Список книг
|
« Предыдущая | Оглавление | Следующая » Энгельман И.Е.
О давности по русскому гражданскому праву: историко-догматическое исследование
§ 19. Глава II. Предметы давности владения предметом давности владения по действующим законам являются вещи осязаемые,
телесные. По ст. 533 при указанных условиях владение обращается в право
собственности, из чего следует, что закон при давности владения имеет
в виду лишь вещи телесные и приобретение права собственности на них и
не говорит ни о владении правами, ни о приобретении каких-либо отде
льных прав на оные[430].
В этом смысле высказался и Государственный Совет в мотивах к закону 23
апреля 1845 года[431], и Сенат в многочисленных решениях[432].
Возбужденные Анненковым и другими, указанными им писателями[433], вопросы: допускается ли приобретение давностью владения вещей
лишь в целом составе или также части вещей и в особенности части вещей,
по свойству своему нераздельных - суть не вопросы права, а вопросы факта
и решаются на основании ст. 533. Если доказано спокойное, бесспорное,
непрерывное владение сими частями в виде собственности, они могут быть
приобретаемы. Так, например, в Малороссии разделяются дома на части проведением
заборов, поэтому такая часть может быть приобретаема давностью владения.
В других случаях нельзя будет доказать наличность необходимым для давности
владения условий. Во многих городах России гостиные дворы, ряды, рынки
устроены таким образом, что каждая лавка, а иной раз и погреба принадлежат
порознь отдельным лицам. В таких случаях отдельный погреб, отдельная лавка
могут быть приобретаемы давностью владения, хотя стоят в тесной связи
между собой в отношении управления и имеют вид общего владения. В этом
случае возможно будет доказать давность владения, между тем как по отношению
к отдельной части дома, где есть хозяин, отдельной квартире, погребу,
комнате нельзя будет доказать наличности условий, при которых возможно
приобретение собственности путем давности владения. Такими соображениями
можно примирить мнимые противоречия у Победоносцева, о которых говорит
Анненков[434].
Довод последнего, что части юридически нераздельных вещей не могут быть
приобретаемы давностью владения потому, что давность есть способ приобретения
права собственности, а по закону нераздельная вещь приобретается целиком,
неубедителен. При этом выводе упущено из виду, что давность владения хотя
и является способом приобретения, но способом чрезвычайным, различающимся
от обыкновенных способов приобретения не только тем, что переход права
собственности совершается без воли и даже против воли собственника, но
и тем, что завладение вещью может быть производимо действием запрещенным,
даже под угрозой уголовного наказания. Если давность покрывает собой приобретение
вещи преступлением, то тем более она должна покрывать собой приобретение,
нарушающее нормы гражданских постановлений. Говоря о вещах нераздельных,
Анненков имеет в виду такие вещи, кои являются нераздельными по свойству
своему, как-то: дома, корабли и т.д., - а не такие, кои объявлены законом
нераздельными неотчуждаемыми, как имения заповедные, изъятые по закону
из-под действия давности. Кроме них все прочие вещи, хотя бы по сущности
своей они были нераздельными, могут быть приобретаемы по частям, насколько
владелец может доказать, что его владение соответствует условиям давности[435].
Как уже замечено выше, все это вопросы факта, которые должны быть разрешаемы
на основании общего правила, и нечего измышлять для каждого отдельного
случая особого юридического правила. Юрист-систематик не законодатель
и должен решать вопросы логическими выводами из общего правила. Утверждая,
что вещи, нераздельные по свойству своему, не могут быть приобретаемы
по частям, он сочиняет закон, которого у нас нет.
Самый важный недостаток Х тома состоит в казуистичности его правил, а
наши юристы, вместо того чтобы обрабатывать и извлекать заключающиеся
в отдельных указаниях общие правила, весьма часто стараются умножать казуистические
правила.
Вопрос о возможности применения давности владения к имуществу, состоящему
в общем владении, также разрешается в указанном выше порядке. Где многие
лица владеют таким имением сообща, так, что каждому принадлежит лишь мысленно
определенная часть, там увеличение одних и уменьшение других идеальных
частей общего имущества давностью владения может произойти, когда одни
совладельцы присваивают себе более значительные части доходов, чем им
по праву приходится; при молчании других присвоение давностью может обращаться
в право. Здесь, впрочем, они приобретут увеличение своих участков не столько
давностью владения, сколько промолчанием других соучастников. Подобные
изменения давностью могут случиться как когда участники владеют чрез одного
участника-управляющего, так и когда сами обрабатывают общими силами землю,
имея все вместе одно хозяйство. Пока доходы разделяются между участниками
правильно, поровну, например, они остаются относительно участков в первоначальном
положении. Если же при разделе дохода или просто при потреблении их будет
постоянно допускаемо в течение, по крайней мере, срока давности, хотя
несправедливое, незаконное, но не оспариваемое увеличение доли, то оно,
если не является вознаграждением за особые услуги в качестве члена-распорядителя
и т.п., указывает, что он имеет право на большую долю, значит, владеет
большим идеальным участком, чем другие, и таким образом может приобрести
давностью владения ту часть, которая приносила увеличенный доход совладельцу.
Общим владением называется также чресполосное, смешанное владение. если
оно есть переменяющееся, то, пока эти перемены повторяются, о давности
владения речи быть не может. как скоро же кто-либо завладеет известным
участком, не пуская его более в перемену, он, если владение его будет
соответствовать условиям давностного, может приобретать этот участок давностью
владения.
Чресполосное владение, далее, может быть таким, что каждый соучастник
владеет известными, определенными полосами постоянно, без перемены; здесь,
конечно, давность владения может иметь применение.
Наконец, общим владением иной раз называется и то, когда несколько собственников
владеют каждый своим участком или участками, отдельно от других, причем,
однако, по случаю спорности границ все эти владения окружены одной общей
межой. В этом случае общего владения, собственно, нет, а есть специально
неразмежеванные земли, по отношению к которым в межевых законах есть особое
постановление относительно применения к ним давности. В этих правилах
постановлено[436]: если общее владение образовалось
после генерального межевания, споры решаются по гражданским законам; если
оно существовало еще прежде, то при специальном межевании давность владения
служит доказательством права лишь для владельцев, поименованных в плане
генерального межевания, и лишь тогда, когда владельцы, имеющие крепости
или за которыми по плану генерального межевания числились крестьяне, удовлетворены,
по крепостям - вполне или, при отсутствии таковых, - по 8-десятинной пропорции
на душу. В этом постановлении противоречие общему правилу объясняется
тем, что при составлении его принималось в соображение уже не право, но
необходимость обеспечения крестьян землей. Это межевое правило и применяется
при специальном межевании таких участков, чем действие его и исчерпывается.
