Список книг
|
« Предыдущая | Оглавление | Следующая » Победоносцев К.П.
Курс гражданского права. Первая часть: Вотчинные права.
Консервативные особенности цивилистической концепции К.П. Победоносцева (Е.В. Тимошина)Предлагаемый читателю "Курс гражданского права" К.П. Победоносцева, почетного
члена университетов Московского, С.-Петербургс-кого, Казанского и св.
Владимира в Киеве, представляет собой уникальное в дореволюционной юридической
литературе сочинение, выдержавшее несколько переизданий. Первая часть
"Курса" - "Вотчинные права", вышедшая впервые в 1868 г., имела четыре
переиздания (1873, 1883, 1892, 1896), вторая часть - "Права семейственные,
наследственные и завещательные", увидевшая свет в 1871 г., впоследствии
переиздавалась трижды (1875, 1889, 1896), третья часть "Курса" - "Договоры
и обязательства", впервые опубликованная в 1880 г., выдержала два переиздания
(1890, 1896). Рецензенты, в частности Г.Ф. Шершеневич, отмечали частоту
переизданий "Курса" как "необычное" для русской юридической литературы
явление, в которой "редкое сочинение дождется второго издания"[183]. По свидетельству современников, все издания
"Курса" быстро расходились в продаже и становились библиографическими
редкостями, поскольку "курс К.П. Победоносцева: сделался настольною книгой
для всякого русского юриста, будь он теоретик или практик, начинающий
изучение гражданского права студент или умудренный опытом законовед"[184].
Столь частая повторяемость изданий "Курса", по мнению Г.Ф. Шер-шеневича,
может быть объяснена, в частности, его огромным влиянием на судебную практику
того времени. По свидетельству ученого, влияние "Курса" "обнаруживалось
не только на судьях и адвокатах, но и на практике высшей судебной инстанции"
- на решениях Гражданского отделения Кассационных департаментов Правительствующего
Сената, в которых можно было "заметить отражение взглядов г. Победоносцева,
не редко излагаемых его собственными словами"[185].
"Курс гражданского права" К.П. Победоносцева стал вторым после лекций
Д.И. Мейера "капитальным" (как выражались многие рецензенты) сочинением,
имевшим целью систематическое изложение действовавшего русского гражданского
права. Однако курс Д.И. Мейера был написан в то время, когда для зарождающейся
науки русского гражданского права было характерно, по мнению известного
цивилиста И. Оршанского, "сильное подчинение: иностранной юриспруденции
и римскому праву, привычка: прилагать к вопросам русского права обыкновенные
приемы европейской юриспруденции, без серьезного исследования особенностей
нашего правового быта". Поэтому лекции Д.И. Мейера, поместившего "в готовые
чужие рамки материал русского права", отличаются "большой ясностью и логичностью
изложения", которой, однако, как отмечал И. Оршанский, "приносится в жертву
самобытность отечественного права, стирающаяся за общими схемами римского
права". К.П. Победоносцев, напротив, демонстрирует в своем "Курсе" "недоверие
к простому пересаживанию иностранных теорий", как, впрочем, и к "чисто
историческим работам по отечественному праву без практических результатов
для права действующего". Сравнивая произведения двух авторов, рецензенты
отмечали "великое преимущество" "Курса" К.П. Победоносцева перед сочинением
Д.И. Мейера в плане "развития самостоятельной догматической доктрины русского
права и стремления к изучению особенностей нашего правового строя". В
своем "Курсе" К.П. Победоносцев предпринял опыт исторической разработки
многих институтов русского гражданского права с целью объяснить их значение
в современном ему юридическом быте России, и здесь, как отмечал И. Оршанский,
из-за отсутствия монографических исследований ему "на каждом шагу приходилось
обрабатывать почти девственную почву[186]. Поэтому "Курс" К.П. Победоносцева
можно считать первым опытом систематизации русского гражданского права
в его национально-исторических особенностях.
Основу "Курса" составили лекции К.П. Победоносцева по гражданскому праву,
которые он в начале 60-х годов читал в Московском университете. К этому
же времени относятся первые его публикации в периодических изданиях по
истории различных институтов русского гражданского права (права собственности,
опеки, завещания, залога и др.), опыт изучения которых также был использован
К.П. Победоносцевым при написании "Курса".
