Список книг
|
« Предыдущая | Оглавление | Следующая » Победоносцев К.П.
Курс гражданского права. Первая часть: Вотчинные права.
§ 19. Правила для приведения в известность безмерных дач и сословного владения. Разнопоместные дачи и цели специального размежеванияЦель генерального межевания была - утвердить навсегда непременные границы
окружных владений, превратить неизвестное владение в известное, так чтобы
впредь не было уже владения безмерного; установить полное согласование
границ владения с пределами права, вообще владения с правом и права с
владением. Достижение этой цели соединялось с величайшими затруднениями.
Надлежало производить общую поверку прав на поземельное владение, как
между соседями - смежными владельцами, из коих многие не могли ни оправдать
своего владения, ни указать верных границ ему, так и между частными владельцами
и государством, которому принадлежало все то, чего частный владелец не
мог оправдать за собой как законную собственность. Очевидно, что если
бы государство стало требовать крепостей на всякое владение, оно задало
бы себе задачу неразрешимую и стеснило бы владельцев напрасно отобранием
земель, в которых само не нуждалось для своего употребления. Притом, если
бы, как предполагалось в первой межевой инструкции, с межеванием соединено
было общее возбуждение сомнений о праве владельцев - даже там, где сомнения
и спора между самими владельцами не было, и если бы по поводу межевания
всякой дачи само государство являлось стороной, требующей документальных
доказательств от частного владельца, - в таком случае последовало бы смешение
вотчинного начала с межевым в одном производстве, и по всем дачам возникли
бы сами собой сложные тяжбы, для разрешения коих государство не имело
средств и способов, кроме произвола. И так понятно, почему первая межевая
инструкция Императрицы Елизаветы, предъявлявшая строгое требование крепостей,
встречена была таким недоверием и страхом: владельцы опасались ревизии
и редукции своих владений. Вторая инструкция, екатерининская, поспешила
искоренить этот страх торжественным уверением, что ревизия не будет и
крепости не будут требуемы от всех владельцев безусловно; что задача межевания
есть не разбор оснований частного права, но приведение в известность спокойно
существующего владения, для определения окружных границ каждой дачи: таким
образом, вотчинное право и разбирательство положительно отделено от межевого,
так сказать, охранительного производства. Межевать велено не к именам
владельцев, но к названиям сел и деревень, межевать все, что налицо окажется
во владении. И потому манифест 1765 года повелевает: всем ждать межевания
в том состоянии, какое у кого застал манифест. Никому не распространять
границ своего владения в даче далее того, в чем манифест застанет. Всем
прекратить между собой тяжбы за примерные земли: нельзя тягаться за чужое,
а примерные земли все принадлежат государству, которое дарует их безвозмездно
всем, кто, хотя бы и неправедно, захватил их сверх четвертной свой дачи,
если только владельцы те отведут свое владение без спора. Где спора нет,
там и крепостей не требовать; где окажется спор, там крепости будут рассмотрены
межевым судом.
Однако ж, это межевое разбирательство, хотя и отличено положительно от
разбирательства о вотчинном праве, долженствовало состоять тоже в рассмотрении
документов и других доказательств о праве. Где владение было бесспорное,
где отводы владельцев не сталкивались в указании межи с отводами владельцев
смежных, там оставалось только удостоверить, узаконить существующее спокойное
состояние посредством обозначения границ в натуре и снятия их на план.
Где оказывался спор, там для определения площади, следующей к названию
дачи, надлежало исчислить земли, принадлежащие каждому из владельцев порознь,
- мерою, какую каждый оправдать мог, и всю остальную землю, какая могла
оказаться в даче, объявить примерной, разделив ее по числу крепостных
дач. При рассмотрении документов и других доказательств, надлежало, стало
быть, для достижения межевой цели, разрешить по каждой даче вопрос: что
следует полагать в расчет, и в какой мере, на каждого владельца, для определения
площади каждой дачи и границ ее, и в какой мере и за кем надлежит признать
владение законно существующим? Для этого расчета требовалось установить
определительные правила: требовалось посреди неизвестности указать такие
данные, на основании коих можно было бы превратить неизвестное в число
и меру[257]. И замечательно,
с каким практическим смыслом, с каким остроумием, знанием дела и справедливостью
разрешает межевая инструкция общие вопросы межевания, возникшие из вольного
и безмерного русского владения, для того, чтобы привести его в справедливую
меру.
