Список книг

« Предыдущая | Оглавление | Следующая »

Венедиктов А.В.
Избранные труды по гражданскому праву. Т. 1

§ 2. Проблема оценочных и штрафных санкций

В связи с необходимостью усилить стимулирующее действие пени и неустойки было выдвинуто предложение подчеркнуть в законе о договорах "в первую очередь штрафной, а не компенсационный характер всех санкций"[650]. Еще дальше пошел автор одного из первоначальных вариантов проекта закона о договорах, предложивший вообще запретить включение в договоры условий о зачете пени, неустойки и штрафов в сумму убытков. Напротив, авторы всех остальных вариантов, а также и первой опубликованной редакции проекта (ст. 63) единодушно высказались за сохранение существующей практики, допускающей возмещение убытков лишь в размере, не покрываемом пеней, неустойкой и штрафами.

Вопрос об оценочном (компенсационном) или штрафном характере договорных санкций имеет уже некоторую историю. Для первой договорной кампании приказ ВСНХ СССР и НКСнаба СССР от 13/IV 1931 г., N 200/287, устанавливал обязательное включение в договоры условий о праве заказчика на пеню, неустойку и убытки - без оговорки о том, что убытки возмещаются лишь в размере, не покрытом пеней и неустойкой[651]. Несмотря на неясную редакцию приказа[652], и договорная, и арбитражная практика, поставленная перед задачей скорейшего восстановления договорной дисциплины, пошла по пути более жесткого применения санкций и в ряде случаев отправлялась от штрафного (в техническом смысле слова) понимания пени и неустойки. Мы имели уже случай указать, что в условиях первой договорной кампании эта жесткая политика оказалась непосильной для поставщиков и что планово-регулирующие органы принуждены были пойти на некоторое снижение их ответственности для второй договорной кампании. Уменьшая пеню с 0,1 до 0,05% в день и неустойку - с 5 до 3%, ВСНХ и НКСнаб вместе с тем определенно оговорили, что убытки взыскиваются лишь в тех размерах, в каких "полученные пени и неустойки являются недостаточными для покрытия этих убытков" (ст. 16 приказа ВСНХ СССР от 13/17 XII 1931 г., N 850; ст. 8 приказа НКСнаба СССР от 22/XII 1931 г., N 1073). Арбитражная практика распространяла в отдельных случаях действие приказа от 13/17 XII 1931 г., N 850, и на договоры, заключенные в течение первой договорной кампании и устанавливавшие взыскание убытков сверх пени и неустойки[653].

Та же директива о возмещении убытков лишь в сумме, не покрытой пенями и неустойками, была дана подавляющим большинством наркоматов и для договорных кампаний 1933[654] и 1934[655] гг. Лишь НКВнешторг потребовал обязательного включения в договоры по экспорту условия о возмещении всех убытков независимо от уплаты пени и неустойки[656]. Это исключение из общей практики находится в полном соответствии с необходимостью общего повышения ответственности всех хозяйственных организаций, принимающих участие в экспорте. Было бы, однако, нецелесообразно распространять эту систему штраф-ных (в техническом смысле слова) санкций на все остальные отрасли хозяйства. Мы подчеркиваем: "в техническом смысле слова", чтобы с самого начала устранить недоразумения, которые может породить недостаточно четкая постановка данной проблемы. Мы ставим ее именно в указанной плоскости: следует ли пени и неустойки (а также штрафы) взимать в качестве "штрафных" в техническом смысле слова - сверх и помимо убытков - или следует сохранить существующую практику их зачета в общую сумму убытков, т.е. сохранить "оценочный" их характер?[657]

Мы настаиваем на этом уточнении потому, что и литература, и практика сплошь и рядом говорят о штрафных пенях и неустойках, как о штрафе в широком смысле слова, как об известной "каре", которая должна воздействовать на неисправного контрагента и стимулировать реальное исполнение договора, причем говорящие в этом смысле о "штрафных санкциях" или о "штрафной ответственности" далеко не всегда имеют в виду штрафные пеню и неустойку в техническом смысле слова[658]. В частности, и авторы первой опубликованной редакции проекта закона о договорах, заменившие существующую формулу: "пеня, неустойка и штрафы" - единым термином "штраф" (ст. 60), установили оценочный характер всех штрафов в форме, исключающей какие-либо сомнения: "Возмещение убытков допускается лишь в том размере, в каком они не покрываются штрафом" (ст. 63). Это применение терминов "штраф" и "штрафные санкции" к оценочным - по существу - пеням и неустойкам не случайно, ибо само противопоставление оценочной или компенсационной неустойки штрафной в условиях социалистического хозяйства в значительной мере лишено значения.