Уже тогда К.П. Победоносцев заявил о себе как о последователе консервативной
по своим выводам немецкой исторической школы права, которая, по мнению
Б.Н. Чичерина, "не только указала на потребность исследования положительных
учреждений вместо отвлеченных начал, но и сама проложила к тому путь,
представив замечательнейшие образцы ученой работы"[187].
Со времен основателя исторического направления в правоведении Ф.К. фон
Савиньи в юридической науке получает права гражданства исторический метод,
пришедший на смену дедуктивному методу естественно-правовой школы. Именно
исторический способ исследования правовых институтов и стал методологическим
фундаментом как историко-юридических работ К.П. Победоносцева, так и его
"Курса гражданского права".
Для К.П. Победоносцева очевидно, что своеобразие исторически сложившихся
традиционных институтов русского гражданского права не поддается унифицирующему
действию рассудочного анализа, а потому наиболее адекватным способом их
исследования должно стать историческое описание. "Исторический метод,
- полагает К.П. Победоносцев, - давно уже признан необходимым условием
при изучении права"[188].
Используя историзм как метод научного исследования, он отвергает научную
ценность изучения права на основании так называемых общих начал, которым
придается "безусловное значение"[189].
С его точки зрения, юридическая наука не может "довольствоваться одним...
систематическим перечислением разнообразных положений Свода [Законов]",
но прежде всего должна исследовать "идею, выраженную в каждом положении
и... историческое ее развитие". Главная цель юридического исследования,
по мнению К.П. Победоносцева, состоит в том, чтобы, проследив историческое
развитие учреждения "до положения впервые сознанного и высказанного законодательством...
получить ясное понятие о том, из каких потребностей общественной жизни
оно возникло, какая идея в нем выразилась... сохранился ли в нем первоначальный
дух его и в чем изменился сообразно новым потребностям жизни"[190].
Такова, в представлении К.П. Победоносцева, идеальная модель исторического
метода исследования права, которое отнюдь не является археологическим
коллекционированием мертвых правовых форм. "Дело историка", по его мнению,
состоит в том, чтобы исследовать, "насколько форма соответствовала содержанию
в ту или другую эпоху своего развития", "когда обозначилась и пришла в
сознание идея", и указать на потребность "отменить... или заменить новой"
старую правовую форму[191].
Изучению истории русского права способствует его "казуистическое... происхождение",
которое К.П. Победоносцев весьма характерно рассматривает как "бесценное
достоинство". Без этого, по мнению ученого, не только "историческое исследование
о какой бы то ни было части гражданского права представляется... невозможным",
но и "судебная практика потеряла бы путеводную нить, необходимую... для
правильного разумения законов"[192].
В связи с этим исторический метод изучения положительного права, полагает
К.П. Победоносцев, "более чем где-нибудь, необходим у нас в России" не
только "для юриста-теоретика", но и "для юриста практического". Это связано
прежде всего с непрерывностью правовой традиции: в России в отличие, например,
от Франции не разорвана "историческая связь между учреждениями старого
порядка и новыми уставами гражданской жизни". Соответственно, у нас "ни
одного почти учреждения... невозможно оторвать от почвы исторической;
на этой только почве и возможно отыскать смысл и объяснение каждому явлению
гражданского права, потому что каждое глубоко пустило корни в историю"[193]. Именно поэтому "у нас, более
чем где-нибудь, практическая разработка юридического вопроса тесно связана
с историческим его исследованием"[194].
Очевидно, К.П. Победоносцев сам проделал тот "продолжительный и тягостный"[195]
путь, которым он впоследствии советовал идти начинающему юристу. Он настоятельно
советует "всякому, кто хочет заниматься русским правом серьезно", приняться
за последовательное изучение, "начиная с первого тома", Полного собрания
законов, которое дорого тем, что в нем "каждое явление юридическое: представляется
в связи со всею обстановкою быта, со всеми данными историческими и в совокупности
с ними объясняется". Однако "в полном собрании законов необходимо самому
пробивать себе дорогу", не полагаясь на несовершенные алфавитные указатели[196]. Этот труд, сколь бы он ни был тяжел, полагает
К.П. Победоносцев, вознаградит будущих правоведов "сторицею - твердым
знанием, не оторванным от родной почвы, и зрелостью мысли, воспитанной
наблюдением над действительными событиями и историческим их движением"[197]. Как "отрешенное от жизни, следовательно, от истины", характеризует
К.П. Победоносцев знание, приобретенное "из источников иноземных", вследствие
которого будущие юристы "незаметно воспринимают: понятия, возникшие посреди
истории чужого народа, усваивают начала и формы, на чужой почве образовавшиеся
и связанные с экономией такого быта, который далеко отстоит от нашего".
