Список книг

« Предыдущая | Оглавление | Следующая »

Шершеневич Г.Ф.
Курс торгового права. Т. IV: Торговый процесс. Конкурсный процесс.

§ 188. Русское право

I. Постановления Русской Правды. Зачатки конкурсного процесса не чужды древнейшему законодательству России. Замечательным представляется то явление, что чем более отдаляется развитие права от первоначальной эпохи, тем слабее становятся черты несостоятельности. Наиболее ясны и подробны постановления, содержащиеся в Русской Правде, тогда как к XVIII веку не остается уже почти и следов конкурсного права. Если положения Русской Правды были достаточны для своего времени и по объему соответствовали общей системе права, нельзя того же сказать о новейшем времени, когда кредитные отношения развились настолько, что без конкурсного законодательства невозможно уже было обойтись. А между тем только к XIX столетию появляется у нас конкурсный устав.

Как ни незначительна была торговля в удельный период русской истории и сравнительно с современной ему торговлей итальянских и северогерманских городов, однако, в первоначальном памятнике нашего права мы находим уже нормы торгового права, уклоняющиеся от норм общегражданского права. Естественно было ожидать, что Русская Правда предусмотрит случаи несостоятельности.

Действительно, ст. 68 и 69 Карамзинского списка имеют отношение к интересующему нас вопросу. Первая статья дает понятие о двоякой несостоятельности, несчастной и происшедшей по вине должника, а также указывает способ предупреждения несостоятельности. Вторая статья посвящена вопросу о порядке распределения имущества должника между различного рода кредиторами.

"Оже кто который купец, шед где любо с чужими коунами истопится или рать возьмет или огонь, то не насилити ему, ни продати его; но како начнет от лета платити ему, тако же платить, занеже пагоуба от Бога есть, а не виноват есть; оже ли пропиется или пробьется, а в безумни чюж товар потравит, то како любо тем, чьи то коуны, ждоут ли ему, продадоут ли его - своя им воля" (ст. 68).

Мы имеем дело здесь несомненно с несостоятельностью, потому что в настоящей статье имеется в виду стечение кредиторов. Это видно как из последних слов приведенной статьи, где о кредиторах говорится во множественном числе, так и из дважды упоминаемой продажи должника, в которой не было никакой необходимости, если бы был только один веритель. В последнем случае должник должен был отрабатывать свой долг и поступить в рабство к своему кредитору[306]. Статья 68 говорит о несостоятельности торговой, и едва ли из нее можно вывести предположение, что "неоплатным должником может оказаться не только купец, занявший деньги или товар, но и всякое лицо, на которое падает взыскание в силу причиненных его действиями (обидами) убытков"[307].

В тех случаях, когда товар купца пострадает от воды[308], огня или разграбления - с его стороны нет вины, его потери являются результатом воли Бога. Поэтому закон ограждает его от кредиторов, которые бы настаивали на исполнении обязательств и хотели бы продать его в рабство. Напротив того, в предупреждение подобных последствий предоставляется ему выплачивать долги свои с рассрочкой. Совершенно другое последствие имеет тот случай, когда купец потеряет свои товары вследствие пьянства, пари или истратит чужие товары. Тогда кредиторы вправе поступить с ним как с несостоятельным должником, если, конечно, не захотят добровольно дать ему отсрочку. Сам же он уже не вправе настаивать на предоставлении ему возможности воспользоваться рассрочкой.

Русская Правда предусматривает еще случай явно злонамеренной несостоятельности, когда кто скроется от уплаты долгов бегством в чужую землю[309]. "Оже человек полгав коуны оу людеи, а побежит в чужоу землю, веры ему не яти, как и татю" (ст. 133). Следовательно при возвращении на родину человек этот не мог ссылаться на извиняющие его обстоятельства, а потому не имел права на какие-либо льготы, но подвергался преследованию со стороны кредиторов со всеми его последствиями[310].

"Аще кто многим должен будет, а прешед гость из иного города или чужеземец, а не ведая запустит зан товар, а опять начнет не дати гостю коун, а первии должници запинати емоу начнут, не дадучи коун, то вести я на торг и продати и отдати же первое гостеви коуны, а домачным что ся останет коун, тем ся поделять; пакы ли будут княжи коуны, то княжи коуны переже взяти, а прок в деле; оже кто много раза имал, то томоу не имати" (ст. 69).

Из этой статьи, как из предшествовавшей, обнаруживается, что исполнение обращалось на лицо самого должника. В то время как при невозможности уплатить одному кредитору должник обязан был отработать свой долг или поступить к нему в рабство, при стечении верителей - его продавали на торгу и вырученная сумма распределялась между кредиторами пропорционально их требованиям (в деле). Следовательно, мы встречаем порядок удовлетворения, весьма близкий к римскому праву, недостает только in partes secare.

