Список книг
|
« Предыдущая | Оглавление | Следующая » Черепахин Б.Б.
Труды по гражданскому праву
Дарение по Гражданскому Кодексу Р.С.Ф.С.Р.Дарение - одна из немногих частноправовых сделок, обративших на себя внимание законодателя еще в эпоху так называемого военного коммунизма. Подход к дарению был резко отрицательным. - Декретом ВЦИКа от 20-7 мая 1918 г. "О дарениях" были установлены весьма существенные ограничения дарений в зависимости от их суммы. Однако этим самым в остальных случаях, не подходящих под запретительные нормы этого декрета, дарение признавалось вполне действительной юридической сделкой.
Проект Гражданского Кодекса, изданный в 1922 г. (осенью), ничего не говорит о дарении в обязательственном праве, и только в вещном праве, говоря о способах перенесения права собственности, ст. 64 Проекта (см. ниже) касалась косвенно и дарения.
Наконец, ст. 138 Гр. Кодекса уже определенно говорит о договоре дарения, хотя и не дает его детального регулирования. Дарению уделено здесь весьма незначительное место в общей части договорного права, целый ряд сторон этого института не освещен. В связи с этим судебной практике необходимо будет теми или иными способами восполнить пробелы наших гражданских законов в этой области.
В настоящем кратком исследовании я имею целью дать очерк дарения по действующему праву, поставленный в связь с историческим обзором предшествующего советского законодательства по данному вопросу.
Положительная регулировка дарений, очевидно, не входила в намерения законодателя, а отсюда - крайняя неполнота обрисовки этого института в нашем Гр. Кодексе. В сущности говоря, единственная статья о дарении (138), имеющаяся в Кодексе, говорит о дарении только ради установления определенной предельной суммы его и предписания нотариальной формы для определенных случаев дозволенного дарения.
Статья 138 Гр. Кодекса гласит:
"Договор о безвозмездной уступке имущества (дарение) на сумму более десяти тысяч рублей золотом недействителен. Дарение на сумму более одной тысячи рублей золотом должно быть, под страхом недействительности, облечено в нотариальную форму", т.е. эта статья устанавливает запрещение дарения на сумму более десяти тысячи рублей золотом, причем для дарений на сумму более одной тысячи рублей золотом предписывает нотариальную форму. Однако вне зависимости от того или иного подхода законодатель вынужден был дать в этой статье и положительную обрисовку понятия дарения, определяя его как договор о безвозмездной уступке имущества.
Рассматривая это определение в целях конструирования понятия дарения по Гражданскому Кодексу, необходимо остановиться на отдельных его элементах, в целях выяснения их содержания. Таким образом, нам придется подвергнуть рассмотрению: 1) договорный характер дарения, признаваемый Кодексом; 2) безвозмездный характер договора дарения; 3) понятие имущества; 4) понятие уступки.
1. Прежде всего Кодекс, в полном согласии с большинством своих предшественников, и притом expressis verbis, признает дарение договором, т.е., выражаясь термином Кодекса (ст. 26), - взаимной юридической сделкой, и притом не односторонней, как завещание, а двусторонней.
Положительные законодательства и теория высказывают различные точки зрения по вопросу о месте дарения в системе. Некоторые из них рассматривают дарение как способ приобретения и перенесения права собственности и помещают его, сообразно этому, в вещном праве. См., например, Прусское Общеземское Право (1, 11, § 1058), Code Civil (articles 711, 893 etc.)[2]. Таков же был подход к вопросу наших старых гражданских законов - I ч. Х т. Св. Зак., в коих статьи о дарении находятся в книге 3-й: "О порядке приобретения и укрепления прав на имущество в особенности" (глава 2 первого раздела - "о дарении" - статьи 967-993). Та же точка зрения проводится и в Проекте Гр. Кодекса Р. С. Ф. С. P., ст. 64 коего (в главе "Право собственности", среди статей, регулирующих переход права собственности) гласит:
"Безвозмездная передача права собственности (дарение) на имущество, ценность коего превышает 10.000 рублей золотом, недействительна". Однако статья 64 лишь с внешней стороны разрешает вопрос о месте дарения в системе гражданского права, так как отнесение дарения к способам приобретения права собственности, в сущности говоря, не определяет места дарения в системе: отдельные способы приобретения права собственности: завладение, находка, давностное владение, вещный договор и др. - относятся к самым различным группам юридических фактов.
