Список книг
|
« Предыдущая | Оглавление | Следующая » Шершеневич Г.Ф.
Курс торгового права. Т. III: Вексельное право. Морское право.
§ 138. Историческое развитие векселяЛитература. Arenz, Ueber Ursprung und Entwickelung des Wechsels, 1855; Biener, Wechselrechtliche Abhandlungen, 1859; Neu-mann, Geschichte des Wechsels im Hansagebiet, 1863; Thieury, La lettre de change, son origine, 1862; Freundt, Das Wechselrecht der Postglossatoren, 1899; Endemann, Studien in den romanisch-kanonischen Wirthschafts- und Rechtslehre, т. I, 1874; Wieland, Cambium und Wechselbrief (Festgabe für Heusler), 1904; Schaps, Zur Geschichte des Wechselindossaments, 1892; Des Marez, La lettre de foire à Ypres au XIII siècle, 1901; Goldschmidt, Universalgeschichte des Handelsrechts, 1891, стр. 403-465; Grünhut, Wechselrecht, т. I, 1897, стр. 20-265; Lehmann, Lehrbuch des deutschen Wechselrechts, 1886, стр. 29-124; Canstein, Lehrbuch des Wechselrechts, 1890, стр. 1-51; Lattes, Il diritto commerciale nella legislazione statutaria delle città italiane, 1883, стр. 178-235; Осипов, Вексель в его прошлом и будущем, 1873; Цитович, Курс вексельного права, стр. 1-74; Табашников, Прошлое векселя, 1891; Федоров, История векселя, 1895; Barclay, Assimiliation des lois concernants la lettre de change, le billet à ordre et le chèque sur la base du projet du congrès international de droit commercial, 1889; Meyer, Weltwechselrecht. Die Verschiedenheiten der geltenden Wechselrechte und deren Vereinheitlichung, 1906.
I. Исходные моменты. Долгое время, а отчасти и до сих пор, держалось стремление приурочить историю векселя к какому-нибудь политическому событию, связать происхождение вексельного института с чрезвычайным, выходящим из будничной жизни, явлением. Так, французские юристы склонны были объяснять возникновение векселя хитроумием евреев, изгнанных из Франции при Филиппе Августе и догадавшихся перевести свои ценности за границу путем векселей[5]. Итальянские юристы полагали, что открыли тайну происхождения векселя, когда приписали ту же изобретательность гвельфам, изгнанным из Флоренции гибеллинами и извлекшим из родного города свои богатства[6].
Приурочивать вексель к тому или иному историческому событию совершенно неправильно и бесполезно. Неправильною должна быть названа такая попытка потому, что появление векселя основано не на случайности, а на вполне естественной потребности торгового оборота, поставленного в такие условия, в каких он находился в Средние века исторической жизни западноевропейских народов. Попытка и бесполезна, потому что в истории права наиболее интересным представляется не возникновение института, которое всегда остается скрытым, а ход его развития. Последовательное же развитие векселя происходило на глазах истории и может быть восстановлено с достаточною точностью.
Вексель итальянского происхождения. На это указывает ярче всего вексельная терминология[7]. Своими корнями вексель близко соприкасается с меняльною операцией, которая в Средние века получила богатое развитие в Италии. Эту родственную связь обнаруживает самое название векселя[8], в котором с очевидностью проявляется исторический меновой момент. Каковы же были причины, поощрившие развитие меновой операции именно в Италии?
Нигде не было такого значительного количества мелких государств на небольшом пространстве, как в Италии. Каждое из них имело свою монету, которая за чертою государства должна была обмениваться. В то же время в Италии в Средние века наблюдается усиленное передвижение по стране. Оно вызывалось не только торговыми сношениями, но и наплывом иностранцев. Сюда стекались со всей Европы богомольцы, спешившие на поклонение папе и несшие с собою лепту римскому престолу. Сюда сходились и съезжались представители разных народностей тысячами, чтобы приобщиться к научному знанию итальянских университетов. Сюда нахлынула, волна за волной, масса крестоносцев, пробиравшихся на борьбу за святое дело. Все эти лица приносили с собою монеты тех стран, откуда они вышли, подлежавшие здесь обмену на итальянские деньги, а при переездах или переходах из города в город сами итальянские монеты сменялись непрерывно.
