Список книг

« Предыдущая | Оглавление | Следующая »

Черепахин Б.Б.
Труды по гражданскому праву

§ 13. ПРИОБРЕТЕНИЕ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ ДОБРОСОВЕСТНЫМ ПРИОБРЕТАТЕЛЕМ

Изучение виндикационного иска по советскому праву показало далеко идущие ограничения виндикации в пользу добросовестного приобретателя права собственности от неуправомоченного отчуждателя.

Ст. 60 ГК исключает виндикацию от добросовестного приобретателя в тех случаях, когда собственник (гражданин, кооперативное объединение, колхоз, общественная организация) не потерял данное имущество и оно у него не похищено, но сам по своей воле передал свое имущество во владение другому лицу.

Как было показано выше, общее правило дано в ст. 60 ГК и отчасти в ст. 59, поскольку речь идет об истребовании доходов и плодов виндицируемого имущества. Специальные случаи даны, как исключение из общего правила, в примечании 2 к ст. 60 ГК РСФСР (денежные ценные бумаги на предъявителя) и в ст. 60-а ГК РСФСР (имущество безвестно отсутствующего, признанного умершим).

Ст. 60 ГК не дает ответ на вопрос, какое право возникает у добросовестного приобретателя в отношении той вещи, которая в силу закона не может быть виндицирована у него собственником. Этот вопрос возникает во всех случаях ограничения виндикации в пользу добросовестного приобретателя.

Ответ на этот вопрос дает ст. 183 ГК (последнее предложение), которое указывает, что ":если имущество продано не собственником, покупатель приобретает право собственности лишь в тех случаях, когда согласно ст.ст. 59 и 60, собственник не вправе истребовать от него имущество".

В этих случаях приобретатель от несобственника становится собственником купленной им вещи. Правовая судьба имущества, приобретенного добросовестным приобретателем, получает таким образом совершенно ясную и четкую характеристику. Норма, установленная в ст. 183 ГК для добросовестного покупателя подлежит применению также и к другим случаям добросовестного возмездного приобретения, в частности, по договору мены[271].

В соответствующих случаях видимость правомочий отчуждателя приравнивается к действитель-ному правомочию в интересах добросовестного приобретателя и именно ради его добросовестности.

Правильный ответ на этот вопрос дал еще в 1923 году Н. Вавин[272]. "Такой (т.е. добросовестный) покупщик приобретает, за силою ст. 183 и 60, на вещь право собственности даже в том случае, если продавец этой вещи сам не имеет этого права и не является управомоченным на ее отчуждение:".

Таким образом, ст. 183 ГК знает случаи, когда добросовестный возмездный приобретатель от неуправомоченного отчуждателя приобретает именно право собственности.

При этом становится понятным противопоставление продажи имущества с публичных торгов, когда должностное лицо, осуществляющее продажу с торгов,  вправе продавать не принадлежащую ему вещь, и добросовестного приобретения от несобственника в случаях ограничений виндикации, предусмотренных в ст. 60 ГК, когда продавец  не имеет права продавать чужую вещь, и тем не менее благодаря добросовестности покупателя последний приобретает право собственности на купленную вещь.

Оставляя вне своего внимания второе предложение ст. 183 ГК, являющееся бесспорным доказательством приобретения права собственности добросовестным приобретателем от неуправомоченного отчуждателя, Г.Н. Амфитеатров[273] вынужден прибегнуть для обоснования этого приобретения к сложным рассуждениям.

Исходя из правильного положения, что "юридической основой виндикации может быть только право собственности", автор приходит к выводу, что "утрата права на виндикацию означают прекращение и самого права собственности"[274].

Этот вывод не может быть принят. Вопреки мнению автора, утрата собственником права на виндикационный иск вовсе не равнозначна утрате прав собственности.

Лицо, утратившее право на виндикационный иск вследствие исключения исковой давности, не утрачивает чрез это своего право собственности, поскольку советское право не знает приобретения права собственности по давности.

Как я уже отметил в другом месте[275], вопрос о правовом положении вещи, на истребование которой пропущен срок исковой давности по виндикационному иску, большинством наших авторов решается неправильно. Они считают, что эти вещи являются бесхозяйными[276].