В отношении пассива интересным представляется конец 69 статьи. К удовлетворению не допускались кредиторы, которые успели взыскать значительное количество процентов, "кто много раза имал", может быть, когда сумма их достигла величины занятого капитала.

Затем устанавливается самый порядок удовлетворения требований. Прежде всего получает удовлетворение князь[311], потом купцы иностранные или из других городов[312], если им не было известно задолжание несостоятельного, наконец местные кредиторы. Из смысла статьи следует вывести заключение, что первые два разряда требований удовлетворяются полностью, а третий разряд - по соразмерности (а прок в деле).

Конечно, в действительности производство представлялось более сложным, чем в статье, потому что при неумении редактировать законодатель древнего периода упускает из виду многие обстоятельства. Так, в настоящем случае остается невыясненным, кто заведовал продажей должника и распределением вырученной суммы между кредиторами.

II. Постановления договоров с немцами. Следы конкурсного права встречаются в договоре смоленского князя Мстислава Давидовича с Ригой, Готландом и немецкими городами 1229 го-да. В статье 10 этого договора мы находим указание порядка удовлетворения при стечении нескольких кредиторов. В этом случае как немец в отношении своего русского должника в Смоленске, так и русский в отношении своего немецкого должника в Германии пользовались привилегией преимущественного удовлетворения. Эта привилегия сохранялась по статье 11 даже в случае конфискации имущества за преступление - "аже разгневается князь на своего человека".

Такая же привилегия немецким кредиторам перед местными установлена была и статьей 20 договора Новгорода с немецкими городами и Готландом 1270 года. Если в указанной статье не имеется в виду непременно случай несостоятельности[313], все же несомненно подобный порядок должен был иметь место и при несостоятельности.

III. Псковская Судная Грамота. Нам следует обратиться теперь к замечательному памятнику русского гражданского права - к Псковской Судной Грамоте. "А которыи писцы вымоут на оумершего заклад, грамоты двои, или трои, или пятеры на одну землю, или на воду, или на один двор или на одну клеть, а оу тех исцов, оу кого закладныя грамоты, сверх того и записи, и на того оумершаго и на его заклад, и оу иных истцов не будет записи, только заклад грамот, ино им правду давши, да делят поделом, и по серебру, колко серебра, ино и доля ему по тому числу; ож ближнее племя восхощет заклад выкупить, а оу коего исца заклад и записи на оумершаго, ино ему целования нет на его дело" (ст. 104). Нельзя отрицать того факта, что мы имеем перед собой конкурсный вопрос. "Конкурса в этом случае, - говорит Гольмстен, - конечно, нет, потому что конкуренция прав вызвана не несостоятельностью, а стечением действительно существующих вещных прав на один объект и, следовательно, необходимостью удовлетворения кредиторов именно из этого объекта"[314]. Довольно трудно применять выработанные современной теорией взгляды к древнему законодательному памятнику. Конкурсное право развивалось постепенно, и существенные признаки конкурса выяснялись один за другим.

Правда, в настоящем случае имеется в виду не все имущество должника, а лишь определенный предмет, земля, озеро, двор, клеть. Но, может быть, смысл этой темной статьи, несомненно содержащий ошибки[315], возможно истолковать в следующем направлении. Статья предполагает обращение взыскания со стороны нескольких лиц на одну вещь, - землю, озеро, двор, клеть. При этом обнаруживается, что одни кредиторы имеют формально установленное залоговое право[316], другие же его не имеют. Предоставляя первым право преимущественного удовлетворения из заложенного имущества (ино им правду давши), оставшуюся от продажи сумму должно обратить на пропорциональное удовлетворение прочих кредиторов (да делят поделом), причем они приобретают право на раздел и остального движимого имущества должника (и по серебру, колко серебра, ино и доля ему по тому числу).

IV. Постановления Московского периода. В Московский период истории русского законодательства мы не встречаем такого прямого указания на конкурс, как в Русской Правде. Но воззрения последней на несостоятельность отразились и на московских памятниках. В Судебнике Ивана III мы находим постановление, близкое по содержанию к ст. 68 Русской Правды. "А который купец, идучи в торговлю, возьмет у кого деньги или товар, да на пути у него утеряется товар бесхитростно, потонет, или сгорит, или рать возьмет, и боярин, обыскав, да велит дать тому дьяку великого князя полетную грамоту с великого князя печатью, платити исцеву истину без росту. А кто у кого взявши что в торговлю, да шед пропиет, или иным каким безумием погубит товар свой без напрасньства и того истцу в гибели выдати головою на продажу" (ст. 55).

В указанной полетной грамоте мы находим совершенное сходство с средневековыми французскими lettres de repit, выдававшимися от имени короля. Предоставляемая ею отсрочка в платежах или освобождение от уплаты процентов стояли в зависимости от причин, причинивших расстройство в делах должника. Целью постановления было отклонение наступления несостоятельности. Эта статья с небольшим добавлением дословно повторяется в Судебнике Ивана IV (ст. 91).