Таким образом, и в случаях общего владения вопрос о применении или неприменении
давности есть вопрос о факте, разрешаемый на основании общего правила,
и учение, что, как скоро дело идет об общем владении, давность не может
иметь применения и участки совладельцев не могут быть ни увеличиваемы,
ни уменьшаемы давностью владения, в таком общем смысле неправильно и противоречит
закону. Несобразности и несправедливости, которые могут проявляться в
отдельных случаях, не происходят от применения давности к общему владению,
но от неразвитости давности владения по русскому праву.
Весь вред учения о неприменении давности владения к делам об общем владении
сказывался в практике при разрешении спорных дел, где встречались самые
странные решения и еще более странные обоснования их[437].
В других решениях встречается подобное учение о неприменимости давности
владения к дачам общего владения на основании закона о ненарушимости генеральной
межи[438]. Впрочем, встречаются также решения, в которых
проводится правильный взгляд на эти отношения, допускается увеличение
участков отдельных участников на счет других по давности владения и проводится
правильное различие между постановлениями межевыми и гражданского права[439].
Со времени судебной реформы Сенат в своей кассационной практике с самого
начала установил правильный взгляд на действие давности по общему владению.
Так, он решил, что совладелец общей собственности может потерять по давности
свое право на участие в общем имуществе, только если кто-либо из совладельцев
положительно присвоит себе исключительное право собственности на это имение[440]. Далее, он решил, что как участие в общей собственности
может быть приобретено давностью владения[441], так может быть приобретаемо
и целое имущество в общую собственность[442]. Относительно порядка приобретения участия
или жребия в общем нераздельном имении Сенат решил, что признание и утверждение
сего приобретения не может произойти в порядке охранительном, а только
в исковом, т.е. на основании иска, предъявленного давностным владельцем
к его совладельцам[443].
Приобретаемы давностью владения могут быть только вещи, способные состоять
в частной собственности. То, что физически или по закону не может состоять
в частной собственности, не может быть приобретаемо. То, что вообще не
может быть приобретаемо, не может быть приобретено давностью владения.
Обыкновенно в этом случае говорят об изъятии этих вещей из-под действия
давности. Это неточно, и так говорят только в виде краткости выражения.
Изъятия из общего правила закона допускаются только в том случае, если
они прямо в законе установлены, и не могут быть выводимы из постановлений
о свойстве вещей; никаких предположений тут не допускается. В приведенном
случае нет изъятия этих вещей из-под действия давности. Они не способны
состоять в частной собственности и поэтому не подлежат приобретению давностью
владения[444].
К вещам, изъятым из гражданского оборота, относятся:
1. Res divini juris: церкви, кроме домашних, монастыри, кладбища, из
движимых - священные и освященные вещи, т.е. употребляемые исключительно
при богослужении[445].
2. Res omnium communes. Предметы, употребление которых необходимо для
всех и которые по своей природе не могут подлежать праву собственности,
так как нет физической возможности удержать их во власти частного лица.
Сюда относятся: воздух, море, текущая вода.
3. Res publicae. Вещи, которые в общем интересе считаются государственной,
а не казенной собственностью и назначены или на общее употребление всех
и каждого, или на определенное употребление в общем интересе. Сюда относятся:
морской берег, судоходные реки, большие озера, никому в особенности не
принадлежащие, государственные, губернские уездные и общественные дороги
и мосты, крепости, порты, гавани и публичные памятники[446].
Из предметов, подлежащих гражданскому обороту, по закону изъяты из-под
действия давности владения:
1. Межи генерального межевания.
О значении этого изъятия происходило много споров. Из истории мы видели[447], что в манифесте генерального межевания и межевых
инструкциях установлена непоколебимость на будущее время меж генерального
межевания. О давности в этих узаконениях не говорилось, так как во время
издания их десятилетняя давность еще не была установлена. Когда она появилась,
то при применении ее следовало отличать дела межевые от дел гражданских,
вотчинных. В наших законах это различие действительно проводилось. Однако
при применении законов на практике возникли недоразумения, причина которых
- отчасти неразвитость нашего права, в особенности же недостаток юридического
образования практиков в то время, вследствие чего различие между делами
межевыми и вотчинными не всегда правильно проводилось.
Когда генеральная межа изгладилась и смежные владельцы отводят ее разноречиво,
но оба ссылаются на генеральную межу, то спор должен быть решаем по межевой
книге и межевому плану. Если бы по ним даже оказалось, что один из соседей
владел чужой землей десять и более лет, то все-таки землю следует отсудить
от него, потому что он чужой землей владел ошибкой, полагая, что по межеванию
она входит в состав его дачи, не имел намерения завладеть чужой землей.
Не имея этого намерения, он и не вызывал иска о вотчинном праве; этот
иск, не сделавшись положительно существующим, не мог задавнеть. Владение,
основанное будто на межевании, вызвало лишь иск о восстановлении межевых
знаков; этот иск не подлежит давности.
Напротив того, если бы кто-либо нарочно перешел чрез межу, завладел,
хотя насильно, чужой землей, желая ее отнять от настоящего собственника,
- в таких тяжбах давность должна иметь применение. Конечно, при этом сказывались
бы резко недостатки наших постановлений о давности: завладевший землей
не только добросовестно, на каком-либо основании, но и насильно, открыто
нарушающий чужое право, приобретают оба давностью владения чужую землю.
Чем резче бы обнаружились недостатки закона о давности буквальным применением
его, тем скорее законодательство было бы возбуждаемо к улучшению закона
установлением учреждения usucapio.
Наши практики, очевидно, старались применять закон о давности, избегая
слишком резкого нарушения правды и справедливости. Вследствие этого неминуемо
возникали противоречия с началами давности, которые, по неразвитости и
неполноте законных постановлений, вели к последствиям, нарушающим естественную
справедливость. Вот, по нашему мнению, причины недоразумений и противоречий,
возникших по поводу правила о ненарушимости меж генерального межевания.