Эти условия были чрезвычайно благоприятны для промысла менял (campsores), которые, в духе времени, образовывали между собою союзы и находились в тесных взаимных сношениях. Обмен производился из рук в руки (cambium manuale) и поэтому был совершенно лишен всякого кредитного элемента, столь характерного для векселя. Однако со временем этот простой обмен монеты на монету осложнился вследствие разделения его на два действия, отличные по месту и времени. Получив монету, меняла не выдавал немедленно эквивалента, а обязывался вручить его позднее (distantia temporis) в другом месте (distantia loci) монетою, признанною там. Это было вызвано тем обстоятельством, что менявший нуждался в другой монете не в месте размена, а там, куда он отправлялся и куда он не хотел везти с собой деньги. Нежелание брать с собой деньги вызывалось, с одной стороны, неудобством перевозки сколько-нибудь значительной суммы в звонкой монете, а с другой - опасением за целость перевозимых сумм. Опасение последнего рода имело за собою полное основание, ввиду того что не только многочисленные разбойники, но и феодальные бароны были не прочь попользоваться за счет проезжавших какими-либо ценностями. Размен превратился в перевод (cambium trajectitium).
II. Первоначальный тип векселя. По довольно распространенному ныне взгляду[9], описанное выше перемещение денег происходило, с юридической стороны, в следующем виде. Меняла, получивший определенную сумму денег местной монетою, выдавал нотариально удостоверенную квитанцию в получении денег и в то же время обязывался уплатить эту сумму в условленном месте в условленное время лично или через третье лицо (per me vel per meum certum nuntium). В этом акте нет следов переводного письма, это скорее тип простого векселя. Правда, к этому основному акту присоединялось еще дополнительное письмо на имя своей конторы или какого-нибудь купца, находившихся в месте условленного платежа, но из этого письма никакого обязательства не возникало, даже для автора его. Если обладателю такого письма не платили, то он не мог использовать своего письма как основание для регресса к выдавшему ему меняле. Он должен был требовать назад уплаченную сумму на основании нотариального акта, из которого вытекало, что меняла обязан заплатить, потому что не наступило обстоятельство, которым обусловливалось освобождение менялы от возврата полученной суммы, - сумма не была уплачена третьим лицом. Постепенно, однако, второй документ стал вытеснять первый. Письмо в виде обращения к третьему лицу настолько ясно обрисовывало обязательство менялы, что нотариальный акт становился излишним. Письмо стало прототипом переводного векселя (tratta).
Соответственно первоначальному складу вексельного отношения письменная форма не имела того безусловного значения, как в настоящее время. Scriptura, говорит Скачча, non est de essentia cambii - она была только средством доказывания. Как мы видели, отношение облекалось даже не в один письменный документ. Нотариальный акт служил удостоверением полученной суммы, т.е. был распиской в получении денег. Другой документ, письмо, выдавался на руки уплатившему, чтобы он мог предъявить его плательщику, следовательно, носил характер легитимационный. К этим двум присоединялся еще третий, уведомительное письмо (aviso), которым плательщик предупреждался о предстоящем платеже и в котором определялось, из каких сумм и на каком основании должен плательщик покрыть платеж.
Из сказанного вытекает, что первоначальный тип векселя, как квитанции, предполагает непременно валютность, т.е. указание на основу обязанности менялы. И опять-таки, согласно бытовой обстановке, валюта всегда должна была показываться в деньгах. Товарные векселя появляются много позже, едва ли не в XVII столетии.
Вызванный интересами перемещения, первоначальный вексель был лишен совершенно кредитного момента. Срок платежа обусловливался исключительно необходимостью времени для перемещения и стоял в зависимости от расстояния. Продолжительным он во всяком случае не мог быть.
Так как вексельная операция выросла из меняльной операции, в которой нуждались все, то не возникало никаких сомнений по поводу того, что способностью обязываться по векселям обладают все вообще, а не только купцы.
В первоначальном векселе мы видим только двух лиц: векселедателя и приобретателя. К ним присоединяются позднее два лица как представители первых двух: плательщик выступает представителем векселедателя, если последний не сам намерен оплатить вексель, презентант является представителем приобретателя, если с самого начала последний имел в виду заменить себя кем-нибудь другим. Очевидно, что в первое время не могло быть и речи о передаваемости векселя.