В уложении Алексея Михайловича мы встречаем постановление (Х, 260), представляющее собой переложение современным языком статьи 69 Русской Правды. "А будет кто чем должен будет Русским всяких чинов людям и чужеземцам, и истцы Русские люди и чужеземцы того своего долгу учнут на нем искати судом и тот должник, не хотя чужеземцу долгу его заплатити, учнет отыматися от него тем, что он и опричь того чужеземца должен многим Русским людям: и на таком должнике велети долговые деньги наперед правити чужеземцу, а Русским людям велети на нем долг их правити после. Также будет на ком доведется взяти в Государеву казну, а в то же время на его учнут бити челом истцы о долгах: и на нем наперед взяти Государю, а должникам указать ему платити долги после".

Таким образом, и здесь, как и во время Русской Правды, иностранные кредиторы при несостоятельности русского пользуются преимущественным удовлетворением перед русскими верителями, хотя бы они знали о состоянии дел должника - в противоположность прежнему праву, когда привилегия эта давалась при неведении с их стороны задолжания. В приведенной статье уложения нет никакого намека на то, чтобы постановление ее имело применение только к торговым людям.

Совершенно аналогично статье 69 Русской Правды статья 260 Уложения в конце содержит указание на существование права преимущественного удовлетворения в отношении также государевой казны. Закон не предусматривает случая столкновения привилегий иностранцев и казны.

V. Постановления XVIII столетия. В вексельном уставе 1729 года явилась необходимость по поводу акцепта определить понятие несостоятельности. "Когда приниматель векселя по слуху в народе банкротом учинился (то есть в неисправу и в убожество впал) и затем от биржи или публичного места, где торговые люди сходятся, отлучается", дозволяется потребовать от него обеспечения в платеже (порук), а если откажет - то протестовать"[317]. Закон дает три признака для признания наличности банкротства: неисправность в платежах, потря имущества и скрытие должника.

Как ни мало развиты были торговые отношения, все же случаи несостоятельности должны были иметь место в жизни. При отсутствии законодательных постановлений положение было крайне затруднительно. Между тем на практике возникали вопросы, представляющие трудности даже в современном конкурсном законодательстве. Так, по делу банкротства купцов Опича и Фохта в 1736 году Сенату было донесено от Коммерц-Коллегии, что в составе их имущества оказалось немало товаров, высланных из-за границы только на комиссию, из которых иные состоят в целых местах, а именно - в кипах, в бочках и ящиках, а прочие уже начаты и проданы. Сенат решил от впадших в банкротство купцов отбирать в конкурс только те товары из данных им на комиссию, часть которых была распродана, напротив, неначатые партии товаров или начатые только для пробы возвратить высылателям[318]. Нужно заметить, что мотивом к такому решению послужили не юридические соображения, а политические опасения, что иностранцы "товаров своих к здешним купцам в комиссии присылать уже не будут".

Другое затруднение возникло в 1738 году[319]. Продавец настаивал на возвращении ему товара, купленного несостоятельным и нагруженного на корабль, тогда как голландский резидент требовал отправки товара за море, к кому он адресован, потому что коносаменты были уже отправлены. Коммерц-Коллегия определила выгрузить товар и, собрав в удобное место, распечатать. Ввиду ярмарочного времени коллегия обратилась к Сенату с просьбой разрешить продажу груза для удовлетворения кредиторов. Сенат, давая разрешение, предписал вместе с тем коллегии доносить ему о каждом случае банкротства.

Эти и другие примеры должны были, наконец, убедить в необходимости создания общего конкурсного устава. Действительно, эта мысль занимает законодателя в течение всего XVIII столетия.

Дело составления устава о несостоятельности было возложено на Коммерц-Коллегию, которая изготовила проект к 1740 году. Одновременно и Сенат выработал свой проект конкурсного устава. Президент Коммерц-Коллегии, барон Менгден, предложил на рассмотрение Сената свой проект, который, по рассмотрении его, был принят[320]. Этот проект 15 декабря 1740 года превращен был в закон под именем банкротского устава. По странному недоразумению устав этот не получил применения в жизни и даже его законная сила была игнорируема. Впоследствии Сенат находил возможным ссылаться на "неимение в России устава о банкротах"[321]. Вследствие этого мы встречаем во второй половине XVIII века несколько проектов, которым, однако, не суждено было получить силу закона, но которые остались не без влияния на законодательные работы XIX столетия. Это именно проекты 1753, 1763, 1768 годов[322].

Между тем как появлялись попытки создания конкурсного устава, в жизни случаи несостоятельности стали обнаруживаться все чаще и требовали разрешения. Приходилось обращаться или к иностранному законодательству, или к обычному праву, или издавать отдельные указы. Все три способа встречаются в практике XVIII века.