Не больше дают для определения места дарения в системе и те учения, которые (Barm, проф. Мейер) отводят дарению место в общей части гражданского права, так как они ставят этим вопрос в совершенно иную плоскость; вместо вопроса о дарении они обращаются к изучению более широкого понятия безвозмездности правоотношений и юридических сделок.
Несомненно, большим шагом вперед в деле классификации дарения является позиция тех законодательств и представителей науки, которые трактуют о дарении в обязательственном праве, среди отдельных договоров, как, например, Германское Гражданское Уложение в § 516-534, Швейцарский Code (revisé) des obligations 30 марта 1911 г. articles 239 et suiv. и другие.
В гражданском Кодексе дарение помещено в общей части договорного права, однако в такой формулировке, которая позволяет говорить о дарении как об особом договоре.
Однако отнесение дарения к договорам ценно лишь как признание их сделочного характера (rechtsgeschäftlichen Character), в крайнем случае оно может быть принято ad legem latam для большинства современных законодательств, но оно ни в коем случае не может считаться нормальной, совершенной конструкцией, соответствующей природе рассматриваемого института.
По самому существу своему дарение представляется проявлением активности одного лица - дарителя, воля которого призывает к жизни данную сделку и, без всякого участия одаряемого, приводит ее к завершению. Ввиду этого, по моему мнению, следует в данном случае отказаться от фикции договора и заменить чрезвычайно искусственную договорную конструкцию дарения естественной и простой конструкцией дарения как односторонней юридической сделки, именно как односторонне управомочивающего волеизъявления. Здесь должно быть признано одностороннее управомочение, т.е. обоснование правоотношения волеизъявлением пассивного субъекта - дарителя, который актом своей односторонней воли управомочивает одаряемое им лицо, ставя его, таким образом, в положение активного субъекта правоотношения.
Такая конструкция была возможна, в частности, применительно к нашему дореволюционному гражданскому праву, которое ни одним словом не обмолвилось о договорном характере дарения. Несмотря на это, почти единогласное мнение русских цивилистов относило дарение к обязательствам из договоров, стараясь найти в законе хотя бы косвенные указания в этом направлении и основываясь главным образом на ст. 973 и 974, I ч., X т., которые, однако, отнюдь не доказывают договорного характера дарения. Факт неотвержения или принятия дара одаряемым не может считаться обязывающим моментом, так как он не in obligatione, a in conditione, совершенно так же, как при публичном обещании награды (Auslobung) исполнение кем-либо того действия, за которое обещана награда, является лишь осуществлением условия.
Среди русских цивилистов, работавших по вопросу, приближается к высказанному мною взгляду, поскольку мне известно, лишь Н.Н. Товстолес ("Дарение по действующему праву в связи с проектом Гражд. Улож.", Ж. М. Ю. 1906 г., кн. 8., стр. 18-20), который полагает, что в особой природе дарения, отличающей его от договора, убеждает еще "то обстоятельство, что дарственная запись у нас имеет форму одностороннего акта, подобно духовному завещанию". Указанный автор (стр. 18, 19 цит. статьи) обращает внимание также на то, что тот же вопрос о принятии и отречении, который приводит к признанию договорного характера дарения, фигурирует и применительно к завещанию, и тем не менее - никто не признает его договором, а не односторонней сделкой. Следует, впрочем, отметить, что Н.Н. Товстолес, исходя из отрицания договорного характера дарения, приходит к неправильному, на наш взгляд, выводу о необязательном характере дарения.
Вышеуказанные соображения представляют значительный интерес и для действующего права (Гр. Код., ст. 138). Как было уже сказано, Кодекс считает дарение договором, однако неясно, в чем проявится этот договорный характер в том письменном акте, в который должно быть влито содержание этого договора при нотариальном совершении. Сколько ни будет законодатель называть и считать дарение договором, - его односторонняя природа выявит себя, несмотря ни на что. Дарение как прижизненный дарственный акт и завещание как дарственный акт mortis causa носят одинаково односторонний характер[3].
2. Как мы видим, дарение есть сделка о безвозмездной уступке имущества, договор безвозмездный. Безвозмездность является, несомненно, наиболее существенным элементом понятия дарения. Если мы отнимем у данной сделки ее безвозмездность, - она уже ни в коем случае не будет дарением, и потому представляется особенно важной правильная расшифровка этого сложного понятия, возбуждающая бесконечные споры в науке права.
