Список книг

« Предыдущая | Оглавление | Следующая »

Базанов И.А.
Происхождение современной ипотеки. Новейшие течения в вотчинном праве в связи с современным строем народного хозяйства.

§ 7. Rentenkauf

1. Происхождение этой формы реального кредита объясняют тем, что процентный заем и aeltere Satzung преследовались церковной властью за их ростовщический характер, тогда как neuere Satzung или еще вовсе не появлялась, или же имела применение только в городах[264]. Рента под личиной купли скрывала процентный заем. Впрочем, рента и без того имела почву в условиях средневекового оборота и могла успешно действовать при дозволении процентных займов, так как она, давая кредитору равную по энергии с aeltere Satzung обеспеченность, имела для должника удобства, равные с neuere Satzung[265]. Некоторые усматривают в ренте переходную форму от aeltere Satzung k neuere Satzung[266]. Рентный долг, по утверждению некоторых, начал свое распространение в деревне, но потом пользовался не меньшим успехом и в городе[267].

2. Сущность рентного долга заключалась в следующем: землевладелец, ищущий капитала, добывал его тем, что продавал кредитору ренту со своего имения. Землевладелец обязывался платить капиталисту, в вознаграждение за лишение капитала, известную ренту в определенные сроки. Но рента не была личным долгом землевладельца; это было реальное бремя, возложенное на определенную недвижимость, капиталист имел Renten-Gewere, - это внешнее выражение вещного правоотношения. Рента была национальной германской правовой организацией, где вещное право, ius in realiena, направлялось не на воздержание собственника вещи, а на положительное действие с его стороны.

Ренты были вечные, Ewiggeld, и временные[268].

3. Возникала рента, подобно всем вещным правам, путем Auf-lassung и записи в книгу, а с введением специализации книг - в книгу долгов и рент. Кредитор получал рентное свидетельство[269].

4. Правоотношение: а) кредитор имел Gewere на недвижимость, обремененную рентой. Это было Gewere не собственника, а рентного управомоченного[270]. Кредитор имел право на получение ренты. Это право характеризуется суровыми чертами. Если рента не уплачивается своевременно, кредитор вправе на двойную уплату. При упорстве же должника управомоченный может добиваться присуждения себе в собственность самого участка. И тогда не принимается в соображение и цена участка, так что должник не получает и той доли из цены имения, которая превышает должную капиталисту сумму[271]. Кредитор, далее, имел право не допускать установления дальнейших рент[272], а при переходе имения в третьи руки кредитору принадлежало Näherrecht[273].

b) Должник, по крайней мере позднее, имел право востребования; кредитору это право не принадлежало[274]. Одностороннее право должника на востребование рентного отношения было выгодно должнику. Раз должник аккуратно выполняет нетрудную обязанность уплаты ренты, он может не бояться внезапного взыскания капитальной суммы долга, всегда разрушительно действующего на имущественное положение лица в условиях сельскохозяйственных отношений. Но эта особенность ренты была невыгодна кредитору, так как он окончательно лишался распоряжения капиталом на неопределенное время и не мог уже в будущем найти капиталу лучшее помещение, хотя бы к тому и представлялись благоприятные условия. Неудобства рентной организации реального кредита должны были сказаться особенно позднее, когда развилась промышленная деятельность, капитал находил себе новые сферы применения, и капиталист ввиду колебаний ренты на капитал и доходности от помещения его в разные предприятия был заинтересован в том, чтобы всегда иметь возможность распоряжаться капиталом в зависимости от колебаний условий рынка и перемещать его из одной промышленной сферы в другую, руководясь единственно личным интересом. Уже одно это обстоятельство, помимо влияния римского права, могло вызвать и действительно вызвало постепенное охлаждение общества к институту ренты и предпочтение ей ипотечного долга[275].

с) В принципе, допускалось установление нескольких рент на одно имение. Тогда отношение усложнялось. При установлении следующих рент требовалось согласие обладателей предшествующих рент[276]. При осуществлении предшествующим управомоченным своего права судебным порядком и при следующем за сим присуждении имения истцу последующие рентно-управомоченные должны были под страхом лишиться своего права, принять имение на себя обремененным старейшими рентами (но не младшими). Право вступления в обладание имением предлагалось по порядку от младших к старшим кредиторам[277].

5. Прекращалась рента удовлетворением кредитора, по востребовании со стороны должника; или по судебному приговору, который имел место при неаккуратности должника и выполнялся присуждением имения управомоченному по ренте, а при конкуренции нескольких кредиторов - младшему, желающему принять на себя рентное бремя в пользу старейших рентных кредиторов.