Немало оказывалось и оказывается еще у нас таких случаев, в которых по
совершенному отсутствию данных, из коих можно было бы вывести число и
меру для дачи, надлежало создавать то и другое, и межевая инструкция замечательна
в особенности глубоко разумными и практически верными указаниями для этого,
так сказать, творческого труда: - труд этот по истине был у нас делом
государства, создающего число и меру для собственности, и тем содействующего
самому образованию собственности частной и государственной. Межевая инструкция
имеет важнейшее значение для истории наших вотчинных прав именно потому,
что она в первый раз определила и закрепила у нас основания поземельной
собственности в ту самую пору, когда установилось в наших законах гражданское
понятие о праве полной собственности: разнообразные виды занятия и хозяйственного
завладения, не имевшие, до межевания, определительной формы и законного
признания, получают с того времени признание и форму, дабы "каждый" был
"при своем", каждый "свой удел или свою заимку" знал. Межевание не есть
крепость, и межевое разбирательство не должно было касаться вотчинных
прав на землю, проистекающих от законного укрепления; но по случаю межевания,
независимо от вотчинного права собственности на землю, подлежавшего рассмотрению
общих гражданских судов, надлежало государственным порядком, и во имя
интереса государственного определить право на владение в даче, право значиться
участником владения на плане и в межевых актах. В случае спора[258]
межевой суд должен был производить ликвидацию различных владений, сходившихся
в пределах смежных дач; такая ликвидация требовала определительных правил
на случай столкновения в даче неизвестного и безмерного владения с известным
и определительным, правил о том, как приводить в меру неизвестные величины,
какое владение оставлять в даче за владельцем, освящая его признанием
государственным, и какое исключать из дачи, как самовольное и незаконное.
По правилам межевой инструкции, при рассмотрении спорных дел надлежало
сначала определить землю по крепостям, т.е. по строгому праву собственные
земли, так называемую дачу крепостную, потом исчислить и распределить
примерные земли (Меж. Ин., 3, 59).
При определении дачи за основание владения велено принимать прежде всего
крепостную меру, потом - живые (а не перехожие) урочища, означенные в
крепостях. Из многих статей межевой инструкции видно, что живые урочища
имели еще преимущество перед численной мерой: они оставались всегда неприкосновенными,
перед живыми урочищами останавливались всякое розыскание и всякий спор,
разве урочища будут перемешаны или написаны в крепостях неясно (Меж. Ин.
IV, 15, 22, V, 14, 15. VI, 5, ХI, 10. ХV, 12. ХХIV, 6).
Наконец, бесспорное издавна, не позже 1765 года, владение. Иногда оно
предпочиталось даже крепостным и писцовым доводам (Меж. Ин. IХ, 8).
Межевая инструкция различает владение бесспорное до 19 сент. 1765 года
(день издания манифеста), владение спорное, которое манифест застал уже
спорным, владение спорное, в котором спор начался после манифеста. Споры
до манифеста почитались добросовестными. Предполагалось, что прежние споры
начались в то время, когда еще не было известно общее распоряжение правительства
- оставить в силе спокойное, действительное владение, и воспретить всякому
дальнейшее распространение своего бесспорного владения, какое у кого манифест
застал. Такое владение, по которому до манифеста были уже споры, не могло,
конечно, и почитаться бесспорным, но кто заспорил после манифеста, тот,
стало быть, хочет распространить свое владение далее тех границ, которые
манифест застал, и не довольствуется владением, которое манифест ему обеспечил.
Кроме того, для определения добросовестности в споре, различалось, чего
ищет спорщик - лишнего ли против крепостной своей дачи или нет, и напротив
того, сам спорщик не пользовался ли излишком. За недобросовестность в
споре полагались взыскания. И примерные земли, между спорщиками до манифеста,
разделять велено все без остатка по количеству крепостной дачи, а заспорившим
после - велено давать только по 10 на 100 четвертей (Меж. Ин. IV, 1-10,
19, 20, 21, 46. IХ, 8, 9. ХХVII, 1-10. Еще IV, 50-52. ХIII, 9. ХV, 5,
7, 9, 10. Ук. 1767 июля 13).
Для определения крепостной дачи межевая инструкция содержит правила на
сомнительные случаи: 1) Об отношении писцовых книг между собой и к крепостям.
Если писцовые книги разных годов не согласны между собой, то давать предпочтение
позднейшим, "ибо последние писаны аккуратнее, с пространным описанием
урочищ, а в первых большей частью писалось по сказкам, да и мерить все
земли по прежним писцовым наказам не было велено". Если крепости не сходны
с писцовыми книгами и в первых либо в последних написано больше, то мерить
по писцовым книгам; только в последнем случае (т.е. когда в писцовых книгах
написано больше, чем в крепостях), если есть спор, надлежало представить
доводы от перводачников, т.е. удостоверить актами переход от владельца,
в писцовой книге означенного, к последнему владельцу по крепостям. Если
же писцовых книг вовсе нет или есть неверные, то давать по крепостям (Меж.