III. Ярмарочный вексель. Потребности передвижения и перемещения вызвали появление вексельных сделок не только в Италии, но и в других местах Европы. Однако то выдающееся положение, какое занимали итальянские купцы, и особенно банкиры, в западноевропейской торговле, предопределяло победу итальянского типа над другими. В главнейших центрах Западной Европы итальянские campsores имели свои конторы, своих представителей. Благодаря этому обстоятельству вексель получил общее распространение в той форме, какая выработалась в Италии, с тою нормировкою, какая дана была итальянским обычным правом.
Особенно благоприятным условием для воспринятия итальянского типа следует признать средневековые ярмарки, куда съезжались купцы с разных уголков Европы и откуда они развозили те представления о вексельной операции, которая создалась здесь под воздействием итальянских банкиров, успевших сосредоточить в своих руках вексельные дела. Видную роль в этом отношении играли ярмарки Шампаньи, по своему центральному положению.
На ярмарке, где производились массовые закупки товара, куда периодически съезжались покупщики для расплаты за купленные раньше и уже проданные товары, создались особые условия, повлиявшие на выработку типа векселя. Огромное количество векселей, именно торговых, приурочивались к ярмаркам. Это создало ярмарочный тип векселя, который отличался не только сроком платежа, но и другими особенностями, сообщившимися впоследствии всем векселям вообще.
Ярмарка вызвала акцепт векселя. Купец, являвшийся на ярмарку в намерении закупить товар, должен был заранее знать, может ли он рассчитывать на получение сумм, которые содержатся в привезенных им с собою векселях. От этой уверенности зависел успех и размер его операций на ярмарке. Поэтому, прежде чем приступить к каким-нибудь делам, купец в первые же дни своего приезда обращался к плательщикам с запросом, признают ли они себя обязанными платить по векселю. Не то важно, когда они заплатят, в начале или в конце ярмарки, важно иметь уверенность, что ко времени окончания операций имеешь на счету банкира требуемую сумму. Эта потребность уверенности достигалась тем, что плательщик ставил на векселе свою надпись, выражавшую готовность оплатить, например, vista e accetta, но обещание могло быть дано в особом письме или даже словесно, при свидетелях. Ввиду того что на больших ярмарках вексельные платежи производились не по каждому документу в отдельности, а путем взаимного расчета, сконтрации, то акцепт совершался несколько иначе. Все векселя, привезенные на ярмарку, вписывались в особые книги, в которых против каждого векселя производилась соответствующая пометка плательщиком. При этом быстро и сразу обнаруживалось, какие векселя останутся неоплаченными.
С акцептом создалась самостоятельная ответственность акцептанта. Согласно положению chi accetta paghi, акцептант обязан был платить не в силу его отношений к выдавшему вексель, а в силу его собственного обязательства. Лицо, согласившееся платить и потом отказавшееся по каким бы то ни было причинам, хотя бы и вполне обоснованным по отношению к векселедателю, обмануло бы ожидания векселедержателя и произвело расстройство в создавшихся уже на данной ярмарке комбинациях. Интересы всей ярмарки требовали бесповоротности акцепта, а следовательно, и самостоятельности обязательства акцептанта.
Отказ в принятии, который ставил в затруднение векселедержателя, не имеющего иных источников кредита, нуждался в удостоверении, которым можно было бы обосновать требование от векселедателя назад полученной им суммы, а может быть, и убытков за неосновательное трассирование. Это удостоверение необходимо было произвести в форме, не возбуждающей сомнения, т.е. с участием должностных лиц. Акт протеста совершался нотариусом в присутствии свидетелей. Обратное требование к векселедателю, подкрепленное протестом, имело характер требования назад неосновательно полученной суммы.
То важное значение, какое имели ярмарки для интересов правителей, на территории которых они устраивались, и то значение, какое имела исполнительность по вексельным обязательствам для правильного заключения ярмарочных дел, вызвали вексельную строгость (rigor cambialis). Эта строгость заключалась, с одной стороны, в быстроте рассмотрения вексельных дел перед ярмарочными судами, а с другой - в суровости мер, принимаемых в отношении неисправных вексельных должников. Эта вексельная строгость носит название формальной в противоположность материальной, явившейся много позднее в истории векселя.