Так, в деле Грена и Цигенбейна 1767 года Сенат разрешил руководствоваться амстердамским конкурсным правом для принуждения меньшинства кредиторов подчиниться воле большинства[323]. В том же указе встречается ссылка на торговый обычай. "Надлежит сделать такое определение, чтобы из оставшегося у оных Грена и Цигенбейна капитала, по большему числу кредиторских голосов, кои и на большую сумму требование имеют, всем вообще кредиторам, как согласным на конкурс, равное по пропорции удовольствие учинено было, для избежания того, чтобы один кредитор перед другим в предостережение прочих и в противность повсеместного купеческого обыкновения в таком общем убытке излишнего получить не мог".

Встречаем и отдельные указы, разрешавшие некоторые частные вопросы конкурсного права. Так, по частному делу Пастухова дано было 27 января 1780 года общее определение о назначении срока кредиторам для явки в конкурс своих претензий - "положить живущим в Санкт-Петербурге месячный, иногородним иностранным кредиторам 6-месячный срок, по прошествии коего никаких претензий в конкурс не принимать[324]".

Были принимаемы против банкротов меры личного характера. Так, велено банкротов не только не выбирать в судьи магистрата, но и к выбору не допускать[325]. В Уставе благочиния 1782 года предписано банкрота брать под стражу и отсылать в суд[326], а в городовом Положении 1785 года постановлено банкротов, несостоятельность которых наступила по собственной их вине, исключать из гильдии[327].

Так как проекты создавались один за другим, а устава конкурсного все еще не было, то издан был 13 августа 1784 года указ, предписывающий всякие недоразумения в делах о несостоятельности решать по большинству голосов кредиторов, определяемому большей суммой требований. Само собой ясно, что такой порядок не мог служить достаточной заменой конкурсного устава.

VI. Устав о банкротах 1880 года. Наконец, 19 де-кабря 1800 года в России является давно ожидавшийся устав о банкротах[328], в основание которого легли проекты прошедшего столетия и особенно проект 1768 года. Новый закон разделяется на две части: первая посвящена торговой или, вернее, купеческой несостоятельности, вторая содержит много постановлений относительно вступления дворян в обязательства, а также несостоятельности этих лиц (§ 98-109). Таким образом, в первом русском законодательном памятнике конкурсного права устанавливается разница между несостоятельностью торговой и неторговой, причем каждая из них определяется особыми постановлениями[329].

Банкротом по уставу признается тот, кто не может сполна заплатить своих долгов[330], следовательно в основание понятия о несостоятельности легла неоплатность, недостаточность имущества на покрытие всех долгов. Такое же понятие установлено и для несостоятельности неторговой: "когда дворянин или чиновник покажет или без того известны сделаются многие на нем неоплаченные обязательства и взыскания, уравнивающие или превосходящие все известное его имение:"[331] Но установив такое общее понятие, закон вместе с тем дает некоторые указания, внушающие предположение неоплатности и служащие основанием для открытия торговой несостоятельности, а именно: 1) собственное признание в суде или вне суда, 2) сокрытие должника от предъявленного к нему иска, 3) наконец, "который хотя и явится или кого пришлет, но платежом или сделкой не удовольствует просителя в месяц"[332]. В последнем случае основание открытия несостоятельности весьма близко к платежной неспособности.

Исходя из того взгляда, что "банкрота не должно разуметь бесчестным человеком, ибо честность и бесчестие не в звании банкрота состоят, но единственно в поступках, которые привели человека в банкротство"[333], законодатель устанавливает способ предупредить открытие несостоятельности. Устав о банкротах вводит постановление об отсрочке в платеже долгов. По единогласному решению всех кредиторов возможна внесудебная сделка с должником о скидке с долга или отсрочке в платеже; такого должника не велено именовать ни упадшим, ни банкротом, разве только, если он нарушит принятые на себя обязательства[334]. Отсрочка "для выправки" может быть дана также судом с согласия находящихся налицо кредиторов[335].

Устав различает три вида несостоятельности, происходящей или от несчастья, или от небрежения и от своих пороков, или от подлога. Несостоятельного должника первой категории закон именует упадшим, а второй и третьей - банкротом, неосторожным или злостным[336]. Закон подробно исчисляет основания для признания каждого вида несостоятельности. Последствием несчастной несостоятельности является то, что "все имевшиеся на нем по то время требования, какого бы звания ни были, уничтожаются так, что впредь по оным нигде как на нем, так и на жене, детях и наследниках его никакого взыскания не чинить", тогда как неосторожный, а тем более злостный банкрот, от платежа оставшихся на них долгов не освобождаются[337].