Закономерным следствием такого образования становится "ложное понятие
о потребностях нашего юридического быта и о средствах к их удовлетворению"[198].
Отличительной особенностью историко-юридических исследований К.П. Победоносцева
было отмечавшееся всеми рецензентами исключительное знание Полного собрания
законов и дореформенной судебной практики, не только опубликованной, но
и хранящейся в сенатских архивах, к которой он, работая в Сенате, имел
доступ. Благодаря этой предварительной работе "Курс" К.П. Победоносцева,
как подчеркивал Г.Ф. Шершеневич, "отличается необыкновенным богатством
материала". Он представляет собой не только "полную сводку" действовавшего
гражданского законодательства, отличавшегося тогда чрезвычайной разбросанностью,
которая была "способна затруднить даже самого добросовестного исследователя"[199],
но и обычного права, народных воззрений на тот или иной институт гражданского
права, а также судебной практики. Рецензенты единодушно отмечали, что
К.П. Победоносцев благодаря использованию исторического метода "впервые
обратил внимание науки на многие постановления, обходившиеся до сих пор
учеными ввиду несоответствия их с западными образцами"[200],
и остановился "на таких явлениях, которые до него вовсе не были вовлечены
в область цивилистических исследований"[201].
Поэтому, как писали "С.-Пе-тербургские ведомости", "в отношении к материалу
науки курс не оставляет желать ничего лучшего"[202].
Однако рецензенты отмечали как "слабую сторону этого замечательного произведения"[203]
отсутствие строгой системы, в которую укладывалось бы богатство и разнообразие
привлеченного К.П. Победоносцевым материала. Действительно, в "Курсе"
отсутствует необходимая, казалось бы, общая часть, которая была обещана
К.П. Победоносцевым в предисловии к первому изданию и которая должна была
составить последний, четвертый, том его "Курса гражданского права". Объясняя
такую необычную последовательность изложения системы гражданского права,
в которой особенная часть предшествует общей, К.П. Победоносцев указывает
на то, что "совершающиеся ныне: в России и еще не вполне завершенные преобразования
во многом касаются предметов, входящих в состав общей части", поэтому
"удобнее будет отложить окончательную ее отделку до позднейшего времени"[204]. Однако обещанная К.П. Победоносцевым общая
часть так и не была им написана, хотя он нередко ссылается на нее в своем
изложении, и к последнему изданию "Курса" 1896 г. он присоединил лишь
"Указатели и приложения", призванные облегчить читателю поиск необходимой
ему в "Курсе" информации.
Рецензенты ставили в упрек К.П. Победоносцеву то, что отсутствие общей
части прежде всего затрудняет выяснение его взгляда на предмет и границы
гражданского права, вызывая вопрос о том, включает ли он в предмет гражданско-правового
регулирования личные неимущественные отношения[205]. Поводом для таких вопросов,
очевидно, послужили, во-первых, неоднократно повторяемое К.П. Победоносцевым
заявление, что "содержание всякого гражданского права, по существу его
- хозяйственное; цель его - экономическая"[206], а во-вторых, отказ признать исключительно юридическую природу
семейных отношений, которые ему представляются "в сущности своей естественными,
нравственными"[207]. Кроме того, по мнению рецензентов,
неудобство отсутствия общей части сказывается и в том, что, например,
общее учение об условиях частично излагается в наследственном праве (II,
§ 53), частично - в обязательственном (III, § 2); учение о дееспособности
несовершеннолетних также изложено в различных частях "Курса"; в вещном
праве рассматриваются почти исключительно "поземельные отношения" и т.д.
