его жизни.

Наиболее четкие формы этот институт получил в Англии. Вассал был обязан оказывать "помощь" лорду главным образом в трех случаях: 1) когда лорд попадал в плен - для его выкупа; 2) когда лорд посвящал в рыцари своего старшего (primogenitum) сына и 3) когда он выдавал замуж старшую дочь[424]. Первоначально эта "помощь" считалась добровольной, признавалась проявлением доброжелательности или милосердия (benevolence) к сеньору в момент постигшего его бедствия или испытываемых им затруднений (например, больших трат, связанных с посвящением сына в рыцари или с замужеством дочери), а не выполнением юридической обязанности вассала перед сеньором[425]. Следы этого воззрения сохранялись даже и после того, как Великая хартия вольностей (1215 г.) по существу подтвердила юридически обязательный характер "помощи" вассала сеньору, запретив ее взимание с вассала, кроме трех названных случаев, и подчеркнув, что взимаемая лордом "помощь" должна бытъ соразмерной (rationabile - ст. 15)[426]. Тем не менее спустя полвека Брактон все еще продолжал утверждать, что "помощь" оказывается "из милости, а не по обязанности" (de gratia et non de jure), "по милости вассалов, а не по воле сеньоров" (ex gratia tenentium et non ad voluntatem dominorum), что она имеет "личный, а не предиальный или феодальный" характер (auxilia personalia et non praedialia,... nec feodalia), что при ее взимании должна быть принята во внимание "личность того и другого", учтена и степень нужды сеньора, и необременительность помощи для вассала, чтобы "помощь" послужила к "выгоде принимающего ее и к чести дающего" (accipienti ad commodum et danti ad honorem)[427].

Эта теория добровольности "помощи" утратила, однако, всякое значение, когда закон 1275 г. фиксировал размер "помощи", уплачиваемой вассалом в случаях посвящения в рыцари старшего сына лорда или выхода замуж его старшей дочери, определив ее для того и другого случая в 20 шиллингов с рыцарского лена или в 1/20 его предполагаемого годового дохода. Размер возможной "помощи" на случай выкупа лорда из плена, как не поддававшийся фиксации по самой своей природе, по-прежнему остался ограниченным лишь неопределенной ссылкой на его "соразмерность". Аналогичная фиксация размера "помощи", выплачиваемой королю лордами, державшими землю непосредственно от него самого, была произведена лишь законом 1352 г.[428]

Обычаи, с большей или меньшей степенью принудительности обязывавшие вассалов оказывать их сеньорам "помощь" в тех же случаях, в которых они были обязаны делать это в Англии, существовали и в других западноевропейских странах[429]. В Германии, правда, эта обязанность "помощи" вассала сеньору не получила столь ясного признания именно в качестве определенно закрепленной обычаем и законом обязанности, как в Англии. Саксонское Зерцало лишь бегло упоминало о "подарках" (gift) вассала сеньору[430]. Но все же и на германском вассале лежала, по воззрениям феодального общества, обязанность делать "подарки" сеньору в трудные или торжественные для него моменты[431].

5. При переходе лена к наследнику вассала наследник был обязан уплатить так называемый рельеф (relevium, relief, Lehenware)[432]. Рельеф восходит своими корнями к раннему феодализму, когда пожизненный бенефиций мог перейти к наследнику пожалованного лишь на основании нового пожалования собственника земли[433], в благодарность за что вновь пожалованный бенефициарий подносил жалователю оружие, военное снаряжение, коня или деньги[434].