Во-первых, все виды санкций: не только штрафная, но и оценочная неустойка (равным образом пеня и специальные штрафы), возмещение убытков, меры административно-планового и экономического воздействия, персональная ответственность руководителей хозорганов и т.д. - одинаково имеют своей задачей обеспечить реальное исполнение договора. Поскольку применение каждой из этих санкций не освобождает должника от исполнения договора (ст. 19 закона от 19/ХII 1933 г.)[659], любая из них представляет собой "штраф" за нарушение договора в широком смысле слова. Эта принципиальная установка должна определять собой всю политику санкций. Сами размер и условия применения их должны определяться именно тем, в какой мере та или другая санкция может создать наилучшие гарантии реального исполнения договора. Иначе говоря, различие между оценочной и штрафной неустойкой или пеней лежит не в различии целей, а в различии средств, которыми достигается наиболее полное обеспечение реального исполнения договора. Когда пеня определяется так, что "искусственно по сходной цене пролонгируются сроки исполнения обязательств"[660], то это аргумент не против оценочной пени и в пользу штрафной (или против всякой пени вообще), а аргумент против неправильной политики в определении самого размера пени и в пользу правильной дифференциации их, обеспечивающей их действительное стимулирующее воздействие. Стимулирующая роль всякой пени и неустойки проявляется и в том, что сумма уплаченных каждым неисправным контрагентом пеней, неустоек и штрафов находит отражение в его отчетных данных и может явиться предметом специального внимания планово-регулирующих органов при рассмотрении годового отчета. Нельзя не пожалеть, что приказ НКТП от 21/XII 1933 г., N 1070, не воспроизвел имевшегося в приказе от 7/I 1933 г., N 26, требования о выделении уплаченных хозорганом пеней, неустоек и штрафов в особую статью в балансе (ст. 29). В настоящее время в балансах производственных предприятий особой статьей показывается лишь сальдо уплаченных и полученных предприятием пеней, неустоек и штрафов и только в балансах трестов те и другие выделяются в особые статьи. Это не исключает возможности выявления планово-регулирующими органами суммы выплаченных предприятием санкций путем проверки отчетных данных или истребования дополнительных сведений, но понижает все же сигнализирующую роль, которую могла бы иметь эта сумма при непосредственном выделении ее в особую статью в самом балансе. При таком условии договорные санкции явились бы более наглядным средством проверки исполнения не только текущей работы предприятия, но и итогов его работы за весь операционный год[661].

Стимулирующая роль пени и неустойки проявляется и в дисциплинарной ответственности работников предприятий, не использующих своевременно права на получение пеней, неустоек и штрафов с неисправных контрагентов, чем создается дополнительный стимул к их неуклонному взысканию, а следовательно, обеспечивается и их стимулирующее воздействие на этих неисправных контрагентов.

Во-вторых, при широко проведенной дифференциации пени и неустойки - и оценочные пени и неустойки в ряде случаев фактически выполняют ту же роль, которую выполняли бы "штрафные" пени и неустойки в техническом смысле слова. Это имеет место не только при отсутствии или незначительности убытков, но и при фактической невозможности исчисления и доказывания убытков. Замена оценочной неустойки штрафной не дала бы для этих случаев сколько-нибудь значительных изменений, поскольку убытки либо отсутствуют, либо незначительны, либо недоказуемы. Практически правильно было бы говорить, впрочем, лишь о незначительности или недоказуемости убытков, так как всякое нарушение договора одной стороной связано с теми или иными потерями для другой, и случаи, когда другая сторона не несет никаких убытков от неисполнения договора, свидетельствуют сплошь и рядом о дефектах в работе самого заказчика, например о преувеличенности его заявки или о невыполнении им программы, снимающей потребность в первоначально запроектированном сырье. В этих случаях, однако, вполне уместна постановка на очередь вопроса о снижения пени и неустойки арбитражем, в особенности при наличии серьезных затруднений у просрочившего поставщика[662].

