Список книг

« Предыдущая | Оглавление | Следующая »

Черепахин Б.Б.
Труды по гражданскому праву

III. ПРЕДЕЛЫ ДОПУСТИМОСТИ ЗАЩИТЫ ДОБРОСОВЕСТНОГО ПРИОБРЕТАТЕЛЯ – ОТВЕТЧИКА ПО ВИНДИКАЦИОННОМУ ИСКУ И ДОБРОСОВЕСТНОГО ПРИОБРЕТЕНИЯ ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ ОТ НЕУПРАВОМОЧЕННОГО ОТЧУЖДАТЕЛЯ

1. Постановка вопроса

Приведенные соображения в защиту добросовестного приобретателя относятся ко всем случаям добросовестного приобретения права собственности от неуправомоченного отчуждателя, независимо от характера выбытия вещи из владения собственника, а также и того, кем является этот собственник.

Убедительность для добросовестного приобретателя данного внешнего фактического состава, создающего видимость права отчуждателя, не зависит от этих обстоятельств. Приведенные соображения в пользу добросовестного приобретения от неуправомоченного отчуждателя не уточняют пределов допустимости такого приобретения. Они не дают основания для нахождения компромиссного решения этого вопроса с тем, чтобы в этом споре были по возможности взвешены противостоящие интересы участников спора о праве собственности на данную вещь с учетом сравнительной значимости этих противостоящих интересов и субъективной стороны поведения их носителей.

Решение этого вопроса должно обеспечить сведение до минимума материального ущерба бывшего собственника, которому отказано в удовлетворении его виндикационного иска, а также - добросовестного приобретателя, ответчика по виндикационному иску, обязанного возвратить вещь собственнику. Необходимо найти этот "вариант наименьшего зла".

С другой стороны, необходимо обеспечить преимущественное положение социалистической собственности на средства производства в обеих ее формах как хозяйственной основы СССР.

2. Учет субъективной стороны поведения бывшего собственника и третьего приобретателя

Субъективная сторона поведения бывшего собственника, с одной стороны, и третьего приобретателя - с другой, имеет немаловажное значение в разрешении этого конфликта противостоящих интересов собственника добросовестного приобретателя. Собственнику, который передал вещь другому лицу  по своей воле во временное пользование, на хранение или для другой цели, во многих случаях может быть поставлено в вину, что он оказал доверие лицу, того не заслуживающему. Этим он создал почву для заблуждения третьего лица, опирающегося на владение отчуждателя как на внешний фактический состав права собственности.

Этот упрек, как правило, исключается в тех случаях, когда собственник лишился владения вещью помимо своей воли, в частности, когда у него эта вещь похищена или им потеряна.

Разумеется, эта упречность или безупречность поведения собственника, в результате которого он лишился своей вещи, имеет в виду то, что случается в большинстве случаев. Нельзя утверждать, что собственник виноват во всех случаях, когда бывает обманут в своем доверии при передаче вещи по своей воле другому лицу. Равным образом было бы ошибочным обратное утверждение: будто собственник не виноват во всех тех случаях, когда вещь выходит из его владения помимо его воли.

Однако, если взять даже те сравнительно редкие случаи, когда при передачи вещи другому лицу по своей воле собственник не проявил никакого сulpa in eligendo, он все же лишился вещи в результате своего активного поведения, а потому к нему приложимы рассуждения Иосифа Унгера о деятельности на собственный риск (Handeln auf eigene Defahr). Он должен нести риск тех опасностей, которые он создал своими действиями для себя и для добросовестных третьих лиц.

Равным образом, если взять те случаи, когда собственник лишился своей вещи помимо своей воли, но в результате своей неосторожности, неосмотрительности, рассеянности и т.п., эта его вина объективно выразилась (как правило) в бездействии, а не в положительных действиях. Поэтому здесь неприменимы выше приведенные соображения о деятельности на собственный риск.

Именно с точки зрения высказанных положений становится понятным приравнивание в практике Верховного Суда СССР случаев необходимой поклажи (depositum miserabile) к случаям утраты вещи собственником помимо его воли. В этих случаях собственник оказывается во власти крайней необходимости, он лишен возможности выбора контрагента (поклажепринимателя), а отсюда - не может быть и речи о вине в таком "выборе".