IV. Простые векселя. Ввиду преимуществ, соединенных с векселями, долговые обязательства, возникавшие из займа, стали обнаруживать стремление облечься в форму векселя. Эти преимущества, столь заманчивые, заключались в том, что векселя пользовались строгой защитой, о которой только что было сказано, а также в том, что векселя ускользали от канонического запрета. Католическая церковь, основываясь на тексте Евангелия[10] и запрещая рост, не могла допускать процентов по займу, но ничего не имела против вознаграждения за труд или услугу. В переводном векселе услуга усматривалась в перемещении денежной суммы. Воспользовавшись снисходительным отношением церкви к векселям, в жизни стали давать заемным обязательствам наименование векселей (cambia). С этого времени ведет начало вексельная метка.
Но церковь располагала достаточными юридическими силами, которые вскрывали истинную природу различных сделок и обнаруживали образ запрета. Благодаря канонистам, церковь высказалась против допустимости векселей, представляющих не что иное, как заем, облеченный в вексельную форму. Отличительным признаком настоящего векселя была признана distantia loci. Булла папы Пия V super cambiis (1570) запрещала все векселя, quae sicca nominantur[11].
Только много позднее, с падением светского авторитета духовной власти, простые векселя утвердились в своей близости к переводным, для того чтобы в новейшее время отделиться от них по существу и по названию.
V. Индоссамент. В истории векселя сильный переворот произведен был индоссаментом, или жиро, возникновение которого относится к позднейшему времени, к XVII веку, и разработка которого произведена была уже на французской, а не на итальянской почве.
Уже ранее, при самом начале развития векселя, к первоначальным двум участникам присоединились двое в качестве представителей. Одним из них был презентант, заранее намеченный сторонами и предназначенный заменить собою векселеприобретателя в осуществлении права. Но необходимость указать заранее это лицо, несамостоятельность его положения не отвечали той потребности передачи денежного требования, которая сама собою должна была вырасти из жизни. Не могла помочь и воспринятая из римского права цессия, которая слагала с цедента ответственность за осуществимость требования. Индоссамент выдвинулся по мере того, как за презентантом стали признавать самостоятельное право иска, которое не могло быть отнято у него по усмотрению передавшего вексель, и право дальнейшей передачи. Обособленность презентанта и создала ту особенность, какая обнаружилась в индоссаменте.
При своем появлении индоссамент встретил оппозицию с двух сторон. Он нарушал интересы банкиров, потому что устранял необходимость обращения к ним и направлял векселя помимо их контор. Он не согласовался с принципом индивидуальности обязательств, воспринятым вместе с рецепцией римского права. Тем не менее требования торгового оборота преодолели эти препятствия, и индоссамент, во избежание сомнений, поддерживается в XVII веке законодателем. Во Францию индоссамент был допущен сначала по указу 1654 года, а потом ордонансом 1673 года. Под именем girata передача векселя признавалась уже в Италии. Но ясное очертание получила она только во Франции, и потому французское название endossement, обусловленное принятым здесь местом надписи[12], взяло верх над итальянской терминологией.
Вначале, особенно в Италии, надпись делалась на лицевой стороне, позднее она производилась только на обороте. Прежде всего мысль натолкнулась на передачу с полным и точным означением того лица, которому вексель передавался. Но означение этого лица было связано с приказом. Если презентанту было разрешено передавать вексель, то не иначе как с указанием на приказ: "по приказу такого-то", что и давало возможность означить новое лицо. Однако означением этого лица сила приказа исчерпывалась. Тогда, не желая стеснять себя заранее указанием векселедержателя, передававший ограничивался своей подписью, оставляя свободное, пустое место (бланк) для означения лица, имеющего право получить по векселю. Документ обращался в таком виде, пока ему не наступало время реализироваться. Таким путем создались оба вида передаточной надписи, именная и бланковая.