Этот обычай сохранился и после превращения пожизненного бенефиция в наследственный лен (феод), хотя первоначальное основание рельефа: "милость" сеньора, от воли которого в свое время зависел переход земли к детям вассала, - уже давно отпало. Размер рельефа первоначально зависел от усмотрения сеньора, и он имел возможность фактически лишить детей вассала наследства, потребовав с них чрезмерный рельеф. Вильгельм Завоеватель (XI в.) сделал одну из первых попыток ограничить произвол лордов в этой области, предписав взимать лишь известное количество вооружения и военного снаряжения и установив денежный взнос в 100 шиллингов при отсутствии этих предметов у наследников вассала. Вильгельм Рыжий вновь предоставил лордам право произвольно устанавливать размер рельефа и тем самым по существу заставил наследников вассалов выкупать лен у лорда. Но Генрих I вернулся к принципу "законного и справедливого рельефа" (legitima et justa relevatio), а Генрих II в 1181 г. признал нецелесообразной плату оружием, необходимым каждому вассалу для защиты королевства, и подтвердил рельеф в 100 шиллингов за каждый рыцарский лен[435]. Тот же размер был закреплен для рыцарского феода и ст. 2 Великой хартии вольностей (для графств и бароний были установлены повышенные рельефы). Размер рельефа с ленов, обязанных королю почетной службой (tenementum per magnum servitium, tenure by grand serjeanty), и со служебных ленов (tenementum per parvum servitium, tenure by petty serjeanty) не был фиксирован хартией. Он оставался неопределенным и во времена Брактона, сославшегося на установление его по воле лордов (juxta voluntatem dominorum), с тем, однако, чтобы сами лорды все же не выходили за пределы "разума и меры" (rationem et mensuram non excedant), иначе говоря, руководились традиционным критерием "соразмерности" рельефа (a reasonable measure - по английской терминологии)[436]. Позднее - по-видимому, в XV в. - рельеф с названной категории держаний был определен в размере годового дохода земли[437].

Рельеф уплачивался только в случае смерти вассала. Смена лорда, несмотря на совершение вассалом нового оммажа (homagium), не обязывала его к уплате нового рельефа[438].

Наследники феодалов, державших землю непосредственно от короля (king's tenants in capite, lords in chief), кроме рельефа, обязаны были уплачивать королю так называемую "первую сезину" (prima seisina, primer seisin) в размере годового дохода. "Первая сезина" возникла в ту эпоху, когда сеньор был вправе непосредственно после смерти вассала вступить во владение (seisin) землей, с тем чтобы предохранить ее от вторжений до появления наследника и получения им инвеституры. В течение этого периода сеньор был управомочен получать доходы с находившейся в его временном владении земли. При неявке наследника с просьбой об инвеституре в течение года и дня происходила stricto jure конфискация (forfeiture) лена в пользу сеньора[439]. Этот обычай ненадолго сохранился в Англии в отношении нижестоящих феодалов, но укрепился в отношении тех, кто держал землю непосредственно от короля, и превратился в право последнего на годовой доход с земли его лорда при переходе этой земли к лорду-наследнику[440]. Равным образом король имел право на получение 1/8 или всего годового дохода в случае отчуждения земли, которую лорд держал непосредственно от короля. Первоначально отчуждение этой земли лордом без согласия короля влекло за собой ее конфискацию. Закон 1327 г. смягчил эту суровую санкцию и заменил ее уплатой королю соразмерного штрафа (fine). На основании этого закона и было установлено, что при отчуждении земли с согласия короля последний получал 1/3 годового дохода, а при отчуждении без его согласия - штраф в размере годового дохода[441].

Во Франции, после превращения пожизненного бенефиция в наследственный лен, сеньор сохранил право на получение рельефа (relief, rachat) с наследника вассала - как правило, в размере годового дохода. Постепенно это право отпало при переходе лена по прямой линии (как нисходящей, так и восходящей). На последнем этапе феодализма сын платил рельеф за лен отца только в одной из французских провинций (Vexin français). При отчуждении лена сеньор имел право на 1/5 покупной цены (quint) и нередко сверх того еще на 1/5 этой пятой части цены (requint)[442].

В Германии не установилось общего обычая, обязывавшего наследника вассала к подаркам (munus) или каким-либо платежам (herwede, lenware) в пользу сеньора. Саксонское Зерцало о них не упоминало. Но в актах XII-XV вв. встречаются указания и на те, и на другие[443]. Золотая булла (1356 г.) обязала имперских князей, получавших землю от императора или короля, вносить 63 марки серебра[444]. Конституция саксонского курфюрста Августа 1572 г. санкционировала местные обычаи, запретив взимать рельеф (Lehenware) в тех местностях, где он не взимался, и разрешив дальнейшее его взимание там, где он взимался. Но одновременно она установила и ряд общих правил о взимании рельефа. Дети не обязаны платить рельефа, так как их "охватывала уже прежняя инвенститура". Напротив, боковые родственники обязаны платить рельеф, ибо "dominium" не переходит к ним "ipso jure". При покупке лена, равно как и при получении его в силу дарения или завещания, приобретатель был обязан уплатить рельеф. И наконец, смена сеньора не обязывала к уплате рельефа[445].

