Список книг
|
« Предыдущая | Оглавление | Следующая » Шершеневич Г.Ф.
Курс торгового права. Т. II: Товар. Торговые сделки.
§ 70. Бумаги на предъявителяЛитература. Wahl, Traité théorique et pratique des titres au porteur en France et á l'etranger, 1891; Saleilles, Théorie de l'obliqation, 1890; §§ 267-292; Unger, Die rechtliche Nutur der Inhaberpapiere, 1857; Kuntze, Die Lehre von den Inhaberpapiere, 1857; Fellner, Die rechtliche Natur der Inhaberpapiere, 1888; Bruschetini, Trattato dei titoli al portatore, 1898; Af-folter, Zur Theorie des Inhaberpapiere und Wechsels ("Z. f. HR." т. XXXVII, 1890); Brunner, Beiträge zur Geschichte und Dogmatik der Werthpapiere ("Z. f. HR." т. XXI, 1876); Brunner, Die Französische Inhaberpapiere im Mittelalter, 1879 (франц. перев. в n. R. hist. de droit); Stobbe, Zur Geschichte der Uebertragung der Forderungsrechte und Inhaberpapiere, ("Z.f. HR." т. XI, 1868); Euler, Zur Geschichte Inhaberpapiere ("Z. f. HR." т. I, 1858); Salvioli, I titoli al portatore nella storia del diritto italiano, 1883; Нерсесов, О бумагах на предъявителя с точки зрения гражданского права, 1889; Гейне, Бумаги на предъявителя (Словарь юрид. и госуд. наук); Гейне, О юридической природе бумаг на предъявителя ("Ж. М. Ю." 1899, N 10); Гинсбург, Из истории бумаги на предъявителя ("В. Пр." 1899; N 7).
I. Определение понятия. Под именем бумаги на предъявителя понимается такая ценная бумага, по которой осуществление воплощенного в ней права обусловливается вещественным правом на документ.
a. В бумагах на предъявителя устанавливается неразрывная связь между документом и воплощенным в нем правом. Субъектом права будет тот и только тот, кто обладает документом. Если это акция, то обладатель ее акционер; если это обязательство, то обладатель документа кредитор; если это складочное свидетельство, то обладатель его собственник. Без бумаги нельзя осуществить право и его можно осуществить только в пределах, указанных в самой бумаге.
b. Право на документ есть вещное право; воплощенное в документе право может быть вещным (складочное свидетельство), правом участия (акция), а чаще всего обязательственным (облигация). Собственник документа вместе с тем и правообладатель. Поэтому обладатель документа лишь тогда не будет субъектом права, когда будет опровергнуто его вещное право. Вот почему в обороте бумаги на предъявителя выступают главным образом как объекты вещного права, хотя экономическая сущность их заключается в скрытом в них праве.
c. Если бумага на предъявителя воплощает в себе обязательственное право, то, ввиду того, что исполнение по обязательству обусловлено документом, из последнего должна обнаруживаться воля должника. Поэтому документ должен быть подписан должником собственноручно или путем тиснения или, говоря вообще, из документа должно быть очевидно, что указанный в нем должник намерен был исполнить указанное в документе действие. Если ценная бумага воплощает в себе право участия, то из документа должно с очевидностью явствовать, соучастником какого права является обладатель ценной бумаги.
d. Ценные бумаги, выпускаемые на предъявителя, в огромном большинстве случаев могут быть и именными. Таковы из товарных бумаг: дубликаты накладных и багажные квитанции, коносаменты, складочные свидетельства; из денежных бумаг: чеки, страховые полисы, варранты, закладные листы, акции, билеты на вклады. Некоторые ценные бумаги разве по исключению могут быть именными, как облигации. Иные, наконец, никогда не бывают именными - таковы купоны процентных бумаг, все равно каких, именных или на предъявителя. К последней категории относятся и так называемые легитимационные бумаги, которые имеют своей целью не облегчение обращаемости, а облегчение доказательства прав. Таковы билеты на проезд по железной дороге или на пароходе, билеты на вход в театр или концертный зал, обеденные марки и т.п. Легитимационные бумаги не предназначаются к обращению, даже больше - некоторым из них обращение может быть прямо запрещено.