В-третьих, там, где убытки налицо и где их можно доказать, взыскание кроме них штрафных пени и неустойки в большинстве случаев окажется хозяйственно нецелесообразным. Ибо неисправный поставщик не выполнил договор и тем самым, как правило, уже ухудшил свое финансово-хозяйственное положение, не получив платежей за не сданную по договору продукцию, повысив себестоимость остальной своей продукции вследствие сокращения выпуска и т.д.; должен возместить заказчику в полном объеме все понесенные последним убытки и обязан уплатить ему сверх того "штрафные" пеню и неустойку. Если арбитраж, учитывая "напряженное финансовое положение" предприятия-поставщика, вынужден иногда идти на снижение оценочной пени и неустойки[663], то тем чаще ему пришлось бы делать это при настоящих условиях в отношении "штрафных" пеней и неустоек.

В-четвертых, еще первое Всесоюзное совещание государственных и ведомственных арбитров, требуя неуклонного взыскания договорных санкций, стимулирующих своевременное и надлежащее выполнение договоров, вместе с тем предостерегало против попыток отдельных хозорганов превращать эти санкции "в способ обогащения и внепланового распределения средств, ибо это в корне противоречило бы самому существу планового договора"[664]. Вместе с тем арбитражу приходится бороться с тенденцией некоторых - пусть немногочисленных - хозорганов превращать пени и неустойки, получаемые со своих контрагентов, в средство балансировать прорывы в своей собственной эксплуатационной работе. Так, ряд дел [в сфере] морского транспорта, прошедших через Госарбитраж СССР, обнаружил, что в глазах некоторых хозяйственников "штрафная политика, обусловленная в договорах (мертвый фрахт, штраф за простои и др.), является чем-то вроде страхового фонда, на который можно рассчитывать в случае прорывов, и это ослабляет их ответственность за те убытки, которые получаются от их собственного плохого хозяйствования"[665]. Равным образом при рассмотрении споров по речным перевозкам Госарбитражу неоднократно приходилось констатировать искажение штрафной политики органов речного транспорта и превращение ее из средства обеспечения выполнения плана "в своеобразное средство накопления и пополнения доходных статей"[666]. На совещании главарбитров в декабре 1933 г. были оглашены любопытные цифры, характеризующие "штрафную" политику органов водного транспорта: МУРТ, выполнивший в 1933 г. производственный план всего на 60%, благодаря взиманию огромных штрафов выполнил свой финансовый план на 102%; Балтийское управление Совторгфлота выполнило производственный план на 62%, а финансовый - на 108%[667]. Наряду с тем арбитражу пришлось вести борьбу и с попытками взимания чрезмерно повышенных штрафов - путем механического применения ст. 84 Устава ж.д. СССР - железными дорогами, превращавшими многократные штрафы из стимула быстрейшего возврата вагонов в простое повышение тарифа за простой вагонов[668]. Аналогичные тенденции проявляют, впрочем, в своей политике договорных санкций и некоторые промышленные предприятия в отношении своих контрагентов[669], равно как и отдельные сбытовые организации - в отношении промышленных предприятий[670]. Мы уже отмечали борьбу, которую органам государственного и ведомственного арбитража и в договорную кампанию 1934 г. пришлось вести с требованием чрезмерных санкций, перерастающих в "необоснованное перекачивание средств" от одной организации к другой. Взыскание штрафных пеней и неустоек (в техническом смысле) - сверх реальных убытков - явилось бы своеобразным поощрением подобных тенденций.

Исходя из указанных соображений, мы считаем, что для усиления стимулирующего действия пени, неустойки и штрафов необходимо последовательнее проводить дифференциацию их размеров и сроков - вместо замены их "штрафными" санкциями в техническом смысле слова. Штрафные же санкции в этом последнем смысле могут быть допущены лишь в виде исключения для более жесткого обеспечения выполнения договоров с такими заказчиками, как, например, экспортные предприятия или предприятия, работающие на оборону, либо для обеспечения выполнения отдельных поставок, представляющих по тем или иным основаниям исключительное значение для выполнения основных задач второй пятилетки.