Возмездными мы называем такие сделки, в которых обязанности одной стороны соответствует обязанность другой стороны совершить встречное действие (в широком смысле), причем каждая из сторон принимает на себя обязанность совершить определенное действие или совершает это действие[4] в пользу противной стороны (ей непосредственно или указанному ею 3-му лицу) потому и ради того, чтобы обязать или побудить[5] к совершению встречного действия противную сторону. Назовем такое взаимоотношение встречных обязанностей - действий в возмездном правоотношении - отношением эквивалентности (равноценности, равнозначности, соответствия), а каждую встречную обязанность - действие - эквивалентом. Последний мы можем, следовательно, определить как обязанность совершать встречное действие (в широком смысле, следовательно, и предоставление), ради которой принята на себя обязанность (или совершено действие) другой стороной[6].
При этом эквивалентные обязанности сторон должны быть взаимно обусловленными (точнее, поставлены в причинную зависимость или условную друг от друга), т.е. должны находиться в таком взаимоотношении, когда каждая из них принимается на себя одной стороной потому и ради того, чтобы создать обязанность противной стороны к совершению встречного действия.
Следовательно, возмездными мы назовем такие правоотношения, в которых обязанности обеих сторон совершить определенные действия - представления в пользу друг друга являются эквивалентами.
Наоборот, безвозмездными мы назовем такие правоотношения, в которых обязанности одного контрагента вовсе не соответствует обязанность другого или же соответствует такая обязанность другого контрагента, которая сама по себе не может быть признана эквивалентною, т.е. обусловливающей обязанность первого (аrt. 239 Швейцарского обязательственного права считает существенным для безвозмездности отсутствие contreprestation correspondante).
В последнем случае мы будем иметь donatio cum modo, а в некоторых случаях, - когда modus является недоразвившимся эквивалентом (см. ниже), - negotium mixtum cum donatione.
Соответственно сказанному, сделку (в частности договор) мы назовем безвозмездной, когда и поскольку она обосновывает безвозмездное правоотношение.
Проф. А.А. Симолин, в своей докторской диссертации "Влияние момента безвозмездности в гражданском праве", Казань, 1916 г., на стр. 47 и след., следующим образом ограничивает и определяет возмездные и безвозмездные правоотношения: "...Для признания юридического отношения возмездным, необходимо, чтобы оно состояло из взаимных обязанностей обоих субъектов исполнить друг в пользу друга (или вместо них в пользу определенных 3-х лиц) известные действия, или из обязанности только одного субъекта, но находящиеся в условной или каузальной зависимости от действия другого контрагента. Наоборот, безвозмездным будет такое юридическое отношение, которое состоит из обязанности только одного субъекта, не находящейся ни в условной, ни в каузальной зависимости от действий другого контрагента, или, хотя из обязанностей обеих сторон, но если обязанность одной стороны является по своему содержанию лишь определяющей или ограничивающей обязанности противной стороны". Изложенные выше положения в целом ряде пунктов сближаются с приведенным мнением проф. Симолина.
Следует отметить, что безвозмездность не предполагается, а должна быть специально оговорена в законе (относительно определенного вида сделок) или в договоре: общим правилом современных законодательств, в частности и нашего Гражданского Кодекса, является возмездность. В Кодексе специально оговорена безвозмездность как общее правило для займа (212) и поручения (251-я ст.).
Исследуя вопрос о возмездности или безвозмездности данной сделки, необходимо учитывать не только качественную, но и количественную сторону. Когда мы говорим о возмездности или безвозмездности данной сделки, перед нами должен вставать вопрос не только о том, возмездна она или безвозмездна, - но также и о том, поскольку данная сделка является возмездной или безвозмездной.
Как я уже упомянул выше, безвозмездность может быть умалена modus'ом и частично устранена присоединением к дарению элемента возмездности. Перейдем теперь к анализу указанного действия modus'a. Необходимо отметить, что примеры modus'ов, которые приводит проф. Симолин (ор. cit., стр. 40 и сл.), заимствуя их y Haymann'a, не носят однородного характера и могут быть разбиты на несколько групп.
Прежде всего следует выделить и противопоставить modus'aм, не устраняющим безвозмездного характера сделки, modus'ы, представляющие собою недоразвившийся эквивалент[7]. Влияние последних на безвозмездный характер сделки может быть определено как частичное устранение безвозмездности с заменой ее, в известных пределах, возмездностью. Подобные случаи, приводимые в качестве примеров modus'a, не являются таковыми по существу, будучи мнимыми modus'ами.
Что же касается modus'ов, не устраняющих безвозмездного характера сделки, то среди них мы можем произвести разделение на умаляющие и не умаляющие безвозмездный характер сделки. Последние не влияют на безвозмездность ни с качественной, ни с количественной стороны, так как выполнение modus'a не требует имущественных затрат со стороны одаренного даже из полученного в дар[8].