Сомнения о значении непоколебимости меж генерального межевания возникли
до издания Свода Законов и после того. Для разрешения их в Высочайше утвержденном
мнении Государственного Совета от 21 ап-реля 1845 года издано правило,
заключающееся в 563-й статье 1-й части X тома, изд. 1857 года:
Межи генерального межевания не могут быть уничтожены давностью владения;
равным образом, не могут быть разрушены давностью и права, соединенные
с постановлением сих меж; права, заключающиеся в том именно, чтобы они
определяли пространство владений и оставались навсегда бесспорными, и
всякие споры о границах владения в дачах генерально обмежеванных должны
быть разрешаемы, в отношении окружности дачи, межевыми законами.
Редакция этой статьи, очевидно, неясна; уже многословность затемняет
ее смысл; толковалась она в различном смысле. В научных исследованиях,
появлявшихся с 1861 г.[448], придерживались единогласно
одного толкования, между тем как практика в большей части случаев следовала
противоположному, и лишь в немногих решениях появилось толкование, согласное
с взглядом, выраженным в приведенных сочинениях.
На практике судебных мест, и в особенности Правительствующего Сената,
это постановление толковалось в том смысле, что захват или завладение
участком земли в черте генерально обмежеванного имения не может покрываться
давностью и что споры о землях разбираются: одни по доказательствам права
вотчинного, где спокойное, бесспорное и непрерывное владение имеет всю
силу давности; другие же - по генеральному межеванию, где земская давность
не может нарушать выданных планов. К разбору по доказательствам права
вотчинного принадлежат тяжбы о целых дачах или о землях, генеральною межою
не обойденных, а споры о поземельных захватах в чертах генерального межевания
разрешаются единственно планами и межевыми книгами[449]. На этом основании Сенат постоянно
почти отсуждал, несмотря ни на какую давность, земли, состоявшие в самостоятельном
владении приобретателя, как скоро эти земли при генеральном межевании
были замежеваны за другим лицом, в особенности за казною, несмотря на
то, что со времени владения эти земли перешли из рук в руки по праву наследства
или на основании формальных актов.
В немногих лишь решениях Правительствующего Сената это правило толковалось
в том смысле, что оно касается лишь межевых споров и не имеет применения
к спорам вотчинным, о праве собственности.
Решением 1-го департамента от 9 января 1863 года по делу покровской церкви
города Яренска с казною определено: спорные земли признать собственностью
церкви на том основании, что хотя они и записаны за казною по плану генерального
межевания, но вошедшим в законную силу решением Правительствующего Сената,
состоявшимся в 1810 году, оставлены за церковью. Решение 1810 года, по-видимому,
основано на пропуске казной более чем десятилетней давностью.
Решением общего собрания московских департаментов Сената от 23 октября
1864 года по делу наследников Богданова с казной признано: что спорные
земли состояли в бесспорном владении Богданова, без всякого притязания
со стороны казны, в течение более десяти лет; что ни сам Богданов, ни
предки его не показаны особо владельцами в сей даче по плану генерального
межевания, то сие обстоятельство само по себе не может служить к предосуждению
частных лиц в вотчинном праве на землю, как признано Высочайше утвержденным
мнением Государственного Совета 1 декабря 1828 года[450],
потому что одно есть дело межевое, а другое - дело вотчинное, границы
генерального межевания утверждаются к селениям и пустошам, а не к лицам
владельцев, а межевание внутренним владельцам дачи в крепость не поставляется
- поэтому и земли оставляются за владельцем. Последнее решение основано
и на других соображениях, но нас интересует лишь упомянутый вопрос. Он
разрешен в пользу не показанного в актах межевания давностного владельца
потому, что Сенат основывался на прежнем постановлении, ясно отделявшем
дела межевые от дел вотчинных, и совершенно оставил в стороне ст. 563.
Писатели, разбиравшие этот вопрос с научной точки зрения, убедившись
из истории его, что необходимо отличать межевые споры от вотчинных, равно
что принятое на практике толкование 563-й статьи ведет к неизбежным противоречиям
с постановлениями о земской давности, постарались толковать 563-ю статью
в смысле прежних законов, строго отличавших дела вотчинные от межевых,
и согласно с значением давности, действие которой вышеизложенным толкованием
ограничивается. Доводы сами по себе совершенно убедительны. Действительно,
как мы видели, наши законы всегда различали споры межевые от споров вотчинных.
Далее, генеральным межеванием обмежеванные дачи не делаются нераздельными:
точно так же, как отдельные участки могут быть приобретаемы на основании
купли-продажи, дарения, точно так же возможно по закону и приобретение
по давности.
Все писатели, даже К.П. Победоносцев, стараются доказать, что ст. 563
смысл прежних законов не изменен; но едва ли это положение основательно.
Что действительно ст. 563 противоречит не только прежним постановлениям,
но и вообще постановлениям о давности, что толкование Сената более согласно
с буквальным смыслом 563-й статьи, - все это видно из соображений, на
которых основана ст. 563, а именно соображений и оснований мнения Государственного
Совета, Высочайше утвержденного 23 апреля 1845 года. Рассмотрим эти доводы
подробно.
Вопрос о том, распространяется ли земская давность на обмежеванные земли,
был возбужден в общем собрании Сената. При обсуждении этого вопроса заявлены
были разные мнения.
Одни полагали, что <межевые планы и книги могут защищать, невзирая ни
на какую давность, границы как генерального, так и специального межевания,
где сие последнее уже совершено; в спорах же на целую дачу, а особенно
заселенную обладателем, хотя бы и в части дачи, должна быть уважаема преимущественно
пред всеми другими правами десятилетняя давность владения>.
Другие, соглашаясь с этим мнением, полагали притом, что <в спорах на
часть обмежеванной дачи, хотя бы и заселенную, должны быть уважаемы преимущественно
пред всеми другими правами межевые планы и книги>.
Третьи полагали, что <межевые планы и книги могут и должны быть приемлемы
за единственное основание в разрешение всех споров именно только о границах
или межах, утвержденных генеральным и специальным, где оно уже было, межеванием;
споры же о владении или о переходе владением за межу, утвержденную межеванием,
подлежат разбору гражданским порядком и действию земской давности, без
всякого изъятия и ограничения, на все ли особо обмежеванное место или
только на часть оного распространено владение>.