Нет необходимости особо доказывать, что рельеф, уплачиваемый наследником вассала, равно как и платежи, вносимые сеньору покупателем или иным приобретателем лена, представляли собой прямую форму изъятия в пользу сеньора части прибавочного продукта, непосредственно присваиваемого вассалом.

6. Рельеф уплачивался лишь совершеннолетними наследниками вассала. Если после вассала оставался несовершеннолетний наследник, сеньор становился его опекуном, вступал во владение леном и получал в свою пользу все доходы с лена, неся расходы по содержанию и воспитанию своего будущего вассала. Это право на опеку (wardship) и доходы с лена обосновывалось тем, что сеньор предоставлял свою землю в лен вассалу под условием службы и поэтому имел право пользоваться доходами с лена до тех пор, пока наследник вассала в свою очередь не становился способным к несению службы. В Англии совершеннолетие наступало для мужского наследника с достижением им 21 года, для женщин - с 14-16 лет[446]. По достижении этого возраста подопечный мог просить о вводе его во владение леном (livery), иначе говоря, об изъятии лена из владения лорда (ousterlemain). При этом он не только не вправе был потребовать отчета у лорда, но был даже обязан уплатить лорду в виде вознаграждения (fine) за передачу ему лена половину годового дохода с земли. Многочисленные злоупотребления со стороны лордов-опекунов, расхищавших имущество подопечных, побудили, с одной стороны, к попыткам передачи опеки в руки вдовы или ближайшего родственника вассала (хартия Генриха I), а с другой - к определению стоимости наследства после смерти вассала (inquisitio post mortem) - сначала окружными судьями или судьями графства, а затем специальным опекунским судом, учрежденным в 1541 г.[447]

С правом опеки было тесно связано право лорда на получение так называемого "марьяжа" (maritagium, marriage) со своих подопечных. Опекун мог предложить своему подопечному (подопечной) вступить в брак с рекомендуемым им лицом, союз с которым не ронял бы достоинства подопечного, не был бы для него неравным браком. В случае отказа подопечного (подопечной) от предложенного брака он терял в пользу лорда-опекуна сумму, равную "марьяжу" (valorem maritagii), т.е. ту сумму, которую лорд bona fide должен был бы получить за разрешение на брак, если бы таковой состоялся. В случае заключения брака без согласия лорда-опекуна подопечный терял в пользу лорда двойную сумму "марьяжа". Первоначально согласие лорда-опекуна требовалось лишь на выход замуж подопечной, но позднее король и высшая знать добились распространения права "марьяжа" и на вступление в брак мужских наследников вассала[448]. Аналогичное право опеки и владения ленами несовершеннолетних наследников своих вассалов (bail seigneurial) и право на получение "марьяжа" имели и французские сеньоры[449].

Равным образом и в Германии сеньор являлся опекуном несовершеннолетнего наследника своего вассала, владел его леном и получал с него доходы до достижения подопечным 13 лет и 6 недель. При желании последний мог сохранить опекуна на весь период своей юности (adolescentia), т.е. до 21-24 лет[450]. Сеньор осуществлял свое право на опеку и доходы с лена (anevelle) либо сам непосредственно, либо передавал его - в качестве "ленной опеки" - другому лицу (Vormundschaftslehen)[451]. Позднее (в XVI в.) опека уже в виде общего правила осуществлялась особыми опекунами, несшими вассальную службу по отношению к сеньорам от имени подопечных, получавшими доходы с лена и обращавшими их на нужды (in usus) самих подопечных[452].

Аналогично рельефу получение сеньором-опекуном доходов с лена подопечного или "марьяжа" являлось прямым изъятием в пользу сеньора части, а в ряде случаев всего прибавочного продукта, произведенного трудом крепостных вассала.

Примечания:

[403] Наиболее полный и систематизированный перечень повинностей вассала (английского) дает Блекстон (Blackstone, ор. cit., vol. II, p. 61 ss.). Большая часть их – в первую очередь обязанность военной службы – лежала, как будет показано ниже, и на вассалах других стран.

[404] Этот размер был, однако, различен не только в разные периоды, но и в пределах одного периода был неодинаков для отдельных районов Англии. При Эдуарде I (XIII в.) размер рыцарского феода (knight-fee) был определен в 12 ploughlands (caracutae; ср. германскую Hufe), а его годовая доходность – в 20 фунтов (Blackstone, op. cit., vol. II, p. 61; ср.: Pollock and Maitland, op. cit., vol. I, p. 231, 236).