В связи с проблемой перехода от оценочных санкций к "штрафным" (в техническом смысле слова) необходимо остановиться на выдвинутом в литературе предложении о замене существующей системы договорных санкций единым штрафом, с полным отказом от пени. Автор этого предложения мотивирует его тем, что практика не знает предъявления исков только о пени и что пеня представляет собой лишь право на "искусственную" пролонгацию сроков исполнения обязательств "по сходной цене"[671].

Мы уже имели случай отметить, что мерой борьбы с "искусственной" пролонгацией сроков исполнения обязательств является правильно проведенная дифференциация размеров и сроков начисления пени[672]. По поводу же первого аргумента в пользу отказа от пени необходимо указать, что при кратких сроках пени вполне естественно, что иск о пени предъявляется, как правило, вместе с иском о неустойке, ибо на практике мы встречаемся обычно с одним из двух случаев: либо неисправный поставщик или заказчик выполняет свои обязательства в течение срока начисления пени - и тогда вопрос о пени решается почти всегда без обращения в арбитраж, либо он не выполняет договора в течение и этого срока - и тогда требование о пени неизбежно соединяется с иском о неустойке. Правовая сущность пени и неустойки одна и та же, ибо пеня - разновидность той же неустойки. Каждая из них по-своему выполняет свою стимулирующую роль, образуя - вместе с так наз. специальными штрафами - более гибкую и конкретную систему воздействия на неисправного контрагента. Отметим попутно, что ни в нашем законодательстве, ни в арбитражной и договорной практике понятие "специальные штрафы" не получило сколько-нибудь определенного объема. Статья 19 закона от 19/ХII 1933 г. (как и ст. 9 закона от 3/I 1933 г.) ограничивается простым упоминанием "о штрафе" наряду с пеней, неустойкой и взысканием убытков. Статья 18 приказа НКТП от 7/I 1933 г., N 26, говорила о "специальных штрафах", ст. 24 приказа НКТП от 21/XII 1933 г., N 1070, ограничивается термином "штраф". Приказы других наркоматов и кооперативных центров также говорят о "штрафе" без каких-либо дальнейших пояснений[673].

В договорной практике понятие "штраф" или "специальный штраф" применяется в самом разнообразном смысле. Одно время могло показаться, что практика склоняется к пониманию "специального штрафа" как штрафа, исчисляемого - в отличие от пени и неустойки - в твердой сумме, без точно определенной пропорции к стоимости невыполняемого обязательства, и притом устанавливаемого, как правило, за невыполнение дополнительных обязательств поставщика или заказчика, а не основного обязательства по сдаче продукции или по ее оплате. В качестве примеров подобных штрафов могут быть названы твердые штрафы за несвоевременный спуск участниками генерального договора разнарядок их периферии, за незаключение в срок локальных договоров, за непредставление заказчиком месячных заявок на поставку товара, за непредставление сведений о движении запасов материалов или продукции, за несвоевременный вывоз товара со складов поставщика (например, 5 руб. с каждого невывезенного ящика шлифовальных изделий в день независимо от его стоимости), за невозврат тары (например, 10 коп. в день за просрочку в возврате каждого мешка), за непредставление чертежей и т.д. Подобного рода штрафы в большинстве случаев исчисляются, аналогично пени, пропорционально сроку нарушения неисправным контрагентом соответствующего обязательства (например, столько-то рублей за каждый день или за каждую шестидневку опоздания в представлении заявок, невывозе товара со склада поставщика и т.д.), но могут быть установлены и в качестве однократно взимаемого штрафа - аналогично неустойке (например, штраф в 1000 руб. за непредоставление потребителем металла площадки для сортировки выявленных у него излишков или за отказ во внутризаводском транспорте для той же цели). Иногда же наряду с твердым штрафом, взимаемым в течение указанного в договоре срока, по истечении его взимается однократный - повышенный - твердый штраф за нарушение того же обязательства, иначе говоря, применяется порядок, аналогичный начислению пени и неустойки. Однако, применяя в ряде случаев понятие "штраф" или "специальный штраф", как штраф, исчисляемый в твердой сумме, договорная практика пользуется тем же понятием и при установлении штрафа, исчисляемого пропорционально стоимости невыполненного обязательства, причем в одном и том же договоре иногда встречается применение термина "штраф" и в том, и в другом смысле. Равным образом и инструкция Госарбитража от 7/IХ 1933 г. говорит об исчислении "штрафа" за поставку недоброкачественной, немаркированной и некомплектной продукции пропорционально сумме уценки или стоимости дефектной продукции (ст. 8). Тем самым лишний раз подчеркивается стимулирующий или штрафной - в широком смысле слова - характер этого "штрафа", несмотря на то, что ст. 7 той же инструкции предусматривает взыскание убытков, вызванных поставкой дефектной продукции, лишь "в части, не покрытой штрафом, неустойкой и т.п.", т.е. имеет в виду оценочный (компенсационный), а не штрафной - в узком смысле слова - характер данного "штрафа". Тот же стимулирующий или штрафной - в широком смысле - характер соответствующих санкций стремится подчеркнуть и практика (как договорная, так и арбитражная), применяя термин "штраф" как в указанных выше различных смыслах "специального штрафа", так и в качестве общего понятия, охватывающего также пеню и неустойку[674].