Наоборот, возможны такие modus'ы, которые, не устраняя безвозмездного характера сделки, тем не менее умаляют размер дарственного представления. В последнем случае следует иметь в виду стоимость выполнения modus'а для одаренного. От первого случая они отличаются тем, что в них нет никакого плюса для дарителя, и, следовательно, нет эквивалента даже в зачаточных, недоразвившихся формах[9].
Эта количественная сторона вопроса о возмездности и безвозмездности имеет особенно важное значение применительно к нашим гражданским законам, в связи с их отрицательным отношением к договору дарения. Здесь для нас важно выяснить не только то, является ли данный договор дарением в смысле ст. 138 Гражданского Кодекса, но также, - поскольку имеющаяся налицо уступка имущества должна быть признана безвозмездной, и, следовательно, насколько велик в данной сделке дарственный элемент. Выяснение последнего вопроса необходимо в связи с установленным в ст. 138 ограничением дарения определенной предельной суммой и предписанием нотариальной формы, в зависимости от суммы дарения.
Подводя итоги сказанному о безвозмездности как элементе понятия дарения, следует прийти к выводу, что безвозмездною мы должны считать уступку имущества тогда и поскольку, когда и поскольку данная уступка предпринята без расчета обязать противную сторону к представлению соответствующего эквивалента.
3. Итак, дарение является по Кодексу безвозмездным договором. Обратимся к дальнейшему рассмотрению элементов понятия дарения.
Что же именно понимает ст. 138 под имуществом, договор о безвозмездной уступке которого называется дарением? - Для определения понятия "имущества" обратимся к статье 87 Кодекса, которая гласит:
"Предметом залога может быть всякое имущество, не изъятое из оборота, в том числе долговые требования и право застройки".
Таким образом, понятие имущества по Кодексу обнимает не только вещи (т.е. право собственности на них), но и права (другие, кроме права собственности), и, следовательно, у нас возможна также дарственная уступка определенного права или же освобождение от лежащего на одаряемом долга (прощение долга).
Такое понимание термина "имущество" подтверждается также сопо-ставлением ст. 138 Кодекса и ст. 64 Проекта. - Последняя определяет дарение как "безвозмездную передачу права собственности на имущество" и, следовательно, разумеет только дарение вещей (dando). То, что в Кодексе соответствующая статья говорит уже не о праве собственности, а об имуществе вообще, и говорит не о передаче, а об уступке, - все это говорит уже за желание авторов Кодекса расширить объем понятия дарения.
Таким образом, под имуществом понимаются в Кодексе не только вещи, т.е. право собственности на них, но и права, т.е. наделение одаряемого также и другими правами, кроме права собственности[10].
4. Перейдем теперь к последнему элементу разбираемого понятия - "уступке". Термин "уступка"[11] (римск. cessio, герм. cession, фр. cession) означает переход прав от одного лица к другому, но именно прав наличных или выделяемых из наличных, так как уступить можно только то, что уже сам имеешь.
Такое понимание "уступки" подтверждается также сопоставлением со ст. 124 Кодекса, которая говорит о цессии требований.
Таким образом, к дарению мы должны отнести только так наз. Verfügunsgechäfte, т.е. сделки о распоряжении существующим у распоряжающегося (в данном случае у дарителя) правом. К подобным распоряжениям следует отнести также установление вещного права на свою вещь, так как здесь мы будем иметь распоряжение своим правом собственности путем выделения из него некоторого Tochterrecht. На основании изложенного мы не будем считать дарением ссуду или беспроцентный заем.
Теперь необходимо разрешить вопрос о применении этой статьи к некоторым особым видам дарственных актов.
Прежде всего обратимся к вопросу о применимости норм о дарении к договорам в пользу 3-го лица. В последних может быть налицо элемент безвозмездности, а именно - они могут рассматриваться как дарения, если предоставление 3-му лицу носит безвозмездный характер. При этом встает вопрос, кого считать в подобном случае дарителем: обоих, договаривающихся в пользу 3-го лица, или же только того из них, который выговорил исполнение в пользу 3-го лица. Условимся называть его А, его контрагента В, а 3-е лицо С. Очевидно, дарителем будет А, если он не получает эквивалента от С, в то время как В за свое действие или предоставление получает эквивалент от А. Их обоих вместе можно было бы считать дарителями только в том случае, если они находятся между собою в отношениях договора товарищества, во всех других случаях дарителем будет только А, для В сделка будет носить возмездный характер[12].