Однако необходимо учитывать, что "Курс" К.П. Победоносцева явился первым
опытом обобщения чрезвычайно несистематизированного русского законодательства,
которое и после кодификации М.М. Сперанского в 30-х годах не отличалось
логической стройностью, поскольку правовые институты и регулирующие их
юридические положения, как отмечал К.П. Победоносцев в своих исследованиях,
возникали исторически, в соответствии "с потребностями своего времени"[208], а не были произведением отвлеченной теории гражданского права.
Сам К.П. Победоносцев указывает в другом своем произведении, что русское
гражданское право вследствие исторических особенностей своего возникновения
"скудно общими руководственными правилами: страдает недостатками системы:
много содержит в себе противоречий и неясностей, нередко поставляющих
судебную практику в неразрешимые затруднения", неизбежные из-за отсутствия
"цельного и систематического законодательства по гражданскому праву"[209].
Вместе с тем необходимо отметить, что К.П. Победоносцев выделяет общую
часть в рамках каждого тома своего "Курса". Так, изложение "вотчинных
прав", предваряет общее учение о вещах, праве собственности и способах
ее приобретения, "правам семейственным, наследственным и завещательным"
предпосланы рассуждения об "общих свойствах семейственных отношений" и
"общих началах" наследственного и завещательного права, в третьем томе
выделены общая и особенная части "учения о договорах и обязательствах".
Многие рецензенты отмечали также "слабость юридической конструкции, неразрывно
связанной с системою гражданского права". В "Курсе" К.П. Победоносцева,
полагает Г.Ф. Шершеневич, напрасно было бы искать "точного юридического
различия вещного и обязательственного права, определения сущности наследства,
договора вообще и отдельных видов, в частности". Отсутствие строгих юридических
определений, по его мнению, объясняется "практическим направлением г.
Победоносцева", который "более практик, чем систематик"[210]. Другой рецензент также обоснованно
обращает внимание на то, что "способом разъяснения" основных понятий гражданского
права К.П. Победоносцев "избирает не систематическую конструкцию понятий,
а различные образы, уподобления и описания"[211].
Справедливо указанные рецензентами особенности "Курса" К.П. По-бедоносцева
- отсутствие масштабных обобщений, строгих логических дефиниций и излишнего
теоретизирования, - могут быть объяснены свойствами консервативного типа
мышления К.П. Победоносцева, более склонного к историческому описанию
правовых институтов, нежели к систематическому развитию правовой теории.
С точки зрения К.П. По-бедоносцева логически систематизированное правовое
знание в форме научной теории не может претендовать на адекватную интерпретацию
юридической реальности, а также на право ее рационального преобразования.
С этим связано также и присутствующее в "Курсе" неприятие в качестве источника
права правовой доктрины, являющейся всего лишь субъективным произведением
индивидуального разума. В иерархии источников права К.П. Победоносцев
отдает очевидное предпочтение правовому обычаю, представляющему собой
произведение коллективного разума народа, запечатлевшего в его положениях
свой исторический опыт.
К числу формальных особенностей "Курса", в которых проявились свойства
консервативного стиля мышления К.П. Победоносцева, помимо уже указанного
отсутствия строгой логической системы гражданского права и четкого определения
и разграничения юридических понятий, следует отнести и языковую стилистику
"Курса". Уже современники отмечали, что "склад его речи старинный"[212], тем более архаичным может он
показаться современному читателю. К.П. Победоносцев был убежден, что "ясность,
определительность и чистота русской речи, качество, необходимое для юриста,
правая рука, без которой обойтись ему невозможно"[213]. "Курс" К.П. Победоносцева представляет собой
определенный этап в разработке русской юридической терминологии, формирование
которой происходило во второй половине XIX в. "Известно, - пишет в связи
с этим К.П. Победоносцев, - какие затруднения представляет русская терминология
юридическому писателю: для многих понятий невозможно и подыскать русские
термины, соответствующие иностранным". Так, привычное нам сегодня слово
"правовой", окончательно вытеснившее слово "юридический", в конце 60-х
годов, когда вышла первая часть "Курса", только входило в употребление
и представлялось К.П. Победоносцеву "безобразным". Для К.П. Победоносцева
характерно стремление по возможности русифицировать иноязычные юридические
и философские термины. Так, вместо слова "субъект" он часто употребляет
"владетель, держатель", вместо "объективный" - "внешний", вместо "виндицировать"
- "добывать", вместо "индивидуальный" - "особенный" и т.д. При этом сам
К.П. Победоносцев признается, что "в этих заменах по местам встречаются
затруднения". Однако такие термины, как "объект", "сукцессия", "ауктор",
"факт", по его мнению, несомненно, следует заменять русскими синонимами
- "предмет", "преемство", "передатчик", "событие", "явление"[214].