Открытие несостоятельности могло наступить или вследствие судебного признания должника или по требованию кредиторов[338]. В последнем случае должник должен был быть приведен на суд для дачи показаний о состоянии его имущества[339]. В том же присутствии суда постановлялось, чтобы все находящиеся в том городе банкротовы товары и вещи, что где может найтись, не включая ничего, кроме нужной одежды и съестных припасов, при случившихся кредиторах описаны и запечатлены были казенной и кредиторскими печатями, также конторские книги и все письма, приняв потребные предосторожности, дабы подверженное повреждению было по возможности в целости сохранено[340]. Об открытии несостоятельности производилась троекратная публикация в газетах, а также вывешивалось объявление на рынках, ярмарках и вообще, где собирается много народа[341].

Личные последствия открытия несостоятельности состояли в том, что должник немедленно заключался под стражу, но кредиторы большинством голосов могли освободить его, удовольствовавшись поручительством[342]. Имущественные последствия сводятся к тому, что имение должника тотчас берется в секвестр и отдается в конкурс[343]. Во все время держания банкрота под арестом и продолжающегося потом над ним конкурса как на его собственную, так и на каждую из домашних персону, т.е. жене и детям, должно выдавать из его имения на содержание, по скольку рассудят кредиторы[344].

Кредиторы, вызванные публикацией в суд на определенный срок, составляют конкурс, находящийся в непосредственном управлении кураторов. Последние выбираются из среды самих верителей. Хотя назначение их поставлено в зависимость от утверждения суда, но не указано, чтобы суд мог отвергнуть избранных, назначить от себя кураторов. Назначение от суда могло последовать только в случае недостаточного числа верителей или несостоявшегося соглашения между кредиторами[345]. Странным образом закон предписывает признавать составленный таким путем конкурс за судебное место[346].

Публикация об открытии несостоятельности обязывает всех кредиторов, а также должников или имеющих в своем владении какие-либо вещи банкрота заявить о том конкурсу в течение 3 месяцев для находящихся в том же городе, 9 месяцев для находящихся в других городах или европейских местах, наконец, 18 месяцев для находящихся в других частях света. Кто в установленный срок требований своих не представит, тот лишается всех своих требований[347]. Предъявленные кредиторами претензии записываются в особые книги, после чего должны быть представлены доказательства их действительности, без чего претензия исключается из списка[348]. Сам способ проверки доказательств предоставлен на полное усмотрение кураторов.

При составлении активной массы из нее должны быть исключены вещи, отданные должнику на сохранение, а также присланные ему на комиссию для продажи. Точно так же исключаются товары, найденные у должника, если они куплены были по приказу и за счет коммитента и на них отправлены уже коносаменты. Возвращаются также имущества, заложенные несостоятельному, конечно, по уплате долга, обеспеченного этим залогом[349]. Если несостоятельный отдал вещь в залог, то она может быть выкуплена у залогодержателя платежом полной суммы долга, обеспечиваемого ею[350]. Во всяком случае кредитор, требование которого обеспечено залогом, удовлетворяется отдельно от всех прочих верителей. Если банкрот имел часть в товариществе, то, не разрушая последнего, кураторы могут продать долю несостоятельного[351].

Кредиторам предоставлено было право отвергать сомнительные требования, т.е. такие, которые установлены были намеренно в ущерб настоящим кредиторам - "несправедливые требования уничтожать, непорядочные переправлять и неправильные заклады требовать в конкурс"[352]. Относительно сделок, исполнение которых еще не начато, закон предоставляет на усмотрение кредиторов исполнить ли или уничтожить вовсе их силу[353]. По зачету взаимных требований устав дал два постановления, друг другу противоречащих, допуская его по одному и запрещая по другому[354].

По составлении кураторами сметы приблизительного расчета, следует само удовлетворение кредиторов. Раздел между кредиторами может иметь место по мере скопления наличных денег не менее, впрочем, 10% всей кредиторской массы. Не запрещается начинать раздел до истечения опубликованных отдаленных сроков, когда получатся требования от всех кредиторов[355]. Прежде всего подлежат удовлетворению церковные деньги, если банкрот должен в церкви или монастыри, и долги за службу и работу приказчикам и рабочим. Все остальное подлежит соразмерному удовлетворению остальных верителей[356].

Мировая сделка могла предупредить во всякое время раздел имущества несостоятельного. Для действительности ее требовалось согласие большинства наличных кредиторов, представляющих бóльшую часть всей долговой суммы[357]. Таково содержание первого русского конкурсного устава. Зная состояние конкурсного законодательства в то вре-мя в Европе, нельзя не признать достоинства банкротского устава. По полноте постановлений, по ясности положений банкротский устав несомненно стоит выше устава о несостоятельности 1832 года, особенно, если принять во внимание позднейшее время издания последнего и существование такого образца, как французский торговый кодекс. Его преимущества перед действующим законодательством состоят в более точном определении признаков несостоятельности и в устранении личных последствий для несчастного несостоятельного.

VII. Последующее развитие. В практике вскоре по издании устава возникло недоумение о силе мировых сделок, заключенных некоторыми из кредиторов с должником внесудебным порядком. По делу Солодовникова сенат признал недействительность подобных сделок и необязательность их для кредиторов[358].