При рассмотрении этого вопроса на консультации Министерства юстиции признано
было необходимым установить: во-первых, свойство завладения и, во-вторых,
признаки или доказательства оного. Затем, относительно преимущества межевых
планов и давности консультация полагала, для соглашения этих двух оснований
права, равно сильных и равно полезных, установить:
"1) что неправильное завладение в недвижимых имуществах, подлежащих обмежеванию,
но еще необмежеванных, покрывается давностью, несмотря на крепостное право,
если только завладение будет иметь определенные различным видам этого
свойства и признаки или доказательства;
2) что в недвижимых обмежеванных имуществах такого рода, когда одно и
несколько селений, деревень и пустошей замежеваны в одну окружную дачу
и утверждены в принадлежность одному вотчиннику, из всех завладений покрывается
давностью токмо одно, а именно: кто на чужой земле водворился сам, заселил
деревню с крестьянами или возвел какое-либо строение, если, однако ж,
и этот вид завладения будет иметь определенные ему свойства; все же прочие,
отстраняясь силой межевания и планов, уничтожаются во всякое время и давностью
владения покрываемы быть не могут;
3) что никакое постороннее владение не покрывается давностью, если оно
сделано и существует: а) в даче, составляющей несколько селений и деревень,
обведенных при генеральном межевании одной окружной межой и утвержденных
в принадлежность разных вотчинников, хотя бы каждое селение владело землями
и угодьями, одно от другого отдельно, и б) в даче, состоящей из одного
селения или деревни, обведенных при генеральном межевании одной межой
и утвержденных в принадлежность разным вотчинникам, владеющим землями
и угодьями чресполосно, распространив сие и на прямых вотчинников дачи
в том случае, если бы при внутреннем или специальном собственно между
ними размежевании обнаружилось, что кто-либо из участников дачи владеет
бóльшим количеством земель и угодий против того, сколько ему следует
по крепостям".
Министр юстиции с своей стороны находил <как причину возникшей в вышеприведенных
мнениях разности, что одни принимают межевые планы и книги доказательством
только границ или пространства обмежеванных земель, другие, сверх сего,
и доказательством владельческих прав на те земли. По его мнению, генеральное
межевание, при существовавшей у нас неясности вотчинных прав, служило
не токмо к разграничению дач между собой, но и к утверждению прав владельцев.
Ссылаясь на слова межевой инструкции, по которым генеральное межевание
имело целью утвердить спокойствие владельцев постановлением правильных
и несомненных границ поземельного владения, министр юстиции находит, что
утвержденные единожды правительством межи должны служить вечным и неизменным
признаком пространства дач и границ, отделяющих одну межу от другой, что
никакая дача не может без нового межевания ни увеличиться, ни уменьшиться
в своем пространстве, т.е. никакая дача не может привладеть к составу
своему никаким участком из дачи соседней, и всякий спор о границах дач
разрешается изысканием меж и восстановлением в первобытном их виде.
Отступление от сего правила разрушило бы все благодетельные последствия
генерального межевания, так что права, определяющие владение землями,
не имели бы никакой твердости, подвергаясь ежедневным спорам, к разрешению
которых не представлялось бы никаких законных средств, ибо признаки действительного
владения землей сами по себе не определены и доказательства на оное не
ясны, и едва ли возможно различить иначе, как по документам, простое пользование,
подчиненное праву вотчинника, от владения под своим именем и под видом
собственности, особливо в лесах и покосах.
Споры о завладении могут относиться к дачам, состоящим в единственном
владении, и к дачам общего владения. Если предоставить право земской давности
в первых, то нужно было бы распространить оное и на последние. Но применение
права земской давности к дачам общего владения оказывается явно невозможным,
потому что в таком случае нельзя было бы разрешить множество вопросов,
встречающихся беспрестанно на опыте. В доказательство справедливости сего
приводится следующий пример: ежели захват за межу соседей дачи признавать
по земской давности за собственность, то в общей даче кому он должен обратиться
в ущерб: все ли владельцы потеряют доли по соразмерности прав каждого
из них или тот, кто допустил до завладения?
По приведенному предположению, что не должно при рассмотрении настоящего
вопроса различать споров о границах от споров о владении, потому что генеральное
межевание не только определило границы дач, но установило и права бесспорного
владения. Второе Отделение Собственной Его Императорского Величества канцелярии
нашло, что споры о землях обмежеванных бывают двух совершенно различных
родов: споры, так сказать, гражданские, относящиеся к правам собственности
на обмежеванные дачи в целом их составе или в какой-либо их части, и споры
межевые, или о границах и пространстве обмежеванной дачи. При споре гражданском
едва ли возможно межевые планы и книги признавать преимущественными доказательствами
пред прочими доводами, на коих основано владение. Хотя действительно генеральное
межевание служило не только к разграничению дач между собой, но с тем
вместе и к утверждению прав владельцев, но сие может лишь относиться к
владению, существовавшему в то время, когда производилось генеральное
межевание. Тогда действительно разграничение земель посредством межевания
должно было соответствовать и действительному владению, а после выдачи
планов нельзя уже допускать новых притязаний о изменении показанного в
оных бесспорного владения, если сии притязания основаны на давности владения,
предшествовавшего сему межеванию, ибо выдача планов и книг на бесспорно
обмежеванные земли служит доказательством, что права владения до межевания
рассмотрены и окончательно определены.
Но значение меж при генеральном межевании не могло установить постоянного
неизменного владения и прекратить всякий переход имений из одних рук в
другие как в целом их составе, так и отдельными частями. Помещики не лишены
права посредством разных сделок распространять свои владения за межевые
знаки или уступать какую-либо часть из примежеванной им земли. Нет и правила,
чтобы при каждом таком переходе владения были непременно выдаваемы новые
межевые планы или чтобы такой переход всегда был отмечаем на прежних планах.
В сих случаях планы и межевые книги не могут быть признаваемы исключительными
доказательствами владения, а следственно и нарушать действие земской давности,
когда в оной нет сомнения, ибо давность составляет у нас в делах гражданских
одно из главнейших оснований права собственности. что межевые книги и
планы не должны почитаться единственными признаками собственности, это
явствует из самой межевой инструкции 1766 года, в которой[451] предписано: в случае гражданских споров о межуемой даче решение
предоставлять надлежащему судебному месту, не останавливаясь межеванием
и выдачей планов, в коих означать, впрочем, у кого и с кем эта дача в
споре. Сии споры могли впоследствии быть решены или же прекращены миром,
или безмолвным отречением от прав, то есть давностью. Следственно если
надлежит письменному законному акту о переходе собственности дать преимущество
пред межевыми планами и книгами, которые могут служить непреложным доказательством
лишь существовавшего при выдаче этих владений, а не происшедших после
того во владении перемен, то необходимо признать здесь и влияние давности
владения, ибо ею нередко уничтожается сила даже крепостных актов. Но когда
спор относится собственно к границам дач обмежеванных, то, конечно, межевые
планы и книги представляют самое твердое, непоколебимое доказательство.