Этот вывод мотивируется тем, что раз собственник потерял право на иск, то вещь тем самым будто бы становится бесхозяйной, потому что право бывшего собственника должно считаться прекратившимся, и, поскольку приобретательной давности у нас нет, никто этого права не приобрел.

Это утверждение вытекает из неправильного понимания исковой давности. На основании ст. 44 и 47 ГК исковая давность приводит лишь к утрате права на иск, само же материальное субъективное право остается у данного субъекта.

Ввиду этого, если обязанное лицо в добровольном порядке исполнит свою гражданско-правовую обязанность - вернет спорную вещь, то собственник, хотя бы этот возврат вещи произошел после истечения исковой давности, не обязан возвращать эту вещь законному владельцу (ст. 47 ГК).

Некоторые сомнения вызывает применимость ст. 47 ГК к вещному иску, так как в ней говорится об обязательстве ("в случае исполнения обязательства должником:"). Быть может, она применима только к обязательственному иску? Однако такое разобщение исков вещного и обязательственного в данном отношении не может быть принято.

Как правильно отмечает Б.В. Попов[277], истечение давностного срока не погашает материального права, но лишь отнимает у него процессуальную (точнее - исковую) защиту. Действительно, кажется странным, почему, по господствующему мнению, притязания, вытекающие из нарушения обязательственного права, являются более стойкими, чем притязания, вытекающие из нарушения вещного права, которое предназначено к более прочному закреплению обладания вещами. Нет сомнения, что наш ГК употребляет слово "обязательство" в данном случае в смысле гражданско-правовой обязанности.

Как было показано выше, с момента нарушения права собственности между потерпевшим собственником и нарушителем его права возникает столь же конкретная правовая связь, характеризующаяся определенностью обоих субъектов правоотношения, как и в обязательстве. Это, конечно, не снимает различия между вещным и обязательственным правом в целом, как до нарушения, так и после такового. И при наличии конкретного нарушения права собственности у собственника сохраняются потенциальные правопритязания против всяких и каждых возможных будущих нарушителей его права. Абсолютное субъективное право не обращается в целом в относительное, но отдельные вытекающие из его нарушения правопритязания в основном не отличаются от обязательственных.

Следовательно, ст. 47 ГК должна быть применяема и к вещным, в частности - виндикационным искам. В связи с этим, должно быть отвергнуто утверждение о бесхозяйности вещей, на истребование которых пропущен срок исковой давности. До тех пор, пока эти вещи находятся у незаконного владельца, они, независимо от срока, поскольку у нас нет приобретательной давности, продолжают принадлежать собственнику.

Этого утверждения не может поколебать, как я показал в другом месте[278], то обстоятельство, что пост. пленума Верховного суда РСФСР от 29 июня 1925 года исходит в своих рассуждениях из бесхозяйности вещей, на истребование коих путем виндикационного иска пропущена исковая давность. Это положение, как мы видели, противоречит закону, а потому, на основании ст. 112 Конституции СССР - 1936 года, не может быть источником судебного решения.

Таким образом, первый вывод Г.Н. Амфитеатрова, что "утрата права на виндикацию означает прекращение и самого права собственности", не может быть признан правильным. Утрата виндикационного иска не  всегда означает прекращение и самого права собственности. Поэтому сам по себе отказ в виндикационном иске против добросовестного приобретателя еще не говорит за то, что виндикант утратил право собственности, а добросовестный приобретатель является собственником спорной вещи.

Именно к последнему выводу в конце концов приходит Г.Н. Ам-фитеатров, хотя и начинает с его отрицания. К этому его приводит следующее рассуждение: "поскольку при конкуренции прав между двумя и, по смыслу ст. 60 ГК РСФСР, только двумя ее возможными собственниками, собственником должен быть признан один из них. Из этого вытекает, что утрата виндикантом права собственности на спорную вещь означает вместе с тем возникновение этого права на ту же вещь у добросовестного приобретателя".

Этот вывод правилен, но его обоснование мало убедительно. Не проще ли было обратиться к самому закону, к игнорируемой автором ст. 183 ГК, которая полностью подтверждает приобретение права собственности добросовестным приобретателем.

Необходимо изучить фактический состав этого приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя. Для этого должны быть выяснены и разработаны те юридические факты, которые необходимы и в своей совокупности достаточны для такого приобретения права собственности по советскому гражданскому праву.