30 июля 1806 года состоялся сенатский указ о неналожении секвестра на денежные капиталы, хранящиеся в Государственном Заемном Банке[359].

В 1807 году издан был указ, направленный к предупреждению возможности выбора кураторов из посторонних лиц, который допускался в случае отсутствия соглашения между кредиторами или недостаточного числа их. Новое постановление было направлено к тому, чтобы не обременять посторонних обязанностью куратора, уклонение от которой запрещалось. "Желая преподать все способы к безостановочному купеческих дел течению и дабы при разбирательстве дел банкротских звание куратора не затрудняло торговых упражнений лиц, к банкротству неприкосновенных, повелеваем, чтобы на будущее время выбирать в кураторы по банкротским конкурсам людей из числа самих заимодавцев, а не из посторонних лиц, разве кто сам по собственному распоряжению и по согласию заимодавцев примет на себя звание куратора"[360].

К существенным условиям конкурса относится одновременное стечение нескольких требований со стороны нескольких кредиторов. В указе 28 ноября 1809 года[361] встречаем положение, что "когда у оказавшегося банкротом состоит один кредитор, то не может существовать и кураторства, ибо конкурса быть не может". Вместе с тем, однако, указ предписывает суду такого кредитора удовлетворять на основании банкротского устава и притом рассматривать свойство банкротства "представляя в таком случае одному оному кредитору извинить своего должника, освободить его от стражи, сократить время содержания под оной и в прочем сообразно уставу касательно сих обстоятельств". Таким образом, закон признавал возможность банкротства и всех его последствий даже при одном кредиторе, устраняя только деятельность кураторов, которые фактически не могли быть избраны в настоящем случае.

В 1817 году по частному делу Перетуа была признана недействительность сделок, заключенных после признания себя должником несостоятельным[362].

VIII. Устав о несостоятельности 1832 года. Все чаще поднимались вопросы по поводу применения того или другого постановления банкротского устава. Путем практики обнаружились вскоре недостатки законодательства и необходимость пересмотра его. Результатом явился устав о торговой несостоятельности 23 июня 1832 года, который был составлен по соображении законов существующих с указаниями опыта, а также по соображении мнения местных комитетов, в С.-Петербурге, Москве, Риге и Одессе учрежденных[363].

Новый закон являлся заменой только первой части банкротского устава, потому что его постановления охватывали круг торгового сословия. Это был закон не столько торговый, в смысле исключительного применения к торговым отношениям, сколько сословный, купеческо-мещанский. "Неоплатность долгов во всех других состояниях (кроме купеческого и мещанского) не принадлежит к торговой несостоятельности. С лицами, впадшими в такую неоплатность, в гильдии незаписанными, поступается на основании законов, особенно на сии случаи постановленных"[364]. Таким образом, установилась полная рознь между несостоятельностью лиц торгового состояния и несостоятельностью лиц дворянского сословия, что выразилось формально при издании Свода Законов[365].

Между тем положения о неторговой несостоятельности представляли жалкий отрывок. Дела о несостоятельности неторговой по банкротскому уставу переданы были в ведение губернского правления, а в 1824 году Сенат сделал выговор членам псковского губернского правления за то, что правление по одному делу "приняло на себя вовсе несвойственную ему конкурсную обязанность"[366]. Вследствие того при издании устава о торговой несостоятельности уже сознавалась законодателем необходимость пересмотра также постановлений о несостоятельности неторговой. "Все существующие ныне постановления о несостоятельности дворян и чиновников сохраняются в настоящей их силе и должны быть с точностью исполняемы, доколе по распоряжениям, о пересмотре и дополнении их принятым, не последует особенного о том распоряжения"[367].

Новый устав о несостоятельности, сравнительно с прежним, представляет некоторые улучшения, напр., по определению момента, с которого наступают последствия несостоятельности, по признанию наступившим срока исполнения обязательств, еще не просроченных, по введению присяжных попечителей. Но, принимая во внимание время издания закона и существование иностранных образцов, нельзя не признать работу составителей устава неудовлетворительной. Нельзя не упрекнуть законодателя за введение на место прежнего простого порядка, в каком происходил раздел конкурсной массы между кредиторами, установления целой системы родов и разрядов долгов, которая представляется крайне нелогичной, неясной, сбивчивой. К общим недостаткам закона следует отнести то обстоятельство, что главное его внимание обращено на производство конкурсное, а не на материальное конкурсное право, которому уделяется весьма мало места. Крайне неясны постановления об опровержении действий, совершенных несостоятельным должником до объявления несостоятельности, постановления о мировых сделках. Закон не дает точных определений по вопросам о начальном и конечном моменте конкурсного производства. Ввиду обновления всех иностранных конкурсных законодательств, русский устав о несостоятельности торговой представляет остаток старины, не соответствующий уже современным экономическим условиям[368].

