« Предыдущая | Оглавление | Следующая » Лунц Л.А.
Деньги и денежные обязательства в гражданском праве
§ 6. Золотая оговорка в английском правеВ английской практике гарантийные валютные оговорки - в частности золотая
оговорка - до отхода фунта стерлингов от золота в 1931 г. встречались
весьма редко. Некоторые авторы[402]
объясняют это традиционным доверием англичан к своей валюте. Но эта "традиция"
- явление относительно недавнего происхождения. История денежного обращения
в Англии знает ту же борьбу правительства с гражданским оборотом, отказывавшим
в принятии "порченой" монеты, то же принуждение под страхом уголовной
ответственности принимать обесценившиеся денежные знаки по их номиналу,
что и континентальная история денежного обращения[403].
Когда в период банковской рестрикции (1797 - 1821 гг.) распространились
сделки, в которых золотая монета расценивалась выше своего номинала, то
подобные сделки были объявлены незаконными Актом лорда Ливерпуля 1816
г.[404], причем в этом Акте было прямо сказано, что
"не может быть никакой цены на эту монету, нежели та истинная законная
цена, которую такая монета выражает по своему наименованию". (Возрождение
доктрины valor impositus после того, как она под влиянием Джона Локка
и его последователей казалась окончательно сданной в архив.)
Этот акт был отменен лишь в 1870 г.[405]
и, таким образом, можно сказать, что до этого времени золотая оговорка
была формально запрещена.
Неизменность золотого паритета фунта в течение всего периода 1821 -
1914 гг. и то значение, которое имел Лондон в течение этого периода как
центр международных расчетов, привели к тому, что английский буржуа рассматривал
инфляцию 1914 - 1919 гг. и дефляцию 1920 - 1925 гг. как явления случайные,
преходящие. Финансовые заправилы Сити еще долгое время после первой мировой
войны пребывали в убеждении, что Лондон вернет себе то доминирующее в
капиталистическом мире положение финансового центра, которое он в результате
первой [мировой] войны утратил окончательно и принужден был уступить Нью-Йорку.
Только этой инерцией сознания можно объяснить тот любопытный факт, что
даже в Версальском договоре представители Великобритании не прибегли к
золотой оговорке при исчислении причитавшихся им платежей от Германии:
ст. 262 этого договора предусматривала, что "денежные обязательства Германии,
вытекающие из настоящего договора и выраженные в золотых марках, будут
уплачиваться по выбору кредитора в фунтах стерлингов, подлежащих уплате
в Лондоне, в золотых долларах США, подлежащих уплате в Нью-Йорке, в золотых
франках, подлежащих уплате в Париже, в золотых лирах, подлежащих уплате
в Риме".
Аналогичные формулировки даны в ст. 214 Сен-Жерменского, ст. 197
Трианонского и ст. 146 Нейиского договоров. Не было золотой оговорки также
в британской части облигаций, выпущенных по плану Юнга.
Ввиду этого вопрос о золотой оговорке во внутреннем обороте Великобритании
далеко не имел того значения, которое он приобрел во Франции, Германии
и в особенности в США.
В 1928 г. Nussbaum[406] пишет: "Нет английских решений
о золотой оговорке, так как по английскому представлению считается предосудительным
выражать сомнение в полноценности фунта стерлингов и для этого прибегать
к употреблению золотой клаузулы".
Вопрос о допустимости золотой оговорки в условиях принудительного курса
бумажных денег впервые рассмотрен был в решении Палаты лордов от 15 декабря
1933 г. по делу Feist v. Société Intercommunale Belge d'Electricité[407].
Ответчик в сентябре 1928 г., т. е. после возврата Англии к золотому
стандарту (1925 г.) и до отхода от этого стандарта в 1931 г., выпустил
на лондонском рынке облигации с оговоркой платежа "в золотой монете Соединенного
Королевства, равной по весу и пробе той, которая существует на 1 сентября
1928 г.".
В облигациях cказано, что они будут подлежать толкованию и права сторон
будут регулироваться по законам Англии и в качестве договора, совершенного
в Англии.