Таким образом, учет субъективной стороны поведения собственника дает определенные основания для возложения на него риска его активной деятельности, предпринятой по его воле. Разумеется, необходимейшей предпосылкой отнесения этого поведения на риск собственника является добросовестность приобретателя. Только при ее наличии, то есть когда приобретатель не знал и не должен был знать, что лицо, от которого он приобрел вещь, не имело права отчуждать ее, может считаться обоснованным предпочтение интересов третьего приобретателя интересам бывшего собственника.

Разумеется, это незнание приобретателя о неуправомоченности отчуждателя не должно бытъ основано на грубой небрежности. Оно должно опираться на внешнюю обстановку отчуждения - приобретения, создающую видимость правомочий отчуждателя. Наоборот, нельзя признать приобретателя добросовестным, когда внешняя обстановка отчуждения - приобретения заставляет его усомниться в правомерности отчуждения. В этих случаях он должен знать, что лицо, от которого он приобретает вещь, не имеет права отчуждать ее.

3. вариант наименьшего зла при отказе собственнику в удовлетворении его виндикационного иска

С другой стороны, при установлении различной трактовки вещей, вышедших из владения собственника по его воле, и вещей, вышедших из его владения помимо его воли, следует избрать вариант наименьшего зла при отрицательном для собственника решении по виндикационному иску.

В тех случаях, когда собственник вверил вещь кому-либо по своей воле, он, по общему правилу, знает, кому он оказал свое доверие и где находится это его доверенное лицо, то есть он знает своего контрагента (нанимателя, ссудополучателя, поклажепринимателя и т.п.) и его местонахождение. Именно поэтому он имеет больше шансов, если ему будет отказано в возвращении вещи, добиться по крайней мере возмещения вреда от лица, нарушившего его доверие.

Наоборот, когда собственник лишился владения вещью помимо своей воли, путем утери, хищения и т.п., и затем получил отказ в удовлетворении его виндикационного иска к третьему приобретателю, нынешнему владельцу вещи, он по большей части не знает, кто был похитителем его вещи или лицом, присвоившим ее как находку.

Именно поэтому в этих случаях он, как правило, также лишен и возможности добиться возмещения убытков с недобросовестного нарушителя его права собственности.

Отказ в удовлетворении виндикационного иска, направленного на истребование вверенной вещи от третьего добросовестного приобретателя, по большей части оставляет бывшему собственнику возможность ликвидации ущерба за счет виновного контрагента.

Наоборот, отказ в удовлетворении виндикационного иска, направленного на истребование вещей, похищенных, утерянных и вообще вышедших из владения собственника помимо его воли, от добросовестного приобретателя, по большей части лишает собственника возможности ликвидации ущерба за счет непосредственных виновников преступного изъятия вещи или их соучастников.

Таким образом, учет субъективной стороны поведения собственника, лишившегося владения вещью по своей воле или помимо своей воли и создавшего этим повод для заблуждения третьего приобретателя, а также изучение варианта решения, представляющего наименьшее зло для собственника при отказе в удовлетворении виндикационного иска, - позволяют прийти к выводу, что собственнику, лишившемуся вещи помимо своей воли, должно быть предоставлено право на истребование своей вещи также от добросовестного приобретателя.

Наоборот, бывшему собственнику, который лишился владения вещью по своей воле, не должно быть предоставлено право на истребование вещи от добросовестного приобретателя. В этих случаях последний приобрел право собственности.

4. Абсолютная (неограниченная) виндикация государственной и кооперативно-колхозной собственности

Допуская и обосновывая добросовестное приобретение от неуправомоченного отчуждателя права собственности на вещи, вышедшие из владения собственника по его воле, советское гражданское право исключает такое приобретение в отношении государственного имущества. На основании ст. 60 ГК "...Государственные учреждения и предприятия могут истребовать от всякого приобретателя принадлежащее им имущество, незаконно отчужденное каким бы то ни было способом...". Следовательно, на основании ст. 183 ГК (в конце) государственное имущество не может быть в этих случаях приобретено в собственность добросовестным приобретателем от неуправомоченного отчуждателя.