[405] Blackstone, op. cit., vol. II, p. 61–62. – Pollock and Maitland, op. cit., vol. I, p. 231–235, 241. – Cheshire, op. cit., p. 18–20. С обязанностью службы в королевских войсках иногда соединялась обязанность гарнизонной службы в королевских замках (castleguard). Значительно реже она заменяла собой военную службу. Так, например, рыцари Эбигдонского аббатства несли охрану королевского Виндзорского замка. К концу XIII в. и эта повинность стала обычно заменяться денежными платежами (Роllock and Мaitland, op. cit., vol. I, p. 257–258). Охранная служба была связана и с "низшей ступенью подвассального землевладения" (sergeantia): ее несли свободные держатели земель, предоставленных им аббатством (Ф. Я. Полянский. Цензуарии и коттеры в средневековой Англии. Истор. зап., т. XVII, 1945, стр. 182, 184 и 187).

[406] Esmein, op. cit., p. 147, 286–287. О военной службе при Каролингах см.: Fustel de Coulanges. Les transformations etc., p. 509–520, 611–612. – В.М. Корeцкий. Лекции по истории государства и права. Военный строй Франкского государства. 1947, стр. 11, 16–21, 33 и 37.

[407] SLehnrecht 4, § 1. Auctor vetus de beneficiis формулировал ту же обязанность как обязанность службы за счет сеньора: "in domini expensa" (I, § 11). – Ввиду явного расхождения этой формулы с соответствующим AV I, § 11, постановлением SLehnrecht 4, § 1: "mit sines selves kost", а также с общепринятой практикой, одни комментаторы предложили заменить в AV предлог "in" предлогом "sine", другие же – признать, что указанная формула AV I, § 11, явилась результатом позднейшего изменения первоначального текста (Homeyer, op. cit., Teil II 2, S. 79, 379).

[408] II F 40 et 55, § 1; ср. приведенные выше статьи Уложения 1649 г. и указы XVII в. (см. примечание 134). Как и западноевропейское феодальное право, русское законодательство устанавливало ратную повинность в соответствии с мощностью поместья (ср. ст. 61 главы XVI Уложения 1649 г., боярский приговор от 5/VIII 1656 г. и наказы от 20/Х 1652 г. и декабря 1675 г. – П.С.З., т. 1, N 186, 86 и 615). Аналогично западноевропейским феодалам русские вотчинники – как светские, так и духовные – были обязаны являться на ратную службу не только лично, но и со своими вассалами. Если число этих вассалов достигало значительных размеров, из них составлялись особые полки (В.И. Ленин. Соч., т. I, стр. 73: "...местные бояре ходили на войну со своими полками..."). Подобные полки сражались под начальством своего сеньора или назначенного им воеводы, но под общим командованием великого князя. Ср. уставную грамоту в. кн. Василия Дмитриевича и митрополита Киприана от 28/VI 1389 г. (или 1404 г.): "А про войну, коли яз сам Князь Великий сяду на конь, тогды и митрополичим бояром и слугам, а под митрополичим воеводою, а под стягом моим Великого Князя" ("Акты, собранные... Археографическою экспедициею Императорской Академии Наук". Т. I, 1836, N 9). См. также: Флетчер. О государстве Русском, стр. 30. – С.В. Бахрушин. "Избранная рада" Ивана Грозного. Истор. зап., т. XV, 1945, стр. 47–48 (о собственных полках князей Воротынских и собственных гарнизонах кн. Ивана Федоровича Мстиславского, племянника Ивана Грозного). – Р.Ю. Виппер. Иван Грозный, стр. 58–59. – Л.В. Черепнин, указ. соч., стр. 52–53 и 71. Только в Великом Новгороде все бояре "не имели и не желали иметь вассалов, т.е. слуг, обязанных военной службой за предоставление им вотчин и поместий", и лишь владыка имел "свой особый Софийский полк, который состоял из его вассалов" (С.В. Юшков. Развитие русского государства в связи с его борьбой за независимость (до XIX века). Уч. труды ВИЮН, вып. VIII, 1946, стр. 137). Даже и в период абсолютной монархии владение землей (до 1762 г.) все еще связывалось с обязательной военной службой (ср. С.А. Покровский. К вопросу о классовой природе абсолютизма. Изв. Акад. Наук СССР, Отд. экономики и права, 1946, N 4, стр. 296).