Мы остановились с такой подробностью на этом - на первый взгляд чисто "терминологическом" - вопросе не только потому, что понятие специальных штрафов совершенно не освещено в нашей литературе и, как мы показали, не приобрело вполне определенного содержания в договорной и арбитражной практике, но и потому, что проект закона о договорах, объединяя существующие виды санкций (пеню, неустойку и штраф) в общем понятии штрафа и стремясь в то же время сохранить своеобразие каждого из них внутри этого единого понятия, недостаточно учитывает разнообразие тех целей, которым должен служить штраф во всех его формах. Согласно ст. 60 проекта, "штраф устанавливается либо в твердом денежном выражении, либо в процентном отношении к сумме невыполненного обязательства. В этом последнем случае штраф исчисляется либо по дням просрочки, либо по истечении определенного числа дней просрочки за нарушение обязательства в целом". Под это понятие штрафа подпадают и пеня, как штраф, начисляемый по дням просрочки, и неустойка, как единовременный штраф, начисляемый по истечении определенного числа дней просрочки либо немедленно по нарушении обязательства, и специальные штрафы. Лично нас не "испугал бы" отказ от прочно "освоенных" нашей хозяйственной практикой терминов "пени и неустойки" в пользу общего понятия "штраф", поскольку проведение сколько-нибудь определенного разграничения между пеней и неустойкой, с одной стороны, и "специальными штрафами" - с другой, представляет собой задачу, практически трудно разрешимую и в то же время именно с практической точки зрения лишенную особого значения. Мы придаем решающее значение не тому, будет ли наша договорная практика и в дальнейшем пользоваться тремя различными терминами для различных видов штрафов или же единым термином "штраф", а тому, чтобы эта смена терминологии не лишила хозяйственную практику возможности более гибкого маневрирования договорными санкциями, как это, например, имело бы место при исключении пени из числа возможных форм штрафа. Недостаток ст. 60 в другом: она не охватывает ряда штрафов, которые применяются на практике и от которых нет никаких оснований отказываться в дальнейшем.

Во-первых, той суммой, в процентном отношении к которой устанавливаются определенные виды штрафа, может быть не только сумма невыполненного обязательства, но и иная сумма, например в случае некомплектной сдачи стоимость всего агрегата в целом, а не стоимость непоставленной его части (ср. п. "б" ст. 8 инструкции от 7/IX 1933 г.). Правда, некомплектная сдача представляет собой невыполнение обязательства по сдаче всего агрегата в целом, но, поскольку именно за некомплектность штраф может быть установлен и пропорционально стоимости недопоставленной части, и пропорционально стоимости всего агрегата ("товара" - по терминологии п. "б" ст. 8 инструкции от 7/IX 1933 г.), правильнее особо оговорить, что штраф может быть установлен в процентном отношении к сумме обязательства в целом или в невыполненной его части.

Во-вторых, не только штрафы, устанавливаемые в процентном отношении к определенной сумме, но и твердые штрафы, как мы только что указали, могут исчисляться и пропорционально дням просрочки и единовременно.