Изъясненное здесь различие споров сделано и в указе 1823 года апреля
12[452]; в оном изображено: <в разборе споров о границах
руководствоваться только положенными генеральным межеванием границами
и выданными от межевых правительств планами и межевыми книгами, а если
кто жаловаться будет, что соседних, особо обмежеванных дач владельцы перешед
за межу, утвержденную между ими по генеральному межеванию, сделали вновь
завладение или произойдут споры у общественных, в одном плане значащихся
владельцев между собой по завладению одним у другого или заселению, также
и по отделению казенных поселян особо от помещиков внутри обмежеванной
в общую округу дачи, то в таковых случаях при разборе сих споров руководствоваться
существующими на то особыми правилами, не нарушая отнюдь меж, утвержденных
генеральным межеванием и межевыми правительствами>. Упоминаемые здесь
правила суть не что иное, как рассмотрение и суд порядком гражданским,
в коем принимаются в основание и права, приобретенные земской давностью.
В подкрепление этого мнения можно привести еще замечание бывшего министра
юстиции (Дашкова) в представлении, с которым он в 1832 году входил в Государственный
Совет по делу Черкасова с Жеребцовым и которое было отчасти поводом к
возбуждению настоящего вопроса. Он также касался этих двух противоположных
оснований на право владения спорной землей, т.е. межевых планов и книг,
с одной стороны, и давности владения - с другой, и признавал: 1) что планы
и книги по самому названию своему служат более доказательством границ
поместья, нежели утверждением права собственности, исключительно какому-либо
лицу принадлежащей; ибо все поместья межеваны не к именам владельцев,
а к названиям селений; 2) что в правилах, изданных для межевания Пермской
губернии 1824 года февраля 10[453], несмотря на межевые книги и планы, установлена
десятилетняя давность, из чего надлежит заключить, что допущения пользования
в продолжение срока, для давности назначенного, собственностью, хотя и
утвержденной выдачей межевых планов и книг, должно быть почитаемо подразумеваемой
уступкой со стороны владельца на том же основании, как и всякое владение,
другими законными актами огражденное.
В рассматриваемом ныне предложении министр юстиции объясняет, что межи,
утвержденные генеральным межеванием, должны служить вечным и неизменным
признаком пространства дач и границ и что никакая дача не может привладевать
к составу своему никаким участком из дачи соседней. Положим, что никакая
дача не может, вопреки утвержденным ее границам, самовольно присваивать
к составу своему новые участки, но можно ли дать сему такое значение,
что всякий владелец дачи должен необходимо оставаться навсегда при границах,
определенных его владению во время межевания, и что он не может приобрести
какого-либо участка от соседней дачи и присовокупить оный, разумеется,
не к прежней уже обмежеванной даче, но вообще к своему владению.
Что касается мнения, будто отступлением от предполагаемого правила о
неизменности границ владений разрушились бы благодетельные последствия
генерального межевания, то едва ли можно опасаться этого. Несмотря на
бывшие и могущие быть еще изменения в пространстве владений, общие последствия
генерального межевания всегда будут благодетельны. Оно привело, по крайней
мере до некоторой степени, в известность бóльшую часть недвижимой
земской собственности в государстве, определило взаимное положение имуществ,
- и им одним, в отношении к обмежеванным дачам, положен конец многим из
бывших до этого споров о владении. Посему, конечно, планы и межевые книги
должны служить главным основанием не только при разрешении дел собственно
о границах, но и при суждении о всяком переходе владения, и даже исключительным,
единственным в тех случаях, когда владение оказывается сомнительным или
же известно, что со времени выдачи планов не было в оном изменения, утвержденного
какими-либо актами или же неоспоримо признанной давностью. Что генеральное
межевание и утвержденные им границы, вопреки даже изменения против оных
пространства владения, не теряют своего значения и своей важности и что
признано полезным, несмотря на изменения в пространстве владения, сохранять
генеральную межу, тому может служить доказательством, между прочим, и
содержание данного по специальному межеванию указа 25 мая 1843 года, в
коем изображено: <Когда общие и чресполосные владельцы, участвующие не
в одной, а в двух, трех и более дачах, смежных между собой, из коих на
каждую выданы были особые планы при генеральном межевании, пожелают соединить
оные дачи в один общий круг для удобнейшего выдела, принадлежащего каждому,
из общего в единственное владение участка земли, - чего им закон не воспрещает,
- то, по утверждении таковому участку формальных меж, при сочинении плана
и межевой книги руководствоваться следующим порядком: дабы видно было,
какие части из какой дачи вошли в состав участка, вымежеванного из общего
в единственное владение, и чтобы сохранен был очерк бывших по генеральному
межеванию окружных межей, то на сочиняемых вновь планах означать те очерки
красными линиями, нанося углы, ромбы и меру линии с планов генерального
межевания, и описывать оные в конце межевых книг>.
По выраженному выше мнению, признается неудобным или даже невозможным
применение права земской давности к дачам общего владения и приводится
в доказательство сего трудность определить, кому из участвующих в общей
даче должен обратиться в ущерб признанный по земской давности собственностью
захват за межу соседней дачи - всем ли владельцам, по соразмерности прав
каждого из них, или тому, кто допустил до завладения. Гражданские споры
о праве собственности могут возникать равномерно в дачах как единственного,
так и общего владения. Дачи, нескольким лицам принадлежащие, составляют
или чресполосное, или общее, в полном значении этого слова, владение.
Чресполосные земли, даже внутри и не обмежеванные, всегда делятся на разные
участки, коих принадлежность тому или другому владельцу известна, коих
границы, хотя иногда межевым правительством еще неопределенные, или показаны
в других документах, или же в течение продолжительного времени, хотя негласно,
но бесспорно признаны. Отдельность этих участков дает возможность владельцам
защищать себя от незаконных притязаний их соседей, а молчание их, в случае
завладения, утверждает бесспорное право незаконного владельца. Напротив
того, в тех дачах, где нет отдельных участков, где владение есть совершенно
общее, нельзя допускать и споров о завладении между общими владельцами,
ибо ни у одного из них не может быть в общей даче отдельной собственности,
а потому если бы они пожелали разделиться, то не могли бы один против
другого основывать свои права на давности. Но в делах прочих смежных с
ними владельцев или посторонних лиц, не участвующих в общей их собственности,
право давности ни в каком случае не должно быть отрицаемо. Если принять
противное этому мнение, то надобно вместе с сим по строгой логической
последовательности признать, что для всех нераздробляемых имуществ, как-то:
фабрик, заводов и т.д., - не может существовать давности, единственно
потому, что они принадлежат нескольким лицам в совокупности. Нет сомнения,
что такое заключение было бы противно как духу наших законов, так и общему
свойству земской давности.