Индоссамент не мог остаться без влияния на самый вексель. С экономической стороны обращаемость векселя подняла его от перевода на степень платежного средства. Вексель, переходя от одного лица к другому, погашал взаимные обязательства и вследствие такой способности сам стал объектом торговли в качестве ценной бумаги. Возможность передачею векселя реализировать содержащуюся в нем ценность вызвала удлинение вексельных сроков и придала векселю кредитное значение. Так как интересы многих лиц, через руки которых проходил вексель, требовали известности относительно принятия векселя, то последний стал выдаваться в двух образцах с тем, что один шел к акцепту, а другой обращался и снабжался надписями. Только индоссамент, с его ответственностью за других, впервые поставил вопрос о необходимости ограничить вексельную дееспособность, отстранить от векселей лиц, которые по своему легкомыслию, неопытности, званию способны запутаться в этом виде кредита или уронить свое достоинство, подвергшись аресту за неисполнительность. Такому ограничению подвергались духовные лица, военные, студенты, ремесленники, крестьяне.
VI. История вексельного законодательства. Первоначально вексель развивался в области обычного права, и чем шире распространялось влияние итальянских банкиров и купцов, тем однообразнее становился тип европейского векселя. Городские статуты, записывавшие вопросы вексельного права, выработанные практикою, не расходились слишком далеко и не подрывали единства типа.
Опасность многообразия возникла с того момента, когда векселя стали предметом законодательного определения. Законодатели, стремясь внести определенность в отношения, возникающие по поводу выданного векселя, упускали из виду, что малейшие различия отражались крайне вредно на обращаемости векселя.
Первый вексельный устав как самостоятельный законодательный источник появился в Болонье в 1569 году. Затем появляются вексельные уставы, как в других городах Италии, так и на севере, в Нидерландах. Особенно богат вексельным законодательством XVII век. Во Франции Ordonnance de commerce 1673 года дает образцовое нормирование вексельного отношения и потому получает фактически применение далеко за пределами Французского государства. В Германии особенною известностью пользовался лейпцигский устав 1682 года, представлявший собою лучшую конструкцию современного вексельного права.
Code de commerce в сущности воспроизводит прежнее французское вексельное право, но благодаря удачному и сжатому определению юридических отношений, а также в силу политических условий, французский тип векселя получил признание во всех романских и частью германских странах и даже в Польше. Французский тип характеризуется следующими признаками: а) вексель требует обоснования сделки, а потому должна быть указана валюта; b) передаваемость векселя вытекает не из существа его, а из полномочия, выраженного в словах "или его приказу"; с) вексель предполагает непременно перемещение денег, поэтому для него существенное значение имеет distantia loci.
В половине XIX столетия французское влияние в области вексельного права, как и вообще торгового права, было сломлено германским авторитетом, благодаря изданию в 1848 году общегерманского вексельного устава, значительно отступившего от французских начал. Германский тип векселя стал вытеснять французский из занятой им ранее территории почти всюду; даже романские законодательства поддались новому влиянию, Италия, Испания и Бельгия, в большей или меньшей степени, изменили французскому образцу.
Германский тип характеризуется следующими чертами: а) вексель стал абстрактным обязательством, оторванным от его основания. Требование валюты признано излишним стеснением оборота и вредным для свободной обращаемости векселя. Следует заметить, что с течением времени указание валюты перешло в простую формальность, в звук пустой, вроде "валюта в счет"; b) ввиду постоянного обращение векселя из рук в руки, постоянного перехода от одного лица к другому передаваемость стала его обыкновенной принадлежностью, которая предполагается сама собою. В противоположность французскому типу, где передаваемость не предполагается пока не дана в приказе, германский тип признает передаваемость, пока она не исключена оговоркой; с) вексель, как документ, составляет единственную основу вексельного обязательства. Обстоятельства, не нашедшие себе выражения в самом документе, не имеют никакого значения для оценки вексельных обязанностей, и наоборот, все, отмеченное на векселе, имеет значение достоверности. Это принцип материальной строгости. Соответственно тому документ должен быть внешним образом отмечен, как вексель. Соответственно материальной строгости падает прежде столь важная формальная строгость. Личное задержание всюду отменяется[13], а вексельный процесс теряет свою самостоятельность и сливается с общим сокращенным производством.
Некоторые особенности представляет английское право, выраженное в законе 18 августа 1882 года, который позволяет говорить об английском типе векселя: а) вексель сближается с чеком и, подобно последнему, может быть дан на предъявителя; b) допускается осложнение вексельного обязательства процентами; с) признан условный акцепт; d) протест необязателен.