В-третьих, и те и другие штрафы могут начисляться не только "либо - либо" но и "и - и": пропорционально дням просрочки и вслед за тем единовременно, что и является как раз наиболее широко применяемой комбинацией штрафа (комбинацией пени и неустойки).

В-четвертых, если единовременный штраф (современная неустойка) назначается независимо от предшествующего начисления штрафа по дням просрочки (современная пеня), - а ст. 60 правильно допускает своим "либо - либо" этот и на практике нередкий случай (ср. штрафы за сдачу недоброкачественной продукции или за невозврат тары), - то подобный штраф исчисляется "не по истечении определенного числа дней просрочки", а немедленно после нарушения обязательства и соответствующего актирования этого нарушения (ср. ст. 3-6 и 9 инструкции от 7/IX 1933 г.).

В-пятых, поскольку единовременный штраф может исчисляться в процентном отношении как к сумме обязательства в целом, так и к сумме невыполненной его части, необходимо исключить из ст. 60 дающую повод к недоразумениям заключительную ссылку на "нарушение обязательства в целом".

В конечном результате мы считали бы более правильно формулировать ст. 60 следующим образом:

"Штраф устанавливается либо в твердом денежном выражении, либо в процентном отношении к сумме обязательства в целом или в невыполненной его части. И тот и другой штраф может исчисляться как по дням просрочки, так и в виде единовременного штрафа, взимаемого либо по истечении определенного числа дней просрочки, либо немедленно по нарушении обеспеченного штрафом обязательства".

":"

Примечания:

[650] Г.Н. Амфитеатров, Нужен развернутый закон о договорах (БГА, 1933, N 19, стр. 4).

[651] "За индустриализацию", N 104.

[652] Несколько определеннее была редакция приказов ВСНХ СССР и НКТорга СССР от 17/I 1930 г., N 639/262, и от 27/IV 1930 г., N 1297/662, предоставлявших пострадавшему контрагенту право требовать убытки "помимо пени и неустойки" ("За индустриализацию", N 25 и 106). Мы уже отмечали, что приказ от 13/IV 1931 г. с незначительными редакционными изменениями воспроизводил в вопросе о пене, неустойке и убытках, как и в ряде других вопросов, соответствующие постановления приказа от 27/IV 1930 г. Мы готовы, однако, допустить, что приказ от 17/I 1930 г., N 639/262, предлагая "требовать помимо пени и неустойки за неисполнение договора также возмещение убытков", не имел в виду штрафные пени и неустойки в техническом смысле слова, но стремился лишь подчеркнуть недопустимость ограничения ответственности неисправных поставщиков одними пенями и неустойками – в противовес приказу ВСНХ СССР от 31/Х 1929 г., N 154, который предлагал "усилить жесткость санкций (пени и неустойки) за нарушение обусловленных договором сроков, имея в виду, что они должны не только стимулировать выполнение поставки в срок, но и компенсировать надлежащим образом убытки предприятий за простой и т.п. при невыполнении ее" (ст. 2). Как видно из приведенной редакции ст. 2 приказа от 31/Х 1929 г., он не упоминал о необходимости предъявления требования об убытках в тех случаях, когда сумма их превышала сумму пени и неустойки ("Торгово-промышленная газета", N 263).

[653] Ср. решение арбитража уполномоченного НКТП при СНК УССР по делу Стальсбыта с заводом им. Фрунзе (БГА, 1932, N 6, стр. 27). См. также: В.М., Арбитраж в тяжелой промышленности (БГА, 1932, N 7, стр. 35).

[654] Статья 18 приказа НКТП от 7/I 1933 г., N 26; ст. 14 приказа НКЛП СССР от 7/I 1933 г., N 6; ст. 28 пост. НКЛеса от 5/I 1933 г., N 1; ст. 31 приказа НКСнаба СССР от 6/I 1933 г., N 10; аналогично – обе инструкции Госарбитража о претензиях за ненадлежащее качество товаров (ст. 8 инструкции от 28/VII 1932 г. и ст. 7 инструкции от 7/IХ 1933 г.).

