Список книг

« Предыдущая | Оглавление | Следующая »

Лунц Л.А.
Деньги и денежные обязательства в гражданском праве

§ 8. Исполнение обязательств в иностранной валюте. Французское и германское право

Французское и германское право

Обращаясь к вопросам, связанным с исполнением обязательств в иностранной валюте, следует отметить, что речь идет о денежных обязательствах в иностранной валюте, а не о валютных сделках[547].

Далее необходимо различать:

(1) денежные обязательства, направленные на уплату местной валюты в сумме, равной стоимости определенной суммы определенной иностранной валюты;

(2) денежные обязательства, направленные на уплату иностранной валюты.

В первом случае иностранная валюта не составляет валюты платежа, она лишь служит единицею исчисления суммы долга, направленного на уплату местной валюты; исчисление суммы долга в иностранной валюте здесь не вытекает из каких-либо международных расчетов, оно вызвано только недоверием сторон к стабильности собственной валюты. Подобный метод исчисления суммы долга по чисто "внутренним" сделкам пользовался широким распространением в Германии не только в эпоху инфляции 1919 - 1924 гг., но и после введения новой денежной единицы - рейхсмарки; кредитор в этом случае не имел права требовать платежа в иностранной валюте, а должник не имел права платить в такой валюте.

Настоящими денежными обязательствами в иностранной валюте являются лишь те, которые относятся к группе "б"; как правило, такие обязательства связаны с международными расчетами по внешней торговле и по заграничным кредитным операциям.

Однако различие между двумя видами обязательств в иностранной валюте в значительной мере ослабляется - хотя и не устраняется вовсе - тем, что по обязательствам, относящимся к группе "б", должнику (при отсутствии выраженного в договоре иного условия) предоставлено право субституции, т. е. право заменить иностранную валюту уплатою соответствующего эквивалента в местной валюте. Это право субституции есть льгота для должников по обязательствам в иностранной валюте, которая ведет свое происхождение от ярмарочной торговли в средние века, откуда она была перенесена в вексельные законодательства большинства стран[548].

Оно сохранилось в действующем вексельном и чековом праве, получив свое выражение в ст. 41 Женевской вексельной конвенции и ст. 36 Женевской чековой конвенции[549].

Из вексельного права указанная льгота была перенесена в гражданские кодексы некоторых стран: Г. Г. У., § 244 и Швейцарский кодекс обязательственного права ст. 84, абз. 2. Во французской доктрине вопрос о названном праве субституции представляется спорным. Thaller[550] высказывается против наличия такой льготы, поскольку она не предусмотрена данным договором, а Lacour et Bouteron[551] полагают, что право субституции исключается при наличии условия об эффективном платеже в иностранной валюте.

Во французском законе такое право в виде общего принципа нигде не формулировано. Статья 143 Французского торгового кодекса, говоря о векселях, подчеркивает: "La lettre de change doit être payée dans la monnaie qu'elle indique", а ст. 338 того же кодекса предусматривает, что при морском страховании, если страховая сумма выражена в иностранной валюте, то последняя (при исчислении суммы страхового вознаграждения) переводится на французскую валюту по курсу дня подписания полиса. Обе статьи касаются специальных случаев и не дают оснований для разрешения общего вопроса о праве субституции ни в положительном, ни в отрицательном смысле. Судебная практика к концу первой мировой войны склонилась к тому, чтобы признать за должником это право. Кассационный суд в решении 1 июля 1917 г. установил, что в принципе всякий платеж во Франции должен происходить во французской валюте, поскольку из договора не вытекает иное; однако вместе с тем Кассационный суд неоднократно подчеркивал, что вопрос о том, есть ли в договоре условие эффективного платежа в иностранной валюте или нет, относится к вопросам факта, которые решает juge de fond[552].

Экономические предпосылки права должника ясны: государство стремится по возможности уменьшить спрос на иностранную валюту в целях поддержания курса собственной валюты. Для должника такая субституция связана с экономией: он экономит на "комиссии", которую банк взимает при продаже девиз; эти расходы он перелагает на кредитора, который, кроме того, несет также риск возможных изменений курса до момента приобретения иностранной валюты.

Таким образом, указанная субституция есть льгота для должников, вызванная интересами денежного обращения. Льгота эта не создает альтернативного обязательства с правом выбора для должника предмета исполнения; она создает лишь альтернативное правомочие (facultas alternativa). Обязательство, направленное на уплату иностранной валюты, остается в силе; иностранная валюта находится in obligatione; местная же валюта, которою должник вправе заменить предмет исполнения, находится только in solutione[552].

По курсу на какой день происходит перечисление иностранной валюты на местную валюту в случаях, когда должник зявляет о своем желании использовать предоставление ему права субституции? Гер-манское гражданское уложение предусматрвает на этот случай приме-нение "курса дня платежа"[553]; однако несмотря на полную ясность в этом отношении формулировки, практика и комментаторы долгое время толковали этот абзац в том смысле, что речь идет о курсе "на момент наступления срока платежа" (Oertmann) и понадобилось специальное решение пленума Рейхсгерихта 1921 г., чтобы разъяснить, что речь идет о курсе дня фактического платежа[554]. Швейцарский кодекс обязательственного права[555] на этот случай прямо предусматривает применение курса дня наступления просрочки. Если местная валюта стабильна, а иностранная валюта, в которой исчислен долг, с момента просрочки обесценивается, то принцип Г. Г. У. переносит риск такого обесценения на кредитора и поощряет кредитора к задержке платежа. К таким же результатам приводит изложенный "швейцарский" принцип, если местная валюта находится в процессе обесценения, а иностранная валюта, в которой исчислен долг, стабильна. Nussbaum[556] полагает, что практически обе точки зрения приводят к одинаковым результатам, ибо разница в курсе покрывается в порядке дополнительного возмещения убытков за просрочку. Однако такое возмещение возможно лишь в случае виновной просрочки должника и в этом случае требует обычно доказательства конкретных убытков.