Разрешение вопроса о том, кто из общих владельцев дачи должен быть в
потере от завладения части оной, кажется, не представит затруднений непреодолимых,
если размежевание участвующих в общей даче будет основано, как это и следует,
на действительном, продолжавшемся долгое время, бесспорном владении. Признание
оного покажет, кто именно из участников в общей даче потерял чрез этот
захват[454], и в сем случае должно, по общему началу давности,
принять предположение, что последний из владельцев добровольно уступил
захваченную у него часть из доли, причитавшейся ему в общем владении".
В мотивах[455] далее говорится:
<По вопросу, чему отдать преимущество при недостатке других доказательств,
межевым ли книгам и планам или давности спокойного владения, в отношении
целых обмежеванных дач, министр юстиции в дополнение вышеизложенных своих
отзывов присовокупил: споры о собственности производятся гражданским порядком
и рассматриваются на основании тех прав и доказательств, коими ограждается
или приобретается собственность. Споры о границах рассматриваются межевым
порядков и решаются на основании правил, преподанных межевыми законами.
Сообразно сим основаниям не должно быть производства межевым порядком
о праве владения на целую дачу или о праве собственности на участок, поступивший
к владельцу по законному перекреплению или по наследственному праву, но
все дела о завладении чрез межу, при существовании или изглажении оной,
подлежат, на основании действующих законов и сообразно межевой инструкции,
разбору межевым порядком. При подобном разбирательстве межевые книги составляют
преимущественное доказательство, и в этом смысле обещано правительством,
что утвержденные при генеральном межевании границы и основанные на утверждении
оных права останутся навсегда неприкосновенными. Если бы границы утверждены
были токмо на время генерального межевания, то следовало бы оное беспрестанно
возобновлять, ибо каждое пространство между межами открывает путь к завладению;
межи зарастают и могут быть легко изглажены. Возобновление их требует
геометрических измерений и судебного удостоверения, а в малых участках
границы означились одной бороздой, трижды проведенной. Твердость границ
слабо защищается внешними или закрытыми признаками, но планы и описания
дают средства к возобновлению сих признаков, и неизменность местоположения
меж ограждается законом, с теми лишь изъятиями, кои могут быть последствием
ошибочного измерения. Выдачи отдельных планов при отчуждении участников
правительство не требовало, по невозможности определить с точностью пространство
этих участков в дачах общего владения и потому, что составление подобных
планов иногда не нужно по естественным урочищам, сопряжено с немалыми
издержками и затруднительно по недостатку в землемерах. В случае спора
о собственности, крепости, доказывающие право на оную, должны, без всякого
сомнения, иметь преимущество перед планами и межевыми книгами, но если
этим последним утверждается непоколебимость границ, то можно ли это относить
только к времени генерального межевания? В таком случае землемер, возобновив
старую межу без всякой для обеих сторон пользы, проведет новую по мере
завладения, и тогда всякое завладение повлечет за собой пересочинение
планов, всегда затруднительное и почти невозможное до внутреннего размежевания
дач общего владения. Подобное постановление совершенно бы противоречило
2-му пункту XXXIII главы межевой инструкции[456], коим узаконено следующее: <К
которому селению или пустоши данным от сего генерального межевания планом
или сей и землемерам инструкциями прежних межеваний по данным планам все
примежеванные к нему земли и урочища и всякие угодья вышеписанным образом
к владению их на всегдашнее время утвердятся> и пр.
указом 1823 года[457] подтверждено, что в разборе
споров о границах должно руководствоваться только положенными генеральным
межеванием границами и выданными от межевых правительств планами и межевыми
книгами, а если кто жаловаться будет, что соседственных, особо обмежеванных
дач владельцы перешед за межу, утвержденную между ними по генеральному
межеванию, сделали вновь завладение, то руководствоваться существующими
на то особыми правилами, не нарушая отнюдь меж, утвержденных генеральным
межеванием и межевыми правительствами. Особые правила, о которых упомянуто
в сем указе, относятся до разбора споров между владельцами общей дачи,
порядок разрешения коих объяснен в XXXIII главе межевой инструкции. В
сих правилах, о соблюдении коих Сенатом сделано повсеместное подтверждение,
предписано руководствоваться, впредь до специального подтверждения, писцовыми
книгами и прежними планами, но относительно споров о завладении между
соседственными дачами постановлено именно, что они разрешаются не гражданским,
а межевым порядком, на основании межевых актов, а не другими какими крепостями".
Сими узаконениями не отнято у владельцев право отчуждать или приобретать
отдельные участки дач посредством покупки, разделов и других прикреплений,
но им преграждается возможность нарушать границы чрез владение, в том,
без сомнения, убеждении, что подобное завладение, не основанное ни на
каком документе и не огражденное законными признаками права на недвижимую
собственность, не только трудно определить, но повело бы к уничтожению
всех признаков поземельной собственности и к уничтожению всех благодетельных
последствий генерального межевания. Известно, до какой степени виды владения
с того времени изменились, сколько меж умышленно и не умышленно уничтожено,
сколько живых урочищ изменилось и до какой степени раздробление имений,
продажа их без поверки и описания, неудовлетворительное изложение и утрата
крепостных актов затрудняют розыскания о пространстве и границах владения,
приводимого обыкновенно в ясность и большую или меньшую определительность
токмо посредством планов генерального межевания и подробности описания
в межевых книгах.
По всем сим соображениям министр юстиции полагает:
1) что межи генерального межевания не могут быть уничтожены давностью
владения;
2) что равным образом не могут быть разрушены давностью и права, соединенные
с постановлением сих меж, права, заключающиеся в том именно, чтобы они
определяли пространство владений и оставались навсегда бесспорными, и
3) что всякие споры о границах владения в дачах генерально обмежеванных
должны разрешаться, в отношении окружности дачи, межевыми законами в доп.
ст. 478 Свода Зак. Гражд.".