Суды первой и второй инстанций интерпретировали названную оговорку буквально
как условие платежа золотыми монетами и заключили, что условие это не
может отменить действия закона, согласно которому золотой фунт и бумажный
фунт на одинаковых основаниях являются legal tender по номиналу; отсюда
суды эти пришли к заключению, что кредитор не мог отказаться от принятия
по этим облигациям платежа бумажными фунтами по номиналу.
Палата лордов отвергла это буквальное толкование текста облигации, которое
сводило на нет действие гарантийной клаузулы.
Палата указала на то, что необходимо принять во внимание обстоятельства
того времени, когда была выпущена облигация. В силу закона 1925 г. Англия
вернулась к золотому стандарту, и на Банк Англии была возложена обязанность
продавать золото по определенной цене, но банкноты не стали разменными
на золото, и золотые монеты не были введены в обращение. Из этого ясно,
что стороны в данном деле не могли иметь в виду реального платежа в золотой
монете и что золотая оговорка была введена в облигацию как гарантия против
возможного в будущем нового отхода английской валюты от золотого стандарта.
Таким образом, Палата признала, что действительное намерение сторон было
направлено на уплату стоимости золота, содержащегося в той сумме золотых
монет, которая указана в облигации.
Формула, имеющая вид Gold coin clause, получила толкование как формула,
по существу обозначающая Gold value clause.
Золотой фунт определяет здесь лишь меру долга. Самый платеж должен быть
совершен в той сумме бумажных фунтов, которая достаточна для того, чтобы
в день платежа "купить в Лондоне весовое количество золота, содержащегося
в сумме золотых фунтов, обозначенных в облигации".
Решение это признало действие золотой оговорки, в которой золотая монета
или определенное весовое количество золота является единицей исчисления
платежа. Действие этой оговорки было признано в условиях принудительного
курса бумажных фунтов.
Из этого же решения вытекает (a contrario), что золотая оговорка, имеющая
по существу (а не только по форме) значение Gold coin clause, по английскому
праву не может быть приведена в действие, ибо должник взамен указанной
в договоре суммы золотых монет может предложить уплату бумажных фунтов
по номиналу.
Такое заключение подтверждается решением по делу облигаций канадской
железнодорожной компании New Brunswick Railway Co v. British and French
Trust Co[408].
Истец был держателем облигаций, выпущенных ответчиком в 1884 г. В этих
облигациях было указано на право держателя получить "сумму в 100 фунтов
стерлингов золотыми монетами Великобритании нынешнего веса и пробы, либо
в агентстве общества в Лондоне, Англия, с процентами из расчета 5 фунтов
стерлингов в год, подлежащих уплате по полугодиям в том же городе Лондоне
или - по выбору держателя - в главной конторе общества в Нью-Брунсвике,
Канада".
Апелляционный суд по этому делу решил, что в условиях 1884 г. стороны
не могли предвидеть возможности отхода фунта стерлингов от золотого стандарта
и что поэтому в тогдашних обстоятельствах гарантийные клаузулы не имели
бы никакого смысла. Отсюда был сделан вывод, что обязательство платежа
золотыми монетами Великобритании не имеет значения гарантийного условия
и что, следовательно, облигация может быть погашена бумажными фунтами
по номиналу[409].
Палата лордов 3 декабря 1938 г. решила иначе. Она признала наличие гарантийной
золотой клаузулы в отношении капитальной части долга, но не в отношении
процентов, ибо в этой части "нет ясно выраженной золотой оговорки". Поэтому
в отношении уплаты капитала признано действие прецедента по делу Feist,
а в отношении процентов присуждены бумажные фунты по номиналу - вывод,
извращающий сущность процента как доли капитала.
Из приведенного анализа английской судебной практики надо заключить,
что английское право в условиях, когда бумажные деньги являются legal
tender по номиналу (1), признает действие Gold value clause, но не признает
действия Gold coin clause и что (2) английская практика признает наличие
золотой оговорки лишь тогда, когда она выражена expressis verbis.
Примечания:
|