VII. Вексель в России. В то время, когда на Западе вексель определился не только в жизни, но и в законодательстве, в России вексель был совершенно неизвестен. У нас этот институт не вырос самостоятельно из условий русской жизни, но был принят с Запада и, хотя с трудом, все же привился, когда наш торговый оборот пошел по пути западноевропейского[14]. Обращение векселей в России начинается с конца XVII века. В указах 31 августа 1697 года и 29 августа 1698 года говорится о неприеме переводных писем (векселей) при платеже таможенных пошлин. Указом 3 октября 1711 года[15] предписывалось архангельскому вице-губернатору доставлять с каждою почтою в канцелярию Правительствующего Сената сведения о повышении и понижении курса векселей - "вексель ныне у города почем ходит".
Насколько значительно было распространение векселей, судить, конечно, трудно, однако, очевидно, применение их к жизни прививалось, если потребовалось издание вексельного устава, во введении к которому говорится, что хотя векселя и имеют обращение в России, однако "не в таком действии и почтении, как в прочих европейских владениях". Вексельный устав 16 мая 1729 года, несомненно, иностранного, германского происхождения, на что указывает уже двойной текст закона, русский и немецкий[16]. Предположение об изготовлении устава одним профессором в Лейпциге по заказу русского правительства не представляет ничего невероятного, особенно ввиду той известности, которою пользовался лейпцигский вексельный устав 1682 года[17].
Вексельный устав 1729 года разделяется на три части: первая глава говорит "о настоящих купеческих векселях", вторая - "о векселях на казенные деньги", а третья содержит формы векселей с толкованием. Формы имели тем более важное значение, что точное соблюдение их было обязательно для устранения всяких споров[18]. Законодатель нашел нужным указать во введении к закону на значение векселей, на их пользу, а именно: устранение необходимости перевоза денег сокращает расходы, освобождает от опасности путевой, возникает новая отрасль торговли - векселями. Особенно законодатель обращал внимание общества на отсутствие необходимости свидетелей, нужных для заемного письма. Но главным предметом определения был вексель переводной, а не простой. Согласно с господствовавшими воззрениями на Западе, указание валюты представлялось необходимым[19]. Обязываться векселями дозволено было как "самим купечеству, так и прочим, кто через векселя деньги будет переводить, брать и отдавать тем", следовательно, вексельная дееспособность распространялась на купцов и на лиц, вступающих с ними в юридические отношения.
Затем в течение XVIII столетия внимание правительства постоянно занимала вексельная дееспособность: с одной стороны, сознавая опасность векселей для необразованной массы, оно старалось ограничить их обращение кругом торгового сословия, с другой - постоянно наталкивалось на близкие отношения между купечеством и другими классами общества, которые приводили к взаимной выдаче векселей. Так, в указе 14 июля 1740 года[20] предписывается: "понеже вексельный устав сочинен и выдан по примеру европейских государств для пользы токмо казенной и купечества: деньги из города в город переводить одним только купцам да разночинцам, кои с купечеством в переводе обяжутся".
Неоднократно выражалось запрещение крестьянам обязываться векселями[21]. В указе 14 февраля 1761 года[22] приведены мотивы подобного ограничения. "Правительствующему Сенату не безызвестно есть, что многие крестьяне, для своего пропитания брав паспорты, отлучаются от домов своих в разные города; и быв у купцов в работах и услужениях, обязываются векселями, и в случае неуплаты оные протестуются в отдельных городах; кои по протесте и держат те купцы у себя умышленно, для накопления процентов, многое время". Впрочем, в 1814 году торгующим крестьянам разрешено было брать на свое имя векселя и передавать их другим, но без возврата на себя, "самим же обязываться векселями не позволять"[23].
Подобное же ограничение вексельной дееспособности сделано было и по отношению к дворянскому сословию ввиду опасности, проистекающей от задолжания векселями[24].