к сему присовокуплено еще, что заключение сие вполне согласно и с основаниями,
принятыми Государственным Советом в Высочайше утвержденном 8 апреля 1843
года мнении по делу коллежского регистратора Протопопова. В мнении этом
сказано, что <не только разум, но и сами слова законов (ст. 579 и 580
Свод. меж. зак., изд. 1832 г., и ст. 715 и 716, изд. 1842 г.) ясно определяют,
что тяжбы о целых дачах, хотя бы они и были обмежеваны, или о землях,
не обойденных генеральной межой, подлежат вполне действию давности; но
споры о поземельных захватах в чертах генерального межевания разрешаются
единственно планами и межевыми книгами, без всяких обысков о древнем владении,
бывшем до утверждения межей. Иначе сие и быть не может, ибо допустить
возможность нарушения границ генерального межевания давностью завладения
значило бы повергнуть поземельную собственность в первобытное неустройство,
существовавшее до межевой инструкции 1766 г., когда пограничные споры
разбирались не столько судебным производством, как драками на межах и
другими насилиями. Тогда ни живые в крепостях урочища, ни описания смежности,
ни известная мера, ни сами крепости не будут уже иметь своей силы; нужно
одно лишь засвидетельствование о старинном владении сторонних людей, коих
иногда нетрудно преклонить и к показаниям несправедливым. Напротив, единственно
чрез соблюдение коренного основания по земельной собственности, то есть
чрез признание границ генерального межевания непоколебимыми, могут быть
предотвращены захваты и неминуемое их последствие - межевые разбирательства.
При существовании общего и чресполосного владения и перепродаже из рук
в руки прав на участки, окончательно не вымежеванные, подчинение права,
основанного на генеральном межевании, праву давности повело бы к уничтожению
последних признаков бесспорного владения, а вместе с тем, по мнению четырех
членов, и к упадку в цене недвижимых имений, и в особенности продаваемых
с публичного торга, потому что ни планы, ни описи не служили бы тогда
надежным ручательством для покупателя, что он приобретает именно то, что
в них содержится, а не то, что осталось от захватов, покрывшихся давностью>.
С другой стороны, ссылаясь на вышеизложенное мнение главноуправляющего
вторым отделением и вследствие представленных им соображений, предложено
было постановить:
"1) Межевые книги и планы должны быть принимаемы единственным доказательством
к разрешению споров, относящихся собственно к границам обмежеванных дач,
на которые они выданы.
2) В спорах о принадлежности как целой дачи, так и части оной может,
сверх крепостных актов и судебных решений о переходе сей дачи или части
ее после обмежевания в собственность другого, быть принимаемо в уважение
доказанное по закону, в течение определенного срока давности продолжавшееся,
действительное и спокойное владение на праве собственности. такое владение
должно быть предпочитаемо, как доказательство, межевым планам и книгам,
когда началось и продолжалось бесспорно после выдачи планов и книг".
В изложенных соображениях проводятся два противоположных мнения.
По одному, генеральное межевание, при существенной неясности вотчинных
прав, служило не только к разрешению дач между собой, но и к утверждению
права владельцев. Утвержденные единожды межи должны служить вечным и неизменным
признаком пространства дач и границ их, так что никакая дача не может
без нового межевания ни увеличиться, ни уменьшиться в своем пространстве.
По этому мнению допускалось приобретение давностью владения целого имения
и следовало запретить приобретение давностью отдельных участков обмежеванной
дачи.
На основании этого мнения предложено было принятие правил, заключающихся
в нынешней 563-й статье 1-й части Х тома.
По другому мнению, в котором первое весьма справедливо окритиковано и
в котором доказано противоречие такого правила с началами исковой давности,
следовало строго различать дела межевые и дела вотчинные, и по последним
допускать непременно и применение давности.
Из этих мнений последнее отвергнуто и принято первое, как видно из п.
5 мнения Государственного Совета от 23 апреля 1845 года[458] о силе и действии давности в отношении межевых актов. Здесь
сказано:
<В отношении действия давности по спорам между целыми обмежеванными дачами
Государственный Совет признал, что при существующем различии между спорами
межевыми и гражданскими, если, с одной стороны, не должны быть производимы
межевым порядком дела о праве владения на целую дачу или о праве собственности
на участок, поступивший к владельцу по законному перекреплению или по
наследственному праву, то, с другой - все дела о завладении чрез межу
при существовании или по изглажении оной подлежат разбору межевым порядком,
при котором межевые книги составляют преимущественное доказательство;
в сем смысле обещано правительством, что утвержденные при генеральном
межевании границы и основанные на утверждении оных права останутся навсегда
неприкосновенными. В случае спора о праве собственности, крепости, доказывающие
это, должны, без всякого сомнения, иметь преимущество перед планами и
межевыми книгами; но споры о поземельных захватах в чертах генерального
межевания разрешаются единственно планами и межевыми книгами, без всяких
обысков о древнем владении, бывшем до утверждения межей. Иначе сие и быть
не может, ибо допустить возможность нарушения границ генерального межевания
давностью завладения значило бы повергнуть поземельную собственность в
первобытное неустройство, существовавшее до межевой инструкции, когда
пограничные споры разбирались не столько судебным производством, как драками
на межах и другими насилиями. Тогда ни живые в крепостях урочища, ни описания
смежности, ни известная мера, ни самые крепости не будут уже иметь своей
силы; нужно одно лишь засвидетельствование о старинном владении сторонних
людей, коих иногда нетрудно преклонить и к показаниям несправедливым.
Напротив, единственно чрез соблюдение коренного основания поземельной
собственности, т.е. чрез признание границ генерального межевания непоколебимыми,
могут быть предотвращены захваты и неминуемое их последствие - межевые
разбирательства. При существовании общего и чресполосного владения и перепродаже
из рук в руки прав на участки, окончательно не вымежеванные, подчинение
права, основанного на генеральном межевании, праву давности повело бы
к уничтожению последних признаков бесспорного владения. Отступить от сих
начал, столь ясно изложенных в мнении Государственного Совета по делу
Протопопова, невозможно было бы без пересмотра вновь и означенного дела,
разрешенного окончательно высочайшей властью. Вследствие сего Государственный
Совет положил: в дополнение 478-й статьи Св. Зак. Гражд. постановить:
1) межи генерального межевания не могут быть уничтожены давностью владения;
2) равным образом не могут быть разрушены давностью и права, соединенные
с постановлением сих меж, права, заключающиеся в том именно, чтобы они
определяли пространство владений и оставались навсегда бесспорными, и
3) всякие споры о границах владения в дачах генерально обмеже-ванных
должны разрешаться, в отношении окружности дачи, межевыми законами".