Своеобразие используемой автором терминологии, обратившее на себя внимание
критиков, требует некоторых пояснений для современного читателя. Уже тогда
К.П. Победоносцев предполагал недоумение читателя по поводу названия первого
тома - "Вотчинные права", в то время как для описываемой им системы гражданских
прав гораздо более подошло бы слово "вещный", уже появившееся в юридической
терминологии того времени. Термин же "вотчинные права" по своему историческому
смыслу обозначал исключительно право собственности на недвижимое имущество.
Однако К.П. Победоносцев поясняет, что он сознательно отказался от использования
термина "вещный", поскольку он представлялся ему "весьма нерусским по
своей конструкции", поэтому и назвал соответствующие права "чистым и выразительным
русским словом: вотчинные". Он оговаривает, что некоторые из отдельных
предметов, составляющих содержание первого тома "Курса", например, право
залога, авторское право, "не совершенно подходят под принимаемое доныне
в словесной и письменной речи значение русского слова: вотчинный, вотчинное
право". Однако К.П. Победоносцев выражает надежду, что, возможно, "со
временем и согласятся употреблять это слово в том обширном значении",
в каком его использовал сам автор, обозначивший им все виды вещных прав[215].
Консервативные особенности правового мировоззрения К.П. Победоносцева
нашли свое выражение не только в использовании им исторического метода
исследования вместо дедуктивного, в особом способе построения системы
курса, сравнительно-описательной манере изложения материала и несколько
архаичной стилистике, но и в самом содержании "Курса", при решении актуальных
для того времени проблем гражданского права.
Многие рецензенты ставили в упрек К.П. Победоносцеву неспособность ""идти
с веком", т. е. правильно понимать совершающийся: поворот к лучшему в
практике новых судов, проявляющийся в стремлении усваивать себе более
рациональные правовые начала, чем те, которые преобладали в старой практике"[216].
Действительно, К.П. Победоносцев отказался послушно идти "в ногу со временем",
в частности, в поднятом либеральной печатью вопросе о необходимости секуляризации
институтов семейного права, в целях достижения которой предполагалось
изъятие из церковной юрисдикции семейно-брачных дел, а также установление
обязательной гражданской формы заключения брака и последовательное проведение
принципа свободы развода супругов.
В "Курсе" К.П. Победоносцев развивает христианское представление о браке
как о "таинстве", подчеркивая недостаточность юридического определения
природы брачного союза. Как и всякое соглашение двух воль брак можно рассматривать
как договор, но "этою идеей договора далеко не исчерпывается содержание
брачного союза"[217]. Отличие брака от "всех прочих договорных союзов" состоит в
том, что он есть "великая тайна глубочайшего и полнейшего духовного и
телесного соединения"[218]. Поэтому, подчеркивая, что обязательная
гражданская форма заключения брака на Западе возникла вследствие "издавна
существующего там раздвоения между церковью и государством", К.П. Победоносцев
убежден, что в России, "где масса народная принадлежит к единому вероисповеданию,
глубоко слившемуся с национальностью, где народ и не слыхивал о политической
борьбе между церковью и государством: там нельзя придумать ничего лучше
и соответственнее святости брака и практическим потребностям быта народного,
как существующая церковная форма"[219] заключения брачного союза. Он полагает, что признать брак гражданским
договором "невозможно, не отрекаясь от церкви, к которой мы себя причисляем,
не соблазняя и не нарушая всенародного верования в авторитет вселенского
соборного учения"[220].
Опасность подхода к брачному союзу исключительно как к одному из видов
гражданско-правовых договоров, по мнению К.П. Победоносцева, заключается
в том, что, как и любой договор, он может быть свободно расторгнут по
взаимному согласию сторон, что К.П. Победоносцев считает недопустимым.