IX. Дальнейшее развитие действующего законодательства. Устав о торговой несостоятельности в дальнейшем развитии законодательства подвергся незначительным изменениям. Так, 18 ноября 1836 года введены были правила об учреждении администрации по делам торговой несостоятельности. Затем 29 июня 1839 года установлены были правила о наблюдении за делопроизводством в конкурсах и о перемещении конкурсов из внутренних городов Империи в столицы и портовые города.

Только в 1846 году законодатель отрешился от сословной точки зрения и распространил действие устава о торговой несостоятельности на всех вообще лиц, производящих торговлю, хотя бы они принадлежали к дворянскому сословию. Таким образом, существовал один порядок для конкурсных дел по торговой несостоятельности, регулировавшийся постановлениями 2 ч. ХI тома, и другой порядок для дел о неторговой несостоятельности, определяемый постановлениями 1 ч. Х тома.

Со введением новых судебных учреждений явилась необходимость в согласовании правил о несостоятельности с новыми судебными уставами. Вследствие этого 1 июля 1868 года изданы были временные правила о порядке производства дел о несостоятельности как торговой, так и неторговой в новых судебных установлениях[369]. Правила эти, относящиеся к формальному конкурсному праву, обязательны для окружных судов, которые ведают дела о торговой несостоятельности там, где нет коммерческих судов, причем недостаток этих правил восполняется постановлениями устава судопроизводства торгового. Дела о несостоятельности неторговой рассматриваются окружными судами на основании правил 1868 года.

Благодаря такому историческому наслоению в настоящее время русское конкурсное право представляет необыкновенно пеструю картину. Правила различаются, смотря не только по тому, какого рода несостоятельность, торговая или неторговая, но также и по тому, в округе каких судов имеет место несостоятельность. Это дает полное право сказать, что то, "что называется правилами производства дел о несостоятельности, в сущности не правила, а набор различных изменений, дополнений, особенностей и исключений из правил"[370].

Эта пестрота еще более усилилась в последнее время с изданием 22 мая 1884 года правил о порядке ликвидации дел частных и общественных установлений краткосрочного кредита.

Кроме общего законодательства, в России действуют и местные конкурсные законы. Так, в Великом Княжестве Финляндском действует самостоятельный конкурсный устав 1868 года, основанный на прусском законе 1855 года. В губерниях Привислянских имеет силу старое французское конкурсное право, содержащееся в торговом кодексе Царства Польского. В губерниях Прибалтийских введено в настоящее время общее законодательство Империи[371].

Х. Проект устава о несостоятельности. Рядом с таким движением в области законодательства со времени издания устава 1832 года постоянно возбуждался вопрос о создании нового конкурсного устава, который бы стоял на высоте современного западноевропейского права. Проекты устава о несостоятельности создавались неоднократно[372]. Последний по времени (1889) проект составляет произведение г. Тура, в продолжение многих лет изучавшего иностранное конкурсное законодательство. Проект сохраняет и даже развивает различие между торговой несостоятельностью и неторговой. Современное разделение задачи управления между присяжным попечителем и конкурсным управлением проект соединяет в руках конкурсного попечителя. Создается особый комитет кредиторов для наблюдения за действиями последнего. Судебный надзор усиливается благодаря установлению обязанностей судьи-комиссара. Проект освещает запутанный в действующем законодательстве вопрос об опровержении действий, совершенных должником до объявления несостоятельности, вводит совершенно новые постановления материального права и приводит в систему формальный порядок конкурсного производства. Вводя многие положения, ставшие уже достоянием западного права, проект страдает, однако, чрезмерным стремлением к буквальной подражательности уставам Западной Европы. Кроме того, многие статьи построены и изложены настолько сложно, что могут затруднить не только торговых лиц, но и опытных юристов.

Примечания:

[306] Ст. 122 Кар. списка и примечания к ней Владимирского-Буданова.

[307] Сергеевич, Русские юридические древности, т. I, 1902, стр. 148.

[308] Проф. Буданов в примечании 87 к ст. 68 переводит слово «истопится» словом «утонет», относя его к самому купцу. Но подобный перевод совершенно не согласуется с следующими выражениями «то не насилити ему, ни продати его», потому что, очевидно, никакого насилия или продажи в отношении утонувшего быть не могло.

[309] Поэтому нельзя согласиться с мнением г. Станиславского, будто в Русской Правде «не упоминается вовсе о ложной несостоятельности или злостном банкротстве: конечно это преступление не было еще известно бесхитростным людям того времени и составляет жалкую принадлежность позднейших, более образованных веков». Исследование начал ограждения имущественных отношений в древнейших памятниках русского законодательства – в Юрид. Сборнике Мейера, 1855, стр. 213.

[310] См. примечание 178 Владимирского-Буданова к ст. 133.