Таким образом, дарственный элемент может быть присущ тем правоотношениям, которые возникают из договора в пользу 3-го лица, но сам договор будет возмездным, так как, наряду с порождаемыми им безвозмездными отношениями А и С, он непосредственно и в первую очередь порождает возмездное отношение между А и В. Так будет в подавляющем большинстве случаев; однако возможно себе представить безвозмездный договор в пользу 3-го липа, когда договор, соединяющий А и В, - дарение, причем В - даритель, А - одаряемый, а С -выгодоприобретатель[13].
Несомненно, однако, что последняя комбинация чрезвычайно редко встречается в жизни. Поскольку же правоотношения между А и В носят возмездный характер, к договору в пользу 3-го лица неприменимы предписания 138-й ст. Кодекса.
К тому же, из самого договора между А и В в громадном большинстве случаев не будет видно, по каким именно соображениям А выговаривает В исполнение в пользу С: на поверхности здесь всегда будет возмездный договор А и В. Следует обратить внимание также на то, что по ст. 140 Кодекса "по договору, заключенному в пользу 3-го лица, исполнения обязательства могут потребовать, если иное не установлено договором, как сторона, возложившая обязательство на должника, так и 3-е лицо, в пользу коего договор заключен, и т.д.".
Следовательно, при заключении договора А и В может еще и не быть известно, осуществится ли, непосредственно на основании вытекающих из него правоотношений, дарственный акт (если таковым является предоставление) в пользу третьего лица.
Возмездное правоотношение здесь стоит на первом месте, а потому порождающий его договор в пользу 3-го лица, даже в тех случаях, когда он наряду с возмездным порождает и безвозмездное правоотношение, а, следовательно, содержит дарственный элемент, - под действие ст. 138 не подойдет.
Наша точка зрения находит себе подтверждение на частном случае договоров с пользу 3-го лица, а именно - на договоре (личного, а также и имущественного) страхования. Последний может быть и в громадном большинстве случаев бывает (особенно личное страхование) договором в пользу 3-го лица (ст. 375) и к тому же - в отношении выгодоприобретателя он обычно носит дарственный характер. - Тем не менее Кодекс не устанавливает для него ни ограничения определенной предельной суммой, ни требования нотариальной формы (ст. 379 - письменная форма). В отношении размеров дарственного предоставления (в отношении личного страхования) определенно сказано, что "страховая сумма устанавливается по соглашению при заключении договора" (ст. 369, 2-й абзац), причем в данном случае личное страхование и страхование от несчастных случаев противопоставляются имущественному страхованию, в коем страховая сумма не может превышать тех прямых убытков, которые страхователь и выгодоприобретатель могут понести при наступлении страхового случая.
Интересно отметить, что примеч. 2 к ст. 5 дeкpeтa о дарениях гласит: "Страхование на случай смерти допускается, и после вступления в силу настоящего декрета, в народных сберегательных кассах без ограничения сумм в пределах, допускаемых их уставом и т.д.".
Таким образом, особый характер подобного типа дарственных предоставлений был соответственным образом отмечен и учтен авторами декрета 20-7 мая 1918 г.
Обратимся теперь к другому типy дарственных актов, к дapeниям на случай смерти. Они отличаются от обыкновенных дарений только тем, что действие договора отодвигается в них до момента смерти дарителя, в остальном они с теоретико-конструктивной стороны являются такими же дарениями, как и дарения прижизненные. По своим целям они являются суррогатами завещания и относятся к сделкам о наследовании. Исходя из последнего, другие законодательства к дарениям на случай смерти применяют нормы о завещании и вообще нормы наследственного права: В. G. В. § 2301, Шв. обязательств. право, art. 245 (12871).
Гражданский Кодекс не выделяет их в особую категорию, а потому к ним следует применять общие правила о дарениях 138-й ст. Этот вывод подтверждается сопоставлениями Кодекса с декретом о дарениях. В последнем ст. 5 и примечание 1 к ней содержат категорическое запрещение дарений на случай смерти вне зависимости от суммы, за исключением предметов домашнего обихода и предметов, не имеющих рыночной ценности (фотографических карточек, частной переписки и т.д.). Учитывая, что такого запрещения Кодекс не воспроизводит[14], - мы можем заключить, что наш законодатель отступил от своей прежней точки зрения относительно этого вида дарений и решил подчинить их общим нормам о дарениях. Объяснить умолчание Кодекса о дарениях на случай смерти недосмотром его авторов, конечно, не приходится, принимая во внимание важность вопроса.