II. Юридическая природа. Заранее заготовленная бумага на предъявителя поступает в оборот, по воле лица выпускающего, посредством передачи документа другому лицу. С этого момента бумага переходит из рук в руки, пока в определенный срок последний обладатель ее не заявит своего намерения осуществить воплощенное в ней право. Если бы бумага до выпуска ее в обращение была потеряна или отдана на сохранение, то нашедший или присвоивший себе документ не могли бы настаивать на осуществлении содержащегося в нем права, потому что обязанное лицо могло бы возразить, что оно не изъявляло на то своего согласия. Но если найденный и присвоенный документ был пущен в обращение, может ли обязанное по документу лицо возражать обладателю бумаги, что последняя обращается помимо его воли, и тем уничтожить все сделки, заключенные над этим объектом? Если обязанное лицо защищается против вора, присвоителя, нашедшего, может ли он взывать к защите против добросовестного приобретателя?
Этот практический вопрос возбудил сомнение в юридической природе бумаг на предъявителя, в юридическом основании ответственности по бумаге на предъявителя. Выяснение теоретического взгляда на этот вид объектов, выдвинутых современным оборотом, встречало затруднения в усвоенном романистическом мировоззрении, построенном на начале индивидуальности обязательства. Все разнообразные теории по вопросу о юридической природе бумаг на предъявителя могут быть сведены к двум основным, к теории договорной и к теории одностороннего обещания.
Договорная теория[179] видит юридическое основание ответственности обязанного лица перед обладателем бумаги на предъявителя в договоре, который обнаруживается в отдаче одним и взятии другим документа. Договор заключается между выпускающим бумагу на предъявителя и первым лицом, к которому она поступает непосредственно от творца бумаги. Этим договором выпускающий бумагу обязуется перед первым получателем исполнить воплощенное в документе действие, когда требование на него будет заявлено не только самим получателем, но и каждым обладателем документа, к которому последний перейдет от получателя. Обязующийся изъявляет намерение считаться только с обладанием бумагой и не входить в расследование, каким способом дошла эта бумага до последнего обладателя. Если в праве какого-либо преемства и есть дефект, то это дело касается отношения между правопреемником и его предшественником, но не должно отражаться на обязанности лица, выпустившего бумагу.
По другому взгляду, выпускающий бумагу на предъявителя обязуется не в силу договора, а в силу одностороннего обещания, выраженного в документе[180]. Существенно важный в юридическом отношении момент переносится с вручения бумаги на более ранний, ее создания. Бумага на предъявителя обязывает не потому, что выпущена, а потому что она вышла в обращение. Если бумага, уже изготовленная, вышла из рук ее создателя ранее, чем он этого хотел, если она была им потеряна или была у него украдена, - она все же юридически существует. Может быть, эта теория весьма благоприятна для торгового оборота, потому что благодаря ей не приходится при приобретении бумаг на предъявителя считаться с их переходами из рук в руки. Но теория эта противоречит теоретическому представлению не только о договоре, но и об одностороннем обещании. Всякое обещание есть волеизъявление, между тем обязательство, воплощенное в бумаге на предъявителя, может, оказывается, возникнуть помимо и даже вопреки воле обязанного. Воля изготовить бумагу не есть воля обязаться по ней. И когда бумага на предъявителя, украденная из стола ее творца, обязывает последнего, мы не можем видеть основания этой ответственности в изъявленном обещании.
Теория одностороннего обещания положена, по-видимому, в основу гражданского уложения Германии[181].
III. Историческое развитие. История бумаг на предъявителя обнаруживает, с какой трудностью обязательство из чисто личного, каким оно было по римским представлениям, превратилось в обязательство, легко изменяющее первоначальных своих участников. Нужно иметь в виду, что главная масса бумаг на предъявителя воплощает в себе обязательственные права и что именно в этой области возникает сама идея института.
Были сделаны попытки свести происхождение бумаг на предъявителя к разным случайным источникам. Делались попытки открыть бумаги на предъявителя в древнееврейском праве, в Талмуде или в позднейшей еврейской практике[182]. Другие готовы видеть в бумагах на предъявителя проявление национальных черт германского духа[183]. В действительности всюду, где усиливается товарное движение, возбуждается необходимость облегчить перемену лиц, приобретающих права по сделкам. Торговый оборот, как мы уже знаем, впервые в Западной Европе усиливается в Италии, а потому там и следует прежде всего искать следов бумаг на предъявителя. Уже из Италии распространяются бумаги по Франции и Германии.
Сначала эти бумаги не отвечают современному типу, так как веритель означается поименно и лишь делается оговорка о платеже тому, кто приобретает бумагу добросовестно, "mit ihrem guten Willen". Обладатель документа должен был еще оправдать закономерность перехода к нему воплощенного в бумаге права.