Просуществовав с лишком 100 лет, вексельный устав 1729 года вынужден был уступить место новому вексельному уставу 25 июня 1832 го-да, во введении к которому обновление вексельного законодательства мотивируется тем, что "вексельное право составляет одну из главных сил, действующих в торговле, и благоустройство ее и успехи нераздельно соединены с твердостью сего права". Новый устав частью сохранил прежние основы, частью же примкнул к господствовавшему в то время французскому типу. В духе последнего он требовал валюты, передаваемость обусловливалась приказом, вексельные возражения не были строго отделены от вневексельных. Отступая от французского типа, устав 1832 года требовал вексельной метки, считал несущественным distantia loci. Совместное изложение постановлений о простом и переводном векселе затрудняло выяснение, которые из них относятся к обоим видам, которые только к одному. Противоречия, неясность, отсутствие санкции, а главное, несогласованность с началами германского типа, с которыми нашей торговле чаще всего приходится соприкасаться, составляли слабую сторону этого вексельного устава. Существенное изменение в его содержании произвел закон 3 декабря 1862 года, которым вексельная дееспособность, ограниченная ранее купеческим классом, была расширена до границ общей гражданской дееспособности, с исключениями в отношении лиц духовного звания всех вероисповеданий, нижних воинских чинов[25], крестьян, не имеющих недвижимой собственности и не взявших торговых свидетельств, замужних женщин без согласия мужей и неотделенных девиц без согласия родителей.
Уже в сороковых годах был поднят вопрос о пересмотре вексельного устава. Одновременно с изданием в Германии вексельного устава возбуждается у нас официально пересмотр вексельного законодательства. С того времени составлено было несколько вексельных проектов (1860, 1880, 1884, 1895), изготовленных под явным германским влиянием. Только 27 мая 1902 года Высочайше утвержден был новый устав о векселях, вступивший в действие с 1 января 1903 года. Несмотря на то что система изложения принята в применении к выдающемуся значению у нас простых векселей, что устав сохранил прежнюю ограниченную дееспособность, что по некоторым вопросам принята английская точка зрения, - в общем новый устав представляет собою выражение германского типа. Абстрактность, передаваемость, материальная строгость - таковы начала, положенные в основу нового устава и явно воспроизводящие германский тип.
Новый вексельный устав не распространяет свое действие на губернии Царства Польского и Великое Княжество Финляндское[26], где имеются свои особые вексельные законы. Соотношение различных вексельных законов определяется по тем правилам, которые установлены для определения взаимодействия русских и иностранных законов[27].
VIII. Объединение вексельного права. Существовавшее некогда единство начал вексельного права, подорванное впоследствии законодательною нормировкою векселя со стороны отдельных государств, в последнее время вновь начинает вставать на очереди. При свободном и постоянном обращении векселей из одной страны в другую на них крайне неблагоприятно отражается разнообразие норм, действию которых приходится подчиняться при передвижении. Торговый оборот требует, чтобы вексель, при тех экономических функциях, какие ему ныне присвоены, отличался полным единством типа.
Возможность объединения возникла впервые на германской почве. Многочисленность вексельных уставов, так вредно отражавшаяся на интересах немецкой промышленности и торговли, была устранена в половине XIX века без нарушения политической самостоятельности отдельных правительств. Такое же объединение состоялось в целом ряде штатов Северной Америки на почве нью-йоркского вексельного устава 1897 года. Тот же процесс возможен и на более широкой общеевропейской почве.
Мысль об объединении вексельных законов, о создании единого вексельного устава разрабатывается в настоящее время весьма усердно. Еще в семидесятых годах XIX столетия английская Ассоциация для реформы и кодификации международного права в своих съездах в Гааге, Бремене, Антверпене и Франкфурте выработала 27 положений, известных под именем бременских правил. Этот проект составлен был под сильным влиянием германского законодательства. Затем Институт международного права в своих заседаниях в Турине, Мюнхене и Брюсселе с 1882 по 1885 год выработал также проект общеевропейского вексельного устава[28], тоже отражающий германское влияние. Однако решительное отстаивание французскими и германскими юристами каждыми своего национального типа не давало возможности найти общую почву.
К частным попыткам присоединилась и официальная инициатива. Бельгийское правительство обратилось в 1884 году к государствам, коммерческим кругам, к ученым обществам с предложением прислать своих представителей на конгресс в Антверпен. Выработанный здесь проект подвергся переработке в 1888 году в Брюсселе. В сентябре 1908 года по инициативе Германии и Италии в Гааге собралась международная конференция по вопросу об объединении вексельного права[28].
Примечания:
|