Настаивая на сохранении церковной формы заключения брака и недопущении
последовательного проведения в законодательстве принципа свободы развода,
К.П. Победоносцев выступает защитником патриархальной структуры традиционного
общества, подчеркивая в "Курсе", что "семья есть первая опора всякого
социального устройства" и "главная опора порядка и благосостояния в государстве"[221]. Поэтому его принципиальная
позиция в данном вопросе определяется не только его религиозным мировоззрением,
но и тем, что "с вопросом о браке неразрывно связаны самые существенные
интересы государства и что государство ослабляет само себя тем более,
чем дальше развязывает узы брачного союза и ослабляет в нем первоначальную
духовную его идею". Для государства, убежден К.П. Победоносцев, "важно,
чтобы в нем охранялась высокая идея цельности и неразрывности: семьи -
нравственного и культурного питомника граждан". Стремление же последователей
коммунистических и либерально-индивидуалистических теорий к провозглашению
в законодательстве принципов свободы брака, по его мнению, приведет не
только к разрушению патриархальной структуры общества, но и "в силу неотразимой
логики" к отрицанию государства, Бога и религии[222].
Понимая необходимость сохранения семьи "в ее нравственной связи и хозяйственной
целости"[223], К.П. Победоносцев
обосновывает в "Курсе" необходимость сохранения крупной земельной собственности,
для чего нужны правительственные меры, направленные к недопущению начавшегося
после отмены крепостного права процесса раздробления родовых имений. "Поземельное
владение считалось всегда самым лучшим обеспечением гражданского порядка",
поскольку всегда было связано "с сословным или общественным значением
человека", поэтому владельцы недвижимости всегда составляли "охранительную,
консервативную партию в обществе"[224]. Он считает также настоятельно необходимым
законодательный запрет на свободное обращение крестьянских общинных земель,
которое может привести к образованию сельского пролетариата, а следовательно,
к "истощению" крестьянского сословия, также составляющего "главную охранительную
силу в государстве". Вопрос об общине, ставший чрезвычайно актуальным
в связи с отменой крепостного права, К.П. Победоносцев относит к числу
таких "государственных вопросов", которые "опасно решать исключительно
на основании отвлеченных начал экономической свободы": "Земля, - пишет
он, - такой товар, который опасно бросить на вольный рынок, подобно всякому
иному товару. С землею у нас, больше чем где-либо - связана вся будущность
земледельческого сословия, а в России оно имеет такую важность, какой
нигде не имеет". Поэтому в условиях, когда 15/16 всего населения составляют
сельские жители, "объявить для них: землю вольным товаром - значило бы:
оставить их без всяких средств к удержанию земли, к поддержанию хозяйства,
к обеспечению от нищеты и голода"[225].
Консервативные особенности цивилистической концепции нашли также свое
выражение в неоднократно заявляемом в "Курсе" убеждении К.П. Победоносцева
в том, что эффективность действия гражданско-правовых норм зависит от
их соответствия нравственным предписаниям, содержащимся в десяти божественных
заповедях. По справедливому замечанию рецензента, "в г. Победоносцеве
вмещаются так сказать две персоны": "Он прежде всего историк-юрист, одаренный
верным чутьем при оценке явлений прошедшего, но он порою бывает и богослов"[226].
По мнению К.П. Победоносцева, гражданский закон ни в коем случае не должен
признавать "нравственное начало бессильным и призрачным, и строить свои
определения исключительно на мотивах материального интереса". Это значило
бы "отрицать в законе тот самый элемент, который "составляет высшее оправдание
и коренную сущность всякого закона, то есть правду нравственную, духовную".
Без сомнения, полагает К.П. Победоносцев, "закон не должен оставлять без
внимания материальные условия среды и понятия, в ней господствующие: но
жертвовать этим понятиям - высшею целью закона, и нравственною его нормой:
значило бы унизить самый закон и отнять у него главную его силу"[227].
Он отвергает любые попытки соглашения гражданского закона с наличным
уровнем общественной нравственности, которая иногда может "дойти: до крайнего
упадка", проявлением которого для него были, в частности, требования принизить
высокий христианский идеал брака. Однако К.П. Победоносцев полагает безусловно
необходимым, "чтобы начало правды стояло высоко, в виду всех, не подвергаясь
колебанию и сомнению: чтобы в виду его не забывалась и не засыпала совесть
в общественном и в частном сознании: чтобы преступник закона в самом преступлении
своем не лишился возможности чувствовать, что он совершает неправду".