Доводы эти сами по себе доказывают, что толкование ст. 563 ч. 1 т. Х,
изд. 1857 г., принятое судебной практикой, одно соответствует тому намерению,
с каким издан закон. Это подтверждается тем еще, что, принимая приведенное
правило, отвергнуто было другое, выражающее собой, что межи не могут иметь
никакого значения по спорам о праве собственности. Этим несомненно доказывается,
что установлением правила, выраженного в 563-й статье, межевым актам приписано
было значение доказательств о праве собственности.
Буквальным смыслом этой статьи исключается применение давности к отдельным
участкам обмежеванного имения. Попытки доказывать, что не таков смысл
563-й статьи, должно признать неудачными.
Употребление в ст. 563 слова владений вместо дач указывает уже, что не
говорится об окружности дачи независимо от лица владельца, но говорится
о земле, владеемой известным лицом, принадлежащей известному лицу. Еще
яснее сказано в следующем затем предложении: всякие споры о границах владения
в дачах и т.д. Здесь, очевидно, границы владения означают не границы дач,
а границы пространства, на которое распространяется право собственности
известного лица.
Таким образом, мы видели, что толкование этого закона судебными местами
соответствовало намерению, выраженному при издании его, хотя не соответствовало
всему духу законодательства и прочим постановлениям его о давности.
Неправильность толкования этого закона судебными местами постарались
доказывать тем, что если смысл этого закона действительно таков, каким
представляется по редакции ст. 563, то отчего же все почти дела, в которых
приходилось взвешивать силу давности владения, и в особенности основанного
на законных актах, с силой межевых документов, возбуждали и возбуждают
разногласие в высшей инстанции. Это явление, по нашему мнению, не объясняется
неправильностью толкования 563-й статьи, но единственно неправильностью
самого постановления, прямо противоречащего принятым у нас началам давности.
Но спрашивается, чем же объяснить принятие в 1845 году закона, столь
резко противоречащего правилам нашего законодательства? По нашему мнению,
это объясняется недостатком в нашем законодательстве учреждения usucapio.
Этот недостаток особенно резко бросается в глаза по вопросу о действии
давности по отношению к обмежеванным землям.
Весьма основательно чувствовалось, что не следует допускать приобретения
земли давностью, когда владение ею началось очевидно недобросовестно,
может быть, насилием. Не желая потворствовать незаконным завладениям,
постарались устранять таковые изданием частного правила по отношению к
тому случаю, где эта несправедливость резко бросалась в глаза. При этом,
однако, упустили из виду, что подобные несообразности вытекают не из недостаточности
того или другого частного правила, но от недостатка целого учреждения:
usucapio, - и поэтому могли быть устраняемы только введением такого. Частное
правило 1845 года о ненарушимости границ генерального межевания не могло
достигнуть этой цели. Стоя особняком среди совершенно противоположного
по характеру учреждения исковой давности, оно необходимо приходило в столкновение
с ним и, не имея за собой необходимых условий для правильного действия,
с своей стороны явилось несправедливым во многих случаях его применения.
В особенности резко проявилось противоречие этого постановления с правилами
о давности в том, что, ограждая собственника от завладения участка генерально
обмеже-ванной дачи даже тогда, когда давностный владелец действовал добросовестно,
оно не ограждало его против потери по давности права собственности на
целую дачу, хотя бы ею завладели обманом или насилием.
Правило, принятое в 563-й статье, столь резко противоречило всему характеру
нашего права, что, когда в 1850 году изданы были правила о судебном разбирательстве
споров, возникающих при специальном межевании, в 16-й статье этого Положения[459] постановлено: дачи, кои при
генеральном межевании утверждены были в единственное владение, но после
того в них образовалось общее и даже чресполосное владение, разверстываются
на основании общих законов вотчинного судопроизводства, по крепостям и
давности.
Правило это совершенно согласно не только с принятым у нас началом давности,
но и со всем прочим строем гражданского межевого права. Оно противоречит
только 563-й статье 1-й части Х тома. В этом нельзя не видеть нового доказательства
несообразности этой статьи с остальными постановлениями гражданского и
межевого права.
Правило, выраженное в 563-й статье 1-й части Х тома, возбуждало на практике
постоянно сомнения и недоразумения. Предложенное в вышеприведенных сочинениях
толкование этого правила хотя противоречило буквальному смыслу его, но,
очевидно, имело целью согласить его с характером и значением существующей
давности. Противоречия эти были настолько резки, что наконец само законодательство
уступило силе вещей и согласилось толковать 563-ю статью не по буквальному
ее смыслу, а сообразно с началами давности владения, что было единственным
средством устранения постоянных противоречий.
Упомянутое аутентическое толкование ст. 563 воспоследовало Высочайше
утвержденным мнением Государственного Совета от 3 апреля 1867 года по
делу Бек[460].
В соображениях, на коих основано это толкование, изложены те доводы,
которыми руководствовались и в научных исследованиях по этому вопросу.
<Буквальное содержание 563 ст. 1 ч. Х. т. возбуждает сомнение: не устраняется
ли ею всякое давностное владение в дачах генерально обмежеванных? По крайней
мере, таким образом в большинстве случаев понимала этот закон наша судебная
практика в высшей инстанции. Правительствующий Сенат, руководствуясь этой
статьей, почти постоянно отсуждал в пользу собственника генерально обмежеванной
дачи земли, не только захваченные внутри межи, но и такие, которые в течение
десятилетий бесспорно состояли в добросовестном и законном владении частных
лиц по крепостным актам, законно совершенным и законно оглашенным, по
правам наследства в нескольких поколениях, по судебным решениям, вошедшим
в окончательную законную силу, - отсуждал, как только по спору, объявленному
против такого владения, оказывалось, что предки владельцев или лица, от
которых перешло к ним право на землю, не были показаны в документах генерального
межевания. Словом, ни добросовестность, ни законность, ни гласность владения,
ни правильное его основание (justus titulus), ни вековое его спокойствие,
бесспорность и непрерывность не принимались в уважение, и все это признавалось
ничтожным перед межевыми документами.
Справедливы ли подобные решения, и достигаются ли ими желаемая твердость
прав поземельной собственности и уверенность в них частных лиц - об этом
нет вопроса; нужно решить только, согласны ли эти решения с действующим
законом?
Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо выяснить истинный смысл статьи
563 ч. 1 т. Х, основанной на Высочайше утвержденном 23 апреля 1845
года мнении Г
Примечания:
|