Это правило сформулировано в действующем праве только применительно к государственной собственности. Однако есть основания для распространения этой привилегии также на кооперативно-колхозную собственность.

На каждом этапе в истории развития общества придается особое значение праву собственности, так как та или иная форма собственности дает соответствующую характеристику определенной правовой системы, а в сущности говоря, и соответствующую характеристику целой эпохи в истории человечества. Отсюда понятно то внимание, которое уделяется институту права собственности во всех системах права, и интенсивная защита этого права.

Уже постановление ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 г. (СЗ СССР, 1932 г., N 62, ст. 360) признало, что "общественная собственность (государственная, колхозная, кооперативная) является основой советского строя, она священна и неприкосновенна, и люди, покушающиеся на общественную собственность, должны быть рассматриваемы как враги народа, ввиду чего решительная борьба с расхитителями общественного имущества является первейшей обязанностью органов советской власти...".

"Экономическую основу СССР составляют социалистическая система хозяйства и социалистическая собственность на орудия и средства производства, утвердившиеся в результате ликвидации капиталистической системы хозяйства, отмены частной собственности на орудия и средства производства и уничтожения эксплуатации человека человеком" (Конституция СССР, ст. 4).

При этом "социалистическая собственность в СССР имеет либо форму государственной собственности (всенародное достояние), либо форму кооперативно-колхозной собственности (собственность отдельных колхозов, собственность кооперативных объединений)" (Конституция СССР, ст. 5).

Таким образом, и закон 7 августа 1932 г. и Сталинская Конституция объединяют нашу государственную и кооперативно-колхозную собственность в едином понятии социалистической собственности.

Оба указанных закона, а также уголовные кодексы союзных республик приравнивают в отношении уголовно-правовой защиты кооперативно-колхозную собственность к собственности государственной.

В законе 7 августа 1932 г. прямо сказано: "Приравнять по своему значению имущество колхозов и кооперативов (урожай на полях, общественные запасы, скот, кооперативные склады и магазины и т.п.) к имуществу государственному и всемерно усилить охрану этого имущества от расхищения" (закон 7 августа 1932 г. II, 1).

Сталинская Конституция (ст. 131), обязывая каждого гражданина СССР "беречь и укреплять общественную, социалистическую собственность, как священную и неприкосновенную основу советского строя, как источник богатства и могущества родины, как источник зажиточной и культурной жизни всех трудящихся", и объявляя, что "лица, покушающиеся на общественную социалистическую собственность, являются врагами народа", не делает никакой разницы между двумя формами социалистической собственности - государственной и кооперативно-колхозной.

Равным образом не проводится такой разницы в Уголовном Кодексе РСФСР (ст. 162 "г", "д", 116, 131 и др.).

Все эти нормы нашего законодательства позволяют сделать вывод о необходимости приравнивания кооперативно-колхозной собственности к государственной также и в отношении гражданско-правовой защиты при помощи виндикационного иска.

К этому выводу приводит систематическое толкование действующего законодательства, позволяющее (после закона 7 августа 1932 г.) выдвинуть это положение в порядке постановки вопроса de lege lata и, совершенно бесспорно, - de lege ferenda. Отсюда следует признать в той же плоскости недопустимость добросовестного приобретения кооперативно-колхозного имущества от неуправомоченного отчуждателя в порядке ст. 183 ГК (в конце).

В итоге этих рассуждений необходимо прийти к выводу, что наша социалистическая собственность должна быть обеспечена наиболее эффективной защитой. Поэтому во всех случаях, когда истцом является государственный орган, кооперативное объединение или колхоз, незаконно лишившиеся принадлежащего им имущества, интересы любого приобретателя должны отступить перед интересами истца. Отсюда принцип неограниченной виндикации социалистической собственности в Союзе Советских Социалистических Республик.

Печатается по:
Б.Б. Черепахин.
Юридическая природа и обоснование приобретения права собственности от неуправляемого отчуждателя //
Ученые записки Свердловского юридического института. Т. 2. Свердловск: ОГИЗ, 1947. С. 63-98.