Ин. IV, 36-40. IХ, 7. Ук. 1772 окт. 29, 1780 окт. 28). Писцовые книги,
где только были, должны были служить самым надежным способом к определению
первоначаль-ной земельной дачи; ибо в них означалось как пространство
земли, к даче при-надлежащей, так число и имена владельцев вотчинников
и помещиков в каждой даче, с показанием земли и угодий, значившихся за
каждым владельцем. Записка в писцовой книге, конечно, не может почитаться
укреплением, ибо укрепление вотчинного права и владения, означенного в
писцовой книге, основывалось на других актах, как-то: на жалованных грамотах,
на актах поместного приказа, на купчих, меновых и пр. записях, но за истреблением
многих таковых документов не на чем было остановиться при определении
дачи, разве на писцовых книгах, и в этом смысле справедливо выразился
Сенат в знаменитом указе 15 мая 1778 года (N 14750 Полн. С. З.), что писцовые
книги суть первое начало и самый фундамент всем дачам и крепостям. 2)
Показания окольных людей о владении могли иметь силу, как удостоверение
о давности и о местности владения, но сами по себе не служили самостоятельным
доказательством права на владение, и при существовании писцовых книг велено
уважать те показания, которые наиболее согласны с книгами (Меж. Ин. IX,
3, 24). 3) Крепости не все были определительны в означении меры и местности
владения. Иные крепости писаны с живыми урочищами и с мерой, или без меры,
но с обводом всего владения живыми урочищами, или с мерой, но без указания
урочищ; в других земля не вся обводилась живыми урочищами, или только
была приурочена с одной стороны к живым урочищам, или вовсе была и без
меры и без урочища. Притом в одной и той же даче могли сходиться крепости
или в одинаковых и сходных условиях, так что представлялась прямая возможность
свести границы и меру владения, либо вовсе никакой возможности не было
учинить сие по одинаково неясным крепостям; или в условиях неодинаковых,
так что одни крепости были определительные, а другие не представляли ясных
или каких бы то ни было указаний. Меж. Инструкция, для разрешения таких
затруднений предлагает правила, различая: а) которым крепостям надлежит
давать предпочтение в порядке межевания, с которых начинать меру и которым
давать надел из остальной земли, по удовлетворении первых; б) к пустым
ли дачам относятся крепости или к населенным, - дабы предоставить земли
на неясные крепости по пропорции, на число поселенных крестьянских душ,
либо по бесспорному владению (Меж. Ин. IV, 15-22). 4) На случай смешения
дач в крепостях, неясного или двойного означения отхожих пустошей и сенных
покосов, и несогласия в числах между крепостями и наличным количеством
земли, меж. инстр. указывает правила для приведения неизвестного в известную
величину и для соглашения противоречий (IV, 22-35). Для межевания церковных
земель, земель коллегии экономии, синодальных и духовного ведомства, для
земель патриарших дворян и детей боярских, и особенно для однодворческих
земель, межевая инструкция постановила правила не только об актах, которые
должны считаться законным основанием владения, но и о правах гражданских,
которые соединяются с владением. Приняты решительные меры к приведению
в известность и в определительный вид разнообразнейших и самых неопределительных
прав на угодья и промыслы в чужой даче. Относительно многочисленных самовольных
заимок, завладений и поселений на землях казенных, владельческих, городских
и слободских, межевая инст. содержит в себе множество правил, имеющих
ту же цель: оставить, где можно и безобидно, заимщика и поселенца на занятой
земле, дав ему вместо неизвестного известное владение, в иных случаях
без платы, в других со взысканием закладенных денег; или владение объявляется
самовольным и уничтожается (см. Меж. Инст. VIII, 10, 11, 15, 16. ХХ, 5.
ХХII, 7, 14. ХХIV, 11. ХХV, 3, 8, 15. ХХVII гл. Ук. 1804 нояб. 29. 1805
мая 20). За помещиками оставлено межеванием множество казенных земель,
по оброчному содержанию до 1765 года, по завладению до 1765 года по угодьям,
населенным без утвердительных дач и пр. (см. Сен. Ук. 1808 марта 2).
Генеральное межевание еще продолжается. Однако ж, предположенная цель
- прекратить неизвестность владения - достигнута была генеральным межеванием
только отчасти, а само оно только отчасти могло иметь ее в виду. Генеральное
межевание должно было определить только границы окружной дачи; если бы
эта дача вмещала в себе исключительно единое право собственности, принадлежала
одному только владельцу, то цель достигнута была бы вполне и генеральным
межеванием. Но такое единство владения существовало только в редких случаях.
Напротив, в большей части случаев в пределах каждой окружной дачи находилось
по несколько владельцев, которые владели всею дачей в границах неопределенных,
по неровным частям. Такое владение, особенно в местностях, составляющих
центральные части Российского государства, образовалось исторически, преимущественно
там, где основания поземельных прав коренились в поместной системе. К
концу XVIII стол. составились самые разнообразные и разнопоместные дачи,
в коих общественное владение однодворцев сталкивалось и перекрещивалось
с владением крупных и мелких вотчинников, так что иные дачи принадлежали,
кроме однодворцев, десяткам, иногда более чем сотне владельцев; и нередко
случалось, что никто из этих владельцев не мог определить совершенно ясно
местность своего владения, и не мог дать себе отчета, где оно начинается
и где оканчивается.
К устранению этого неудобства, сделавшегося, наконец, великим общественным
бедствием, служили правила специального или внутреннего размежевания дач,
которое, так же, как и генеральное межевание, не приведено еще к концу
в России.
Вот краткий очерк того пути, которому следовало у нас приведение в известность
владения, соединенного с собственностью. Путь этот еще не вполне пройден
нашей историей, и многое остается еще впереди. (См. статью Неволина "Об
успехах государственного межевания в России" - в полном собрании его сочинений,
и далее, § 67, с приложением: "Однодворческие земли".)
Примечания:
|