Таким образом, Кодекс допускает дарения на случай смерти в пределах десяти тысяч рублей золотом, с обязательным соблюдением нотариальной формы для дарений более тысячи рублей золотом. В этой форме возможно, следовательно, достичь практически тех же результатов, что и завещанием, с тем, однако, преимуществом, что здесь нет ограничений в отношении круга лиц, в пользу которых может быть совершен дарственный акт.
Перейдем теперь к вопросу о последовательных дарениях.
Если, с целью обойти запрещение закона, одно дарение разбито на несколько, в сумме превышающих норму, - все такие дарения по ст. 30 Кодекса будут недействительными[15]. При всех подобных случаях складываются дарения от одного определенного лица к другому определенному лицу и притом совершенные одновременно или непосредственно одно за другим. Если же мы будем иметь последовательные дарения разным лицам или хотя бы одному лицу, но на более или менее значительном временном расстоянии - такие дарения будут вполне действительны, поскольку каждое из них в отдельности удовлетворяет требованиям 138-й ст. В этом случае мы не будем иметь оснований говорить о притворной сделке и тем более о сделке, совершенной в обход закона, здесь на первом месте должен стоять субъективный момент - намерения сторон.
На другой точке зрения стоял декрет о дарениях, ст. 4 которого гласила: "Дарения и безвозмездные предоставления имущества, совершенные одним и тем же лицом после вступления в силу настоящего декрета, не должны превышать в общей совокупности суммы в 10.000 рублей. Если совокупная стоимость предметов дарения достигает указанной суммы, то всякое дальнейшее дарение признается недействительным"[16].
30-й ст. Кодекса в общем соответствует, применительно к дарению, ст. 8 декрета о дарениях, которая устанавливает недействительность всяких сделок, направленных в обход постановлений настоящего декрета, причем здесь, кроме угрозы недействительностью, установлена угроза уголовной карой, как за "растрату государственного имущества". Во всех этих постановлениях декрета 20-7 мая 1918 г. (ст. 4, 8 и др.) ярко сказалось стремление рассматривать имущество всякого частного лица как государственное, а его самого - как должностное лицо, управителя этого имущества, выполняющего определенную социальную функцию.
На этом закончим рассмотрение понятия дарения по Гр. Кодексу и его применимости к некоторым особенным видам дарственных актов и перейдем к вопросу об условиях, значении и пределах недействительности дарений.
Выше было уже указано на то обстоятельство, что Кодекс интересуется дарением исключительно с отрицательной стороны, ради установления предельной суммы и предписания нотариальной формы совершения для дарений на определенную сумму. Обратимся теперь к детальному изучению условий, последствий и пределов указанной недействительности дарений.
Недействительность устанавливается: 1) для дарений на сумму более десяти тысяч рублей золотом и 2) для дарений на сумму более одной тысячи золотом, не облеченных в нотариальную форму, однако, как мы увидим ниже, с различными последствиями.
Возникает вопрос, как быть, если совершено дарение на сумму более десяти тысяч рублей золотом. - Действительно ли такое дарение в пределах десяти тысяч, или же оно недействительно в целом?
Если мы разрешим вопрос во втором смысле, т.е. признаем все дарение недействительным, то наступят следующие последствия: если это было дарственное обещание - оно потеряет связующую силу; если же сумма (или вещь) была передана одаряемому, то, на основании статей 30, 147 и 402, он обязан неосновательно полученное внести в доход государства[17], причем, согласно ст. 400, "неосновательно обогатившийся обязан возвратить или возместить все доходы, которые он извлек или должен был извлечь из неосновательно полученного имущества с того времени, когда он узнал или должен был узнать о неосновательном обогащении". Такой момент может наступить и значительно позже совершения дарения или получения вещи, если одаренный добросовестно заблуждался относительно стоимости имущества, полученного им в дар. "С того же времени он отвечает за произведенное или допущенное ухудшение имущества. До этого времени он отвечает лишь за умысел и грубую небрежность. Со своей стороны он вправе требовать возмещения произведенных им необходимых затрат на имущество с того времени, с которого он обязан возвратить доходы".
Таким образом, одаренный свыше предельной суммы обязан выдать не наличное только обращение, но все полученное с плодами и доходами.
Однако изложенное решение вопроса не может быть признано правильным. Помимо общих соображений о нелогичности инвалидирования всего дарения, из-за одного того, что сумма его на один рубль превосходит предельную норму, приведем еще ряд доводов в пользу противоположного решения.