Первым элементом этого фактического состава, как видно из ст. 183 ГК и примечания 1 к ст. 60 ГК, является возмездная двусторонняя отчуждательная сделка. Эта сделка должна быть законной и действительной во всех отношениях. Она может иметь только один порок - отсутствие у отчуждателя надлежащих правомочий на отчуждение данной вещи. При наличии прочих элементов требуемого фактического состава этот порок не препятствует приобретению права собственности.

Г.Н. Амфитеатров правильно считает, что отчуждательная сделка, когда отчуждатель неуправомоченное лицо, сама по себе не является юридическим основанием. Однако вопрос должен быть поставлен иначе: необходима ли эта отчуждательная сделка для изучаемого приобретения права собственности, т.е. является ли она одним из элементов фактического состава приобретения.

На этот вопрос должен быть дан положительный ответ. - Не будет приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя при отсутствии двусторонней отчуждательной сделки, а равно, если она недействительна вследствие того, что цель ее противна закону, или она направлена к явному ущербу для государства, или вследствие несоблюдения требуемой законом формы, или вследствие недееспособности отчуждателя.

Помимо этих случаев ничтожности отчуждательной сделки, предусмотренных ст. 29 и 31 ГК, приобретение права собственности не будет иметь места также в случаях оспоримости юридических сделок, установленных ст. 32 и 33 ГК, когда отчуждательная сделка будет признана судом недействительной по требованию потерпевшей стороны (ст. 32 и 33) или подлежащих государственных органов или общественных организаций (ст. 33).

Во всех этих случаях недействительности судьба отчужденного имущества будет определяться на основании ст. 147-151 ГК, а именно - это имущество подлежит изъятию в доход государства (ст. 147) или должно быть возвращено отчуждателю (ст. 148-151).

Вторым элементом этого фактического состава является передача проданной вещи, если вещь определяется родовым признаками (ст. 66 ГК).

На основании ст. 66 ГК, "право собственности на вещи переходит на основании договора, заключаемого между отчуждателем и приобретателем. Право собственности приобретателя возникает в отношении индивидуально-определенной вещи с момента совершения договора, а в отношении вещей, определенных родовыми признаками (числом, весом, мерой), - с момента их передачи".

Таким образом, по советскому праву не во всех случаях переход вещи во владение приобретателя (передача вещи) относится к фактическому составу приобретения. Не требуется передача вещи приобретателю для перехода права собственности на индивидуально-определенную вещь. Передача требуется лишь для перехода права собственности на вещи, определенные родовыми признаками.

При этом следует иметь в виду, что на основании ст. 67 ГК передачей, требуемой для перехода права собственности, признается не только вручение вещей приобретателю, но и различные виды косвенной передачи. К последней относятся, "поскольку из договора не вытекает иное, вручение приобретателю или сдача на почту по указанию последнего распорядительного документа на товары:, или вручение отчужденных без обязательства доставки вещей возчику для отправки их по распоряжению приобретателя, или сдача их на почту для пересылки их по указанию приобретателя".

Таким образом, для осуществления передачи отнюдь не требуется поступления вещи в т. наз. "телесное" владение приобретателя.

Г.Н. Амфитеатров усматривает юридическое основание приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя в правомерном владении приобретателя. Он считает, что "само владение создает здесь на стороне добросовестного приобретателя право собственности на спорную вещь, если только это владение является правомерным".

Условиями, которым должно удовлетворять это правомерное владение, по мнению Г.Н. Амфитеатрова, являются: а) реальность, т.е. поступление приобретаемого имущества в действительное обладание приобретателя, б) желание приобретателя стать и быть собственником поступившей к нему вещи (animus domini), в) правомерный титул (justus ticulus) и именно надлежащая отчуждательная сделка и, наконец, г) добросовестность приобретателя.

Не трудно убедиться, что даже если встать на точку зрения Г.Н. Амфитеатрова, т.е. если признать, что для приобретения права собственности от лица, не управомоченного на его предоставление, всегда требуется передача вещи, т.е. поступление вещи во владение приобретателя, - основанием приобретения является не владение, а то, что автор называет условием правомерности владения приобретателя, т.е. необходимые и достаточные элементы фактического состава приобретения права собственности. К тому же перечисление элементов этого фактического состава дано у него не полно. Необходимо отметить, что все эти условия правомерности владения свойственны также владению титулированного добросовестного приобретателя похищенной и утерянной вещи.