[311] Гольмстен, Исторический очерк русского конкурсного процесса 1889, стр. 2–3. Обратного порядка придерживается Станиславский в Юрид. Сб. Мейера, 1855, стр. 215.

[312] В слове «чужеземец», по мнению Загоровского, не следует видеть иностранца, потому что выражение «чужая земля» употребляется в смысле другого города (Исторический очерк займа по русскому праву до конца XIII столетия, стр. 27).

[313] Гольмстен, Исторический очерк, стр. 4.

[314] Гольмстен, Исторический очерк, стр. 5.

[315] Особенно затруднительным является явно спутанное употребление выражений «закладные грамоты» и «заклад грамоты».

[316] «Оу кого закладныя грамоты, сверх того и записи и на того оумершаго и на его заклад».

[317] П. С. З. № 5410, гл. I, п. 20.

[318] П. С. З. № 6905.

[319] П. С. З. № 7606.

[320] Гольмстен, Исторический очерк русского конкурсного процесса, стр. 23–24. Здесь же подробно рассмотрено его содержание.

[321] П. С. З. № 13.001.

[322] Рассмотрению содержания этих проектов посвящена бóльшая часть сочинения Го­льмстена, Исторический очерк русского конкурсного процесса.

[323] П. С. З. № 13.001, а также № 16.063.

[324] П. С. З. № 14.975.

[325] П. С. З. № 14.079.

[326] П. С. З. № 15.379, § 273.

[327] П. С. З. № 16.188, § 98.

[328] П. С. З. № 19.692.

[329] Гольмстен высказывает взгляд, что «во второй части устава содержатся некоторые специальные постановления относительно несостоятельности дворян, чиновников и разночинцев, но эти постановления исключают применение правил, касающихся купцов лишь в случаях, указанных в этой части; в остальных случаях применяются правила первой части» (Исторический очерк, стр. 218). Подтверждения такому взгляду мы не находим в уставе, напротив, из отдельных ссылок на первую часть (§ 92, 108) следует заключить, что только в этих случаях допускается обращение к первой части.

[330] Часть I, § 1.

[331] Часть II, § 87 и 98.

[332] Часть I, § 3, 4, 5, 6.

[333] Часть I, § 129.

[334] Часть I, § 147.

[335] Часть I, § 10.

[336] Часть I, § 2, 130, 131.

[337] Часть I, § 133, 136, 139; часть II, § 99, 100.

[338] Часть I, § 8.

[339] Часть I, § 9.

[340] Часть I, § 13.

[341] Часть I, § 15 и 16.

[342] Часть I, § 18; часть II, § 106 и 107.

[343] Часть I, § 22.

[344] Часть I, § 19.

[345] Часть I, § 25, 26, 27, 33.

[346] Часть I, § 34.

[347] Часть I, § 17, 61, 62, 65.

[348] Часть I, § 63 и 66.

[349] Часть I, § 44, 48, 49, 108.

[350] Часть I, § 106.

[351] Часть I, § 109.

[352] Часть I, § 103, 104, 105.

[353] Часть I, § 112.

[354] Часть I, § 51 и 97.

[355] Часть I, § 92 и 93.

[356] Часть I, § 89, 90 и 91.

[357] Часть I, § 148 и 152.

[358] П. С. З. № 20052.

[359] П. С. З. № 22194.

[360] П. С. З. № 22585.

[361] П. С. З. № 24004.

[362] П. С. З. № 27161.

[363] Устав, введение, П. С. З. № 5463.

[364] Прим. к § 4 закона 1832 года.

[365] Положения о торговой несостоятельности нашли себе место во 2 ч. XI тома, тогда как касающиеся неторговой несостоятельности во 2 ч. Х тома (ст. 2299–2327).

[366] П. С. З. № 30016.

[367] Введение к уставу 1832 года.

[368] Позволю себе привести отзыв иностранцев о нашем уставе. «Comme ce droit a dû se déve­lopper sans profiter du contact européen, le mieux serait encore de lui faire une place hors car­de, si son importance méritait un tel honneur. La vérité est que, soit les anciennes lois de procedure de 1864, réglementent une faillite de non-commerçants qui doit ressembler beaucoup à l’autre. Voilà pourquoi, rattachement pour rattachement, c’est encore le système allemand qui le comporte le mieux» (Thaller, Des faillites en droit comparé, I, 1887, стр. 96).

[369] Ныне приложение III к ст. 1400 Устава Гражданского Судопроизводства.

[370] Маттель, Правила о производстве дел о несостоятельности, Журн. Гражд. и Угол. Права. 1884, кн. 8, стр. 10.

[371] Правила о проведении в действие законоположений о преобразовании судебной части в Прибалтийских губерниях, ст. 78, а также ст. 162 Полож. о прим. Суд. Уст. в Приб. губ.

[372] См. подробности в объяснительной записке к последнему проекту, стр. 4–9.