6. В некоторых городах рента, подобно neuere Satzung, послужила отправным пунктом для крайне интересных организаций. В Бремене еще в давнее время из рентных свидетельств образовались знаменитые Handvesten. При установлении ренты, как мы знаем, собственник выправлял рентное свидетельство на имя кредитора. Когда позднее рядом с рентами были допущены займы с процентами, выправление рентных свидетельств, само по себе очень важное для городского оборота, постепенно отрешалось от действительного установления ренты. В процессе отрешения сначала прибегали к подставке на место приобретателя ренты нотариуса или судебного чиновника, фиктивно покупавшего ренту. Но скоро перестали требовать и этого и удовлетворялись односторонним заявлением собственника о том, что он устанавливает ренту определенной величины на предъявителя рентного свидетельства. Эти-то свидетельства на предъявителя и назывались в Бремене Handvesten. Собственник заранее, ввиду лишь будущей потребности в кредите, выправлял Handvesten на пергаменте, по правилу в круглой сумме, в городском совете или суде; Handveste удовлетворяла, что собственник известной недвижимости отчуждает другому, именно держателю рентного свидетельства, право получения из недвижимости известной годовой ренты. Выправлялись ренты лишь в два определенных периода в году, что вместе с исследованием судом или советом обстоятельств дела, правоотношения по недвижимости и т.п. служило гарантией как обеспеченности ренты, так и интересов третьих лиц, прикосновенных к недвижимости.

Handvesten, после того как в основе их уже не лежала никакая действительная купля ренты, обратились в бумаги на предъявителя с реальным обеспечением имением, а когда позднее и рента конструировалась как долг, обеспеченный имением, - в закладные листы на предъявителя, покоившиеся на одностороннем, абстрактном, формальном волеизъявлении собственника. Собственник мог распоряжаться Handvesten самым различным образом и в любое время. Он мог передать их личному кредитору в закладе, для обеспечения личного требования, потом мог выкупить их и затем снова отдать в заклад. Handvesten циркулировали как движимая вещь, при переходе их не требовалось ни цессии, ни индоссамента. Ранг Handvesten, тяготеющих на одной и той же недвижимости, определялся не временем выправления их и не временем вручения третьему лицу, а исключительно указанием, которое делалось об этом в самом документе: "первая", "вторая" и т.п. Handveste. Процент не ограничивался указанным в Hand-veste "5%"; он определялся по соглашению сторон при заключении займа под заклад Handveste. Handvesten пережили в Бремене благополучно эпоху римского влияния; они действуют там и поныне. Они-то, как увидим со временем, и вдохнули Торренсу идею его акта и послужили в Германии образцом для организации рентного долга имперского гражданского уложения.

Аналогичные явления встречались и в других значительных средневековых городах: в Гамбурге, Мюнхене, Цюрихе и т.д.[278]

Примечания:

[264] Mascher, гл. 3.

[265] Stobbe, 1897 v. Lehmann, II a, 92.

[266] Mascher, гл. 3. Связь neuere Satzung и Rentenkauf видна и из учения Franken o Satzung, как Naturalrentenkauf.

[267] Mascher, еod. – Подробности о происхождении ренты читатель отчасти найдет у Mascher, указ. соч., гл. 3, и Stobbe, 1897 v. Lehmann, II a, 89–111.

[268] Mascher, 68, Stobbe, 1897 v. Lehmann, II a, стр. 94.

[269] Stobbe, 1897, II a, стр. 95, Mascher, 381.

[270] Stobbe, 1897, II a, 96.

[271] Stobbe, eod. 97; Mascher, 69.

[272] Stobbe, eod. 100; Mascher, 71.

[273] Eod.

[274] Mascher, 68; Stobbe, 1897, II a, 100, 101.

[275] Лишь во второй половине 19 столетия рентный принцип реального кредита снова заявляет о себе. Но теперь условия иные, например весьма значительное накопление капиталов, ищущих надежного помещения, хотя бы и на скромных условиях. Однако и для нашего времени позволительно утверждать, что только организованный кредит (через посредство рентных банков) может еще прилить к землевладению на рентном начале, неорганизованный же – едва ли пойдет на ренту и теперь. Ср. Dernbung. Das bürgerliche Recht des deutsch. Reichs. Halle, 1898. III, 667 и след.

[276] Mascher, 71; Stobbe, 1897, II a, 100.

[277] Mascher, 69; иначе Stobbe, 1897, II a, 100: "Соизволение кредитора на установление следующей ренты означало готовность кредитора, в случае экзекуции, уплатить следующую ренту".

[278] Очерк Handvesten заимствую у Mascher, стр. 74, 75, 369–380, 380 и след.