[409] II F 40. – Libri feudorum называют эти платежи hostenditia (II F 40) или stipendia militiae (II F 54).

[410] II F 65, § 1.

[411] SLehnrecht 4, § 3, 46, § 2; ср.: AV I, § 13 et 110 и Kaiserlehnrecht 59, § 1. 2 (цит. по: Kraut, § 197, N 7).

[412] Blackstone, op. cit., vol. II, p. 73. Поллок и Метлэнд, приводя эту общепринятую дату, считают, однако, весьма вероятным, что замена военной службы денежными платежами практиковалась и ранее, ибо в противном случае трудно было бы объяснить наличие уже в течение ближайших лет после 1159 г. таких мелких кратных частей рыцарских ленов, как ¹/₂₀. Это должно было означать не обязанность держателя подобного участка отслужить 2 дня в год, а его обязанность вместе с держателями остальных частей того же лена снарядить и содержать в течение 40 дней одного тяжеловооруженного рыцаря (Pollock and Maitland, op. cit., vol. 1, p. 246).

[413] Саксонское Зерцало также предусматривало в виде общего правила службу вассала лишь в пределах немецких земель, подчиненных Священной Римской империи (SLehnrecht 4, § 1; AV I, § 9).

[414] Pollock and Maitland, op. cit, vol. I, p. 233.

[415] Pollock and Maitland, op. cit, vol. I, p. 216, 241–242, 247–249, 251, 253.

[416] Blackstone, op. cit., vol. II, p. 73–74.

[417] Eichhorn, op. cit., S. 530. – Вeseler, op. cit., I Abt., S. 645.

[418] Статья 17 главы VII; ст. 61 главы XVI Уложения 1649 г.; цит. грамота кн. Черкасскому от 9/VI 1655 г. и боярский приговор от 5/VIII 1656 г. (П.С.З., т. I, N 158 и 186).

[419] SLehnrecht 4, § 4; 79, § 1; AV I, § 16; cp. SLandrecht III 64, § 1. – Homeyer, Teil II 1, S. 382–383. – Fustel de Coulanges. Les Transformations etc., p. 613. – Esmein, op. cit., p. 194.

[420] Homeyer, op. cit., Teil II 2. S. 383.

[421] Цит. по сборнику Н.П. Грацианского "Западная Европа в средние века" (1925, стр. 64). Ср. также ожесточенную борьбу вокруг издержек постоя между духовными сеньорами и вассалами в той же Франции: О.А. Добиаш-Рождественская. "Jus procurationis" в церковной практике XIII в. (Сб. статей к двадцатипятилетию учено-педагогической деятельности И.М. Гревса. 1911, стр. 142, 148 и 150–156).

[422] См. грамоты жалованные льготные в А.Ю.Б., т. I, N 31/XVI (1462–1466 гг.); XVIII (1470 г.); XXII (1511 г.). См. также жалованную грамоту в. кн. Василия Васильевича Троице-Сергиеву монастырю (1428–1436 гг.), все содержание которой исчерпывается единственной льготой: "на тот монастырь (на Клязме, на Воиновой горе. – А.В.) не ездят никоторые мои воеводы, никоторые ездоки, не ставятся у них в монастыре, ни корму у них не емлют" (А.А.Э., т. I, N 24).

[423] А.Ю.Б., т. I, N 31/XVII (1462–1466 гг.); N 32 (1462–1478 гг.). Эта последняя грамота, данная великой княгиней Марией Благовещенскому монастырю на Киржаче, особенно интересна тем, что все ее содержание сводится только к гарантии от незваных гостей и что она трижды, на протяжении почти ста лет, подтверждалась затем московскими великими князьями и царями на имя Троице-Сергиева монастыря (последний раз Иваном Грозным в 1551 г.).

[424] Те же три случая предусматривали и французские кутюмы. С началом крестовых походов к ним присоединили обязанность вассалов оказывать "помощь" сеньору в случае его участия в этих походах (Esmein, op. cit., р. 220; ср. стр. 194).