Французская практика в этом вопросе принимает за основу то курс дня, когда кредитор формально потребовал платежа, то курс дня годности обязательства ко взысканию, то курс дня судебного решения, то курс дня фактического платежа; но общая тенденция ее направлена к тому, чтобы избрать курс, который в данном конкретном случае является "наименее благоприятным для должника, допустившего виновную просрочку"[557]. Такой подход не обеспечивает определенности в праве. Наиболее последовательным разрешением данного вопроса в условиях той неустойчивости курсов, которая господствует в настоящее время, является сочетание ряда принципов в ст. 41 Женевского вексельного и ст. 36 Женевского чекового уставов: (1) за основу принимается курс на день наступления срока платежа; (2) если должник просрочил платеж, то кредитор может по своему усмотрению требовать, чтобы сумма была ему выплачена в местной валюте по курсу либо на день наступления срока платежа, либо на день платежа.

Таким путем должник не получит выгоды от своей просрочки.

От вопроса об альтернативном правомочии должника заменить иностранную валюту соответствующим эквивалентом в местной валюте следует отличать вопрос о том, при каких обстоятельствах кредитор по обязательству в иностранной валюте может требовать уплаты эквивалента в местной валюте.

Французская практика предоставляет кредитору такое право как нечто само собою разумеющееся, стирая таким образом всякую границу между двумя рассмотренными выше видами денежных обязательств в иностранной валюте[558].

Германская практика допускает требования кредитора на конвертирование иностранной валюты в местную, как правило, лишь в случае, когда платеж в данной иностранной валюте становится невозможным, исходя из того, что обязательство в иностранной валюте есть вид денежного обязательства вообще и что по денежному обязательству не может быть освобождения должника вследствие невозможности исполнения[559].

Право должника предложить кредитору местную валюту взамен иностранной отпадает, если стороны expressis verbis обусловили эффективный платеж в иностранной валюте, что обычно имеет место путем оговорки "effectiv" или "et non autrement"[560].

При наличии такой оговорки, а также в случае, если должник не использовал своего права субституции, германские суды выносили решения, гласящие на иностранную валюту; но если должник добровольно не совершит исполнения, то судебный исполнитель взыщет с него по исполнительному листу такую сумму германской валюты, которая на момент взыскания эквивалентна сумме иностранной валюты, указанной в исполнительном листе; характерно, что германская практика в этом случае не применяет мер, предусмотренных в Z.P.O., § 887 и сл. и направленных на то, чтобы побудить должника исполнить в натуре[561]; однако в порядке исполнения решения принимаются меры к тому, чтобы кредитор получил полный эквивалент по официальному курсу (amtlicher Kurs). Так, если вследствие повышения курса соответствующей иностранной валюты вырученная судебным исполнителем сумма оказалась недостаточной, то возможно дополнительное обращение взыскания на имущество должника в общем порядке, установленном для исполнения решения по взысканию денежных сумм[562].

Французские суды по сделкам об эффективном платеже в иностранной валюте выносят решения, направленные не на уплату иностранной валюты in specie, а на уплату франков в сумме, эквивалентной указанной в решении сумме иностранной валюты.

Таким образом, требования на иностранную валюту, вытекающие из денежного обязательства, в процессе своей реализации через судебные органы подвергаются трансформации.

Нормы гражданского процесса, имеющие целью обеспечить для истца исполнение в натуре, в данном случае не получают применения. Очевидно, считается, что для принятия подобных мер в отношении обязательств в иностранной валюте нет достаточно серьезных хозяйственных оснований; ведь лица, получающие иностранную валюту по сделкам внешней торговли или по иностранным кредитным операциям, как правило, превращают эту валюту в местные деньги. Поэтому считается достаточным, если порядок принудительного исполнения обеспечивает истцу получение по таким обязательствам эквивалента в местной валюте.

Примечания:

[547] См. гл. I, § 7.

[548] Mayer. Weltwechselrecht, т. I, стр. 290.

[549] Ср. также ст. 72, п. 4 британского закона о векселях 1882 г.

[550] № 1252.

[551] № 1312.

[552] Oertmann, op. cit., § 244; Tuhr. Schweizerisches Obligationenrecht, стр. 54, прим. 14.

[553] § 244, абз. 2.

[554] Scaduto, стр. 44; Nussbaum. Geld, стр. 212.

[555] Ст. 84, абз. 2.

[556] Money, стр. 424.

[557] Комментарий Perroud к решению Касс. суда 16 июля 1929 г., Clunet, 1931, стр. 646; Pla­niol-Ripert, № 1161.

[558] Clunet, 1924, стр. 683.

[559] Nussbaum. Geld, стр. 72 – 73, 191.

[560] Г.Г.У., § 244; Швейцарский кодекс обязательственного права, ст. 84; Женевский вексельный устав, ст. 41 и чековый устав, ст. 36; британский акт о векселях 1882 г., 72, 4.

[561] Melchior, стр. 291.

[562] Z.P.O., § 803 и сл.; Nussbaum. Geld, стр. 195 и сл.