Дальнейшей ступенью в развитии бумаг на предъявителя является альтернативная оговорка: первоначальный кредитор означается поименно, но рядом с ним ставится всякий обладатель документа: "Jean ou á celui qui cette lettre portera", "Johann oder wer diesen Brief inne hat".
Оставалось сделать еще один шаг и выбросить имя первого правообладателя, чтобы придать документу чистый вид бумаги на предъявителя. Такие бумаги действительно появляются в большом количестве с XVII столетия во Франции, под именем billets en blanc, делаясь достоянием по преимуществу купеческого мира. Название свое эти бумаги получили от того, что место, где должно было значиться имя кредитора, оставалось чистым, незаполненным. Позднее, вследствие законодательного воздействия, этот пробел с самого начала заполнялся формулой: "au porteur".
Но как только стало усиливаться распространение бумаг на предъявителя, - последние встретили противодействие, теоретическое со стороны романистов и практическое со стороны правительств. Первые находили несовместимыми бумаги на предъявителя с принципом индивидуальности обязательств, усвоенным из римских источников. Правительства признали опасность выпускаемых частными лицами бумаг на предъявителя для государственных денежных знаков. Во Франции бумаги на предъявителя подверглись запрещению впервые со стороны указа 1716 года, правда, отмененного через пять лет, а потом во время революции со стороны закона 1792 года. В Пруссии, законом 17 июня 1833 года, запрещен был выпуск денежных бумаг на предъявителя. Такое же запрещение стало довольно общим явлением и в других германских государствах.
Однако торговля отстояла свои интересы и бумаги на предъявителя стали в настоящее время могущественным орудием оборота.
IV. Право выпуска. Если в настоящее время не возбуждается сомнения в юридической допустимости бумаг на предъявителя, то спорным остается вопрос о праве выпуска бумаг на предъявителя. Может ли каждый по своему усмотрению выпускать бумаги на предъявителя и обязываться по ним, или это право стоит в зависимости от особого решения правительства, даваемого определенному лицу на определенный род бумаг?
В большинстве законодательств вопрос этот представляется неясным, потому что он не поставлен ясно, в общей форме. В Англии нет сомнения, что право выпуска бумаг на предъявителя принадлежит каждому, лишь бы сумма, выраженная в документе, не была ниже 20 шиллингов. Новое гражданское уложение Германии высказало свой взгляд на настоящий вопрос. Бумаги на предъявителя, содержащие в себе долговое обязательство на определенную денежную сумму, могут быть выпущены в обращение только с разрешения государственной власти, а выпущенные без такого разрешения признаются недействительными[184]. Во Франции, Австрии и некоторых других государствах вопрос не получил ясного законодательного разрешения и остается сомнительным, какова принципиальная точка зрения и какова область исключений.
Требование правительственного разрешения на выпуск бумаг на предъявителя мотивируется следующими соображениями. Неумеренный выпуск на рынок бумаг на предъявителя способен отразиться весьма тяжело на фондовом рынке, причем ничтожные по своему экономическому существу бумаги могут подавить весьма ценные документы. На умение широкой публики разобраться в массе бумаг надежд возлагать, конечно, нельзя. Своей неразборчивостью большинство лиц, ищущих выгодного помещения своим сбережениям, не только сами жестко пострадают, но и погубят предприятия, важные с народнохозяйственной точки зрения. Над всеми этими соображениями, однако, господствует интерес государственного кредита, опасение за судьбу тех денежных бумаг, которые массами выпускаются ныне государствами.
В русском законодательстве нет принципиального разрешения вопроса. Существует лишь запрещение для частных лиц выпускать безъименные денежные знаки[185], основанное на Высоч. утвержденном 23 ноября 1870 года мнении Государственного Совета. Очевидно, что запрещение относится только к денежным бумагам. Следовательно, запрещение не распространяется на товарные бумаги, не распространяется на легитимационные бумаги. Сомнительным является, кто та "подлежащая власть", которая дает разрешение на выпуск, а также достаточно ли утверждение министерством устава банкирской конторы, чтобы признать за ней право на предъявительские чеки клиентов. Последствием выпуска безъименных знаков без предварительного разрешения закон признает обязанность: а) "немедленного, по предъявлении, обмена на наличные деньги" и b) вознаграждения за причиненные выпуском убытки. Второе последствие совершенно логично, но первое, в сущности, придает действительность тем бумагам на предъявителя, которые законодатель стремится запретить.
Примечания:
|