[425] Blackstone, op. cit., vol. II, p. 63; ср. Cheshire, op. cit., p. 19. Автор трактата о законах и обычаях Английского королевства, написанного в конце XII в., Гленвилл упоминал также о помощи вассала своему лорду при уплате рельефа (relief) вышестоящему лорду (цит. по: Pollock and Маitland, op. cit., vol. I, p. 330). По утверждению Блекстона, "тирания лордов постепенно становилась все более и более вымогательской", и, кроме трех старых случаев "помощи", лорды стали требовать ее для уплаты своих долгов, а также для взноса рельефа своему лорду. Именно поэтому ст. 15 Великой хартии вольностей ограничила взимание "помощи" тремя указанными случаями (Blackstone, op. cit., vol. II, р. 64).

[426] Для взимания же "помощи" с лордов, державших землю непосредственно от короля, и с города Лондона хартия потребовала согласия парламента для всех случаев, кроме трех указанных (ст. 12 и 14).

[427] Вrасton, op. cit., f. 36 b.

[428] Blackstone, op. cit., vol. II, p. 64–65. – Pollock and Maitland, op. cit., vol. I, p. 331–332.

[429] О Франции см. прим. 3 на с. 149 наст. сборника.

[430] Cp. SLehnrecht 66, § 5.

[431] Homeyer, op. cit., Teil II 2, S. 333.

[432] Relevium происходит от relevare (поднимать): наследник получал от сеньора разрешение как бы "поднять" "лежачее наследство", уплачивая ему за это особое вознаграждение. Ср. Bracton: "haereditas, quae yacens fuit per eorum (antecessorum. – A.B.) decessum, relevetur in manu haeredum, et propter talem relevationem, facienda erit ab haeredibus quendam praestatio quae dicitur relevium" (op. cit., f. 84).

[433] Ср. К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч., т. XVI, ч. 1, стр. 399.

[434] Император Конрад II, разрешив в 1037 г. вассалам передавать их лены не только своим сыновьям, но – при отсутствии их – и внукам, потребовал, чтобы при этом был сохранен обычай давать сеньорам коней и оружие (V F 1).

[435] Blackstone, op. cit., vol. 11, p. 55, 65–66; ср. Pollock and Maitland, op. cit., vol. I, p. 270, 289.

[436] Вrасtоn, op. cit., f. 84 b.

[437] Pollock and Maitland, op. cit., vol. I, p. 270.

[438] Bractоn, op. cit., f. 84 b.

[439] Ср. II F 24 рr.

[440] Blackstone, op. cit., vol. II, р. 66. – Pollock and Maitland, op. cit., vol. I, p. 291.

[441] Blackstone, op. cit., vol. II, p. 71–72.

[442] Viоllet, op. cit., p. 617, 652–653; ср. Esmein, op. cit., p. 226, 237.

[443] Homeуer, ор. cit., Teil II 2, S, 475, 631; см. также: Eichhorn, ор. cit., S. 540.

[444] Цит. по: Kraut, § 207, Nr. 8.

[445] Цит. по: Kraut, § 207, Nr. 3–7.

[446] С 14–16 лет девушка считалась способной выйти замуж и тем самым дать сеньору боеспособного вассала. Опека не назначалась, если в момент смерти вассала его наследнице уже исполнилось 14 лет. Но если опека назначалась над девушкой, не достигшей 14 лет, то она продолжалась уже до 16 лет (Blackstone, ор. cit., vol. II, р. 68).

[447] Вlасkstоnе, ор. cit., vol. II, p. 67–69; ср.: Cheshire, op. cit., p. 19–20.

[448] Blackstone, op. cit., vol. II, p. 70–71. Право на "марьяж", как и право на опеку, принадлежало лорду в отношении всякого рыцарского лена, независимо от размера уплачиваемых его держателем "щитовых денег" (Bracton, ор. cit., f. 79 b).

[449] Viollеt, ор. cit., р. 537. – Еsmеin, ор. cit., p. 235–237.

[450] SLаndrecht I 42, § 1 (21 год); AV I, § 61–65 (24 года).

[451] SLehnrecht 26, § 1–2, 58, § 1; AV I, § 67. – Ноmеуеr, ор. cit., Teil II 2, S. 485–487, 494–495. – Beseler, op. cit., S. 621.

[452] Glosse und Anmerkung zum SSpiegеl II 58, edit. Zobel (цит. по: Kraut, § 194, Nr. 2).