[655] Статья 26 приказа НКТП от 21/ХII 1933 г., N 1070; ст. 16 приказа НКЛП СССР от 26/XII 1933 г., N 1252; ст. 26 приказа НКЛеса от 27/XII 1933 г., N 912; ст. 12 пост. Центросоюза от 25/XII 1933 г., N 1586. Оценочный, а не штрафной (в техническом смысле слова) характер носят пени и неустойки и в строительных договорах 1934 г., несмотря на то, что некоторые наркоматы, вслед за § 10 и 11 типового договора 1933 г. (пост. Госплана СССР от 13/II 1933 г., N 76, о подрядном договоре на производстве строительных работ в 1933 г. – БФХЗ, N 14, стр. 6), предусматривают взыскание убытков без оговорки о зачете в их сумму пени неустойки (ср. § 29 типового договора НКСнаба, § 10 и 11 типового договора НККХ РСФСР и § 10 и 11 типового договора НКЛП; напротив, § 7 типового договора НКЛП на проектно-сметные работы специально оговаривает оценочный характер пени и неустойки). Инструкция Главстройпрома НКТП от 16/I 1934 г., N 17, предоставляет пострадавшему контрагенту право выбора между неустойкой и возмещением убытков (ст. II § 11, III § 4, XIII, XIV § 1 и 3), что равносильно признанию оценочного характера неустойки. Типовой договор НКЛеса в одних пунктах одного и того же § 11 особо оговаривает зачет пени и неустойки в сумму убытков (п. 1 и 3), в других же говорит о праве потерпевшей стороны на неустойку и возмещение убытков без какой-либо оговорки об этом зачете (п. 4). Весь этот внешний разнобой свидетельствует лишь о недостаточно внимательном редактировании соответствующих инструкций и типовых договоров и не может устранить твердо установленного теми же наркоматами в их общих директивах о договорах принципа зачета пени и неустойки в сумму убытков.

[656] Статья 11 инструкции по проведению экспортной договорной кампании в 1933 г. в экспортных объединениях системы НКВнешторга (приказ от 4/XII 1932 г., N 816 – БФХЗ, 1933, N 4, стр. 39).

[657] В этом смысле слова "оценочный" характер носят и штрафы, предусмотренные инструкцией Госарбитража от 7/IХ 1933 г., поскольку она допускает возмещение убытков "лишь в части, не покрытой штрафом, неустойкой и т.д.".

[658] Ср. циркуляр Госарбитража от 1/IV 1934 г., N 11, об усилении борьбы с дебиторской задолженностью (БГА, N 8, стр. 31), цит. отчет Ленинградского Госарбитража за 1933 г., стр. 58–60 или ст. V, п. "в" Инструкции Всекопромсовета и Всекопромлессоюза от 27/XII 1933 г.: "Взыскание штрафных санкций следует производить немедленно по нарушении договора".

[659] Ср. А.С. Гранберг, Исполнение договоров (БГА, 1932, N 8, стр. 8); Г.Н. Амфитеатров, Законопроект о договорах, стр. 38.

[660] Ср. цит. статью Г.Н. Амфитеатрова в БГА, 1933, N 19, стр. 5.

[661] Если мы правильно осведомлены, именно исходя из этой точки зрения Ленинградский Госарбитраж отказал в утверждении мирового соглашения между л/о Стальсбыта и Ленснабом, в силу которого первый обязывался по зачете взаимных требований уплатить второму 4987 руб. пени и неустойки за недогрузы. Арбитр потребовал расшифровки взаимных требований, присудил со Стальсбыта в пользу Ленснаба 673 118 руб. за недогрузы и с Ленснаба в пользу Стальсбыта – 668 131 руб. за просрочку платежей и другие нарушения договора и вслед затем предложил произвести уплату путем зачета, т.е. фактически тех же 4987 руб. через Госбанк. Вместе с тем арбитр отметил в своем решении ряд извращений в практике обеих организаций и довел о них до сведения как руководства, так и общественности Стальсбыта и Ленснаба (БГА, 1932, N 6, стр. 28).

[662] Подр. см. § 3 настоящей главы и § 1 главы III.