Правомерное владение не юридическое основание, а юридический результат приобретения права собственности, наличие права собственности у владельца. Само владение в данном случае становится правомерным потому, что владелец приобрел право собственности на вещь, а не наоборот.

К тому же по советскому гражданскому праву, владение не только не является само по себе юридическим основанием приобретения права собственности, но даже не во всех случаях переход вещи во владение приобретателя (передача вещи) относится к фактическому составу приобретения. Передача вещи приобретателю не требуется для перехода права собственности на индивидуально-определенные вещи. Передача требуется лишь для перехода права собственности на вещи, определяемые родовыми признаками.

Третьим элементом фактического состава является добросовестность приобретателя, что подтверждается статьями 183, 59, 60, примеч. 2 к ст. 60 и ст. 60-а ГК. Добросовестность приобретателя не делает отчуждателя управомоченным на отчуждение вещи, если он таких правомочий не имеет. Она не устраняет этот органический порок сделки, но обезвреживает его в интересах приобретателя при наличии других необходимых элементов фактического состава. О том, что из себя представляет требуемая нашим законодательством добросовестность приобретателя, равно как и относительно времени, к которому должна быть приурочена эта добросовестность, было сказано выше.

Дальнейшими элементами фактического состава являются: четвертый - определенный порядок выбытия вещи из владения собственника (не похищена, не утеряна) и пятый - чтобы вещь не принадлежала государству.

Из этих пяти элементов фактического состава второй отпадает в отношении вещей индвидуально-определенных (ст. 66 ГК), а два последних отпадают при отчуждении денежных ценных бумаг на предъявителя.

Как известно, в примеч. 2 к ст. 60 ГК сказано, что они "не могут быть истребованы от добросовестного приобретателя на том основании, что они ранее были утеряны или похищены, или принадлежали государственному учреждению или предприятию и были незаконно отчуждены каким-либо способом". Следовательно, на основании ст. 183 ГК эти фактические обстоятельства не препятствуют в этом случае приобретению права собственности. Для приобретения права собственности на денежные ценные бумаги на предъявителя достаточно первых трех элементов фактического состава: действительной двухсторонней отчуждательной сделки, передачи владения и добросовестности приобретения.

При наличии всех элементов сложного фактического состава, требуемых законом для данного случая приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя, приобретатель становится собственником приобретенной им вещи. Приобретение права собственности происходит именно в момент завершения накопления всех элементов фактического состава.

Приобретение права собственности от лица, не управомоченного на его предоставление, является первоначальным способом, а не производным, поскольку право приобретателя не зависит от права отчуждателя (он его не имеет) и от права бывшего собственника (он его не отчуждает, и к тому же оно приобретается свободным от лежавших на нем вещных обременений).

Вместе с тем это приобретение является двухсторонне-сделочным (договорным), а не односторонним, так как в его фактический состав входит двухсторонняя отчуждательная сделка.

Таким образом, советское гражданское право дает ясный и достаточно полный ответ на вопрос о правовом положении вещи, которая не может быть виндицирована от добросовестного приобретателя.

Печатается по:
Б.Б. Черепахин.
Виндикационные иски в советском праве //
Ученые записки Свердловского юридического института. Т. 1. Свердловск: ОГИЗ, 1945. С. 34-69.

Примечания:

[271] Ст. 207 ГК РСФСР и ГК УССР, ст. 216 ГК БССР.

[272] Н. Вавин. Договор купли-продажи по гражданскому кодексу, ЕСЮ, 1923 г., N 1, стр. 8–9.

[273] Вопросы виндикации в советском праве. Сов. Гос. и Право. 1941. N 2, стр. 40–43.

[274] Вопросы виндикации, стр. 41.

[275] Б. Черепахин. Приобретение права собственности по давности владения, стр. 52–54.

[276] Таково господствующее мнение: в частности, см. "Гражданское право" (Учебник ВИЮН для юридических вузов). Ч. 1, М., стр. 171.

[277] Б.В. Попов. Исковая давность, М., 1926, ст. 7.

[278] Б. Черепахин. Приобретение права собственности по давности владения, стр. 53 и сл.