Если же спустить "высокое знамя правды с закона", "совесть лишится своего
твердого мерила, не будет в законе того жала, которое призвано будить
ее", и таким образом, "грязь и нагота станут являться на вид без стыда
и без сознания"[228].
Нравственному значению закона, по мнению К.П. Победоносцева, "принадлежит
преимущественная сила" и в отношениях, возникающих из гражданско-правовых
договоров и построенных на принципе взаимного материального интереса.
В частности, К.П. Победоносцев выступает против требуемой "доктринерами
науки" во имя "отвлеченного начала мнимой экономической свободы" снятия
ограничений при определении процентов по договору займа. Главным аргументом
в пользу своего убеждения он считает то, что "нравственное мнение... возмущается
против заемной сделки", поэтому закон, ограничивающий размер процентов,
не "выходит за пределы своего призвания", поскольку "не отступает от нравственного
сознания"[229]. Тем самым
он служит охранению "высших интересов, соединяемых в государственном и
народном сознании с понятием о законе", которое состоит в том, что закон
не должен "давать своей санкции таким требованиям, которые под видом права
скрывают в себе насилие и угнетение"[230].
Если же беззаконие ростовщиков узаконить "под лживым знаменем экономической
свободы", то "чудовищная сделка, не смевшая явиться перед лицом закона,
явится в виде законного права и повлечет за собою разорительные взыскания,
которые будут производиться уже не самовластною рукою притеснителя, но
во имя закона и правительства". Поэтому, полагает К.П. Победоносцев, "мнимая
свобода" взимания процентов по договору займа "останется лишь в воображении
законодателей", но "вносимая словом закона, послужит: лишь к узаконению
рабства"[231].
В заключение необходимо отметить, что в своем "Курсе гражданского права"
К.П. Победоносцев часто выступает охранителем многих традиционных институтов
русского гражданского права. Демонстрируя научную верность исторической
школе права, он считает глубоко ошибочной "поспешную" их критику "на основании
односторонних впечатлений или: так называемых "общих начал"", которым
придается "безусловное значение". Каждый из институтов гражданского права
необходимо исследовать "в связи со всею бытовою обстановкой и общественною
организацией, посреди коей возник он". "Постановлять решительный приговор
о негодности его и осуждать его на отмену" можно только ответив на вопрос:
"действительно ли условия быта нашего, начала нашей общественной организации
и требования государственной идеи: изменились настолько, что осуждаемое
нами правило представляется уже излишним и вредным"? В противном случае,
"не поставив: и не разрешив этого вопроса, мы рискуем ввести в жизнь правило,
ей не соответствующее, вынуть из механизма общественного снасть, приходившуюся
ко всему его строю"[232].
Как заметил один из рецензентов "Курса" К.П. Победоносцева, В. Спасович,
"можно бы написать целую книгу по поводу этого сочинения, следя шаг за
шагом за мнениями и выводами автора"[233]. Мы сочли необходимым остановиться
лишь на некоторых основных чертах консервативного правосознания К.П. Победоносцева,
которые определили своеобразие его цивилистической концепции и нашли свое
выражение в каждом из трех томов его обширного "Курса". Таким образом
мы надеялись продемонстрировать необычайную целостность мировоззрения
К.П. Победоносцева, рассматривающего даже частные вопросы гражданского
права в полном согласии с "коренными и заветными идеями веры и разума"[234].
Вслед за современником К.П. Победоносцева, нам хотелось бы выразить надежду
на то, что если при чтении "Курса гражданского права" "выводы автора покажутся
слишком исключительными и односторонними, то: читатели отнесутся к таким:
воззрениям автора с подобающим уважением и отдадут справедливость той
искренности и тому прямодушию, с какими такие воззрения высказываются"[235].
Е.В. ТИМОШИНА,
кандидат юридических наук,
старший преподаватель кафедры
теории и истории государства и права
юридического факультета Санкт-Петербургского
государственного университета
© Е.В. Тимошина, 2002
Примечания:
|