Ст. 37 гласит: "Недействительные части сделки не затрагивают прочих ее частей, поскольку можно предположить, что сделка была бы совершена и без включения недействительной ее части", причем, очевидно, можно рассматривать дарение излишней суммы как часть сделки, и соответственно этому признать ее действительность в пределах дозволенной суммы.
Ст. 402 устанавливает обязанность внесения в доход государства лишь того, что неосновательно получено, в дарении же 12.000 руб. или вещи, стоющей эту сумму[18], мы можем считать 10.000 рублей полученными на основании договора дарения, действительного на сумму до 10.000 рублей, и только 2.000 рублей полученными неосновательно.
Наконец, мы имеем здесь аналогию с наследственным правом, где на основании 417-й статьи "производится раздел или ликвидация наследственного имущества в части, превышающей предельную стоимость "наследства" в пользу заинтересованных органов государства", причем это правило относится, согласно 416-й статье, к обоим видам наследования, признаваемым в нашем Кодексе, - по закону и по завещанию. По аналогии, лицами, между которыми придется делить подаренное имущество, будут государство и одаренный (как в случае наследования - наследник), т.е. те же самые лица в обоих случаях. Аналогично должен быть разрешен вопрос о пределах действительности дарения в отношении суммы.
Таким образом, если подарено имущество, стоимостью выше 10.000 рублей золотом, то дарение будет действительно в пределах десятитысячной стоимости. Все, что сверх этой предельной суммы, должно быть передано государству на основании статей 30, 147, 400 и 402. Если подарена вещь, стоящая выше 10.000 руб. золотом, должна быть произведена ликвидация излишка стоимости между государством и одаренным, применительно к правилам 417-й статьи.
Совершенно другие последствия и другой характер имеет недействительность дарения, являющаяся результатом несоблюдения нотариальной формы в отношении дарений на сумму свыше одной тысячи рублей золотом (ст. 138, часть 2). Отличия этого случая недействительности от только что разобранного проявляются в следующем.
Здесь не приходится говорить о частичной действительности, так как договор, совершенный с несоблюдением требований формы, считается вовсе не заключенным (ст. 130 и примечание 1 к ней), совершенно так же, как при отсутствии согласия по всем существенным пунктам (см. ст. 135 и др.).
Вторая особенность - согласно статье 151, все полученное одаряемым по такому недействительному договору подлежит возвращению дарителю (а не государству). Так как в этом случае договор не состоялся, то полученное в результате его является неосновательно полученным, а потому, согласно ст. 399, должно быть возвращено с соблюдением выше приведенных правил ст. 400. При этом даритель не обязан воспользоваться своим правом обратного истребования исполненного по договору дарения, признанному недействительным вследствие несоблюдения формы, а потому практически это означает, что подаренное может остаться в руках одаренного.
В связи с изложенным, разберем вопрос о возможности применения, по аналогии к дарению, кроме положений ст. 417 о частичной действительности в пределах десяти тысяч рублей (в случае превышения этой суммы) и о разделе между государством и одаренным (в случае дарения вещи стоимостью свыше предельной суммы), также положений ст. 416 и примечания к ней.
А именно:
1) Возможно ли, по аналогии с вычетом долгов умершего из общей стоимости наследственного имущества (ст. 416), производить вычет стоимости modus'а из прочих элементов, умаляющих стоимость подаренного имущества для одаренного, вне зависимости от того, будет ли это частный или недоразвившийся эквивалент или нет, - из общей суммы или стоимости дарения?
Учитывая сказанное выше о сущности безвозмездности и о значении количественного момента, является возможным ответить на поставленный вопрос утвердительно.
2) Возможно ли распространение на дарение правил о наследовании (по закону и по завещанию) прав, вытекающих из заключаемых органами государства с частными лицами договоров (арендных, концессионных, застроечных и др.), которые переходят в порядке наследования по закону и по завещанию, в пределах сроков, указанных в этих договорах, без ограничения предельной стоимостью?
При разрешении поставленного вопроса, необходимо обратиться к основанию той нормы, которую мы хотим применить по аналогии. в отношении этого последнего (т.е. основания) примечание к статье 416 теснейшим образом связано с общим основанием восстановления наследования, а именно - стремлением, в целях развития и сохранения производительных сил страны, содействовать поддержанию известной преемственности и непрерывности в ведении хозяйств. Несомненно, государство особенно заинтересовано в том, чтобы таких перерывов не было в тех хозяйствах, с которыми оно особенно связано, именно в хозяйствах его контрагентов (особенно долгосрочных). Однако эти основания неприменимы к прижизненным дарственным актам, так как тут перерыв в ведении хозяйства наступает не с естественной необходимостью, а создается искусственно, ad hoc.