[663] Ср. решения арбитража НКЛП УССР по делам склада N 60 Союзкожснабсбыта с 5-й обувной фабрикой и харьковской базы Союзстеклофарфорсбыта с Олевским фарфоровым заводом (БГА, 1933, N 22, стр. 30; N 20, стр. 19).

[664] Пункт 10 резолюции о задачах Госарбитража от 10–13 июня 1932 г. (БГА, N 7, стр. 27). Ср. отчет о работе Госарбитража РСФСР за октябрь 1933 г. (БГА, N 10–11, стр. 14).

[665] А.И. Вайнштейн, Создать атмосферу дружной деловой работы (БГА, 1933, N 12, стр. 2). Ср. обзор работы Госарбитража СССР за 1933 г. в БГА, 1934, N 8, стр. 13: "На практике нередко наблюдается превращение штрафа в самоцель, в своеобразный источник дохода".

[666] Г. Чирков, Оздоровить штрафную политику органов речного транспорта (БГА, 1933, N 12, стр. 11); его же, Против искажений штрафной политики на водном транспорте (БГА, 1934, N 7, стр. 5).

[667] Доклад А.И. Вайнштейна на совещании главарбитров 21/XII 1933 г. (БГА, 1934, N 1, стр. 16–18 и 24).

[668] Ср. обзор работы Госарбитража СССР в БГА, 1934, N 8, стр. 13; решение Госарбитража СССР по делу НКПС с Кузнецкостроем (БГА, 1933, N 6–7, стр. 22–23); Г. Чириков, Практика применения ст. 84 Устава ж.д. к веткам не общего пользования (БГА, 1933, N 6–7, стр. 26); А.Е. Семенова, Преодолеем узкое место (БГА, 1934, N 4, стр. 4). В целях борьбы с приведенными извращениями штрафной политики ж.д. и водного транспорта СНК и СТО, по инициативе Госарбитража СССР, ввели взимаемые железными дорогами и пароходствами штрафы в более определенные рамки (см. пост. СНК СССР от 11/Х 1933 г. о штрафах за простой вагонов – СЗ, N 63, ст. 383, и утв. 28/IV, 3/VII и 29/Х 1934 г. Положения об ответственности органов железнодорожного, речного и морского транспорта и их клиентуры за невыполнение государственных планов перевозок – СЗ, N 24, ст. 188; N 35, ст. 281 и N 51, ст. 402).

[669] Ср. решение Московского Госарбитража по делу государственного молочного завода N 1 с Розпродторгом МСПО (БГА, 1933, N 22, стр. 26).

[670] Штрафная политика Союзшвейсбыта, взимавшего со швейных фабрик штрафы в большем размере, чем он уплачивал своим покупателям – торгующим организациям, вызвала решительный протест со стороны ленинградской швейной промышленности. НКЛП СССР отдал распоряжение о возврате половины полученных ленинградской базой Союзшвейсбыта разниц за I полугодие 1934 г. швейным фабрикам – по указанию ленинградского управления легкой промышленности. Это распоряжение осталось, однако, невыполненным в связи с ликвидацией названного управления. Об аналогичных извращениях в штрафной политике Союзхлопкосбыта см. у М. Липицкера, цит. статья в БГА, 1934, N 22, стр. 15.

[671] Г.Н. Амфитеатров, цит. статья в БГА, 1933, N 19, стр. 5.

[672] В последней своей работе и Г.Н. Амфитеатров признает, что в "искусственной" пролонгации сроков исполнения договора "виновата не пеня, а виноваты сами стороны, которые устанавливают пеню в размере, лишающем штраф необходимого стимулирующего значения" (Законопроект о договорах, стр. 37).

[673] Статья 16 приказа НКЛП от 26/ХII 1933 г., N 1252; ст. 26 приказа НКЛеса от 27/XII 1933 г., N 912; разд. III ст. 4 приказа НКСовхозов от 21/XII 1933 г., N 873; ст. 33 пост. Центросоюза от 25/XII 1933 г., N 1586; ст. 5 пост. Всекопромсовета и Всекопромлессоюза от 27/ХII 1933 г.

[674] Ср. циркуляр Госарбитража от 8 IV 1934 г., N 11, о повторном взимании штрафов (пени и неустойки) за недопоставку (БГА, N 9, стр. 32).