Ввиду изложенных соображений, здесь не может быть и речи о применении по аналогии нормы, заключающейся в названном примечании, к дарению.
Вот в каких общих очертаниях и деталях вырисовывается перед нами недействительность дарений - условия, характер и пределы ее применения.
В связи с представленным анализом ограничений дарений по действующему праву, полезно сделать маленький экскурс в область римского и пандектного права, которое также знало ограничения дарений, касающиеся отчасти формы их совершения, отчасти их материального содержания.
Для дарений свыше 500 solidi Юстиниан требовал их судебного засвидетельствования, частью, чтобы дать дарителю время еще обдумать предположенное дарение, частью, чтобы обеспечить судебное доказательство на случай возникновения споров. При проведении в жизнь означенных постановлений практика выработала ряд правил их применения, а именно:
1) из даримой суммы должны быть вычтены, по оценке, обязательства, возложенные на одаренного (R. G. Е. Bd. 18, 5-180);
2) несколько дарений в пользу одного и того же лица, совершенные в разное время, считаются отдельно (I, 34, § 3 с. 8, 53), при этом не принимается в соображение, произошло это разделение "in fraudem legis" или нет;
3) дарение, не засвидетельствованное в суде, было недействительно, поскольку оно превышало 500 дукатов, и сохраняло силу лишь в пределах этой суммы (I, 34. § 1 с. 8, 53). Поэтому незасвидетельствованное дарение вещи большей стоимости влекло за собой установление общей собственности дарителя и одаренного; собственник большей части мог потребовать продажи ему остальной части.
Интересно констатировать сходство, а подчас и тождество, многих только что изложенных постановлений римского права с теми положениями, которые установлены нами для действующего права. И это несмотря на отсутствие тождества оснований и причин введения ограничений для дарений.
В римском праве эти основания сводились к охране интересов индивидуальных, именно интересов дарителя.
В русском праве основания означенных ограничений следующие: 1) желание воспрепятствовать чрезмерному накоплению имуществ нетрудового происхождения в руках отдельных лиц и 2) тесно связанное с этим стремление к сосредоточению возможно большего количества имуществ в руках государства. Они могут быть сведены к одному основанию - к охране интересов общественных.
Покончив с понятиями дарения и теми ограничениями, применение и неприменение которых к отдельным жизненным случаям это понятие призвано определять, - необходимо в заключение остановиться, хотя бы вкратце, на состоянии вопроса о положительной регламентации договора дарения в действующем праве.
Уже отмечено, что Кодекс не дает такой специальной регламентации правоотношений, вытекающих из договора дарения, хотя бы в виде некоторых общих указаний. Ввиду этого приходится довольствоваться отчасти положениями, заимствованными из общей части Кодекса и общей части обязательственного, в частности договорного права, а отчасти - из норм, непосредственно относящихся к другим видам обязательств, но могущих быть распространенными на правоотношения из договора дарения или примененными к этим последним по аналогии. При этом относительно постановлений общего характера необходимо признать, что они в виде общего правила должны иметь применение и к договору дарения; относительно же применения к дарению постановлений, относящихся к другим договорам, этого сказать нельзя, ввиду резкого различия между хозяйственно-бытовым и юридическим укладом каждого из этих договоров, с одной стороны, и договора дарения - с другой, а потому именно здесь - каждого, кому придется столкнуться с этими вопросами на практике, ожидают наибольшие трудности.
Конкретное разрешение отдельных вопросов о правах и обязанностях контрагентов в договоре дарения наталкивается на два чрезвычайно существенных затруднения: с одной стороны, наш Кодекс не знает особых норм для безвозмездных отношений, кроме разобранной выше 138-й статьи и статей о наследовании; с другой стороны, применение к дарению, договору безвозмездному, норм, установленных в Кодексе для договоров и правоотношений возмездных, будет часто вопиющей несправедливостью. В этом, несомненно, источник нескончаемых затруднений для судьи!
К сожалению, в рамках настоящей статьи невозможно остановиться на деталях разбираемого вопроса, так как они требуют специальной разработки и углубленного анализа.
печатается по изданию:
Б.Б. Черепахин.
Дарение по гражданскому кодексу Р.С.Ф.С.Р.
// Право и жизнь. 1923. кн. 4.
с. 45-57.
Примечания:
|
